C О Б Р А Н И Е
Подошел ко мне вчера мастер и говорит:
- Слушай, Сеня, после работы – в красный уголок на собрание.
Я, конечно, сразу взвился:
- Опять собрание! Да сколько ж это можно? На меня Клавка уже косо смотрит, не мимо ли дома я хожу?
А мастер мне отвечает:
- Погоди, Сеня, я еще не все сказал. На дружка твоего Ваську Попова бумаги пришли. На проходной его задержали за расхищение социалистического имущества. Тебе, Сеня, как передовику, нужно будет выступить и со всей принципиальностью дать оценку этому недостойному рабочего человека поступку.
Ишь, чего придумал!
- Да, чтоб я лучшего друга грязью поливал? Ни в жизнь! Что, других что ли нету? Как вам нужно, так, Сень, Сень… А как мне чего – так не по Сеньке шапка!
А он меня за пуговку на куртке взял, крутит ее из стороны в сторону и тихо-тихо говорит:
- Сеня, ты почему громче меня разговариваешь? Незаменимых людей у нас нет и ты это прекрасно знаешь. Гордиться должен, что тебе администрация доверяет. И потом уже давно хотелось мне у тебя спросить, да все случая не было, я тебе наряды нормально закрываю? Претензий нет?
Вот ведь, хмырь, как завернул. Что ему ответишь?
- Нет,- говорю,- Палыч, по нарядам претензий нет.
- Вот и чудьненько!- крутанулся на каблуках и дальше по цеху пошел.- А про собрание не забудь!- крикнул.
Только он из вида скрылся, я станок по тормозам и к Ваське:
- Говори, змей, чего натворил?
- Что такое, Сеня?
- Как это что? Ты думаешь, Палыч ко мне зачем подходил? На работу мою посмотреть? Да он и так знает, что после меня ОТК делать нечего! Тебя, дурака, сегодня на собрании разбирать будут, а мне велено выступить.
Васька, как это услышал, аж просиял весь. А во мне все кипит:
- Чего,- говорю,- светишься?
- Сеня,- отвечает,- на колени встану – выступи. Я уж и сам хотел тебя в обед просить. Я и взял-то всего четыре гайки из той кучи, что уже второй год в углу цеха навалена. На сеть, понимаешь, грузила нужны были. А они меня на проходной за карман - цап. «А ну, покаж, что несешь? Из-за таких вот у нас в стране ничего и нет!- кричат.- Всю страну по гайкам раскрутили и растащили!» Стали из кармана их вынимать, а карман возьми да лопни. Гайки ж тяжелющие, по штанине скользнули и о мозоль. У меня в глазах от боли потемнело: «Сволочи!- кричу.- Чтоб вам эти гайки поперек горла встали!» А они, куда там, обиделись. Тут же протокольчик и состряпали.
- Как был ты дураком, Васька, так и остался,- говорю.- Придется мне тебе мозги вправить. Ну, жди, пропесочу по первое число.
- Давай,- отвечает,- Сеня, песочь, не стесняйся, по-нашему, по-рабочему! А то эти, с галстуками, начнут стонать, что без этих паршивых гаек не сегодня-завтра конец Союзу. Уши завянут.
Вот рабочий день закончился, не успели мы руки обтереть, как нагрянули к нам в цех начальники и погнали в красный уголок. И почему его красным называют, в голову не возьму? Сроду там ничего ни красивого, ни красного не было, окромя десятка облезлых плакатиков по технике безопасности. На них, действительно, красного цвета хоть отбавляй. Натурально, настенное руководство для самоубийц. Мозгами пораскинуть, вроде бы и не к чему оно нам – мужики все семейные. Опять же, дети у всех.
Расселись, значит, начальники, как всегда, в президиуме, а мы, сермяги, по комнате, кто где.
Начальник цеха нашего, Сан Саныч, сделал удрученное лицо, будто ему кукиш вместо морковки показали и говорит:
- Товарищи! Мы собрали здесь ваш здоровый крепкий коллектив, чтобы обсудить с вами одно нездоровое в нем явление, так сказать. Все вы знаете, что продукция нашего цеха расходится в тридцать городов страны и в четыре зарубежных государства. В то время, как…
Дальше я не слушал, отвлекся. Подумалось мне, что Клавка уже, наверное, картохи наварила, огурчиков из погреба принесла, а к ним бы еще… Аж слюнки потекли.
Следом профсоюз наш выскочил к трибуне и пошел строчить, как из пулемета:
- Когда вся страна отдает свои силы, чтобы…
Этого кузнечика и вовсе противно слушать было.
… Покурю в саду после ужина, отсмотрю программу «Время», а там и баиньки. Клавка постельку стелить начнет, а я, как всегда, в сторонке сяду да искоса поглядывать буду. Уж больно она мне сзаду нравится. Спереди поизносилась, конечно, малость, не в Париже ведь живем, а сзаду, так еще очень даже ничего. Волнует.
Пока я так в мечтах плавал, как муха в сиропе, весь актив отбомбился по бедному Ваське. Гляжу, сидит он поникший, чуть только носом не шмыгает.
Тут Палыч встал и спрашивает:
- Кто, товарищи, хочет выступить от трудового коллектива? Не стесняйтесь. Активнее, активнее, товарищи!- а сам меня взглядом так и сверлит, так и буравит, вот-вот из ушей дым пойдет от натуги. Тоже мне, экстрасенс выискался.
Вся братва наша от этих слов головы пригнула, того гляди в землю зарываться начнет. А я, вроде, его взгляда и не замечаю. Поясницу почесал, потом в носу покопался. Гляжу, Палыч уже перегревается. Ладно, думаю, хватит, а то еще вспыхнет – с огнем шутки плохи. Поднялся и говорю:
- Вот что, это самое, вы уж извините, оратор из меня никакой. Много было тут сказано правильных и справедливых слов в адрес Попова Василия. Такой позорный поступок никак не может красить трудового человека и бросает темное пятно на весь наш коллектив. Думаю я, что он все это глубоко понял, прочувствовал и делать так больше не будет. Но учить его, дурака, надо, потому что он столько лет у нас проработал, а не понимает, как такие вещи делаются.
Взял бы хоть пример с Сан Саныча. Он давеча целую машину кирпича себе домой вывез, а хоть бы кто слово сказал. А почему? Да потому, что все было правильно оформлено. Не жадничал человек. Выписал, как бой, заплатил копейки. Накладную вахтеру в нос и никаких проблем. Вот в чем, Василий, твоя наипервейшая ошибка. Хочешь спать спокойно – на любую ерунду имей бумагу с печатью.
Но, может тебе начальник цеха не авторитет? Тогда бы у мастера поучился. Помнишь, как Палыч себе подставку под бак на дачу вывозил? Привязали к кузову проволокой, дождались, когда на воротах баба стоять будет, да разъяснили ей толково, что кузов разваливается, а это для укрепления конструкции. Женщина, она ж ничего в технике не понимает, но и ты, Вася, видать тоже. Это твоя вторая недоработка. Придется тебя подтягивать.
В-третьих. Ты у меня в сарае был? Был. Видел сколько там железяк навалено, аж до потолка. Я уже и сам не помню, какую для чего принес. Ну, да в хозяйстве все сгодиться. И никогда ко мне никаких претензий не было. И скажу почему. Я ж ни одну из них без спроса не взял. Мастера-то у нас каждые полгода меняются. И не мудрено. За такую зарплату больше и не пробегаешь, ноги подкосятся. Так вот, как только он начнет с «бегунком» круги давать, тут у него что хочешь проси, да ему весь цех не жалко!
Но, самая главная твоя ошибка, Вася, психологическая. Ты когда гайки-то упер? Молчишь? А я тебе скажу, сразу после праздника. У вахтеров в тот день внутри все горело, язык от наждака не отличить было. А тут ты со своими гайками. Диаметр-то у них, точно, что у поллитровки. Вот тебя и сцапали.
Было мне еще что сказать, но Сан Саныч не дал развернуться.
- Думаю,- говорит,- что товарищам все ясно. Ставлю вопрос на голосование.
Голосовали все «за». Против и воздержавшихся не было.
Вообщем отделался Васька в этот раз общественным порицанием. Но, если еще попадется, уж я ему не спущу. Выступлю поосновательнее.