-Подозреваемый А. – Донесся от дверей голос конвоира.
-Заводи.
Старший лейтенант государственной безопасности Иванов выпустил последнюю струйку сизого дыма в приоткрытую форточку заклеенного крест-накрест окна и затушил папиросу в пепельнице.
В кабинет ввели подозреваемого А. – с недельной небритостью, невероятно сутулого, причем сутулость видимо усугублялась его теперешним положением арестанта.
-Присаживайтесь. – Иванов указал на хлипкий расшатанный стул, испуганно замерший перед монументальным столом под зеленым сукном, как замирает теленок, случайно забредший на пути перед несущимся на него поездом.
А. осторожно сел и выжидательно посмотрел на старшего лейтенанта. В свете хмурого осеннего дня глаза арестованного показались Иванову мутными, подернутыми некой поволокой.
«Неужели психический?» - подумал старший лейтенант.
Сел за стол, раскрыл тоненькую папку с делом А.
Внезапно за окном тяжко и мощно ухнуло один раз, потом еще и еще, так, что задрожали заклеенные от бомбежки стекла, задрожал графин на столе, задрожал сам стол, словно захотел броситься бежать, но вспомнил о лежащем в нижнем ящике ППД с полным диском патронов, и остался на месте. Начался обстрел.
Иванов достал остро отточенный карандаш.
«Допрос начат 01.10.1941 г. в 12.00.
Показания подозреваемого А., русский, уроженец г. Москвы, гражданин СССР, образование высшее, доктор технических наук, в РККА не призывался, имеет бронь.
Вопрос: когда и за что вы были арестованы?
Ответ: я был арестован за антисоветскую агитацию и распространение пораженческих настроений вчера, 30 сентября 1941 г. Арестован был на рабочем месте, в университете, во время лекции.
Вопрос: действительно ли с вашей стороны имели место антисоветская агитация и распространение пораженческих настроений?
Ответ: если считать призывы к здравому смыслу и общечеловеческим ценностям распространением пораженческих настроений, то да, имели место.
Вопрос: в материалах дела указано, что вы публично призывали студентов а так же работников университета, не оказывать никакого противодействия немецко-фашистским захватчикам, в частности, публично на лекциях призывали уклоняться от мобилизации, не вступать в народное ополчение, не участвовать в строительстве оборонительных рубежей. Какими мотивами вы руководствовались?
Ответ: видите ли, я считаю сопротивление германской армии и армиям союзников Германии бессмысленным. Очевидно, что Советский Союз, советское общество неспособны бороться с Германией и обществом, выстроенным в Германии. Все события трех с лишним месяцев войны говорят об этом.
Для меня, очевидно, что нынешняя Германия, как общественно-политическое образование, превосходит и западные капиталистические общества, и общество советское.
Я по своей работе знаком со многими техническими достижениями немцев, в гражданской сфере, разумеется; я вижу, что очень многое из созданного в Германии превосходит созданное у нас и в странах Западной Европы. Более того, Германия, германская промышленность имеет огромный инновационный потенциал.
Именно поэтому, как я убежден, в интересах человечества не препятствовать развитию этого прогрессивного общества, не воевать с ним, а предоставить безвозмездно материальные и трудовые ресурсы для дальнейшего его развития.
Вопрос: вы утверждаете, что руководствовались общечеловеческими ценностями. Фашистская Германия и ее союзники вероломно напали на нашу страну, разрушают наши города, убивают наших граждан. Что же вы понимаете под общечеловеческими ценностями?
Ответ: под общечеловеческими ценностями я понимаю, прежде всего, прогресс, причем прогресс изначально научно-технологический, а затем прогресс социальный. В настоящий момент Германия - доминирующее общество, доминирующая сила на Европейском континенте. Этому обществу удалось подчинить себе большинство из наиболее развитых обществ Европы. Этого ей удалось достичь путем развития новой техники, технологий, создания эффективной общественной структуры.
Из этого я делаю вывод, что нынешняя Германия – суть прогресс, безусловное благо для человечества, а любая сила, противостоящая ей – суть преграда на пути прогресса, преграда на пути развития человечества»
Здание вздрогнуло от особенно близкого разрыва, звякнули стекла в окне, с потолка посыпалась побелка.
«Вопрос: к подобным мыслям вас подтолкнула вражеская пропаганда?
Ответ: нет, к этим мыслям я пришел сам.
Вопрос: кто-либо еще из вашего окружения распространял эти идеи? Помогал вам?
Ответ: нет, эти идеи я, как ни странно, распространял в одиночестве.
Вопрос: вы сознаете меру ответственности за антисоветскую агитацию и распространение пораженческих настроений в военное время?
Ответ: да, сознаю. Но я посчитал, что не имею более морального права молчать.
Вопрос: молчать о необходимости не оказывать сопротивления врагу?
Ответ: да. Как я уже говорил, я не считаю Германию, германское общество врагом. Я не мыслю в категориях, навязанных одним конкретным государством. Я мыслю интересами человечества. Я мыслю прогрессом. Я – гражданин мира»
Заклеенное крест-накрест оконное стекло со звоном лопнуло, осыпав кабинет градом мелких осколков. В помещение ворвалась осенняя промозглая сырость, грохот разрывов, перемежаемый отдаленным стуком пулеметов.
Подозреваемый А. начал медленно наклоняться вперед, продолжая беззвучно шевелить губами, пока не уткнулся лбом в зеленое сукно стола.
Старший лейтенант государственной безопасности Иванов встал и осторожно приподнял голову А.
Во лбу, прямо над переносицей, чернела маленькая, не больше ногтя мизинца, дырка; из нее торчал краешек острого, зазубренного осколка немецкого снаряда. Крови не было.
Иванов осторожно убрал с протокола допроса несколько кусочков битого стекла и написал:
«Допрос окончен в 12.15 по несовместимости идей подозреваемого с текущей реальностью»
Закурил.