Я расслабленно сидела в кресле мастера, полностью отдавшись ее умелым рукам и фантазии. Иришка обнаружила у себя талант - стричь людей – еще в четырнадцать лет. С тех пор, как однажды сделала прическу своей маленькой подружке. Тогда даже первый блин комом не оказался. И, получив удовлетворение и от результата и от всеобщего одобрения, Ира накупила журналов по технике стрижки.… Теперь же все стены в салоне красоты украшены ее дипломами. Она не работает ножницами и расческой – она творит, не разговаривая, пытаясь совместить пожелания клиентки и свое видение образа…. Двадцатичетырехлетняя хрупкая девчушка уверена в движениях, каждый жест отточен и верен.
А я вспоминаю ее историю…
Когда ураган человеческой злобы и жестокости пронесся над Буденовском в 1995 году и принес беду в жизнь людей, то пострадала и семья тракториста Федотова. Жена накануне отправилась в роддом за третьим ребенком, но от творящегося ужаса сынуля не захотел выходить в эту обитель зла и насилия, и маму забрал с собой в другой мир. Сиротами остались семилетняя Иришка и тринадцатилетний Никита. Папа поступил, увы, не по-мужски: две недели оплакивал судьбу, потом исчез, доверив воспитание детей теще. Бабушка же от пережитого потрясения с каждым днем все хуже и хуже вставала с постели. И однажды утром ноги совсем отказали. Ежедневный труд в почти сельском Буденновске подразумевает много недетских усилий: натаскать воды, полить огород, справиться с живностью – курами, кроликами, козой. Тетка похлопотала, и детям выделили две путевки в летний лагерь – спасаться от грустных мыслей, восстанавливать желание жить и набираться сил. Август пролетел незаметно. Время лагеря подошло к концу, а проблемы остались нерешенными…. За детьми приезжать не спешили. Тетка сообщила, что приехать не сможет – трое ребятишек по дому бегает, мал-мала, да она сама на сносях…. Так остались никому не нужными Ира, Никита и еще двое мальчишек… Разбрелись воспитатели, только сторож да директор лагеря обрывали телефоны организаций, пытаясь вернуть детей, попутно уже на свои деньги их кормя… Но время шло. И к ним стали каким-то образом прибиваться еще и еще бездомные детские души….
Вот интересно, по документам директор лагеря стала-таки директором детского приюта. И в одном корпусе текла, промерзая по ночам жизнь, теперь уже девяти воспитанников. Лагерь был летний, на зимние морозы не рассчитанный. Ни тебе батарей, ни теплых одеял…Но самое ужасное, на довольствие их никто не торопился ставить. На обед собирала директор крупы и картошку по своим знакомым…
Еще через год ситуация почти наладилась. И к новогодним праздникам у детей даже появилась елочка, вся разряженная игрушками. И уже притерпелись к вечномерзнувшим пальцам. Директору с воспитанниками удалось выйти в эфир местной радиостанции. Дети, бесхитростные души, попросили у Деда Мороза шерстяные носки, теплые одеяла и …. попить бы в Новый год чаю с сахаром… Люди откликнулись. В приют стала стекаться людская отзывчивость: кто соленья да варенья, кто крупы и сахар тащил… Поехали и наши знакомые – Наташа с мужем. Повезли картошку со своего огорода. Выскочили оттуда через полчаса, ошарашенные увиденным и пообещав вернуться через неделю с несколькими коврами. Ноги обледеневают в летнем домике, отапливаемом несколькими самодельными буржуйками. Одна девчушка ходила за Наташей по пятам.
- Вы приедете еще раз, ведь правда? – решилась она спросить у калитки.
- Да, малышка, в следующую субботу.
Утро следующей субботы Иришка провела, протаптывая дорожку у калитки. Вот и знакомая серая машина показалась. Наташа с мужем собрали со всех знакомых коврики, паласы, дорожки. А также вещи, книжки, и вообще все, что отдавали… Иришка как хвостик сопровождала Наташу, помогала утеплять окна, смотрела, как та зашивала дырки на колготках всему приюту. А провожая тетю Наташу на крыльце вдруг бухнулась в ноги:
- Возьмите меня отсюда, пожалуйста! Я буду вас папой и мамой называть. И слушаться буду, только заберите!
Как перешагнуть через детский крик души? Наташа с мужем договорилась с директором, и Новый год Никита и Ира встречали в теплой и домашней атмосфере. Неделя показалась сказкой из другого мира. Потом дети вернулись в приют, а Наташа, наплакавшись в эти ночи вдоволь, подняла серьезный разговор со своими домочадцами. Муж еще раньше, когда только шла речь о совместном празднике, сказал:
- А чего тут думать? От нас не убудет, а малышка семью обретет. Берем!
Двое сыновей, напыжившись от важности момента, думали минут пять. А потом наперебой стали мечтать о будущей совместной жизни. Вопрос, казалось бы, решен, только Наталью еще мучили сомнения и ночные кошмары. Через месяц все было оформлено документально. Иришка собрала свои нехитрые вещички... Никита отказался что-то менять в своей жизни.
Так началась новая жизнь. Новая для всех участников.
- Мама, а она всегда будет такой кривой?
- Дима, прекрати! – цыкнула Наталья на младшего.
И только дома, усадив Иру за стол, увидела то, чего раньше не замечала: сильно искривленная спинка. Вообще открытий они сделали за последнее время много: дети – не круглые сиротки, есть родственники, которые не хотят о детях вспоминать; Иришке не пять лет, как кажется на первый взгляд, а все восемь, просто недетские проблемы затормозили ее развитие; а уж здоровье девочки надо было штопать и штопать! Почки застужены, скалиоз, зубы в жутком состоянии, логопедических проблем – тоже ворох. Наталья ушла с работы, потому что девочка требовала к себе очень много внимания. И каждый день окатывал новыми проблемами и сюрпризами. В течение первых двух недель все только всплывало, но не тяготило. Как с долгожданными гостями – встречаешь и даешь зеленый свет на все, что происходит. Но со временем, многое начинает раздражать. Невозможно всю жизнь прогибаться под гостя. Вот и в семье Наташи через две недели первые булыжники стали возникать на пути. Девочка оказалась неприученной к обыкновенным вещам: грязные колготки и трусы Ира прятала по всем углам; мыться в ванной не умела – мокрым было все вокруг, даже потолок; куски со стола непременно перекочевывали на подоконник в детской комнате. Про самообслуживание особый разговор: Наташа никак не могла понять выражение взгляда девочки, когда просила ее помочь помыть посуду, подмести после ужина на кухне. Девчушка не возражала, повторяла за Наташей действия, но взгляд…. Только спустя месяц Наталья расшифровала его: « А зачем все это надо делать?» Ей было совсем непонятно, как устроена жизнь и правила семьи. Она не умела и не понимала, зачем заботиться о себе и тем более о других.
- Ириш, давай, на стол соберем быстренько. Сейчас мальчишки из школы прибегут.
- А почему мы им должны картошку варить?
- А кто же?
- Не знаю….
- Хлеб доставай, надо бутербродиков наделать.
- Им?
- Нам всем.
Иногда девочка впадала в какое-то агрессивное настроение. Раскидывала все игрушки и книжки, и с вызовом на детском лице замолкала. Слова клещами не вытащишь. Наташа измаялась ворохом проблем, которые пыталась разрешить в одиночку, смягчая все острые углы общения и воспитания нового члена семьи. Однажды Наташа проснулась посреди ночи от того, что услышала всхлипывания. Пробежав на цыпочках в детскую, замерла. Плач раздавался не со стороны кровати дочки, а с дивана, где спал Леша – младший сын.
- Мам, она, она… она сломала мой самолет! Нарочно! Ты сказала, что он замечательный, я поставил его на полку, а она швырнула в него подушкой!...- ребенок рыдал, ткнувшись в плечо маме.
- Но ведь она маленькая. Не понимает…
- Нет. Она нарочно. Так и сказала: «Так ему и надо!» Она –злюка! Я уже не хочу такую сестру…
Таких маленьких неприятных моментов было много за последнее время. И Наташа сломалась. Утром сил просто встать и приготовить завтрак - не оказалось. Все плыло и кружилось перед глазами. Муж Коля взял на себя заботы по отправке детей в школу. И оставил Иру присматривать за мамой, потому что в школу она в этом году не ходила… До школьной нагрузки ей было еще ой, как далеко. Иришка тихонько заходила в комнату, садилась на краешек кровати и они разговаривали…. А потом случилось чудо. Мальчишки взяли над сестренкой шефство: теперь они учили ее мыть посуду, убирать свои вещи, быть внимательной к семье. Все выходило гораздо лучше, чем у мамы Наташи! Мальчишки более терпеливо, но настойчиво требовали от нее элементарных вещей: следили, чтобы утром почистила зубы, вечером – постирала носочки. Леша почувствовал, что перестал был самым маленьким, что он теперь тоже старший брат. Даже и сам стал более организованный. А наградой всем за усилия были короткие, но такие благодарные взгляды девчушки, когда у нее получалось что-то сделать. Наташа вывела новую формулу: нужно хвалить Иришку как можно чаще. За каждую мелочь. Тогда внутри девчушечка раскрывалась, прыгала как козочка, стоит только сказать, какая она молодец, что подмела пол. Или сама полила цветы, без просьбы. Папа по вечерам подхватывал ее на руки и, кружа, спрашивал: « А что у нас новенького сегодня?» И так хвалил чай, что она ему заварила, и бутерброд, который дочка сделала… В синих глазах Иришки начинало плескаться море радости. Она летала, порхала, светилась счастьем…. Сначала ведь всегда многое не получается, но препятствия преодолимы, если не сгибаться перед ними. Каждый день приносил новое преодоление, открытие, новое умение…
И единственное, с чем справиться оказалось труднее всего: жуткая ревность к мальчишкам. Уже все притирки друг к другу, казалось бы, остались позади. Все стали одной семьей, но вдруг Иришка исчезла. Ушла погулять и не вернулась. Искать бросились вечером, когда стемнело. Две подружки, с кем она гуляла обычно около двора, развели руками. Соседи не видели девочки. Пришлось бежать в милицию. Но там отфутболили: всего-то прошло несколько часов. «Где-нибудь в гостях засиделась!»
Прошла ночь… Мама Наташа и папа Коля, как их называла Иришка, не сомкнули глаз. Звонили, искали, думали. Утром позвонил старый приятель Коли:
- Ты знаешь, мне может просто показалось… Короче, я видел девочку, на твою Иру похожую. Она шла одна, уже за пределами города… Может такое быть?
Прыгнув в машину, поехали искать… Маленькая скрюченная фигурка сидела на автобусной остановке, свернувшись клубочком… Иринка спала, на щеках застыли грязные дорожки от слез. Трясясь от холода и переживаний, она упиралась и не шла в машину. И сказать, почему сбежала, тоже отказывалась. Ревели все. Пока не замерзли до всеобщей икоты. Тогда сели в машину. Поговорить.
- Ты, мама, ходила в школу на собрание в Жоре. И рассказывала, как его хвалят. Вы его и Лешу больше любите, чем меня. Я же не родная…. Я – хуже, чем они, да? Зачем же я вам такая?! Ты меня ругаешь, что я стираю носочки плохо, что по письму у меня одни ошибки, что все время забываю дверь запереть… А мальчиков не ругае-е-ешь…, - полились из детской души обиды, вскормленные ревностью.
- Почему ты не лепишь вареники с Лешей, а только меня заставляешь? Почему мальчики папе помогают, а я – только по дому… Потому что они лучше справляются? Я не умею картошку перебирать, и рисовать красиво, как Жора – тоже не умею…
…Такие побеги Иришка предпринимала еще два раза. И все было связано только с жуткой ревностью к маме и ее «своим» детям. Хотя она уже давно была своя. Но в данном случае, объективное восприятие не шло в ногу с разумом. Иногда всплеск эмоций перекрывал доводы и доказательства, Иришка взрывалась. Однажды она убежала в Буденновск – искать родных. Десять дней все четверо переворачивали вверх дном всех одноклассников Иры, парки, скверы, опрашивали людей на улицах. Потом из Буденновска позвонила та самая тетка, что когда-то отказалась забрать детей из лагеря. Собрав ее документы, родители решили не препятствовать, если девочке так хочется к той, далекой родне. Но Иришка опять бухнулась в ноги:
- Простите, я домой хочу. Возьмите меня! Я больше не убегу!
Капля камень точит. А любовь может сгладить какой угодно острый камень. День за днем, очень медленно, но верно девочка оттаивала. Ее любили и Наташа, и мальчишки, а папа – просто души не чаял. И почти всегда приходил домой пусть с маленьким, но приятным сюрпризом для «самой маленькой». Старшие братья называли ее «Наша розочка». Потому что из того гадкого скрюченного утенка она все больше превращалась в тоненькую, синеглазую девушку. И вот уже она получила паспорт. Потом нашла себе дело настолько по душе, что приступы хандры стали все реже и все чаще скрашенные юмором. Иришка научилась стричь не хуже заправского цирюльника. И это так окрылило, что все свободное время она посвящала новому увлечению. А в остальные часы по-хозяйски крутилась на кухне, осваивая так нелюбимую когда-то кулинарию. Она поверила в любовь к себе, поверила в себя, раскрыла свое сердце и ….успокоилась. Больше не вздрагивала, если Наташа хвалила Лешу или Жорика. С радостью дарила подарки. И научившись вязать, связала удивительную кофточку: «Мама, это тебе. Чтобы она грела тебе душу, как ты своей любовью греешь нас…»
Окончив школу, Иришка уже знала, какой специальности отдать предпочтение. Выбор был сделан давно. Чтобы развиваться в мастерстве, ей нужно было перебираться в более крупный город. Вот тогда-то и выяснилось, как крепко приросла Иришка к семье. Теперь ее тянуло домой, в ту атмосферу любви и тепла, которую она когда-то не понимала. Капля камень точит….