Глава 21.
Перед охраняемыми воротами она вцепилась в его руку, и тогда он остановился. Но сделал это, чтобы сказать всего пару слов:
-Мы выйдем через лаз в стене, тогда нас не заметят…
Всю дорогу она искала повод спросить его о пути, по которому они шли. Но глубоко в душе ей хотелось узнать другое, и лишь когда далеко позади скрылись из виду последние сторожевые башни, Кристина сбивчиво заговорила:
-Люди перестали Вам верить, они не ходят в церковь. Они хотят натравить на Вас инквизиторов… А Вы… делаете вид, что ничего не произошло...
Он молчал, поощряя ее взглядом на продолжение разговора. И она про-должала:
-Вы перед кем читаете обедни? Перед теми, кто поносит Вас последними словами, кто тычет в Вас пальцем как в чудовище?
-Я призван помогать людям в их вере...
-Нет!
-Да!
-Нет!
-Пойдем! Мы должны успеть!
-Зачем Вы бродите ночами по городу?
-Ах, вот ты о чем?
-Они же убьют Вас!
-Ты уверена, что это я? Некоторым даже утопленник в сутане привиделся…
-Да постойте же! - перебила его Кристина.- Вот! Посмотрите!
Она развязала тонкий платок на шее, и он увидел коричневое пятно.
-Это сделали Вы! Вы забыли, да?! А это было вчера. Я все ждала, что Вы вспомните.
Он стоял, как вкопанный, молчал. Наконец, пробурчал:
-Я на такое не способен… Я еще в здравом уме! К тому же вчера мы не встречались…
-Вы сошли с ума! Вчера Вы были у меня в той комнате, из которой забрали меня сегодня. Вы приходили ночью и ночью ушли!
-Кристина! Успокойся! Меня вчера не было. Я понимаю, в это трудно поверить. Я все объясню, я все объясню. Я не мог…
Она свернула на поляну, мелким шагом побежала вперед. И с налетевшим ветром ему послышались ее слова:
-Вы любите меня или нет?!
Он решил, что это искажения звуков, но тем пристальнее вглядывался в ее движения. Она бежала, пока не рухнула в траву.
…И вновь его сильные руки подняли и закружили ее над землей, и горячие губы стали страстно целовать. Его сладкие ласки были так приятны... Она пришла в сознание и увидела перед глазами щекочущие стебли травы, она лежала на земле, и не могла вспомнить, как она здесь очутилась. Веселая большая семья муравьев в это время путешествовала по ее лицу, и видимо не ожидала тоже оказаться на земле, как до этого Кристина. Священник сидел в отдалении, повернувшись к ней спиной. Все привиделось или приснилось...
Потом они снова шли узкими тропами, глубоко уходящими в лес. Среди цветов, в колыхающейся траве, заводили страстную любовную песнь перепела. И трава переливалась изумрудными огоньками. А лес молчал, умеряя пыл ветряного гула и птичьего щебета. И как знать, может, лес уступил право вести разговор священнику. В жизни наступают мгновения, которые нужно почувствовать. Это когда приходит время твоего выбора. И священник понимал, что теперь, с этого мига, в смертельной схватке с НИМ, начинается его партия.
Он понимал и благодарил эту маленькую хрупкую девчушку, что падает в обморок, но которая открыла ему глаза на дьявольские ухищрения.
«Значит, любовь к человеку открывает глаза! Дьявол приходит к тем, у кого глаза закрыты. ОН не щадит жертв. ОН всеяден. И в этом ЕГО слабость. ЕМУ надо насладиться смертями и заблуждениями людей, муками и страстями. ОН любит свой театр порока и мучений… И в этом тоже ЕГО слабость. ОН слаб духом!
После этих размышлений ему стало намного легче, будто открылось новое дыхание. И он вдохнул полной грудью лесной воздух и удивился, что пропала тяга к кашлю.
Он пристально посмотрел на Кристину. Нет! Она не одержима Дьяволом и она поможет сегодня в первой схватке с бесовщиной.
-Кристина, ты ни разу не пришла исповедоваться в церковь. Послушай меня! Мы никогда не разговаривали о Боге. А Бог помогает отделить зерна от плевел, отличить правду от лжи.
Но она также, как и он до этого, была сильно увлечена своими мыслям.
-Не нужно верить людям! Особенно, когда они в страхе. И даже своим глазам и чувствам! И не все правда, что говорят. И не все правда, что ты видишь! Пусть Господь тебе подскажет правильный путь. А Господь…, он в твоем сердце.
-В последнее время я перестала понимать Ваши молитвы…
-Ничего не бойся! Я буду с тобой!
Она вдруг сжалась вся от повеявшего холода. Он заметил это.
-…Только молись! Что бы не случилось, вопреки всем напастям и искуше-ниям. Никогда не отстраняйся от небесной молитвы… Вокруг идет сметание всего божеского…
-Я ничего не понимаю…
-…Я просил лекаря помочь тебе, но он не смог выяснить причину твоей болезни. Все сомневался, мялся, и все смотрел на меня, будто хотел устыдить в чем-то.
-Вас все подозревают…
-Да! Но я знаю, кто сотворил этот план…
-Кто?
-Ему нет имени.
-О ком Вы говорите?
-Ты все узнаешь! - и он решил сменить тему. -Кстати, этот лекарь, тем не менее, настаивает на том, чтобы ты поменьше уединялась...
Она остановилась вновь и прислушалась к шороху леса. Его вдруг охватило дикое желание схватить ее и прижать к себе. Оно было навеяно потоком новых мыслей, веянием знойной цветущей травы, и этим бесконечным одиночеством среди озлобленных людей. А может?! И он испугался этого прилива чувств. Может желание происходит от двойника, который обольщал Кристину и теперь скрывался?
От грязных мыслей его пробил обильный пот. Но нельзя остановить буй-ство человеческой фантазии. Он уже кружился с Кристиной в азартном танце, прижимался к ней своими чреслами, соединялся с ней в земном экстазе. Но в мыслях, в мыслях…, а в жизни он не переставая, нещадно боролся сам с собой, и снова ждал того ненавистного пришельца, все больше склоняясь к тому, что встреча скорее всего произойдет в доме.
«Теперь я буду с ней! Я заменю ТЕБЯ. Она будет защищена мной и счаст-лива со мной. И ТЫ придешь!»
...Он отстранился от полета фантазии, как от дурмана, навеянного лесом, снял с верхушек травы росинки и протер ладонями лицо.
-А Вы, господин священник! Вы говорите, что я больна. А что со мной? Вы не знаете? Ночами приходите не Вы ко мне? А кто? Кто заглядывает в окна, трется о стены, крадется по коридорам, и трогает, трогает вещи. Потом заходит в мою комнату. При этом молчит и прячет лицо. У меня сковывает все тело, я не могу пошевелиться. И я теряюсь в его присутствии, и засыпаю в его объятиях… Этот Демон Вы!
-Кристина!
-Как он заходит в дом?! – выкрикнула она, а потом тихо добавила: - Я же ему не открывала…
-Кристина!
-…Утром просыпаюсь - его нет. Но будто нет и меня. И я не радуюсь сол-нечному свету. …Будто меня унес он с собой, - она пристально посмотрела на священника, на его смущенно опущенные глаза.
А он стоял, как нашкодивший мальчуган, и вдруг услышал: «…Он прикасается так же нежно, как Вы».
-Что? Что ты сказала?
Она погладила его руку, которую он тут же отдернул и услышал: « Потому что это были Вы. Вы! Черт возьми! Зачем Вы издеваетесь надо мной?!
Она разревелась, сколько до этого не пыталась сдержать себя:
– Вчера и позавчера ночью Вы тоже приходили, Вы стучали в двери. И умоляли открыть. Фру Паулина испугалась. Вы бились в дверь… Так сильно, что дверь выскакивала с петель. Она не пускала, но я вышла к Вам. Вы поманили за собой. Я шла за Вами, пока Вы не привели меня на кладбище, а потом на поляну. Зачем Вам это? Меня не прельщает ночное кладбище. Вы не откликнулись на мой зов…, я звала Вас снова и…, потом все как в тумане. Помню, начали выть волки. Потом… я шла по тропе и впереди, мне показалось, пробежал то ли человек, то ли зверь. Но мне не было страшно. Я не останавливалась. Чувствовала, что зверь преследует меня. Но потом снова наткнулась на Вас, на окраине леса. Как Вы успели? Добраться так быстро туда? Мне показалось, что это не Вы. Мне было очень страшно, Вы понимаете. Но я добежала до дома, успела закрыть засов, и мы всю ночь прятались за окнами. А Вы еще долго ходили вокруг дома... я проснулась утром, я хотела, чтобы это было сном. Но мои ноги были по колено испачканы землей, и на них налипла трава, которая растет на поляне. А моя одежда пропахла дымом и воском. Это не сон! А теперь вы спросите, что со мной? Да?
Священник помрачнел. Ее слез нельзя было остановить, она ревела и трясла его за руки, и что-то выпытывала. Но он стоял как каменный, и ничего не мог расслышать. Он твердил свое:
-Нет, я не оставлю эту девочку одну. Я погибну вместе с ней. Но спасу эту невинную душу. Пусть я заблудился, пусть одновременно спасаю и совращаю. Евангельские изречения в моей голове путаются с каким-то другим языком. Бред. Все это бред.
Священник обернулся к Кристине. Она лежала в траве, и содрогались от рыданий ее тонкие плечи. Что мог он сделать? Как поздно ему приоткрылась створка истины. Но сколько еще закрытых створок. Сколько блужданий во тьме! Тем временем неслись по небу шальные тучи и вот-вот должны были разразиться дождем, но ветер их отгонял в сторону.
Он поднял Кристину на руки, она прижалась головой к его груди и молчала, даже не поправляя волосы, что закрыли ее лицо и рассыпались по его плечам.
Не разбирая дороги, он нес ее по лесным трущобам к своему дому. И не удивлялся своим силам, что появились, как в тот раз, когда он смог отбиться от страждущих его крови людей. Он ушел с тропы, чтобы стать незаметным для непрошенного взгляда.
В гостиной он разжег камин, расстелил теплую пахучую шкуру медведя и раздел Кристину донага. Она была без сознания, и ее тело было изуродовано судорогами. Инесса принесла портняжную иглу, и принялась штопать порванное платье. Но вот она исчезла и уже стояла, замерев, в проходе. Узнает ли она Кристину, которую привела сюда когда-то?
Он растирал тело девушки настоем трав, пока не столкнулся со взглядом, в упор направленным на гостью. Это был взгляд Инессы. Он понимал, что с ней происходит, и краем глаза продолжал следить.
«Почему она смотрит так? Ей передаются мои мысли или нет? Если пере-даются, то ОН все знает… Нет! Этого не может быть».
Он читал молитвы и укалывал тело Кристины, пытаясь обнаружить отметину Дьявола, но тщетно. Ее тело вздрагивало, покрываясь красными пятнами. Тогда он окропил ее святой водой, перекрестил и пошел готовить пи-щу.
«Я не мог ошибиться... она общается с Дьяволом. ОН затягивает ее в свое логово. Почему ОН повел ее на кладбище? Мне же раньше был известен подоб-ный случай. Женщина после сношения с инкубом сошла с ума от страсти, никто не смог ей вернуть утраченный разум. И все повторилось с Мартой».
В скором времени до него донеслись вопли. Он нашел Кристину, корчив-шуюся в судорогах. Кто-то невидимый владел ею и душил. С непрекращающейся молитвой он прошел по комнате, окропляя святой водой все углы. Затем он схватил ее и вырвал из таинственных объятий. И никто не набросился на него, лишь острая боль обожгла щеку и шею – это ее ногти впились ему в лицо до самой крови и прочертили полосы, пока он не схватил ее за запястья. Приложив святой крест к ее груди, он держал его, пока не успокоилось ее тело, и не осталось красного отпечатка креста.
-Изыди! Сатана! Изыди! Изыди! - выкрикивал он, схвативши горевшую головешку, и махал ею, охваченный огнем пожара от искр вспыхнувшего пледа.
Внезапно распахнулись створки окна, и мгновенным огнем охватило комнату – он вытащил Кристину в коридор, вернулся в комнату и начал выбрасывать вещи в окно, из-за которого послышались громкие возгласы, и кто-то пробежал по краю сосняка.
-Дьявол! Дьявол! Дьявол! – слышался в отдалении испуганный крик.
Когда он справился с пламенем, Инесса выглядывала из коридора, ее глаза горели, и не было испуга на ее лице.
Он разбудил Кристину, ощущая руками, как холодеет ее тело. Она глотнула воды и вытаращила на него глаза. В них задержался ужас – она его не узнавала. Только теперь он заметил, что она стоит перед ним вся голая и посинело ее тело. Он стянул с себя сутану и облачил в нее Кристину, другой одежды под рукой не оказалось. Ее тело еще дергалось от учащенного сердцебиения, но дыхание становилось ровнее. Он снова умыл ее святой водой и крестом очертил вокруг линию круга. Теперь можно было перевести дыхание. Он огляделся в поисках Инессы, и минуту спустя нашел ее в другой комнате. Ребенок забился в угол под миниатюрный ореховый столик, и волченком выглядывал оттуда, не шелохнувшись.
Выскочив через задние двери в сад, он нарвал лопухи подорожника, растер его в ладонях и понес в дом. В коридоре никого не оказалось, а Инесса обнаружилась в маленькой комнате на шкуре, где заснула, свернувшись котенком. Нигде не было и оставленного креста. Он прошел по комнате и вдруг услышал крадучийся звук. Тогда он содрал с себя нательный крест, резанул им по венам и закричал обращение к Богу. Шум сзади утих –оглянулся - Инесса сидела перед ним, но ее глаза! Они напомнили ему только одни глаза. Это глаза старухи Агнессы. Он мгновенно понял, что вот так она к нему вернулась, как он потребовал тогда в доме, но вернулась, чтобы забрать чью-то жизнь. Это она кралась, чтобы наброситься на него. Но его кровь на кресте остановила ее. Он побежал в соседние комнаты – в той, где был пожар еще стоял дым, но никого не было. Он бросился к парадному входу, где была приот-крыта дверь.
-Я ж все запирал!
На крыльце стояла Кристина в сутане до пят, она уже спустилась на ступени. Вокруг собрались старухи. Она что-то лепетала языком, как безумная, качая головой. Старухи безмолвными изваяниями застыли вокруг нее. Их даже не смутил вид священника, перепачканного в крови и саже, и запах дыма. Он приложил траву к лицу, разглаживая каждый листок, потом стал затыкать кровоточущую вену - старухи начали перешептываться.
-Стойте! – Я все объясню, - попросил он и вернулся за одеждой.
Старухи затаились, будто проглотивши языки.
«Откуда они взялись? Ах да!»
Как он мог забыть - в это время дня богомолки часто приходили за молитвами и приносили молоко и съестные припасы.
«Что подумают набожные старухи?» - он совершенно растерялся, взял Кристину за руку и попятился назад, сверкая глазами, как затравленный зверь, и сшибая по пути кувшин с молоком, переступая через молочную лужу, он вдруг понял, что прячется подобно греховоднику. Зачем? Как провести теперь вечер-нюю службу в приходе? Что он им скажет? Да нет! Сначала надо остановить кровь на руке. Сестра Маргарита в храме что-то объяснит... А старухи передадут, что поранился.
«Но ничего не объяснишь тому, кто видит в тебе лишь порок и ненавидит тебя за то, что ты отличен от других, что просто чужой. Они давно заткнули уши от голоса Господня, завязали глаза от света Господня, чтобы осуждать и проклинать, чтобы найти кару Невиновному. За это и наступает расплата».
Он отвел Кристину в молельню. Она едва успевала за ним, захватив длин-ные полы сутаны. И глядя на его спину ей показалось, что она не могла ошибаться, тогда, ночью… .
Безоконная, крохотная комната молельни представляла собой темное помещение с устоявшимся запахом воска. Посреди комнаты, на массивной, черного дерева подставке, лежала Библия в кожаном переплете. Ее углы поистерлись. Кристине захотелось потрогать ее и пошептаться с ней о чем-нибудь. Ведь Библия в рассеянном свете комнаты выглядела как живое существо, как черепаха, которой давно исполнилось сто лет. И как старый панцирь, поистерлась ее обложка.
Священник отвлекся в молитве и так он остановил течение крови. Рядом, на коленях стояла Кристина, она крестилась, и сжимая в пальчиках хрусталики Розария, обращалась к Богу.
Она шептала слова молитвы, но между строк священного писания он яв-ственно слышал: «По веткам ползет змея, а мне мерещится рука... По веткам ползет змея». Он понял - она читает не молитвы.