Когда его пальцы сжались в кулак, пришла воля – легкая, будто перышко птенца, мимолетная, словно прикосновение ангела. Воля борола эмоции на сердечном ринге. Она была слабее. Внезапно ринг схлопнулся, и кулак впечатался в лицо противника.
Черные бабочки, белые бабочки, радуга насекомых.
Воля не обращала на них внимания, она строила ринг, но бабочки разлетались, превращаясь в пустоту.
– Ста ту ста ту ста ту… – спели внутриклеточные голоса воле.
– С п е л и с ь, – хором произнесли бабочки пустоты.
– Блэкаут! – констатировала воля, рассыпаясь песочными паучками.
Из самой большой черной бабочки выплыло лицо противника. Оно было бледным, почти бесформенным – из-за множества расползающихся паучков.
– Мама, папе больно? Зачем он разбил зеркало? – несколько раз повторил мальчик, глядя на то, как мама сметает веником многочисленные осколки в совок.
Женщина молчала, прислушиваясь к своим мыслям.
– Твой статус – алый шелк в руках тореро, – кричали они ей.
Лицо женщины отражалось в зеркальных осколках – очевидной вероятностью будущего.