Виктор Иванович Радин, учитель.
Поэзия Души и о Душе.
«Антитезы и пересечения». Уфа, Уфимская книга, Изд-во «Вагант», 2009 г. – 262с.
(Рецензия).
Эта книга сильно выделяется из массы обычной литературы. Именно поэтому она и не имела никакого успеха у читателя, как не имеет успеха всё непривычное. К тому же вышло всего менее 100 экземпляров, автору дадено на руки 50 экземпляров, которые он быстро распродал и раздарил. Остальные экземпляры трупами осели в издательстве. Реклама книги была очень плохой. Несколько экземпляров одно время пылилось на полке уфимского книжного магазина «Знание», где-то в углу, куда люди и не подходят.
Потом экземпляры прочно исчезли и где они сейчас никто не знает.
Книга обращается к людям духовно развитым, тяготеет к классическому стилю. Она кажется осколком «лермонтовского» времени, когда элегия была популярна, а поэзия имела авторитет у современников. Но темы в поэзии не могут устареть. Стихи о душонках и Душах всегда актуальны.
Книга отражает само многообразие реальности. В ней представлены разные позиции, подходы темы. Автор любит парадоксы, противоречия, тьма жизни перемежается у него с её светом. Книга эта не только «экзотика старины и мифа», но и нечто, написанное для будущего. Возможно, что её истинные читатели и почитатели – это в основном люди грядущих дней. Книга более обращается к потомкам, чем к современникам, от которых автор ничего, кроме равнодушия, не ждёт. Таков его жизненный опыт.
Книга рассказывает о страданиях и подлостях настоящего и прошлого времени, о лабиринтах души человеческой, этой полуангела-полубеса. Именно Душа в её терзаниях, пессимизме и оптимизме, падениях и взлётах главный персонаж книги.
«Всё тленное победно сокруша,
Кричит нам время вечной сказкой были,
Что во вселенной главное – Душа,
Особенно когда о ней забыли…»
(«Проносятся …», с.6.)
Это не просто моральный пафос. Перед нами осуществляется – в образах и символах – сама борьба сомнения и веры, добра и порока, высокого и пошлого, чудовищного и сакрального. Всю книгу пронизывает один лейтмотив, одна идея – только творчество, творческое отношение к жизни и людям, делает из человека Человека, спасает и возвышает. В итоге и оно трагично. Истощаются силы, творец вступает в конфликт с массой и становится одиноким, часто он оказывается жертвой своего же Дела. Но альтернатива этому ещё хуже: оскудение души, всяческое «пигмейство», обывательство, самодовольство невежества. Может целый век стать веком Зла и не только в смысле кровавых событий, но и в виде всёвластия «торжествующей Свиньи»:
«,,,А там, в аду, не пытки, а корыта
И подле свиньи сытые стоят …»
(«Человечество», с. 8.)
Итак, разнообразие идей, чувств, отношений, подходов к реальности – принципиальная позиция автора. Только по форме многие из стихов однородны. Отсюда попытка «объять необъятное». Философские стихи, элегии, стихи о любви, мифология, поэзия о поэзии и творчестве, стихи о природе, «пьески для чтения», юмористические и сатирические стихи, проза и две философские статьи. Наш читатель, понятно, непривычен к такому обилию тем. Отсюда сложность прочтения. Но автор вынужден был поместить многое в одной книге, так как из-за безденежья не в состоянии издать книги другие. Это он сообщает в своём письме к одному профессору философии. Этот профессор и показал мне письмо.
Автор то крайне пессимистичен, то оптимистичен, очень часто у него происходит слияние оптимизма и пессимизма в одно целое, в трагический стоицизм. Главный принцип последнего – «лучше погибать стоя, чем жить на коленях». Таков образ Икара, который пал, но всё же летал к солнцу:
«Мы, как и он, желаем вышины,
До солнца долететь, да и разбиться!..»
( «Инстинкт полёта», с.10. )
В разделе «Мифы и фантазии» много фантастики, мистики, мифов, сопряжённых с символами. Тут и «Человек-скорпион» (с.12), и призраки, сказочные персонажи – ундины, ведьмы, сама Смерть-невеста и пр. Идеи Бердяева о рае и аде автор развивает в стихах «Тоскующий ангел» (с. 24). Трагическим романтизмом веет от цикла стихов о рыцарях (С. 25-27).
Стихи о любви у автора все трагичны:
«Моя любовь всего лишь забытьё,
Уход от любящих в мир дыма и покоя…» (С.30).
«Отравите меня вашим взглядом лукавым …» (С,31).
«Тебя дьявол сотворил из блика …» (С.31).
Интересна попытка представить Любовь как антитезу веры в неё и неверия. («Разговор двух людей о любви», с.30.)
Автор считает любовь высшим в жизни – и не верит в реализацию её высших форм в наших условиях. Проникнуты сочувствием к проститутке стихи «Современной гетере» (С.37):
«Потеряла ты сердца тепло…
… Но любовь когда продаётся,
Это значит, что нет любви …
… Ты заплачешь о днях искалеченных,
Как о мёртвом младенце мать. »
Психологичны стихи «Кукла» (С.42), «Равнодушный» (С. 38), «Несостоявшийся» (С. 39).
Очень моральны, глубоки, образны и метафоричны стихи «Обращение одного старомодного старика к своему юному сыну» (С.45).
Очень много стихов посвящённых трагизму жизни, критике социума ( Элегии «Трагика жития»,с.48; «Эпоха мрака и огней», с.65; «Мы все…», с.77; «Почему?», с.78 и др.
Автор ставит и по своему решает мировоззренческие и философские вопросы. («Тристих -анти», с.52; «Мне снился сон …» , с.55; «Реальность реальности», с. 55; «Две позиции», с.59; «Отношение к миру», с.59 и др.
Есть стихи о психических состояниях человека и явлениях жизни ( «Скука», с.50; «Память», с.51; «Разуму», с.51; «Дух», с.95 и др.
Интересна афористичность выражений:
«Мы пророки свободы в подвале тюрьмы…
Мы любимых порою своих палачи,
Мы болонки начальства, болонок цари …» ( «Мы», с. 87).
Глубоко лиричны и трагичны стихи о себе. ( «Я пришёл …» с.117 ) И др.
О трагичности и ненужности поэта в мире стихи «Памяти Лермонтова», с.107; «Стихия», с.112; «Кони», с.113 …
Стихи о природе автора – сплошная символика состояний души и духа, мотив конечного и бесконечного начал, торжество созидания и печаль разрушения, связь природы, космоса и человека.
Не только идеи, но и символы, образы, метафоры – главное в этой поэзии: «Твоё сердце зыбкая луна» (с.34), «Женщина-колокольчик» (С.36), «Люди-метеоры» ( с.40), «В могилах глаз мышей летучих трепет» (с.42), «Кукольная жуть» (с.42), «мир-одуванчик» (с.45), «Бродячий пёс тоски» (с.46), «Руины озябшего дня» (с.49), «Динозавры памяти» (с.51), «Бред реальности» (с.62), «Светлячки счастья» (с.65), «Ворон-вечер» (с.77) и т.д.
В стихах показан ряд разных типов людей – от примитивов до самых возвышенных. Это и философ, который не верит «в истин правду», но «вечно истины желает» (с.44), и Равнодушный, уставший от своего равнодушия (с.38), Чудак, «никому не причинивший зла» (с.74), разного рода творцы, отрицательные персонажи…
Своеобразны и философичны «пьески-для-чтения», диалоги – «Поэт и Блюститель» (с.150), «Спор ума и чувства» (с.158), «Исмаил» (с.160), «Вечный Жид» (с.166), «Воин и старец» (с.169). Впечатляет глубоко трагичный монолог «Иван Грозный» (с.171)
Юмористика автора в основном развлекательная, часты и сатирические стихи. Забавна юмористическая и сатирическая проза автора.
Приведу несколько цитат из раздела юмора и сатиры «Хрюны и пупсики:
«Водят тролли хоровод, / В психбольнице новый год …» (с.182);
«Злоисто, дрожисто, плаксивисто, / Хрынчать на гитарности что ль?..» (с.181);
«Рассеянность, беды не новы, / Я путаю всё подряд. / Я хлопнул по заду коровы, / Оказалось – молочницы зад …» (с.177).
Как пример полуабсурда – «Посиделки с козлом» (с. 197), «Страдания оконные» (196).
Удачны, актуальны и забавны, на мой взгляд, более крупные сатиры – «Кот и мыши» (с.199), «Волчьи проблемы» (с.201), «Козлопея» (с.203).
Жаль, что книга отредактировагна неряшливо, есть ряд опечаток. В книге имеются более 86 афоризмов (с.220-226). В афоризме №31 вместо «бараны небес» (я видел афоризм в ранней редакции) стоит «барабаны небес».
Нет надобности прояснять содержание сложных, но увлекательных философских статей – их надо читать.
Очень жаль что книга не нашла почти своего читателя. Мне иногда кажется, что наше время, это время …
«… когда стихи, вдруг лишние в миру,
Знакомые с врагами-сапогами,
На груде мусора, трепещут на ветру,
Как лебедь с обожженными крылами !..» (с.105).
Поэт, в основном, элегик. Но элегия, с его точки зрения (см. предисловие автора к книге, с.3) – протест против той тьмы, о которой она пишет, это тернистый путь к Свету.
Игнат Аркадьевич Джульбарсов, учитель.
Книга тьмы и пафоса.
(Островский Н.Ю. «Антитезы и пересечения», Уфа, «Вагант»,2009 – 262 с. (Уфимская
Книга). )
Как получилось, что известное в Уфе, популярное издательство «вагант» издало такую книгу? Она – осколок допушкинского времени (хотя автор считает, что он из «серебряного века), произведение насквозь пессими стическое, мизантропическое, переполненное банальностями , выражение давно отживших интересов – такова книга господина Островского, защитника элегии и «классицизма». Разнообразие тем, которое он ставит себе в заслугу, фактически делает книгу хаосом содержаний. Писать обо всём – лишь бы писать! Но какое нам дело до людей «не от мира сего» - обычных персонажей авторского «зверинца» - изгоев, страдальцев, «поэтов», недовольных читателями и отсутствием славы, фантастических существ, вроде дев-мертвецов (с.21), ундин (с.с.20), призраков (с.12) ?! В стихах «Космический Диоген» автор заставляет Самого Бога искать людей и страдать от одиночества. Это явное богохульство, антихристианская трактовка Бога ! Многое в книге проявление изощрённой больной фантазии. Вот «человек-скорпион» (с.12), вот монстры, рождающие ангела (с.12, «Фантазема»). Если любовь – то несчастная, тёмная, трагическая(с.28-34). В разделе «Портреты» можно найти лишь одно достаточно удачное, лишённое мёртвого пафоса, стихотворение – «Первое лето младенца» (с.35). Далее следует целая галерея ущербных персонажей – «Равнодушный» (с.38), «Несостоявшийся» (с.39), «Догматик» (с.31), «Меланхолик» (с.41), «Кукла» (с.42) и пр. Автор доходит до того, что сочувствует проститутки («Современной гетере»,с. 37). Стихи «Ведьма» (с.15) – вообще какое-то любование сатанизмом. Длинные стихи «Обращение одного старомодного (!) старика к своему юному сыну (с.45) – банальное и патетическое многословие. «Седеют быстро души и виски», «учись других свободу уважать». «И, горе испытав, мы ценим счастья миг», «Всё разрушала, что могла Жестокость» - разве здесь мы обнаружим для себя что-то новое? Сравнение целого мира с одуванчиком вообще нелепо. Как пример напыщенного слога из этого стихотворения строчка о «человеке без сердца», он – «бродячий пёс тоски»…
В стихах «Сожаление» автор кается в том, что не смог своей поэзией затронуть души читателей, в то же время изображает из себя «жертву», здесь имеет место тайное любование своим «трагическим одиночеством», которое автор вполне заслужил.
Автор отрицает жизнь, светлое в жизни, пытается прикрыть своё злопыхательство «пышно-умными словами» (с.48). Мир для автора весь – «последствие ошибок», «преддверие утрат» («Трагика жизни», с. 48). В этих же стихах есть выражение – «гангрена души». Так можно охарактеризовать эту книгу в целом. Разум для автора – «дитя беспризорное» («Разуму», с.53). Идеал – «чем светлее духом, тем слабей» («Идеал», с.50). Много морализма и холодного философствования в стихах «Тристих-анти …» (с.52), «Не всякое сиянье …» (с.54) и других. Таковы большинство стихов. Автор пишет «высокоумно» о космосе («Реальность реальности» (с.55). А в другом месте называет мир «шутом» ( «Отношение к миру», с.60). Наша эпоха для него лишь: «Эпоха загнанных коней / И уми рающих младенцев …» («Эпоха мрака и огней», с.65).
Пустая игра словами отличает стихи «Если Вселенная …» ( «Если Вселенная труп, каждое сердце то смрад …», с.67).
Душа, свет и тьма излюбленные темы автора.
Клеветой на историю являются стихи «Не ходите, дети …», «Ветка тянется …» (с.42). В стихах-монологе «Иван Грозный» выводится совершенно фантастический образ царя-садиста. Но уже само прозвище его «грозный» в те времена имело значение «сильный, мощный», являлось знаком народного уважения.
Автора почти не видно – одни маски. То автор вещает нам что-то от имени Духа, («Дух», с.95), то он «древний поэт» (с.103), «спящий ангел» (с.104), даже черновик ( «Черновику», с.105).
Целый цикл стихов посвящён творчеству и поэзии. Но всё это для того, чтобы показать трагику поэтов и поэзии в современном мире. Это выпад против современников – пишут не так и не то.
Элегичны и стихи о природе. Ночь оказывается лучше дня («Трилог, посвящённый ночи», с.119), а луна становится мизантропкой («Луна-мизантропка», с.121)
Автор даёт нам и сравнительно большие произведения. В «пьеске-для-чтения» «Поэт и Блюститель» показано фантастическое время, когда сама поэзия становится преступлением, оказывается вне закона. Положительный персонаж – поэт-жертва – и его нудно-моралистические монологи. Отрицательный персонаж – Блюститель – оказывается живее и интереснее. Всё заканчивается казнью поэта. (с. 150 – 158).
В диалоге «Исмаил» (с.160) – та же фантастика. Главный персонаж даже не мусульманин, а еретик-суфий. Он беседует с ангелом смерти. В итоге оказывается, что бессмертие ангела что-то ужасное. Смертность человека оправдывается.
В диалоге «Воин и старец» автор «сталкивает лбами» язычество и христианство. (с. 168). Каждый из персонажей здесь остаётся при своём мнении. Но, в сущности, это защита язычества и выпад против христианства.
Веет холодом от диалога «Спор ума и чувства» (с. 158).
Юмор и сатира автора, его проза – пошлость, цинизм, фантазии на грани абсурда. В одном месте он прямым текстом оскорбляет известного политика Жириновского ( «Я думал трактор тарахтит, / А это только Жириновский …», с.189).
Философские статьи в такой книге вообще что-то неуместное. Слишком сложные для обычного читателя, они могут оказаться сплошным дилетантством с точки зрения профессиональной философии. Это собрание софизмов, апология страдания и мистическое лишение поэта свободы воли в его творчестве.
Эта книга не только графоманство, но и графоманство вредное, разрушающее идеалы современности.
Книга Н.Ю. Островского не имела никакого успеха. То, что наше общество «не замечает» и не читает такие книги, говорит об общем прогрессе, о том, что люди тянутся к светлому, а не к тёмному, что пафос и морализм – это всего лишь рудименты прошлых веков.