Найдя свободное место, припарковываю «ласточку» и, прихватив бутылку пива и пикнув брелком, шагаю к подъезду.
Несмотря на начало апреля, солнце сегодня палило почти по-летнему, добивая последние островки грязного рыхлого снега. На голых еще ветвях деревьев что-то шумно обсуждают отогревшиеся после зимы воробьи. Птах пытаются перекричать собравшиеся у подъезда мальчишки, примерно пятилетнего возраста.
- Двинься, мужики, - приветствую двух расположившихся на лавочке пенсионеров из нашего подъезда, разгорячено что-то обсуждающих.
Прикурив сигарету, сворачиваю пробку с бутылки и делаю жадный глоток.
- Фу-ух, запалился, - сообщаю соседям и, будто бы не замечая прикованных к запотевшей бутылке жадных взглядов, блаженно затягиваюсь. – О чем толкуете? О бабах, небось?
- Ага, - кивает Семеныч, - нам с Пантелеичем только о бабах говорить и осталось.
- Мы, Олег, вона об энтом сексе талдычим, - показывает в сторону дороги Пантелеич.
- О каком сексе? – переспрашиваю, отрываясь от стеклянного горлышка.
- Оно понятно, - протягивает Семеныч. – Он на своей чероке не замечает. Это мы с тобой, Пантелеич, на своих жигулятах об каждую ямку зубами клацаем.
- Деда, а покажи, как ты о ямки зубами клацаешь, - вклинивается в разговор карапуз лет трех.
Пока ребята постарше смеются над глупым малышом, до меня доходит, что речь идет о последствиях осеннего ямочного ремонта дороги в нашем дворе. Заплатки, уложенные по первому морозцу, добросовестно застыли на всю зиму. Однако с первой серьезной оттепелью оттаяли и смылись вешней водой, оголив ставшие больше прежнего рытвины.
- Пойдем уже домой, - взяв внука за руку, поднимается Семеныч. – Мамка на ужин пюрешку с котлетами готовила. Вот и поклацаем вдвоем зубами на пользу личных желудков.
- Пойдем, - соглашается карапуз и машет свободной рукой старшим товарищам. – Пока, пацаны.
- Пойду и я, - вслед за Семенычем покидает лавочку Пантелеич.
Проводив пенсионеров взглядом, допиваю пиво и, сделав последнюю затяжку, щелчком отправляю окурок в урну. Брызнув снопом искр, тот отскакивает от металлической стенки на тротуар. М-да. Акела, как говорится, промахнулся.
- Ки-и-йа! – отрывает меня от созерцания одиноко лежащего на тротуарной плитке окурка мальчишеский вопль, за которым следует треск переламывающейся доски.
Кто-то из соседей приобрел что-то типа холодильника, или стиральной машинки, а деревянную упаковку как обычно выбросил возле подъезда. И теперь мальчишки разбирают упаковку на отдельные рейки, кладут их на порожек и ломают ударом ноги, воображая себя то ли каратистами, то ли спецназовцами.
- Вот порвете обувку, мамки вам такое карате устроят, - решаю поучить малышню уму-разуму. – Занялись бы лучше какими-нить общественно полезными делами. Вот вы небось про Тимура и его команду и не слыхали?
- Я кино смотрел, - выступает вперед розовощекий крепыш.
- Да ты чо? Это по какому же каналу такие фильмы показывают?
- По дивидишнику папка включал.
- Молодец твой папка, - говорю, проникнувшись уважением к родителям пацана. – Ну, вот и расскажи друзьям, кем был Тимур, и чем занималась его команда.
- Тимур был Великим Хромцем, - сообщает польщенный вниманием паренек. – Он с монголами завоевал половину мира.
- Великим кем он был? - не сразу доходит до меня.
- Хромцем, - поясняет пацан. – Тамерланом – по-русски.
Впав в легкий ступор, машинально достаю сигарету и прикуриваю.
Понимаю, что тот Гайдаровский Тимур явно проиграет в сравнении с великим Тамерланом, и решаю объединить их образы для пользы воспитательного процесса.
- А ты знаешь, чем занимался Тамерлан в детстве, прежде чем стать великим завоевателем?
- Чем? – переспрашивает малец.
Его товарищи обступают меня, заинтересованно шмыгая носами.
- Он сколотил команду вот таких вот пацанов, - обвожу взглядом собравшихся, - и занимался разными добрыми делами.
- Какими добрыми делами.
- Ну, например, охранял огороды соседей от хулиганов.
Ребята озадаченно оглядываются, будто бы в поисках соседских огородов. Поняв, что привел неудачный пример, спешу исправиться:
- Или вот газоны перед подъездами вскапывали, сорняки там на них разные пропалывали.
- Не-е, - протягивает рыжий парнишка и указывает рукой на окна первого этажа. – На нас тетенька из этой квартиры кричала, чтобы мы на газон не заходили.
- Да? Ну, тогда… - оглядываю заставленный автомобилями двор, пытаясь придумать доброе дело для малышни.
Мелькает мысль о шефстве над пенсионерами, но на глаза попадается бабулька, держащая на поводке маленькую лысую собачонку. Шавка сгорбившись и выпучив глаза сосредоточенно гадит на детскую площадку, а бабулька ласково причитает:
- Какай, Шарлоточка, какай.
- Привет, Олег! – к подъезду подходят соседи по лестничной клетке Вадик с Тамарой и, раздвинув мальчишек, садятся рядом. – Чего это ты вокруг себя детский сад собрал?
- Да вот, провожу воспитательную работу с подрастающим поколением, как говорится.
- А-а, - понятливо протягивает Вадик. – А слышал, в этом месяце бензин опять подорожает?
- Да задолбали они! - искренне возмутившись, снова промахиваюсь окурком мимо урны.
- На Кавикоме писали, - сообщает об источнике информации Тамара.
- Ну, эти, блин, накаркают…
- Дядь, дядь, - требовательно привлекает внимание парнишка, рассказывавший про Тамерлана, - а если ямки на дороге засыпать, это будет доброе дело?
- Да просто офигеть какое доброе, - уверяю пацана, лишь бы от него отделаться. – Тимурам со всеми Гайдарами и прочими монголами такое доброе дело просто и не снилось.
Обсуждая с соседями бензиновый беспредел, краем глаза замечаю, как мальчишки укладывают что-то в выбоину на дороге и засыпают ее песком, который таскают на фанерке с детской площадки. Однако, увлеченный беседой, не концентрирую внимания на детской возне.
С вечерними сумерками наступает ощутимая прохлада, и, озябнув, мы отправляемся домой. Ребячий гомон слышится уже от соседнего подъезда…
Утром, несмотря на выходной день, поднимаюсь чуть свет – нужно смотаться в соседний город за кое-какими запчастями для «ласточки». Она хоть и выглядит как новая, но второй десяток лет по российским дорогам не проходит бесследно даже для самых надежных авто.
Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить супругу, на скорую руку завтракаю и выхожу из дома.
С наслаждением вдыхаю остывший за ночь воздух, и тут же спешу разбавить переизбыток попавшего в легкие кислорода сигаретным дымом.
Усмехнувшись, прохожу мимо засыпанной песком и тщательно утрамбованной выбоины. Только благодаря выходному никто до сих пор по ней не проехал.
Завожу «ласточку» и, дождавшись от нее сигнала о том, что двигатель прогрелся, выруливаю из ряда припаркованных машин. Наезжаю на заделанную детьми яму, и на изображенном на панели автомобиле начинает мигать красным цветом переднее левое колесико. Не успев сообразить в чем дело, снова наезжаю на рытвину, и теперь начинает мигать еще и заднее.
Чертыхнувшись, останавливаю «ласточку» и выхожу. Осмотрев проколотые колеса, перевожу взгляд на яму. Сквозь песок торчат ощетинившиеся гвоздями обломки досок от упаковки, которую давеча разламывали юные «тимуровцы».
- Й-о-кэ-лэ-мэ -нэ! У-у-фэ-ха-це-ща! – выводит меня из ступора громкий мат, несущийся от автомобиля, остановившегося у соседнего подъезда…