Глава 42. Возвращение

Вячеслав Вячеславов
Пришёл в сознание вместе с хлопком раскрывшегося параплана и удара в подмышки, в бёдра, перехваченных широкими лямками — в полёте можно принимать любую нужную позу. Взгляд вниз. Есть запас высоты — 2348 метров. Снова на всё обозримое пространство жёлтая пустыня с извилистыми барханами.

На востоке у горизонта чёрная полоса, то ли оазиса, то ли Нила. Выбрасывали меня над Файюмским оазисом, с прежними параметрами пятого выброса, но из-за смещения канала нужно быть готовым ко всему. С сожалением покидал восходящие потоки, нужно дотянуть до Нила, чтобы определиться, в какую сторону парить, если хватит высоты. Судя по солнцу, сейчас полдень. Прекрасно! Времени впереди уйма.

Да, это сезон «шему», время жатвы и знойной засухи. Нил с минимальным уровнем воды и огромными обнажившимися валунами. Злаковые поля созрели. Видел работающих людей на уборке урожая, но меня никто не замечал.

Занятые делом на земле редко смотрят в небо. Дождя ждать не приходится, а праздное любопытство не свойственно хлеборобу. Близость Нила не помогла сориентироваться, в какой стороне может быть Файюмский оазис? Решил держаться юга, восходящие потоки мощно увлекали вверх, к дельте легче спуститься, чем потом утомительно выгребать против течения.

Я выбрал верную тактику. Внизу показался серебристый рукав Бахр-эль-Юсуф, уходящий к Меридовому озеру в сопровождении зелёной полосы вековых деревьев и пальм вдоль чёрной дамбы. Мне осталось, в который раз выйти из восходящего потока и свернуть на запад, неумолимо теряя высоту.

Всё же дотянул до поместья Окрама. Узнал по характерному расположению деревьев, пальм вокруг бассейна и здания с плоской крышей с ровным слоем нанесённого ветром жёлтого песка. С высоты не понять, каким слоем, чтобы сделать вывод о приблизительном прошедшем времени.

Перед отлётом из оазиса я дал задание нубийцам, очистить крышу от лишнего груза, что они и сделали, сбросив вниз деревянными лопатами, а потом перевезли песок на ослах в конец огорода к пустыне, сложив мешки в высоту в виде почти символической преграды. Пустыня неумолимо наступала на город, отвоёвывая пахотные земли. Феллахи ещё не догадывались высаживать растения с мощной корневой системой, которые бы сдерживали напор пустыни.

Внимательно оглядел окрестность, чтобы собрать как можно меньше свидетелей приземления. Но мне везло — людей вблизи не видно. Единственное свободное место от деревьев и узкой грядки с горькими травами, редиской и салатом-латуком перед самым домом. Там я и опустился. Коротко пробежался, чтобы погасить скорость и не упасть в бассейн. Быстро свернул параплан в компактный ком и закрепил растяжками.

Тревожная тишина и запустение вместе с палящим зноем обрушились на меня — на полях не велись уборочные работы, из дома никто не выбежал. Во дворе никакой живности, даже кошки не видно. Не таким мы оставляли это имение. Угли в печи холодные. Но ветер не успел разметать золу. Максимум три дня не пользовались печкой. Что же здесь случилось? Вошел в гулкое помещение дома. Несколько раз вопрошающе зычно выкрикнул:

— Кто дома есть?! Ау!

Молчание в ответ. В комнатах лёгкий беспорядок, много пыли, но жилым духом пахнет. Приоткрыл большой сундук с нарядами девчонок. На две трети пуст — когда-то было больше платьев, под самую крышку. Запрятал внутрь параплан, подальше от любопытных глаз, и вернулся на портик, чутко оглядывая поместье и окрестность с огородами, где трудились феллахи. В раздумье присел в тени рожкового дерева на новое тростниковое кресло, при мне его не было. Значит, не всё так плохо.

Тяжёлая, гнетущая, почти осязаемая тишина. Издали, со стороны канала, доносятся звонкие детские голоса. То ли играют, то ли работают, радости и беспечности в голосах нет. Пойти к соседям и узнать причину запустения? На мне сейчас, поверх уже довольно разношенного спецкостюма разведчика, покроенный на заказ схенти из хлопкового полотна на синтетической основе, натурального у нас ничего не осталось. Костюм скинуть недолго. Ещё не исчез загар прошлого выброса, но мало ли уродов на свете? Некому приглядываться и задавать нескромные вопросы.

Я поднялся на ноги, и с облегчением в душе, увидел Сельму, бегущую к дому от дальних пальм и огородов у канала. Явно углядела в небе параплан и догадалась связать с моим прибытием. Заметно постарела, несмотря на появившуюся полноту в теле — следствие избыточного питания и отсутствие тяжёлой работы. Слёзы на глазах. Обняла, запричитала, совсем как рязанская баба. Чуть успокоившись, отстранилась, зарыскала взглядом по сторонам:

— А где Снофрет? Мы так давно её не видели…

— Там осталась. Я прибыл за Маху и Нубнофрет. Снофрет скучает за ними, хочет им лучшей доли, чем здесь у вас. Но где все? Что у вас тут случилось? В доме тишина, запустение. Где Окрам? Где ваши дети? Нубийцы? Я им наказывал, чтобы не смели покидать вас. Неужели сбежали?

— У нас горе. Нубнофрет вчера утром, сразу после завтрака вместе со своей подругой Мересамун, села на свою любимую парусную лодку, ты её помнишь, осталась от вдовы Антефа, и выплыли на озеро. И до сих пор не вернулись. Обычно они к обеду, в крайнем случае, к ужину, всегда возвращались. Голодные, весёлые, хохочущие. Мы обыскали весь берег. Ничего не нашли, кроме лодки, плавающей недалеко от северного берега. Окрам вместе с соседями на ладьях обыскивает поверхность озера и берега. Никто не может понять, что же случилось с девочками? Они хорошо плавают, не могли утонуть. Крокодилы не могли напасть — их закормили жертвоприношениями, порой даже пасть ленятся раскрыть. Я ни о чём другом думать не могу — детей не осталось, дом опустел.

— А где же Маху?

— Он — ещё одно наше горе: два года назад выгреб из сундука остатки золота от продажи пшеницы, ячменя, взял с собой последнего раба и ушел в Фивы. Мы думаем, он слышал твой разговор с Снофрет о верховном жреце Иманотепе, и наивно посчитал, что тот сможет оказать ему протекцию при дворе фараона. Ему здесь, с нами и в оазисе, было уже скучно. С той поры о нём ничего не слышно. Год назад мы послали в Фивы нарочного, чтобы найти Маху и его раба Нази, разузнал о наших старших сыновьях. Через месяц он вернулся с известием о гибели наших сынов, Амира и Рамоза, в пограничном сражении с нубийцами.

— Сельма, перестань плакать, иначе я ничего не пойму из твоего рассказа.

— О Маху и Таисии ничего неизвестно, словно они не дошли до Фив. У меня всё из рук валится. У Окрама сердце начало болеть от переживаний. Множество приношений и жертв он принес храму Амон-Ра и Тоту, Сетху, но жрецы лишь утешают. А вчера, вдобавок, ещё такое горе случилось. Не уследила за последней дочкой! Как у меня душа не лежала к её прогулкам на лодке! Нубнофрет стала очень строптивой после вашего исчезновения, мы не можем с нею сладить. Богатство не принесло нам счастья. Мы жили в бедности, но все были с нами.

«Кроме Снофрет, которую продали номарху», — хотел было я добавить, но промолчал: не мне судить бедолаг. Они живут по другим законам. Пока слушал Сельму, выпил воды из своей ёмкости, потом проглотил тюбик концентрированной еды. Голод чуть утих.

— Сельма, не нужно поддаваться отчаянию. Всё будет хорошо. Жрецы вам не помощники. Они сами ищут того, кто бы им помог справиться с их бедами. Я постараюсь найти Нубнофрет и Маху. Скажи, сколько лет прошло после нашего исчезновения?

Сельма с недоумением взглянула на меня, мол, ты лучше должен знать. Задумалась, подсчитывая на пальцах левой руки.

— Четыре… Пять лет. Да, ровно пять лет. Но почему Снофрет не прилетела с тобой на корабле? Мы так по ней соскучились. Хоть бы одним глазком на неё взглянуть.

— Я покажу её, но позже. В похищении Нубнофрет не могли быть замешаны сыновья Вагифа, вашего соседа? Помнится, они хотели вас ограбить. После того дня не пытались снова поживиться за вас счёт?

— Нет. Они стали хорошими соседями. Нашей дружбы не искали, но и своей не досаждали. Сыновья женились, отделились. Вагиф и Опра живут с дочерьми на выданье. Им моя Нубнофрет не нужна.

— В таком случае отведи меня на место, где пропали Нубнофрет и Мересамун. Нужно понять, где их искать? А пока я сниму свой костюм.

Зашёл в дом и спрятал костюм в сундук, где уже лежал параплан. Остался в схенти и плавках, которые не видны, — незачем привлекать внимание египтян своим странным видом. Да и тело отдыхает от одежды, ставшей второй, лишней кожей. Мягкое схенти почти невесомо, приятно не сковывает движений. Кожу овевает знойный ветерок, заставляя организм перегреваться и выделять капельки пота при достаточном усилии. По сути, такая температура экстремальна для моего организма, спецкостюм сглаживал дискомфорт, охлаждал тело, но зато я полнокровно жил, преодолевал трудности.

Мы пошли по границе владения Окрама, потом вдоль заросшего камышом канала к озеру. Встречных горожан Тебтюниса не так уж и много, день заканчивался. Солнце медленно приближалось к горизонту — скоро сумерки скроют все следы.

Версий по исчезновению Нубнофрет не так уж и много. Крокодилы, вряд ли, причастны, на людей редко нападают, прикормлены. Девчонке уже 15 лет и, судя по сестре, должна быть обольстительной. Кто-то мог соблазниться и украсть, чтобы не платить калым за невесту, не у всех есть золото в должном количестве. А таких людей, чуть ли не половина населения Файюмского оазиса. Трудно вести розыскные работы в чужой стране.

На берегу озера, на истоптанной грязевой дорожке очищенной от папируса, треугольного в сечении, что для меня было странным, привык к круглым камышам, сиротливо стояла небольшая лодка с поднятым к рее парусом. Вёсел не было.

— Окрам притянул сюда лодку с помощью рыбаков, которые и нашли её опустевшей. Спрашивал их, но никто ничего подозрительного не заметил. Здесь нарочно оставил лодку, чтобы Нубнофрет не беспокоилась, если вдруг объявится и начнёт искать пропажу. Не она ли унесла лёгкие бальсовые вёсла? Хотя зачем они ей без лодки? Я не знаю, что ещё можно придумать? Голова не соображает. Какой бог нас проклял? За что?!

Солнце опустилось за холм с редкими пальмами, и сразу стало темно, неуютно, как всегда бывает в незнакомой местности, того и гляди, наткнёшься на притаившегося крокодила. Скользят бесшумно. Атакующий всплеск будет последним, что услышишь в этой жизни. В замешательстве отошёл от берега, не зная, с чего начать поиск и где искать следы, которые бы навели на пропажу? Сельма потеряно ходила за мной по пятам, с надеждой вглядываясь в моё озабоченное лицо с прикушенной губой.

— Сельма, иди домой и приготовь ужин. Дочка вернётся, а тебе даже накормить её нечем, печь холодная, в казанах пусто. Да и я проголодался в долгом пути. Когда придет Окрам, успокой его и удержи дома, — я попытаюсь найти Нубнофрет. Всегда нужно надеяться на хорошее.

— Я верю твоим словам. Коль ты появился, то всё наладится, — из темноты откликнулась уходящая Сельма. — Мои молитвы не растворились бесследно в воздухе. Изида и Осирис услышали мои слова.

продолжение следует: http://proza.ru/2012/07/09/1156