18 февраля.
Приснилась Анна Ахматова. Забытая, заброшенная. Кровать(матрац) без ножек, продавленная кушетка. Я не то с охоты забрел, не то с дороги, оборванный и грязный. Удивляюсь её убогой жизни. «Вытри слюни на подбородке, - говорит она мне, - нечего из себя корчить невесть чего». Потом какая-то горничная. Потом средних лет дама, подруга.
Я спрашиваю, могу ли я зайти ещё(а в уме – никогда не зайду, потому что знаю, что она уже умерла) пару стихов почитать. «Ах, эти стихи, надоели они мне». «Нет, нет, - говорю, - никаких стихов. Так зайду». «Ну вот, опять расслюнявился. На тебе таблетку». Начала копаться в коробочке. Ей помогает дама. Кого-то она мне напоминает. Потом за дверью вспомнил: из театра руской драмы. Дело вроде в Риге происходит. За дверью слышу прекрасный молодой голос, читающий стихи. Слушаю. Хочу вернуться. Но стесняюсь. Пытаюсь запомнить двери, номер и т.д. Не знаю, как попал сюда. Ищу свою котомку. Нисколько не удивляюсь, что попал вот так вот запросто к Ахматовой. Она все время возлежала на кушетке, полная, благородная дама несмотря на убогость обстановки, величавая и недоступная. Как её принят образ у нас и как оно, наверное и было.
19 февраля.
Идем резкими рывками, сильный ветер и злая волна бьет наш пароход по мордасам. Скучновато, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
Грядет смена крышек на 2-ой динамке. А моторист мой неопытный. А делать в порту надо и, видимо, ночью придется, вот только комплект форсунок подвезут и будем делать.
В прошлом Гримсби прикупили словари. Вместе с мной также и: отец Сергий(Сережа-кок) и один из викингов – Игорь-матрос. Олега и Игоря я называю викингами – здоровые рыжие битюги. Игорь, жалко, бороду сбрил. Он, кажется, из рыбаков, но тщательно это скрывает. Сергий из пароходства, вспомнили с ним Толю Бычкова, дружка моего, стоял когда-то со мной вахтеу мотористом. На Андрея Миронова похож.
В каком-то промежуточном сне явился парус мне справа по борту.
20 февраля.
В три ночи сходил в машину, принял таблетку беллоида. Читаю на сон перемежая: Луку, Христос – надежда мира и Темная арена(The dark arena) Марио Пьюзо. Не выспался. Кажется, начинаю засыпать, вдруг мысль метеором пронзит сумерки неба сознания(как касиво сказал!) и опять светло и нету сна: налетают другие светила, болиды, кометы, планеты и луны.
Да, у нас поменялись капитаны. Ушел Харалдсон, пришел Стенберг, высокий симпатичный молдой швед.
Совпадения: 17-го февраля начался 17-ый рейс и я принял 17 тонн топплива.
22 февраля.
Ночь. Идем в Гримсби. Дождался праздничка. Думаю, Бог миловал. Вчерась долго швартовались и с 300-от оборотов полного хода скидывали до ноля. Турбина моя ойкала, стонала и гремела безбожно. И понять ее можно. Не к добру, решил я и стал проворачивать варианты работы без турбины. Сегодня в 13 отошли без Игоря, тот в городе задержался, доставили на катере на якорную стоянку. Вечером играем в 1000 в курилке и слышим последовательные металлические стуки. Я в машину – газотурбонагнетатель мой рявкает. Осановил я машину. Запустили с кэпом машину, поехали на малых оборотах. На 8-ом цилиндре упала температура выхлопных газов, воздушный патрубок к цилиндру греется. Отключил цилиндр, смогли прибавить обороты до 200-210, едем на 8 цилиндрах, всего – 9. Теперь вопрос – что причина: форсунка, всасываюий-выхлопной клапана? Турбина, надеюсь в порядке, правда с газовой стороны ноющий тонкий звук слышен, а с воздушной – легкий помпаж, но это нормально.
К утру усиливаетя ветер и шторм. Так что слава Богу, что вернул нас обратно. Утром должны быть на месте и начнем отрабатывать по настоящему свой хлеб. Но форсунки запасные не внушают доверия. Уже опрессовал, делать их нечем, ни пасты, ни приспособ. Также и в остальном. Но будет день, будет и пища.
С ноля до двух честно пытался заснуть, не удалось. Теперь Юра отдыхает, а я до утра буду трубить. Готовиться к работам. Материал смотрю, благо, хоть кое-что петрю в немецком, но все равно худо. По крышкам нет спецификации, а по турбине – инструмента. И где будем делать? – на якоре или в порту. М.б.закажут ремонтную бригаду? Никакого измерительного инструмента. Ржавые щупы, с трудом просматриваются значения на них. Это – норвежский флаг 2-го Регистра. Будет курьезно если мы вернёмся, чтобы поменять форсунку и двинуть обратно. Я предлагал кэпу в море менять, он не ахотел терять 1-2 часа, так как могли бы не выгрести на волну с нашим ходом. Топаем 3-5 узлов. Качает. 6 утра.
Хорошо, что вчера относительн выспался с помощью беллоида. Днем пил наташин Nerve-und schlep –Tee. Ладно, пойду подхарчусь.
А так хорошо день начинался: постирал я белье, носки и робу. Перестелил постель. Одел в конце работы новый комбинезон и в нем же и пришлось валяться на куцем диванчике, затем перебрался на кровать. А комбинезон оказался дерьмо – полуискусственный, удружил новый капитан. Мой лучше. Пойду переодену, может уже высох в машине.
Стоим на на якоре на рейде Гримсби. Днем 4 часа поспал авансом, ожидаем Sea Service и ночью придется работать. Поменял я форсунку, проверил зазоры, запустили движок – результат тот же. Не пашет цилиндр. Все-таки клапана прогорели. Но мастер заказал бригаду по турбине и еще смущают обороты при остановке гуляют. А вообще свистит злой ветер наверху. И бригады все нет. И вечер наступает.
Но вечер наступил и они приехали, два молодых парня. Один – седой. Он и командовал парадом. Было 21.20. Я оказался прав: прогорел один клапан. Возились до пол-второго ночи. Седой ухахакивался и корчил рожи, глядя как мы работали. Юра в самом деле стоил того. Ключей нет, прокладок нет. Правда один комплект они с собой привезли. С горем пополам поменяли крышку. Они мигом собрались и подорвали. А кое–где болты необтянуты, а на продувочном фланце воздух травит. Там болт явно на шару был поставлен, с сорванной резьбой, прокручивался. Я уже на ходу менял, обжегся, 300 градусов уже было на выхлопе. Тем не менее, седой заскочил в машину, попрощался, пожелал удачи. Молодец. Итак, едем.
На «Иран-газе», бывшем «Норгазе» по стенкам разные тролли висели. Здесь тоже висят кое-где и, подозреваю, по ночам шастают эти славные тролли по коридорам и под норвежским флагом(2го Регистра!)