Глава 55. Поиски

Вячеслав Вячеславов
       Пасмурное небо медленно насыщалось промозглым рассветом. Погасли уличные фонари. Над городом навис мелкий моросящий дождь. Я продрог и зашёл в автомобиль. Некоторое время сидел в глубоком раздумье, что же предпринять? Нужно действовать. Но как? Слишком много неизвестных данных. Требование выкупа маловероятно — не та цель. Похитители не станут оставлять следы. Им выгодно полное молчание. Время играет на них. Разумного алгоритма не существовало. В голове звенящая пустота от разноречивых мыслей.

Нехотя ввёл в навигатор код дома родителей. Автомобиль мягко и почти неслышно тронулся с места. Больше мне некуда ехать. Снизил скорость, чтобы до приезда успеть подумать над дальнейшими планами. Куда девать андроида? В Москве я бы отвёз его на фирму "Радость души и тела", они бы и решали, что с ним делать. Здесь же мастерских для них не предусмотрено, никто не станет ломать своё имущество, а запасу прочности, как и силе андроидов позавидовать можно.

В окнах родителей горел свет.

— Подождёшь меня? — спросил я А-Снофрет. — Зайду к отцу и матери. Они тоже обеспокоены пропажей сестёр.

— Хорошо. Я подожду, — кротко ответила она, натягивая ладонями коротковатое платьице на колени — знакомый жест. Паша сэкономил на пальто.

У меня снова едва не навернулись слёзы от жалости к ней, не мог воспринимать её как андроида. Какая  судьба ей уготована? Подлежит ли ремонту, восстановлению? Память о побоях можно стереть. Человек вновь предстанет Богом, а не садистом.

В доме родителей меня встретили с сочувствующим пониманием, без лишних слов. Мать молча погладила меня по голове и ушла на кухню варить кофе.

— Я связался с Дмитрием, — произнес отец. — Он подключил к расследованию лучшего опера, капитана Михайличенко. Ты должен к восьми утра подъехать к управлению МВД. 323-й кабинет. Расскажешь подробности.

— Боюсь, что здесь могут быть замешаны олигархи, — сказал я. — Они не желают довольствоваться копиями.

— Я тоже об этом подумал. — Отец помолчал, потом продолжил: — Эта версия лежит на поверхности. Раньше не хотел тебе говорить, чтобы не травмировать: чуть ли не через день после вашего приезда, меня стали одолевать разные министры, высокопоставленные чиновники, с расспросами о Снофрет, о тебе, набивались в гости, выпытывали пикантные подробности. Я был вынужден заблокировать связь идущую от незнакомых лиц. Поражаюсь их тупости и скудоумию. Всё им мало. Уже и бессмертие получили, а всё неймётся. Подавай им жареное, скабрезное.

— Вот такие и купят капитана Михайличенко с потрохами. Как думаешь, может быть, частного детектива нанять?

— Сделай и это. После разговора с капитаном. Сначала посмотри, что он за фрукт.

Вернулась мать с тремя чашками и полной пенистой джезвой. Разлила кофе по чашкам. Мы сели за стол и принялись сосредоточенно, задумчиво, пить бодрящий напиток. Хотя всё это было следствием внушения, старой привычкой в утреннем ритуале.

— Не переживай, Тёмчик, — мать оторвалась от созерцания рисунка кофейной гущи на стенках чашки. — Что ни делается, всё к лучшему. Может быть, девочкам там будет хорошо. Не для того их похитили, чтобы убивать. Выкуп им тоже не нужен, иначе давно уже бы связались.

— Мама, как ты можешь такое говорить? Я же за них отвечаю. Не для того перенёс их сюда, чтобы они стали содержанками олигарха!

— Это женская доля, сынок, — ублажать мужчин. Думаешь, им было бы лучше в древнем Египте? Ты спас Снофрет от рабства, Нубнофрет из подвала. Сделал всё, что зависело от тебя. Знать, такая у них  судьба. Карма.

— И что? По-твоему, я не должен ничего делать?

 — Почему? Делай. Всё, что в твоих силах. Но не убивайся уж так. На тебе лица нет.

— В самом деле, Артём, не казни себя, — прибавил отец. — Может быть, всё образуется. Девчонки найдутся. Мать, собери на стол. Говорят же: от завтрака зависит настроение на весь день.

— Никогда не думал, что подобное коснётся меня. Какие-то африканские страсти. Похищения невест… бандиты.

— Ты сам подставился. На других не пеняй.

Отец был прав. Золотое правило виктимологии — не высовывайся, и не будешь бит.

Застолье прошло в тяжёлом молчании. Мать пыталась отвлечь разговорами о хозяйственных делах: крыша со стороны яблони протекает в сильный дождь, особенно, если ветер северо-восточный, перекладина на внешней лестнице оторвалась — при необходимости не воспользуешься, ветку на платане нужно спилить, летом разрастётся и начнёт задевать за уличные провода.

 Но мы с отцом лишь переглядывались и снова утыкались вилкой в тарелку. Всё время казалось, что-то важное упущено, какое-то следствие можно додумать, и после этого легко решить возникшую проблему. Не может быть, чтобы всё было так плохо. Так бывает очень редко.

Отец отставил в сторону недопитый бокал с чаем и твердо сказал:

— Поехали, мать, работа не волк, но личного присутствия требует. Артём, держи меня в курсе дел. Если что от меня будет зависеть, я помогу.

Мы вышли из дома. Небо начало проясняться, в разрывах показалось весеннее солнце, и сразу стало теплее. Отец и мать прошли в гараж, оттуда выехали на своей машине, а я сел в такси, и разъехались в разные стороны. Коротко взглянул на рядом сидящую невозмутимую А-Снофрет, которая лишь на мгновение повернула голову в мою сторону и снова перевела взгляд на дорогу, где то и дело проносились разноцветные автомобили.

Автоматика не давала сбои, аварии стали редкостью, и то, в большинстве случаев по вине человека, у которых по разной причине сносило «крышу», и они совершали самоубийственные немотивированные поступки. Установив этот факт, врачи даже не пытались срастить раздробленные кости и восстановить прежнюю жизнедеятельность организма. Человек сам исправил ошибку, которая возникла при его появлении на свет. И следует с уважением относиться к его выбору.

Поинтересовался у андроида:

— О чём ты думаешь, оставаясь наедине?

Она пожала плечами, характерным жестом для Снофрет, и кротко спросила:

— Ты считаешь, что я должна о чем-то думать?
— Пытаюсь понять. Не знаю, как у вас. Мы, люди, думаем всегда.
— О чём?
— О своих делах. Планируем, экстраполируем, вспоминаем, мечтаем, фантазируем, иногда грустим.

— Нам, андроидам, это не нужно. За нас думает и решает хозяин. Поступает команда — мы выполняем.

— Это верно. Просто я хотел понять, бывает ли вам скучно? Меня не было сорок минут. Чем была занята твоя прелестная головка? Как у вас проходит процесс ожидания?

— В режиме замирания. Ты это должен знать.

— Знаю. Но не могу представить. Наш мозг не выносит бездействия, простоя. Он постоянно должен думать. Завидую вашей способности отключаться.

Всё верно. Другое и нельзя предположить, так действует компьютер, когда им перестают пользоваться. Меня неизменно сбивает с толка её вид, я невольно очеловечиваю андроидов. Давно пора признать, андроид — это компактно и целесообразно организованная форма искусственных материалов, выполняющих определённую работу по заданной программе.

В управлении МВД я на минуту опоздал на встречу — дверь никто не открыл. Проходивший мимо сотрудник сказал, что Михайличенко на совещании у начальника. Его изображение в полный рост отец передал на мой компьютер. Мой сверстник.

Приятное харизматичное мужественное лицо с фигурной бородкой и усами, что напомнило героев бесчисленных сериалов про «ментов» и полицейских, всегда выходящими победителями злодеев в финале фильма. Какой процент, что и в моём случае он выйдет победителем? Хотелось бы в это верить.

Ожидание всегда психологически утомительно. Полчаса прождал капитана, прежде чем он стремительно показался в конце коридора. Познакомились, рукопожатие твёрдое. Он открыл кабинет, приложив к виому ладонь. После короткого рассказа потрогал мою шишку на затылке, остался едва заметный бугорок, который вскоре без следа пропадет.

— Убивать не хотели. Удар вполне щадящий, — заметил он.

— Мне им благодарность вынести?

— Ирония вполне уместна, когда не знаешь последствия подобных ударов с проломленными черепами, после которых даже в сознание не приходят, безмолвно перемещаются в иной мир. Тебя просто выключили на время, чтобы не мешал. И я думаю, твой отец прав, их похитил кто-то из богатеньких, кто не любит, когда у другого жемчуг крупнее. Но, конечно, это одна из версий. Будем рассматривать все версии, которые только придут в голову. Вплоть до физических. Как я помню, это первый опыт перемещения человека в будущее, и никто не знает, как ведёт себя биологический объект в изменённом времени. Может быть, он распадается, как неустойчивое состояние.

— Вроде моей шишки?

— Да, шишка весомый аргумент. По собственной воле не вскочит.

Вместе прошли к моему такси. Я приглашающе открыл заднюю дверь и сам сел рядом, заметив, как у него удивлённо взметнулись брови при виде сидящей на переднем сидении А-Снофрет, я поведал историю её появления здесь, потом спросил:

— Есть ли управа на подобную жестокость?
— Боюсь, что нет. Была бы она животным, могли бы упечь в исправительное учреждение  года на два, но…
— Что же мне с ней делать? Куда её?

Ещё один недоумённый взгляд и ленивый, вынужденный ответ:

— Она собственность Паши Кислого.
— И он снова будет её избивать?

Михайличенко промолчал, лишь цепко и недовольно взглянув в мои вопрошающие глаза, мол, чего придуриваешься, задаёшь глупые вопросы? Тебя только это волнует?

Но я-то думал, ожидал, что слуга закона знает больше меня, посоветует, как сделать, чтобы в мире было меньше жестокости даже по отношению к неодушевлённым предметам. Хотя, что это я? У нас жалости не хватает к людям, привыкли не замечать голодных, обездоленных, обиженных, иначе собственная жизнь превратиться в кромешный ад.

У подъезда, и в квартире он придержал дверь, пока я вносил А-Снофрет. Посадил её в кресло и занялся капитаном, который бегло осмотрел место происшествия.
Особых примет и разрушений в квартире не было — чётко сработали. Думаю, и отпечатков пальцев не оставили, хорошо подготовились, не любители. Помог ему моими глазами увидеть момент нападения: две чёрные фигуры в масках, склонившиеся над дёргающимися, сопротивляющимися девушками. Третий, невидимый, и звезданул меня сзади по затылку.

— Да, информации кот наплакал, ни отпечатков, ничего, — покачал головой капитан, просканировав квартиру на наличие чужеродных отметин. — Хотя бы одну телекамеру в гостиной вмонтировал, и всё стало бы на свои места. Вчера разбирался с ограблением на улице Баныкина. Так у хозяина в каждой комнате по две телекамеры с противоположных сторон. Преступников сразу же нашли. Заезжие гастролёры из Грузии. Они же здесь как у себя дома, все к ним с распахнутой душой, а они и рады российскому гостеприимству; открыть двери, потайные сейфы ума хватило, но сообразить, что всё записывается замаскированными телекамерами, ума не достало. Не иначе, как претендовали на первое место по тупости среди самых тупых. А в твоём случае — гиблое дело. Слишком много подозреваемых, — и все сексуально озабоченные. Если только похитители случайно не проколятся. И так бывает. На мелочи горят. Всё предусмотреть невозможно. Но мы примем меры, не беспокойся, начальник всем уже накачку дал. На границе, в аэропортах с первого же часа похищения дали указания проверять всех андроидов типа А-Снофрет. За пределы России не выскочат, а здесь будем тщательно искать.

— Но могут же замаскировать и под других женщин! — воскликнул я.

— И под мужчин тоже, — в тон мне добавил капитан. — Но усложнять проблему мало кто захочет.

В голосе я не слышал бодрости, да и сам понимал, поиски могут затянуться на неопределённо долгое время, когда уже весь смысл пропадёт. И маскировать похищенных особенно не нужно, достаточно вдеть серьгу с изумрудом в левую мочку уха и любая из сестёр станет неотличимой от андроида А-Снофрет.

Без имплантата чипа связь с миром исключена. С девчонками никто не будет плохо обращаться, а при хорошем отношении любую из них легко сделать покладистой. Синдром заложника. Когда жертвы становятся на сторону похитителей. Через год они не захотят возвращаться, не потому, что отвыкнут от меня, новые возможности окажутся предпочтимее. Насколько было бы проще, если бы похитителем оказался обыкновенный бандит Паша Кислый.

Я вздохнул, в пол-уха слушая самоуверенные разглагольствования капитана. Если это лучший следак, то какие же остальные? Впрочем, я к нему несправедлив, не видел в деле, может быть, у него аналитический склад ума, сопоставит все данные по картотеке, поразмыслит на досуге и арестует преступников.

Михайличенко крепко пожал руку, посоветовал не унывать, мол, жизнь продолжается, и исчез из квартиры, в которой мне стало неуютно. Слишком ярко стояла в памяти картина с двумя сёстрами, которые с любопытством рассматривали квартиру, то и дело бросая на меня загадочные взгляды.

Я связался с частным детективом, которого мне порекомендовал отец, и пообещал триста тысяч рублей, почти всю имеющуюся у меня наличность, если найдёт девчонок в течение недели. За месяц сумма снизится до ста тысяч. Через три месяца ему придётся ограничиться десятью тысячами, то есть обычным гонораром, который я сразу же и перевел на его счёт.

Сорокатрёхлетний детектив с фамилией Иванов и выразительным лицом актёра Жерара Дануцио быстро приехал, прошёлся по квартире, ничего полезного для себя не увидел, просмотрел информацию о похищении и коротко произнёс:

— Будем искать. Девочки слишком заметные, чтобы бесследно исчезнуть. Где-нибудь засветятся.

Пальцем в небо. Когда-нибудь это произойдёт, без него знаю. Но мне от этого сознания не легче. Присутствие в квартире А-Снофрет, неподвижно сидящей в мягком кресле, его не удивило, принял, как должное, и я не стал вдаваться в подробности, тем более от него не зависела  судьба искалеченного андроида.

          Весь день прошёл в бестолковой суете. Мотался в Самару, где в высотном доме на улице Молодогвардейцев 14 якобы обнаружились две девчонки, выдававшие себя за Снофрет и Нубнофрет.

Оказались самозванками из медицинского института, которым не терпелось со мной познакомиться. Извинились и разразились многословной тирадой, что русские девушки ничем не хуже египтянок. С чем я охотно согласился. Они были прелестными в своей безмятежной инфантильности. Посоветовал подрасти и набраться жизненного опыта, мол, не желаю, чтобы меня обвинили в совращении малолетних девиц.

— А как же Снофрет и Нубнофрет?! Им-то по пятнадцать лет, как и нам! — воскликнула одна пигалица.

— Плюс три тысячи лет, — парировал я. — Обратите внимание на сверстников, среди них есть вполне достойные ребята.

— Да пошёл ты со своими советами! Старый зануда.
— Козёл! Кому ты нужен? Педофил!

Переход от любви до ненависти был мгновенным и вызывал улыбку.

— Это уже более существенный разговор. С этого и надо было начинать, а не с банального обмана. Это может стать привычкой на долгие года, если не на всю жизнь. Желаю вам никогда не оказываться в моём положении.

— Нам на своём — неплохо. Ты ещё не знаешь, как мы можем обманывать! Обрыдаешься от хохота.

Я пожал плечами. Мне их не понять. И не нужно. Вернулся домой вымотанным морально и физически, с опухшей головой от мельтешащих дневных впечатлений и бестолковых разговоров с участливыми благожелателями. От Иванова и Михайличенко никаких обнадёживающих сведений.

«Работаем. Пашем. Подвижки будут — сообщу», откликнулся капитан.

продолжение следует: http://proza.ru/2012/05/10/435