Глава 18
ДНЕВНИК ЛУ-ЛУ
Некоторое время Демичев молчал, осознавая то, что ему сказала Лу-Лу.
Но решение пришло к нему почти сразу. Он встал из-за стола и подошёл к ней.
- Люся, - негромко сказал Михаил, - может быть, вы помните то, что я вам предлагал ещё в конце 1915-го года? Сейчас я просто повторю эти слова. Выходите за меня замуж.
Лу-Лу, смотревшая в окно, как-то растерянно дотронулась рукой до тяжёлой тёмно-зелёной шторы. Обернулась и посмотрела на Михаила.
В её глазах блеснули слёзы.
"Наверняка опять вспоминает Солганского", - подумал Демичев.
- И ещё, Люся... - продолжил он, - Ян расстрелян. Вы сейчас тоже находитесь в определенной опасности, как его жена. Если вы выйдете за меня, вам будет гораздо спокойнее. У вас появится защита и поддержка - он взял её за руку. - И это для вас особенно важно именно сейчас, когда вы ждёте ребёнка... нашего ребёнка.
Лу-Лу смотрела на него и молчала. Михаил отпустил её руку и отвернулся к столу.
- Хорошо, Миша, - вдруг услышал он и, сам не поверив в эти слова, обернулся. Посмотрел ей в глаза.
- Я согласна, - тихо ответила Лу-Лу.
***
Глеб сидел в маленькой, но уютной кухне Надежды Викторовны и пил чай с булочками. У неё был отдельный частный дом с небольшим участком. Надежде Викторовне на вид было лет пятьдесят - невысокая худощавая женщина с короткой мелированной стрижкой, в джинсах. При встрече она показалась Глебу гораздо более дружелюбной, чем по телефону. Улыбнулась ему, внимательно глядя из-под позолоченной оправы и кивнула в сторону кухни.
- Проходите, молодой человек. Егор?
- Глеб, - поправил её Демичев.
- А, извините, Глеб. Я просто помнила, что имя у Вас такое... короткое. Садитесь за стол, я сейчас чайник поставлю.
Она чиркнула спичкой и поставила на плиту чайник, достала тарелку с какими-то маленькими булочками.
- Я сыт, спасибо, - как-то неловко сказал Глеб.
- А я и не собираюсь кормить вас до отвала, - улыбнулась Надежда Викторовна. - Просто за чашечкой чая разговор всегда легче и интереснее идёт, правда?
Глеб кивнул.
- И разговор у нас будет, наверное, не очень короткий, - она села напротив Глеба, дожидаясь, пока закипит чайник. - Я угадала?
- Наверное, - согласился Глеб, - я уже говорил вам, что меня интересует Людмила Солганская.
Он вынул фото Лу-Лу, которое захватил с собой из дома и положил его на стол перед Надеждой Викторовной.
Она взяла в руки фотокарточку и посмотрела на неё.
- Да, это Людмила. Сестра моей бабушки. Первый раз вижу это ее фото, кокетливая она здесь.
- А у вас есть еще ее фотографии? - спросил Глеб.
- Конечно есть. Сейчас альбом принесу, - женщина встала и вышла из кухни.
Глеб выключил закипевший чайник. Через несколько минут Надежда Викторовна вернулась, неся в руках массивного вида фотоальбом с посеребренной пряжкой.
"Сейчас таких не выпускают" - подумал Глеб.
- Да, раритетный, - засмеялась женщина, словно угадав его мысли.
Положила альбом на край стола и налила кипяток в маленький заварочный чайник.
- Пока чай заваривается, я вам фото покажу, - проговорила она, расстегивая большую серебристую пряжку альбома.
Глеб придвинулся поближе, чтобы было лучше видно фотографии.
Надежда Викторовна встала, разлила чай по чашкам и придвинула к нему поближе тарелку с булочками.
- Угощайтесь, Глеб. Они с сыром, сегодня сама испекла.
- Спасибо, - поблагодарил Глеб, откусывая ароматную булочку, - очень вкусная.
- На здоровье, - улыбнулась Надежда Викторовна и, поправив очки, кивнула ему на страницы альбома.
- Вот здесь есть несколько фотографий Людмилы с ее мужем. И более ранние есть. Вообще, старых фотографий у нас немало. Моя бабушка очень бережно относилась к такого рода вещам. Она и дневник своей сестры сохранила, я его читала немного, отрывками, но не весь. А дочь моя, Маринка, весь прочитала в свое время, она этим всем очень интересовалась раньше.
- У вас есть дневник Людмилы? - заинтересовался Глеб.
- Да. Я разве не принесла его вместе с альбомом? Нет? Тогда сейчас принесу.
Надежда Викторовна встала и опять ушла в другую комнату. Вскоре она вернулась, держа в руках тетрадку. За женщиной, мягко ступая лапами, в кухню галантно вошёл белоснежный, похожий на ангорского, кот.
- Красавец, - улыбнулся Глеб.
- Ну куда пришел, Снежок, - обратилась женщина к коту, - опять еду клянчить? Вот, осталась я с ним вдвоём, - сказала она Глебу, - дочка Марина замуж вышла, уже три года, как переехала к мужу в город. А мы с ним остались здесь. Да, Снежок? - женщина почесала кота за ухом.
Глеб хотел спросить ее про мужа, но потом подумал, что это будет неудобно и промолчал. Мужа у Надежды Викторовны, судя по всему, не было.
- Вот дневник Людмилы, - Надежда Викторовна положила перед Глебом тетрадь.
Он открыл её и увидел тонкие пожелтевшие листы, исписанные круглым аккуратным почерком. В некоторых местах чернила были совсем бледные, выцветшие.
- Да, да, - улыбнулась Надежда Викторовна, - мне с моим зрением было всё не осилить, некоторые предложения здесь вообще не разобрать. А вот дочка весь его прочитала, лет пять назад.
- Надежда Викторовна, а не разрешите мне взять этот дневник домой почитать? - попросил Глеб, увидев, что чтения здесь будет действительно не на один вечер. - Я через несколько дней вам его обязательно привезу.
- Ну... хорошо, Глеб, - согласилась женщина после некоторого раздумья.
- Но я рассчитываю на вашу честность, - улыбнулась она, - для меня это память и о бабушке тоже. Свою старшую сестру она очень любила, та ведь её фактически вырастила, с детских лет.
- Конечно, я прочитаю дневник и сразу привезу его обратно, - Пообещал Глеб. - Спасибо вам огромное. - А большая разница у неё была в возрасте со старшей сестрой?
- Да, Людмила была старше на десять лет. Девочки довольно рано потеряли родителей, и Люда одна воспитывала бабушку. Вот, смотрите, как раз их совместное фото.
Надежда Викторовна достала из альбома и положила перед Глебом старую, пожелтевшую от времени фотографию, на которой были две сестры. Одна молодая и симпатичная с густыми немного вьющимися волосами, с родинкой над верхней губой, весело улыбалась и держала за руку девочку лет десяти.
Внешне они были похожи.
"Сразу видно, что родные сёстры", - подумал Глеб.
Он стал дальше смотреть фотографии в альбоме.
- А это Людмила с мужем? - спросил он, увидев следующую карточку.
Надежда Викторовна положила в чай дольку лимона и посмотрела на фотографию, о которой спрашивал Глеб.
- Да, - ответила она, - это Людмила со своим первым мужем. Он был репрессирован. Вообще, всё это была очень трагичная история.
"Кое-что я об этом уже знаю", - подумал Глеб и вгляделся в фото, внизу которого стояла дата - октябрь 1916 года.
"За год до начала всех этих страшных событий", - подумал он.
- Они очень хорошо смотрятся вместе, - проговорил Глеб.
- Ну, ещё бы, - грустно улыбнулась Надежда Викторовна, - они были такой красивой парой.
- Глеб, положить вам лимон в чай?
- Да, да, спасибо, - кивнул Глеб.
- И пейте, пожалуйста, а то всё уже остыло.
- Спасибо, - поблагодарил Глеб, отхлёбывая чай.
- А Людмила и её первый муж... - продолжила Надежда Викторовна, - они очень любили друг друга, как рассказывала бабушка. И оба были творческими людьми. Людмила пела романсы, а Ян ей тексты писал, стихи. Он вообще хорошо владел словом, был талантливый журналист. Жаль, вместе они прожили совсем недолго.
- Понятно, проговорил Глеб, откусывая булочку, - а почему вы сказали "первый"? Людмила потом ещё раз вышла замуж?
- Да, - Надежда Викторовна приподняла тонкие выщипанные брови и с некоторым удивлением посмотрела на Глеба. - А вы, Глеб, разве сами об этом не знаете?
- Я? - удивился в свою очередь он, - нет, не знаю.
- Ведь вторым мужем Людмилы был Михаил Демичев. Я когда вашу фамилию по телефону услышала, она мне показалась очень знакомой. А потом я вспомнила.
Есть и их фотография совместная. Вот, смотрите.
Надежда Викторовна перелистнула пару страниц альбома и извлекла небольшую карточку, на которой были вместе мужчина и женщина. В женщине Глеб сразу узнал Людмилу Солганскую, только была она какая-то похудевшая и грустная.
А присмотревшись к мужчине, он действительно узнал в нём Михаила Демичева, лицо которого помнил ещё по их старой семейной фотографии.
"Вот так поворот", - подумал Глеб.
И подумал, что во всей этой истории что-то наконец-то начинает для него проясняться.
- А как умерла Людмила Солганская? - спросил он. - Вы тогда по телефону сказали, что это произошло ещё в двадцатых годах.
- Да. И всё это тоже была довольно трагичная история... - Надежда Викторовна вздохнула, - Глеб, налить вам ещё чашечку?
Глеб кивнул, и женщина налила ему ещё одну чашку вкусного ароматного чая.
- Но ведь она не была репрессирована, как её первый муж? - спросил Глеб.
- Нет, не была. Но умерла довольно рано, ей было тридцать пять лет.
Она отравилась.
Надежда Викторовна поставила чайник обратно на плиту и вернулась за стол.
От её слов Глеб вдруг почувствовал внутри какой-то холод.
- Значит, самоубийство? - спросил он.
- Понимаете, Глеб, это так до конца и не выяснили. Ведь никакой записки она не оставила. Бабушка говорила, что её старшая сестра последний год постоянно пила сильные успокоительные капли. Ну, может быть и в тот день она просто выпила их слишком много, не рассчитала. Бабушка хотела думать именно так.
Она говорила, что сестра верила в Бога и не могла совершить такой грех.
Это ведь грех очень тяжёлый, и человеку его не прощают. И отпевания Людмилы бабушка с её мужем добились с большим трудом. Не хотели её отпевать. Правда, тогда вообще с этим было очень трудно, мало где отпевали. И церквей действующих осталось мало. Сами понимаете, Глеб, какое время тогда было.
- Да, конечно, - Глеб кивнул.
- Вообще, смерть старшей сестры всю жизнь была для бабушки незаживающей раной, - вздохнула Надежда Викторовна. - Она когда уже совсем старенькая была, часто про Людмилу вспоминала. И про Яна, её первого мужа.
"Царствие им небесное, - говорила. - Пусть хоть там, в ином мире, у них всё будет хорошо".
От Надежды Викторовны Глеб ушёл в каком-то странном и тяжёлом настроении. Ситуация начала понемногу проясняться. Но то, что он узнавал по мере этого, его совсем не радовало. А в сердце теперь поселилась какая-то тоска. С того самого момента, когда он узнал о преждевременной смерти Людмилы Солганской.
***
Вечером, быстро поев яичницу и выпив чашку кофе, Глеб выкурил сигарету и, сев за стол, открыл старую тетрадь с тонкими пожелтевшими страницами.
Дневник Людмилы Солганской.
Дневниковые записи она вела не с самой первой страницы. Перед этим на нескольких первых листах тетради было записано несколько стихов. Видимо сочиняла их сама Лу-Лу, потому что некоторые строчки были зачёркнуты, а потом переписаны уже заново, набело.
А самым последним было четверостишие, которое Глеб прочитал с какой-то щемящей грустью, заполнившей его сердце:
"Не вымолить любовь. Прости, прощай!
Уходишь от меня по бездорожью.
Прощённым, говорят, дорога в рай...
Но заслужить прощение так сложно."
Глава 19:
http://www.proza.ru/2012/05/14/237