Если бы стол у него располагался возле окна, а офис этаже эдак на семидесятом, то он наверняка бы смог, в перерывах между работой, меланхолично взирать на подретушированный смогом, кишащий людьми и автомобилями город. Взирать и думать о чем-нибудь великом, грустном и значительном… Но офис у Ника располагался в подсобке одного из магазинов, а зарешеченные окна выходили на огороженную парковку для личных автомобилей сотрудников. Окна мыли раз в год перед майскими праздниками и вероятно именно поэтому Ник воспринимал май как самый чистый месяц. Его рабочий стол находился в углу, был завален кучей исписанных листов, факсами, счетами и формами. Приходя утром в офис, он выпивал кружку кофе, две капсулы пирацетама и принимался разгребать завалы: работать работу.
Жизнь Ника Теселкина, по его мнению, к тридцати двум годам зашла в полный тупик. Тупик, который продолжался в начало, которое в свою очередь вновь приводило в тупик. Движение по замкнутому кругу – вот, что он ощущал день ото дня.
К концу четвертого квартала в подконтрольном ему филиале образовалось несколько вакансий директоров магазинов. Ситуация вынуждала действовать быстро, а иначе его могли признать некомпетентным.
Календарь в почтовой программе был забит назначенными собеседованиями. Люди шли потоком, и порой в день Ник умудрялся провести в режиме нон-стоп двенадцать полноценных интервью. Количество кандидатов и их качество совершенно не совпадали. Люди были все разные и никак не влезали в регламентированный компанией профиль. Такая несуразица в личностных качествах и профессиональных компетенциях, раздражала Ника. Порой он шутил, что было бы неплохо взять несколько уже эффективных руководителей и клонировать их для закрытия текущих вакансий. Но то ли к счастью, то ли к сожалению, современные технологии ещё до этого не доросли.
После январских праздников его стала мучить зубная боль. Ник мысленно представил себе ряд зубов и, отсчитав их на верхней челюсти, примерно определил, что кариес разъел восьмой моляр сверху и справа.
Времени на стоматолога не было: навалился квартальный отчет, требовалось съездить в пару командировок, а когда наступало затишье в делах, он только и делал, что спал.
Чтобы перебить неприятный запах изо рта, Ник взял за привычку постоянно жевать орбит. Аромат мяты придавал свежесть не только ротовой полости, но и всей жизни Ника.
26 февраля в воскресенье Ник вдруг подумал, что когда он особенно усердно жует жвачку, то в голове у него создается какая-то спешка. Если не прекращать жевать, то спешка перетекает в суету, а та, в свою очередь формирует какое-то жутко неприятное состояние «разобранного» разума. Ник некоторое время думал над словосочетанием «разобранный разум», а затем вспомнил, что точно такое же состояние у него вызывают американские боевики и рок-н-ролл.
На следующий день, спеша по делам, Ник вновь поймал в себе симптомы суеты. Он ехал в машине, дорога была запружена, а поток автомобилей еле двигался. Из штатных динамиков натужно шутили радиоведущие, кто-то кому-то сигналил, а кто-то, открыв форточку в машине, крыл соседа матом. Во всем этом Ник не чувствовал ясности, четкой упорядоченности, что в свою очередь отнимало у него уверенность, вызывало страх и тревогу.
Вечером в новостях шел репортаж о пожилой женщине, которая в силу психического заболевания собирала в квартире различный хлам. Мусора было так много, что она жила на маленьком пятачке возле входной двери. В нескольких кадрах видеосюжета уместилось бледное лицо умалишенной старухи, лохмотья на ней, а на заднем плане рухлядь, матрасы, ведра и кипы журналов.
Увиденное потрясло Ника.
Он понял, что его жизнь погрязла в хаосе. Ему тут же представилось, что душа его точно такая же комната, в которой в полном беспорядке свалены вещи, мебель, одежда, кухонная утварь и прочий мусор. Отвращение настолько глубоко проникло в его нутро, что в следующий момент началась тошнота.
Ник принял горячую ванну. Это было самое сильное оружие против хаоса. Ложась в ванну, он пяткой заткнул сливное отверстие, дождался, когда вода покроет его всего, а затем, понемногу спуская воду, стал прибавлять температуру, доводя её до максимально терпимой. Кожа краснела и начинала зудеть, что было добрым знаком.
Выбрав из имеющихся щеток самую жесткую (он делал это только в ситуациях наивысшей загрязненности), Ник принялся намыливать сначала ноги, а затем и все тело. С силой двигая по коже щеткой, он достигал малиновой красноты и только тогда переходил к следующему участку.
После ванны, он решил ходить по квартире голым, предварительно разогрев воздух обогревателем. Обнаженность усиливала эффект чистоты и давала ощущение свободы. Нику чудилось, что каждая очищенная пора получает двойную дозу кислорода.
Пока он так ходил, рыжая кошка, будто намеренно льнула к нему, что раздражало. Отталкивая её, Ник с грустью думал, что точно так же уже давно отталкивает близких друзей. Потом одна мысль повлекла за собой другую, клубок мыслеформ закрутился, постепенно отвлекая его от неприятных воспоминаний. Ник сварил на электрической конфорке кофе в турке. Запах кофейных зерен быстро разнесся по квартире и окутал его теплым одеялом спокойствия. Вопреки распространенному мнению, кофе на Ника действовал, как таблетка успокоительного.
Всю последующую неделю мысли о хаосе неотступно следовали за ним. На работе он был завален кучей дел. Ежедневник распух от списков поручений и запланированных событий. Стоя в очередной пробке, Ник чувствовал, как внутри него с бешеной скоростью крутится огромный маховик. Всему виной была суета. Крутящиеся движения маховика вызывали частое сердцебиение и пульсирующее давление в затылке. Давление нарастало, а вместе с ним страх и тревога.
Чтобы хоть как-то упорядочить окружающий мир, Ник принялся убираться в машине. В бардачке он нашел забытый кем-то журнал. На открытом развороте увидел репродукцию картины Роба Хефферана «Поцелуй». Мимолетно взглянув, было решил, что это фотография, но вчитавшись в небольшую статью ниже, узнал, что Роб мастер портрета, пишет маслом, добиваясь невероятного реализма. Ник с радостью подумал, что в художественном искусстве импрессионизм уступает место реализму. Это придало ему уверенности, так как косвенно свидетельствовало о победе порядка над хаосом.
Вечером ему захотелось больше узнать о Робе. Из прочитанного в интернете следовало, что Хефферан родился в 1968 году в Манчестере и чрезвычайно популярен в Великобритании. Информации было мало, зато было много предложений купить постеры с работами художника. Заказав постер с изображением того самого «Поцелуя», Ник в придачу приобрел заинтересовавший его светильник. Это была отличная возможность скрыть торчащую из потолка в кухне проводку. Он ещё какое-то время разглядывал картины в интернет галереях и вскоре уснул.
Спустя несколько дней, почти одновременно, в его квартире появились оригинальный светильник в абажуре из желтоватой бумаги, вешалка в прихожей, постер «Поцелуй» Роба Хефферана и девушка по имени Фриз.
Подвешивая светильник, Ник устроил маленькое замыкание и слегка обжог пальцы. Затем аккуратно приклеил постер в коридоре и долго любовался девушкой на картине. Она сидела на парапете моста, а рядом, тесно прижимаясь, стоял молодой мужчина. Они целовались, а позади них в закатном солнце хорошо очерченным силуэтом возвышались небоскребы города, вероятно Нью-Йорка. Картина была выполнена в золотисто-коричневых оттенках. От взгляда на неё в душе появлялось теплое чувство уюта, а ещё какое-то слабоуловимое ощущение тоски.
Покрыв ожог на руке облепиховым маслом, Ник включил диск Нэта Кинга. Светильник распространял теплый бежевый свет и отражался в оконном стекле, будто декоративная луна. Празднуя свою маленькую победу в битве за красоту, Ник откупорил красное сухое мерло. Ощущая вяжущий вкус вина на языке, он представлял нагретые солнцем гроздья винограда.
В пятницу он встретил Фриз в ночном клубе. Она была точной копией девушки с постера. Его это нисколько не удивило, точнее он отнесся к этому сходству как к закономерному порядку вещей в своей жизни. И именно этого закономерного порядка он так долго ждал. Появление девушки укрепило Ника во мнении, что жизнь приобретает очертания прямой ровной дороги. Воодушевление наполнило его тело струями теплой позитивной энергии: Ник был рад.
В клубе было накурено и излишне суетно. Излишне для его разума, упорно пытающегося все привести в порядок и размеренное движение. На ней было очень простое платье. В нем сочеталась простота темно-серого прямоугольника ткани и прелесть её изгибающейся кошачьей фигуры. Внутренне он назвал её Фриз: холодное и тонкое существо из другого мира. С улыбкой в бездонных глазах она наблюдала за тем, как он приближается.
Разглядывая её одновременно стильное и чрезвычайно вкусное тело, он предложил Фриз выпить. Она была неповторимо проста: лунная девушка, на время спустившаяся на землю.
В ту ночь появилось много снега. Они молча проехали на такси через весь город. Всё погрузилось в ночной мрак, и было пустым. В свете фонарей, понуро согнувших головы, заснеженные улицы казались крайне одинокими.
Такси ехало, осторожно петляя по засыпанным снегом дорогам, а они сидели на заднем сидении и напряженно смотрели в окна. Ночь будто убегая от света луны, пыталась выдавить стекла и заполнить непроглядной тьмой салон автомобиля. Ник сокрушенно думал, что вместе с этой девушкой в его жизнь вновь врывается поток хаоса. Однако, при взгляде на неё, эти мысли необъяснимым образом растворялись. В холодном и спокойном свете луны, которая в ту ночь была полная, Фриз напоминала ему античное божество с белоснежно-мраморной кожей.
Она отдала ему себя. Ник, снимая с неё одежду, ощущал немую покорность и глубоко запрятанную страсть. Чувственная энергия нарастала в ней огненным шаром, но была не способна вырваться наружу. Мешала невидимая преграда, природы которой Ник не понимал.
Когда Фриз осталась абсолютно нагой, он ощутил её дикую беззащитность. Ему захотелось закутать её в теплое флисовое одеяло, напоить горячим шоколадом и согреть всей силой своей мужской ласки. Вместо этого он лег на неё сверху, аккуратно ища путь внутрь.
Фриз покорно лежала под ним и в уличном свете, струящемся через окно, кожа её была голубой и холодной.
- Думаешь откуда столько снега сегодня? – спросила она, глядя на свет фонаря за окном. - Это всё я.
Поскольку Ник молчал, не зная, что ответить, она продолжила:
- Большую часть времени быть холодной это хорошо… просто сейчас немного не к месту, но это пройдет. Хочется стать горячей, но как будто, что-то не срабатывает. Что-то мешает… похоже реле сломалось.
- Реле?
- Да, такой маленький рычажок внутри меня, помогающий быть то холодной, то горячей. В последнее время, всё труднее его переключать… может, просто старею…
Ник упивался ею, будто свежей холодной водой в жаркий летний день. Жажда заполняла его до краев, заставляя обвиваться, сплетаться с её телом в клубок.
Они долго не спали. А когда в темноте забрезжил рассвет, закрыли глаза и притворились
спящими.
Потом было утро. На удивление солнечное и жизнерадостное. Свет отражался от снега, от окон, от лобовых стекол автомобилей и солнцезащитных очков спешащих людей. Короткий сон превратил прошедшую ночь в иллюзию.
Ник лежал в пустой постели, глазел в потолок, улыбался, давя в горле комок отчаяния, росший с каждым вдохом.
Она ушла, прежде чем он проснулся. Ушла, оставив ему аромат духов на простыне и упорядоченную жизнь с ровными дорогами и поворотами во всем обозримом будущем.