*****
-Шоадери? – Неуловимый спокойно смотрел в изумрудно-зеленые глаза Зеленого бога, Светлой стороны Триграммы, а тот с неменьшим интересом разглядывал безликого.
-Наверное, этот парадокс так и будет длиться на этой земле, - сказал Шоадери. – Зло спасает всех, хотя никто этому не верит. А то, что некроманты Хелгара – Зло, никто не сомневается.
-Хелгар мне не господин, - холодно отозвался Неуловимый. – Зачем ты пришел сюда?
-Мне нужна помощь, - неожиданно устало сказал Шоадери, опускаясь на плоский валун, на котором недавно сидел Лэриан. – Всем нам, очень нужна.
-И ты тоже надеешься на меня?
-Я ни на кого не надеюсь, но справиться с… тем, что происходит, мне не по силам.
-Триграмма… - начал было Неуловимый, но Зеленый бог перебил его, с силой воскликнув:
-Триграмма бессильна! – и лес притих. Даже ветер угомонился, не рискуя шевельнуть даже травинкой.
-Почему ты покинул Темнолесье?
-Темнолесье умирает, некромант, - Шоадери снял свой венок, источавший острый и горький запах увядавших листьев, повертел в руках, не торопясь снова надеть. - Ты должен чувствовать смерть – посмотри "в меня"! Я умираю вместе с лесом, потому что он – это я. Лес умирает. Звери бегут из него, даже морхонты. Лесняки ушли, остались только самые упрямые.
-Помнится, в прошлый раз я тоже начинал со вселенской катастрофы, - пробормотал Неуловимый. - И точно так же положение казалось практически безнадежным…
-С этого всегда начинается, – криво усмехнулся Шоадери, - но еще ни разу бог не уходил, чтобы попытаться найти кого-то сильнее себя.
-Я не настолько самонадеян, чтобы ставить себя выше богов.
-Но ты уже вставал вровень с нами.
-Это ни о чем не говорит. – Неуловимый с силой переплел пальцы. - Я был богом для Темных, потому что проливал реки крови, приносил десятки жертв, и ни разу у меня не дрогнула рука и не изменился голос – я был богом для них всех! Я был Амброй, когда пел Гимн, но Амбра – кровавый бог, хотя луна и красива. Он не умел прощать и сострадать – я забыл, что это такое, как не знаю, да и не знал никогда сочувствия.
-Ты не бог, - согласился Шоадери. – Но ты не так уж слаб, как хочешь казаться. Ты выше многих, и сила твоя даже больше, чем ты думаешь. Распятый увидел это в тебе.
-Ты знаешь и о нем тоже, - Неуловимый не спрашивал, он утверждал. – Тогда ты должен знать, что уничтожить Школу в Арианне мог любой, если бы у него хватило смелости посмотреть в глаза Распятому. Это было просто.
-И все же удалось это только тебе. И той девочке, которую ты отослал из города до обрушения Школы… Но мы отвлеклись. – Шоадери поднялся, подошел к безликому и, положив большие, ужасно горячие ладони ему на плечи, заставил смотреть себе в глаза. - Я помню, как отчаянно ты сопротивлялся в прошлый раз, утверждая, что слово «спаситель» отдает невыносимой фальшью и эта роль не по тебе. И все же повторяю: я, бессмертный, прошу тебя о помощи.
-Я всего только человек…
-Больше нет, ты сам это только что сказал Лэриану.
-Подслушивал?
-Да. Потому что Лэриана позвал я. И попросил его найти тебя и поговорить.
-Я знал, что он лжет.
-Он тоже. А я так даже и не сомневался, что ты это услышишь.
-И как же умирает лес? – Неуловимый скрестил руки на груди. Подобные игры ему не нравились, еще больше не понравилось то, что кто-то решает за него, предугадывая его действия, но то, что Лэриан солгал – пусть и по просьбе бога – неприятно царапнуло что-то глубоко внутри. Ощущение было чужим и тревожно отозвалось в давно заледеневшей душе безликого – нельзя же, нельзя испытывать судьбу так часто и так…
-Лес… - Шоадери неопределенно повел рукой, пытаясь подобрать точные слова. Отступил, бесцельно шаря глазами по густым кронам, шатром смыкавшимися над их головами. - Он просто… просто перестает быть. Просто… исчезает. Я не знаю, кто или что это такое, знаю только, что с каждым днем непроходимые прежде места становятся все более редкими, деревья исчезают, словно проваливаются сквозь землю, не остается ни бурелома, ни листьев, ни даже пней или щепок! Птицы, не успевшие улететь, остаются мертвыми на голой, без единой травинки, земле… Одно это только и остается - голая черная земля. Сухая, как… как пепел. Мой Алтарь на заветной поляне, каменный анк и Портал – их уже тоже… забрали. Я пытался ставить заслоны, но их будто не замечают, удержать ЭТО они не могут, будто магии вообще не существует!
-Разве Триграмма не была сильнее всего, что только есть на земле? – Неуловимый следил за метаниями Зеленого бога, оставаясь внешне безучастным, но слова Шоадери зацепили в нем что-то давно испытанное и забытое. Что-то, о чем он не просто забыл, но и ухитрился уничтожить само воспоминание. Осталось только смутное чувство, что тогда, в невообразимо далеком прошлом, оно причинило ему сильную боль, настолько сильную, что он предпочел распрощаться с людьми, приняв дар безликого. - Она же считалась самой совершенной силой!
-Считалась… - Шоадери отшвырнул венок, ударил кулаком жалобно вскрикнувший валун, круто разворачиваясь к собеседнику. - Ты не думай, они пытались помочь! Мы пытались остановить это Нечто, которое никто из нас даже не видел!..
-Но как исчезает лес - это вы видели?
-Видели! – в голосе Шоадери плеснулась горечь и вызов. – Мы видели… и могли только бессильно смотреть, как на наших глазах куда-то проваливаются деревья и трава, как что-то… выше облаков, выше… неба и солнца… идет по земле… И после него не остается НИЧЕГО. Равнодушный рискнул встать на пути этого Нечто… и третий месяц мы не можем разбудить его.
-Покажи мне его! – резко приказал Неуловимый. И Зеленый бог, не возражая и ни слова не говоря, жестом поманил его за собой.
*****
-Почему ты не хочешь, чтобы сауры вмешались? Я не понимаю тебя, ведь Темнолесье долгие века был вашим домом! – Высокий темноволосый человек раздраженно повертел в руках кубок и с преувеличенной осторожностью опустил на столик. – Сейчас… ты видишь, что творится. Не сегодня-завтра эта напасть доберется до Мессарда! Надо уходить.
-Все не так просто, Владыка, - Эмейн не отрываясь смотрел в Око Мира. – Смотри. Неужели ты думаешь, что, пройдя Мариссену из конца в конец, ЭТО остановится?! Нет. Я не знаю, на что это направлено, но сильно сомневаюсь, что на этом всё закончится.
Магическое зеркало мигало и потрескивало, показывая, как падают в никуда столетние деревья, как перестает существовать древний лес, как бегут в панике звери и жмутся к городским стенам морхонты, будто в поисках защиты. Уже полгода он слушал, как воют по всему городу собаки, наблюдал, как бестолково мечутся кошки, стараясь найти убежище если не у хозяев, так в подворотнях и на городских свалках, полгода старался не смотреть, как изо дня в день по главной улице тянется вереница обозов – люди бежали, побросав нажитое добро, погрузив на возы самое необходимое. Бежали, конечно, далеко не все, многие еще надеялись на Владыку и Гвардию, но уверенность эта таяла на глазах, по мере того, как обнажалась земля.
-Мы ничего не можем сделать. – Владыка тоже заглянул в зеркало – и отвернулся. – И Гвардия тут не поможет, только людей положим – и все.
-Зеленый бог покинул свой лес, - сказал чародей вместо ответа. – Ты понимаешь, Владыка? Он оставил Темнолесье!
-Еще бы не понять! – зарычал Владыка, выведенный из себя спокойствием Эмейна. – Шоадери ушел, значит, лес обречен! И вся Мариссена вместе с ним! Уходить надо, не понимаю, чего ты тянешь?!
-Бог никогда не показал бы собственной слабости, - все тем же задумчивым тоном продолжал Эмейн. – Раз он ушел, значит, надежда еще есть.
-Я не понимаю тебя, - Владыка нахмурился. – Бог ушел – значит, он признал поражение! Значит, надежды больше нет, и нам тоже надо уходить, потому что Темнолесье уже не защищает нас.
-Он ушел, потому что знает того, кто мог бы встать на пути этой напасти.
-Бог надеется на кого-то, кто заведомо сильнее него?! – поразился Владыка и расхохотался, настолько абсурдной показалась ему сама эта мысль.
-Я не сошел с ума, Владыка, - очень тихо и очень серьезно сказал Эмейн, на секунду отрывая взгляд от Глубокой Дали. В зеленых глазах саура плясали темные искры. – И я знаю Шоадери не первый век. По крайней мере, достаточно для того, чтобы с уверенностью сказать: Зеленый бог никогда бы не оставил свой лес, если бы точно знал, что он обречен. Он бы просто умер вместе с ним. Он ушел, чтобы вернуться. И он обязательно вернется, чтобы победить – или умереть.
-Ты слишком слепо веришь богам, - сквозь зубы процедил Владыка. – Слишком слепо. Они же ведь не всесильны, чародей, а ты никак не хочешь этого понять. И принять… Что ж… Я снова послушаю тебя. Но если все сложится иначе, если погибнут люди – прости меня заранее, Эмейн. Я забуду о годах дружбы, забуду все, что ты сделал для меня лично и для Мариссены в целом…
-Не надо грозить, Владыка, - устало отозвался чародей. - Не к лицу властителю опускаться до… такого уровня. Я ЗНАЮ, что прав. Я ведь все-таки волшебник...
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ