«Какая же сумеречная тоска и меланхолия наступает, когда осознаешь сложность окружающего тебя мира. Потеряв альбом памяти с фотографиями из детства, юности... с теми вещами, которые считаются разумными, добрыми и вечными, чем мы их заменяем?»
Отбросив вопросы, на которые она уже знала ответ, Лиза отщелкнула замки на кожаном, черном футляре.
Сергей давно уже не играл на скрипке, и когда она попросила емкость для транспортировки особо важных рукописей, отдал ей этот идеальный контейнер.
«Жить без права на условия, которые необходимы любому. Возможно?
Будет ли жить та мать, у которой отняли ребенка, и лишили возможности его вернуть? Лишили возможности завести новую семью?
А ведь ценность к жизни всегда убивают потери разных величин и форм»…
Она достала из отдела для нот, несколько блестящих вязальных крючков. Проверив, достаточно ли остро заточены, она протерла их спиртом и выложила на хирургический поднос.
Сумерки меланхолии уже давно не беспокоили Лизу. Она знала: нужно просто брать то, что может восполнить потери!
И она брала.
Человек сам может быть Богом, создав свой мир вокруг,так же конструировать и разрушать; но не каждый, человек. Лиза могла.
Отрывисто и резко взорвалась синтетика аккордов дарквейва в тритон, нашпиговав осколками гипофиз, и разразилась адреналином по телу со словами:
Ich bin das Schweigen, die Angst deiner Seele*
Ich bin die L;ge, der Verlust deiner W;rde
Испытывая наслаждение, Лиза повела плечами, сделав круговое движение головой; за тем толкнула, и покатила вперед медицинскую тележку.
Докатив её до «операционной», она подняла рубильник напряжения на стене. Сегодня Лиза хотела не только ощущать, но и видеть все подробности.
* * *
- Как ремни затянуты? Достаточно туго? А жгуты? Я спрашиваю это потому, что если жгуты будут болтаться – ты истечешь кровью. - Непринужденно бросила она через плечо.
- За что ты так со мной? – Всхлипнула дарящая.
Лиза подошла ближе и отрегулировала стол:
- Ну, миленькая. Правильнее говорить «с какой целью». Ты же сама хотела получить ответ на самый для тебя главный вопрос «о качестве жизни», не так ли? Сегодня мы обе получим то, что хотим: ты ответы, а я новое качество!
- Отпусти меня! Сука! Не нужны мне ни какие ответы! Ты ненормальная сволочь! Я буду кричать!
Жертва забилась в истерике, и операционные ремни врезались в ее побелевшие руки, оставляя малиновый след.
- Спокойней, детка, спокойней. Кричать кричи, сегодня можно , даже желательно. – Ответила Лиза, набирая шприц.
- Только вот сильно дергаться не нужно – можешь раньше времени умереть. Я могу не попасть в нужную точку, что нибудь там порву заранее, и ты истечешь кровью, не отдав мне всю свою волю…
- Я и так тебе её не отдам! Отпусти меня чудовище! Извращенка! - конвульсивно металась пристегнутая, из глаз хлынули слезы и она зарыдала.
Зафиксировав дополнительные крепления, Лиза ввела иглу в сонную артерию:
- Это адреналин, не хочется, чтобы ты не вовремя потеряла сознание. Сейчас ещё капельницу с физраствором поставлю, и начнем! Вот так…
Подвесив емкость с лекарством, Женщина взяла первый крючок.
«Так первая боль пронзает когда-то всех» - Подумала она, и, мелено проткнув кожу у локтевого сустава, потянула назад. Раздался истошный вопль.
«Как салфетку вязать…» - заметила Лиза, и ввела ещё один инструмент чуть выше запястья.
Немного полюбовавшись, и перепроверив жгуты, она обратилась к мучимой жертве:
- Первый шаг к новому качеству, моя милая Нина – это, безусловно, отсутствие жалости. Прежде всего… – рассказчицу передернуло от внезапного воспоминания.
– Прежде всего - отсутствие жалости к самому себе. Ну и как следствие… – Лиза ввела третью спицу у коленной чашечки, заставив жертву испустить вой.
- Ну и как следствие – отсутствие сострадания к окружающим.
- Господи Иисусе, иже Си на Небеси… - зашептала Нина.
Хрусталик увеличился, и зеленые глаза Лизы приобрели глубоко изумрудный оттенок. Она подошла к изголовью, и легко касаясь губами уха слушателя, зашептала в ответ:
- Деточка… ты же сама, сама согласилась на Единение, и твоё принятие было искренним, желаемым тобой… Ты приняла меня. Я – твой – Бог!
Лопнув, кожа издала звук снимаемой пленки с горлышка винной бутылки, нож для карвинга вгрызся в плоть бедра.
- Тыковка моя. – Улыбнулась Лиза и вытащила кровавую звездочку из тела Нины.
Всхлипнув, жертва потеряла сознание.
Музыка ангелов окутала и обняла обеих…
Покой - они так в нём нуждались! Грусть ворвалась с внезапным ветром, разбив стекло одной из створок окна.
«Неужели это ни когда не пройдет»?.. - застонав, Лиза провела рукой по своему лицу, оставив алый след.
Моцарт вновь отвернулся к клавиру.
* * *
- Ну! Давай! Девочка! Еще! Поплачь со мной. Вместе… - Толстая игла пробила грудную клетку. Волевым движением адреналин сдернул душу обратно.
- Ангелы… их нет на небе. Они здесь, моя милая… - Взяв садовый инструмент, Лиза рванула со всей силы плоть, обнимая жертву за голову.
Открыв глаза, Нина издала нечеловеческий вопль, от боли разорвавшейся в икре.
- Ангелы… они в наших головах, пойми. – Продолжала Лиза. – Я принимаю твой дар. Так уж вышло – ты предложила, а я забрала. А боль – боль неизбежна.
Она поцеловала жертву в лоб и взяла щипцы для разделки омаров
- Знаешь… Ни кому не дано выносить боль…
Даже нам…
http://www.youtube.com/watch?v=b4ky4s5zsbs&feature=fvsr
*Я - тишина, страх твоей души.
Я - ложь, потеря твоего достоинства.
http://proza.ru/2012/05/15/215