Тем же вечером, он придвинул стол к окну в кухне, и, потушив в квартире весь свет, принялся разглядывать лик полной луны. На столе стоял полный стакан молока. Ник делал мелкие глотки и думал о взаимосвязи событий, о тайном послании Фриз, выраженном в её словах о снеге, о нити, протянутой между полной луной и полным стаканом молока.
Сильнее всего его беспокоила фраза Фриз о сломанном реле. Представляя маленький рычажок в сердце девушки, Ник всерьез тревожился, не произошла ли поломка. Вдруг Фриз и правда навсегда останется холодной!? С другой стороны, его успокаивал холод, исходящий от Фриз в ту ночь. Постепенно, Ника захватила идея некоего устройства, по велению его воли, способного в мгновение ока упорядочивать окружающий хаос. Что если завести внутри себя подобное реле? Щелчок – и вот ты холоден и равнодушен, окружающий мир разложен по полочкам, коробочкам, высушен, приколот, описан и классифицирован. Но если порядок тебе наскучил, одним движением ты переводишь тумблер в положение «горячо», а следом наблюдаешь как огненное облако превращает мир в первозданный хаос. Лед – это покой, огонь – это всепожирающая стихия и страсть.
В последующие дни он попытался все забыть, но дурацкий постер, будто назло лез на глаза. Девушка, поразительно схожая с Фриз, насмешливо смотрела на него со стены, не прекращая целоваться с неизвестным мужчиной. Глядя на свою новую вешалку, Ник вспоминал, как на ней висело её пальто. Сидя под новым светильником в кухне, думал о полной луне в ту ночь, когда они были вместе.
В конце концов, ему была нужна не Фриз, а то оглушающее спокойствие, что смогла она принести с собой. Никогда ещё в жизни Ник не занимался такой умиротворяющей любовью. И чем глубже было погружение в покой ночью, тем больнее оказалось пробуждение утром. Ему ведь тогда показалось, будто лопнули все стекла в его доме, хаос города хлынул и затопил все углы, грохот тысяч зубов и языков раздробил его барабанные перепонки, а затем кинулся крушить мозг вместе с остатками разума.
Несколько дней убывающей луны, он ещё метался в поисках лучшего решения. Но его не было, а потом пришли черные дни Гекаты. Ник опустил руки, расслабил плечи, подложил под голову подушку и стал читать пожелтевшие страницы старого путеводителя по Крыму, выуженного из стопки родительских книг.
Из него Ник узнал, что в южной части крымского полуострова в главной гряде крымских гор расположен горный массив Чаты;р-Да;г, что в переводе с татарского означает Шатёр-гора. На её нижнем плато расположена пещера Гугерджин-Хосар. Сам по себе этот факт не был удивительным, так как в Крыму только открытых и исследованных пещер — более 800, из них 50 являются памятниками природы. Заинтересовало Ника иное: в Гугерджин-Хосаре спелеологами было обнаружено вещество, напоминающее творожистую массу и непонятно почему названное ими «лунным молоком». Последнее-то и вызвало в Нике сильнейшее любопытство.
Спустя несколько дней, он уже находился в Крыму и в составе небольшой группы спелеологов спускался на дно глубокой пещеры. Получить отпуск на работе не составило особого труда, достаточно было сослаться на ухудшение здоровья и необходимость обследования. К слову сказать, Ник и впрямь чувствовал себя неважно. По утрам в легких накапливался спертый удушливый воздух, а в мышцах затеки слабости.
Чуть позже Ник обнаружил причину своих недомоганий. Помогла книга тибетского ламы, взятая им в качестве дорожного чтива. Из неё Ник узнал, что подобные симптомы возникают в дезорганизованном теле, когда нарушено движение потоков энергии. Нарушение это возникает, когда в душе нет порядка.
В его голове медленно, но верно складывались кирпичики «теории хаоса». Поняв, что рискует своим здоровьем, Ник утроил усилия направленные на поиски живительного лекарства.
Со слов спелеологов выяснилось, что лунное молоко пользовалось большой популярностью у разного рода исследователей. В связи с этим, запасы данного вещества в часто посещаемых залах пещеры давно были исчерпаны. Лунное молоко можно было обнаружить, зайдя в малоисследованные ответвления, но делать это никто не хотел. Ник упрашивал и умалял дать ему такую возможность и в третье посещение Гугерджин-Хосар, один из исследователей все же провел его по извилистому ходу в небольшой зал с низким потолком. Здесь-то Ник и увидел белое, дурно пахнущее вещество с такой страстью им разыскиваемое.
Поскольку специальной тары для лунного молока у него не было, зачерпывать вещество пришлось в полиэтиленовые пакеты. Во время этого занятия, Ник вдруг заметил маленькую бронзовую статуэтку, стоящую неподалеку на каменном уступе. Она изображала человека сидящего в позе лотоса. Взяв статуэтку в руку и осмотрев, Ник поначалу решил, что держит изображение Будды, однако вскоре он разглядел на боку у бронзового человека саблю, а также понял, что тот облачен в шаровары. Чуть позже спелеологи рассказали ему, что статуэтка изображает «черкаса» - человека-воина. Подобные сувениры можно было приобрести в Храме Воинов Света, находящегося неподалеку от Киева в городе Черкассы.
Когда, с дорожной сумкой в руке, Ник входил в зал аэропорта Симферополь, он до конца ещё не знал: билет в какой конец страны приобретет в кассе. В сумке с глухим стеклянным позвякиванием ударялись друг об друга наполненные лунным молоком полуторалитровые банки. Броуновское движение людей вокруг раздражало. Спешка и суета воздушного порта, вновь возвращали Ника к мыслям о хаосе. И от того с большей тоской думал он о ночи с Фриз. Наблюдая за тем, как посреди зала буддийский монах в оранжевых одеждах раздает прохожим какие-то проспекты, Ник думал о найденном им молоке и о статуэтке. Полезного действия лунного молока он так и не ощутил на себе, а бронзовый человек-воин оставался всего лишь дешевым сувениром.
Вместе с тем, наблюдения Ника за буддийским монахом, открыли ему, что тот непостижимым образом создает вокруг себя некое поле пустоты. В этом поле движение людей как будто замедлялось, воздух становился вязким и теплым, лица прохожих освещались улыбками, а напряжение слетало с них под воздействием невидимой силы.
Повинуясь порыву, Ник подошел ближе и, как и все остальные проходящие мимо, получил от монаха умиротворяющую улыбку и рекламный проспект. Нику даже показалось, что от этого человека в оранжевых одеждах исходит легкое золотистое свечение, а также мелодичный звон.
Толпа оттеснила Ника в сторону. Рассеянно блуждая взглядом по строчкам полученного буклета, он узнал, что в самом центре Украины, в Черкассах, находится особое место силы – Храм Воинов Света. Сам храм построен недавно, на месте, где сотни лет назад был возведен ведический Храм Восходящего Солнца.
В прошлом в Черкассах находился Город Воинов, Учителей и Жрецов. Он был основан одним из первых учеников Аватора Рамы – Великим Воином Чаркасом, который принадлежал к древнему арийскому роду кайсаков. Буклет научно заверял, что кайсаки – являются прародителями казаков, в чем Ник, конечно, сильно сомневался, не веря в такие удачные исторические созвучия. Также в рекламном проспекте говорилось, что нынешний Храм возведен в особом месте на берегу Днепра. Место это располагалось между двумя холмами и рекой, на тектоническом разломе, где прямо в космическое пространство ударяет сильнейший энергетический столп торсионного поля.
В этом месте Ник прекратил чтение, выуживая из памяти все, что ему было известно о торсионных полях. Память неумело врала и потому помог коммуникатор.Прогуглив «торсионное поле», Ник узнал о лженаучном взгляде академика Акимова и его пятьсот миллионной растрате денег государства. Все это мало интересовало Ника. Не задумываясь более ни минуты, он взял билет на Киев.
Нужно ли говорить о том, что оказавшись на территории Храма Воинов Света, Ник вновь пережил легкое разочарование. На первый взгляд все вокруг напоминало лишь популяризированное место паломничества туристов, созданное для забавы пресыщенных зрелищами иностранцев. Здесь можно было за деньги получить как сахарную вату, так и просветление.
Побродив по вымощенным тротуарной плиткой (серия «Европа», изготовлена из экологичных материалов, с применением семи секретных элементов) дорожкам, Ник вернулся в город. В маленьком парке, разбитом возле памятника какому-то герою, он устроился на старомодной лавке и погрузился в созерцание проезжей части напротив.
Рассеянно наблюдая за работой светофора, он размышлял о влиянии различных спектральных состояний света на порядок вещей в мире. Красный свет запрещал движение, желтый внушал тревогу и беспокойство (поскольку регламентировано о чем-то предупреждал), а зеленый позволял возобновляться движению, которое далее происходило на основе мнений и предпочтений участников движения.
Вспомнив из школьного курса детскую считалку-запоминалку о световом спектре: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан», Ник пришел к ошеломительному выводу – красный свет это свет заката и рассвета. Затаившаяся между ними ночь – это период величайшей остановки, а значит именно там – во мраке ночи – следует искать ответ на вопрос, где хаос уступает место порядку.
Его домыслы, находили подтверждение в условной связи ночи и холода, который в свою очередь превращал пар в снежинки, а воду в лед. Цепочка замкнулась. Теперь монолог Фриз о снеге, получил логическое продолжение. Чтобы закончить круг измышлений, Ник добрался до ближайшего продуктового магазина, где и приобрел замороженный труп курицы. Скрывшись в прохладном чреве неведомого подъезда, он аккуратно извлек покупку из обертки и, собрав на кончике пальца изморозь, внимательно изучил мелкие снежинки, перемешанные с остатками крови птицы. Снежинки поражали своей уникальной структурой. Невозможно передать очарование, которое ощутил Ник при виде алмазной точности линий, соединения перекладин, завершенности форм.
Вероятно, будь его зрение усилено во стократ, словно электронный микроскоп, он был бы не менее впечатлен филигранной точностью исполнения эритроцитов куриной крови, цепляющихся за толстые ледяные балки кристаллов льда.
Следующий эксперимент Ник провел на центральной площади перед администрацией города. Там мощной струей в небо выстреливал фонтан. Застыв подле него, Ник скрупулезно изучал верхушку водяного столба (и даже пару раз её сфотографировал). Именно там вода проявляла свою природу отчетливее всего. Достигнув пика, столп воды разбивался на небольшие сгустки, которые ни разу не повторялись по форме, а кроме этого умудрялись изменяться в процессе своего движения, что ставило под сомнение их аутентичность и наводило на мысль, что тот сгусток, что был миг назад, давно уже исчез, а вместо него появился совершенно новый. Вода демонстрировала хаос во всей его красе. Ник даже ощутил отвращение к этой непостоянной субстанции и поскорее покинул площадь.
Размышляя о непостоянной природе воды, он вынужден был признать, что именно она составляет восемьдесят процентов человеческого организма. Именно это, в свою очередь, подтверждало, что хаос в человеке явление изначально запрограммированное: человек наполнен водой, непостоянен, стремится к разнообразию и творит вокруг себя беспорядок.
Цепь логических размышлений завела Ника в тупик. Получалось, что остановить разрушительное действие хаоса возможно, только остановив самого человека, а именно воду внутри него. Заморозка – вот что появилось после знака равно в уравнении Ника. Голова его гудела от мыслей, а сей суицидальный вывод никак не хотел встраиваться в общий тетрис умозаключений. Должен быть другой путь – сказал себе Ник.
На поиск нового пути ушли сутки. Их он провел в старой, шуршащей ордами тараканов, гостинице «Черкасский профсоюз». Разглядывая потемневшие от времени и покрывшиеся пятнами грибка потолки в номере, Ник сосредоточенно искал в своей логике гордиевы узлы, ибо понимал, что развязав их, очистит путь к своему освобождению. В какой-то момент, он решил поступить, как Александр Великий – вместо ухищренной логики, воспользоваться острой силой и просто разорвать узлы. Вместе с тем, Ник понимал, что источник силы должен иметь эзотерическое происхождение.
Порывшись в сумке, он выудил недавно купленную книгу тибетского ламы и стал штудировать её в лучах прокуренного абажура старой лампы. В три часа ночи (когда, как известно, энергетические вибрации достигают своего максимума) Ник победоносно вскрикнул, чем и вспугнул несколько эбонитово сверкающих тараканов. Найдено им было следующее: «Проникая вглубь тонкого мира, мы получаем логически-обоснованные ответы о том, о чем спрашиваем. Основа наших прозрений – верное мышление. Оно необходимо каждому из нас. Верное энергетическое мышление позволяет найти жизненный путь. Тем самым устраняется противоречивость желаний, и личность человека становится гармонично-целостной (в этом месте указательный палец Ника устремился вверх). Энергетическое мышление и, соответственно, проникновение в тонкий мир, достигается путем специального ритуала».
Прочитав найденный абзац шестнадцать раз, как молитву, Ник не ощутил проникновения истины в душу. Но он ощутил голод и острое переохлаждение ступней. Одев теплые шерстяные носки (подарок бабушки, изготовлены из собачьей шерсти, особенно хорошо помогают в периоды упадка сил и депрессии), он порезал остатки хлеба, вареной колбасы и сыра «Советский». Весь этот нехитрый паек, а также архаичное название марки сыра и окружающий антураж гостиничного номера, вызывали в Нике ощущения некоей подпольной деятельности. Он буквально ощущал себя вождем неведомого социально-политического движения, в горячке разрабатывающего план Великой революции. Революция должна была произойти в умах.
Вскипятив в пол-литровой банке воду, он заварил в чашке чай-пакетик, кинул туда три кубика сахара и вдруг остановился посреди комнаты. Где-то на краю памяти брезжило озарение. Ник кинулся к книге и перечитал абзац в семнадцатый раз.
Все встало на свои места: ритуал – вот, что требовалось для поиска ответа и разрушения логических узлов. По сути, это был обходной путь – простой и изящный. Некоторое время, напевая песенку из старого детского кинофильма «Айболит 66»: «Нормальные герои всегда идут в обход» - Ник лег на кровать, заложил руки за голову и мечтательно уставился в паутинный угол потолка. Ему чудились необозримые просторы покоя и счастья, к которым он несомненно придет благодаря найденному пути. С мыслью, что назавтра он обязательно изобретет магический ритуал, Ник уснул и во сне не видел ничего, кроме бескрайней тьмы.
Проснулся он в девять утра, так как определенно знал, что в двенадцать ему следует сдать номер и покинуть гостиницу. Оставаться здесь ещё сколько-нибудь, Ник был не готов даже ради самых ярких озарений.
Приняв душ, сделав гимнастику, побрившись и позавтракав, он приобрел надлежащее состояние духа. Теперь следовало всецело сконцентрировался на поиске правильного ритуала. В ходе нескольких часов, Ник размышлял о том, каким бы мог быть данный ритуал и каких артефактов он мог бы потребовать. Однако, не смотря на все предпринятые усилия, нужных идей так и не поступило. В двенадцать Ник понуро сдал администратору (пожилая женщина в роговых очках, в коричневом юбочном костюме и со значком профсоюза на лацкане пиджака) ключи от комнаты и отправился к близлежащей автобусной остановке. Остановочные павильоны всегда казались ему местом, благоприятным для появления новых идей.
Просидев на заплеванном пятачке асфальта несколько часов и пропустив около дюжины оранжевых и красных автобусов – уроженцев Ликинского автобусного завода – Ник, не чувствуя в себе сил ехать куда-либо, пришел к выводу: нужно возвращаться в гостиницу. Там, хотя бы, ему удавалось думать.
Администраторша встретила его как родного, без подсказок решив, что у него отменили рейс. Поселился Ник в том же 217 номере и, сходив в продуктовый за колбасой, хлебом и сыром, остаток вечера провел, уничтожая шныряющих тут и там тараканов (в них он видел зерна созревающего хаоса, а значит своих идеологических врагов). За этим занятием его и застала мысль о жертвоприношении, как способе сформировать благосклонность неких эгрегоров (вычитано в книге Свияша) и открыть энергетические врата к счастью упорядоченности.
Это была лишь одна составляющая пазла. Дабы увидеть целостную картину, Ник решил собрать все свои находки воедино. В общий котел полетели мысли о луне и лунном молоке, о хаосе и смерти тараканов, о красном свете, холоде, снеге, крови и ночи.
Продолжая уничтожать несчастных насекомых, Ник задался вопросом – скольких нужно убить, чтобы заслужить высшее благословение? Вскоре он понял, что не число здесь играет роль, а некое интуитивное ощущение завершенности процесса. Как только данное ощущение появилось, он прекратил жертвоприношение. Сходив в коридор за веником и совком, Ник собрал изуродованные трупы в горстку и завернул их в лист старых обоев, обнаруженный за кроватью.
Затем он решил разобраться с лунным циклом. Гаджет коммуникатора (установленный, как только Ника стали интересовать лунные фазы) подсказал, что на небосклоне царит растущая луна. Период подходил для посадки огородных культур, пересадки плодовых деревьев, сотворения магических ритуалов и открытия чакр. С чакрами Ник разбирался ещё слабо, а вот с ритуалом ему уже было все ясно.
К трем часам ночи он снял всю одежду, вымазался с ног до головы лунным молоком из крымской пещеры (истратил одну пол-литровую банку из трех), открыл настежь окно и встал на подоконник. С ясного ночного неба, вызывая сельскохозяйственные ассоциации, на него удивленно взирал неполноценный серп луны. Стоял апрель. Холодный ветер раскачивал голые ветви сирени под окном. Чувствуя обнаженной и влажной от «лунного молока» кожей холодный воздух ночи, Ник не мог сдержать дрожь. В одной руке он держал тарелку со скомканным кульком, где лежали трупы тараканов, а в другой сжимал зажигалку. Требовалось проговорить некий колдовской заговор, но, как ни искал, необходимых слов Ник найти не смог. Сосредоточенно и молча, он зажег на тарелке комок бумаги. Дождавшись, когда тот догорит, с неудовольствием выяснил, что не все тела тараканов прогорели. Ему пришлось ещё несколько раз возобновлять сожжение, дабы добиться стопроцентного эффекта. Пепел был развеян, а ритуал завершен.
Закрывая окно и слезая с подоконника, Ник запоздало вспомнил о статуэтке черкаса. Вероятно, использование её усилило бы эффект, но было поздно.
Шлепая по холодному полу, Ник зашел в неосвещенную ванную комнату, где вдруг увидел, что «лунное молоко» на его теле мерцает призрачным лунным светом. Это подтвердило его уверенность в силе проведенного магического действия. Смыв остатки творожистого продукта пещер, он напился горячего сладкого чая, всерьез опасаясь, что к утру проснется простывшим.
Следующим утром он проснулся с ожиданием чуда. Вспоминая свой прошлый опыт магического ритуала (к коему он причислял наклейку постера, установку вешалки и светильника), Ник прогнозировал эффект не ранее чем через три дня. Все это время надо было где-то жить. Прогнивший остов гостиницы «Черкасский профсоюз» напоминал тонущий корабль. Энергетика помещения (а Ник уже неплохо стал в этом разбираться) явно не способствовала развитию позитивных событий. По мнению Ника самым удачным местом для этого являлось торсионное поле. Благо, что располагалось оно близ Храма Воинов Света.
Купив палатку, а также небольшой набор продуктов быстрого приготовления (среди которых конечно же была корейская лапша и отечественные консервы), Ник покинул, уже ставшие родными стены гостиницы, купил билет на автобус и вернулся к Храму Воинов Света. Разбив импровизированный лагерь в близлежащей роще, он приготовился к основательной осаде. Осаждал он, конечно же, экзистенциальные вопросы внутри себя. Но хоть битва происходила внутри него, ответов он ждал извне. Днем он постепенно опустошал свои запасы пищи и спал, а ночью бодрствовал, дабы во тьме ночи открыть секрет энергетических взаимодействий вселенной.
В одну из таких ночей, Ник, уставший сидеть на одном месте, предпринял вылазку на территорию храма. Прогуливаясь по извитым дорожкам, он услышал мерное гудение и тихий звон, поражающий своей чистотой и приятностью. Идя на звук, Ник в итоге вышел к храмовому комплексу, где в одном из помещений были открыты двери, а на порог лился теплый оранжевый свет. Исходил он от масляных ламп и множества свечей. Внутри просторного помещения в строгом порядке, как картошка на поле, сидели монахи в красных, оранжевых и темных бардовых одеждах. Головы их были выбриты и слегка поблескивали в свете живого огня.
Впереди всех, лицом к остальным, на небольшом возвышении сидел самый пожилой служитель культа. Его расположение и утонченность движений, свидетельствовали о более высоком положении в иерархии храма. Мысленно Ник назвал его «Лама» и стал сосредоточенно следить за развитием событий. Как оказалось, именно Лама был источником мерного гудения. Он сидел в позе лотоса, молебно сложив ладони и закрыв глаза. Периодически он набирал воздух в легкие и на этот момент гудение ослабевало, хотя и не прекращалось вовсе, поддерживаемое остальными монахами. Если происхождение гула стало понятно, то вот откуда брался мелодичный звон, Ник понял не сразу, а только когда обратил внимание на сидящего в первом ряду полного розовощекого детину. Тот держал в одной руке небольшую круглую чашу, сделанную из неизвестного желтого сплава, а другой рукой деревянный пестик, которым водил по краю чаши и извлекал таинственный звон.
Насладившись зрелищем таинственного ритуала, Ник решил, что этого пока достаточно. В состоянии умиротворенного разума и духа, он вернулся в свой лагерь, где в течение ещё часа пытался сидеть в позе лотоса и впитывать энергии земли. Именно за этим занятием его и застал сон. Угасающее сознание с трудолюбием муравья перекладывало три слова, как четки: хаос-ритуал-порядок… хаос-ритуал-порядок… хаос… ритуал…
Утром – солнце, правда, уже клонилось к зениту – Ника разбудило шуршание полога палатки. Внутрь на четвереньках вполз круглолицый толстяк: тот самый монах, что создавал волшебный звон. Его черные азиатские глаза внимательно разглядывали Ника, а на лице играла открытая улыбка.
- Я видел, что этой ночью ты наблюдал наш молебен. – сказал он. – Можешь звать меня Даши, я помощник Ивана Владимировича, а он наш духовный учитель и организатор храма. Пять лет назад он получил инициацию в Лаосе у Патриарха древнейшей традиции, главы клана Бессмертных, хранителя Ключей Священной Агарти.
Похоже, Даши очень гордился заслугами своего учителя. Говоря эти слова, он смаковал каждую букву, наслаждаясь их вкусом и звучанием. Ник чувствовал тяжесть в голове, несвежий липкий вкус ночи во рту, а ещё желание вновь провалиться в сон. Именно поэтому смысл слов монаха не сразу доходил до него.
- Ночью ты наблюдал наш ритуал начала строительства великой ступы. С сегодняшнего дня монахи совместно со строителями приступят к закладке фундамента, куда ко всему прочему будут заложены тонны мантр, тантрических учений, толкований и объяснений учения Будды, оружие и сельскохозяйственный инструментарий, мощи святых, а также земля пяти святых стран.
- Почему мне это нужно знать? – спросил Ник.
- Ты ищущий. Ты поселился здесь несколько дней назад и начал процесс поиска. До тебя сюда приходили многие, но лишь ты пришел сюда в дни постройки ступы. Иван Владимирович ждал, что ты придешь с вопросами, но ты, как и должно, стал сам ждать ответов, что в точности соответствует нашей доктрине.
Даши замолчал.
- И? – спросил Ник.
- Я пришел к тебе, чтобы отвечать. – с этими словами круглолицый монах наконец сменил позу с четверенек на позу лотоса. Его полные, лоснящиеся щеки слегка подрагивали от восхищения текущей ситуацией.
Собравшись с мыслями, Ник проговорил:
- У меня лишь один вопрос… и я не совсем уверен, точнее абсолютно неуверен, что вы сможете на него ответить (монах с улыбкой кивнул). Когда я ехал сюда, то повиновался скорее инстинктам (в этом месте монах кивнул ещё три раза), нежели логическим обоснованиям. Я искал порядка и успокоения (кивки монаха приняли непрерывный характер), но все что находил, подводило меня к следующему этапу неизвестности… - Ник остановился, растерянно глядя на Даши, - Я все не то говорю. В общем, есть проблема: мне кажется у меня острая непереносимость хаоса. Симптомы болезни очень простые: каждый раз когда вокруг возникает беспорядок, я наполняюсь страхом и тревогой…
Ник умолк, погруженный в раздумья. Он удивленно отметил, что впервые сам для себя смог четко определить границы проблемы.
На этот раз не выдержал монах:
- И? – спросил он с нетленной улыбкой.
- И… вот. То есть, я хотел бы научиться побеждать хаос, чтобы как можно реже испытывать тревогу и страх. Я очень не люблю испытывать их. – Ник понял, что последнее можно было и не говорить.
Даши стал серьезным. На миг его глаза уперлись в землю, будто там он читал ответ, а затем открыто и ясно взглянули в глаза Нику.
- Джузеппе Туччи, известный итальянский буддолог говорит в своих трудах о том, что многие тибетские концепции и учения относятся к внутреннему, мистическому опыту, и передавать их в рациональных концепциях и выражениях крайне проблематично. Тем не менее я совершу единственную, заранее обреченную на неудачу, попытку донести до тебя смысл нашего учения, а состоит он в постоянном стремлении достижения нулевой фазы.
Видя озадаченное выражение лица Ника, Даши замахал руками, дабы ученик не задавал никаких лишних вопросов.
- Нуль фаза – продолжил он, - это состояние полной остановки хаоса, корни которого гнездятся в нашем уме. Как только ты сможешь остановить ум, ты увидишь, как мир преобразится в великом вселенском порядке.
Окончив свою тираду, монах был крайне собой доволен. По крайней мере щеки его дрожали и колыхались в разы сильнее.
- Каким же образом можно достичь ноль-фазы? – вопрошал Ник, для которого все в очередной раз только ещё более запуталось и усложнилось.
- Ответ один – медитация! – буквально пропел в ответ Даши.
Он ещё посидел немного, наслаждаясь возвышенностью текущей ситуации, а затем, вновь встав на четвереньки, выполз из палатки. Больше говорить было не о чем.
Продолжение следует...