Глава xv московская битва

Юрий Кузнецов 3
ГЛАВА ХV

МОСКОВСКАЯ БИТВА

«..Когда меня спрашивают,  что больше всего запомнилось из минувшей войны,  я всегда отвечаю: битва за Москву»

Георгий Константинович Жуков,
Четырежды Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза


     Из всех разделов книги эта глава является самой важной, так как в ней дается описание  высшего достижения в деятельности резидентуры советской военной разведки «Рамзай»  которое к тому же явилось «лебединой песней» ее участников.  Одновременно эта глава явилась  и самой трудной для написания, так как нет документов, материалов, которые в сконцентрированном виде отражали бы участие именно дальневосточных войск в Вели-кой Отечественной войне на первых ее этапах. Пришлось выбирать, сопоставлять и анали-зировать  отдельные факты, даты, описания событий из мемуаров, статей и произведений различных авторов. При этом следует подчеркнуть, что сведения по отдельным дивизиям просто отсутствуют, по другим даются противоречивые описания их боевых действий. Кроме того, нигде не учитывается ожесточенность сражений и большие потери, которые восполнялись. Так, например, в Московской битве активно участвовала  16-я армия (пере-дислоцированная незадолго до начала войны из ЗабВО) под командованием К.К. Рокос-совского, но в Московской битве под этим номером  уже была третья, совершенно новая по составу армия.
     В процессе создания этой главы особенно тщательно хотелось разобраться в тех крайне противоречивых оценках, которые даются  разными авторами, заслуге  лично Зорге и ру-ководимой им резидентуры в победе в битве за Москву в 1941 году.
      Одни считают, что  вклад Зорге в разгром немецких войск под Москвой незначителен. При этом приводят следующие доводы: Зорге и его соратники были мужественными людьми, заслуживающими уважения, но их роль явно и сильно преувеличена. Никакой особой их заслуги не было, так как все уже было известно по другим каналам в особенно-сти по линии советской внешней разведки, которая сообщила советскому руководству о том, что Япония не выступит против СССР и последующие сообщения Зорге ничего не добавляли, в лучшем случае подтверждали уже известную информацию. Ряд  из этих  наи-более характерных  доводов приведены в Главе I. К этому некоторые другие авторы до-бавляют, вопреки оценке Генштаба ВС СССР, что японская Квантунская армия не пред-ставляла серьезной военной силы и поэтому переброска войск была сделана раньше, а Сталин в октябре 1941 года принял бы в любом случае вынужденное решение   о передислокации сил, независимо от того, было бы сообщение Зорге или нет. Но этот довод не вы-держивает критики и понятна постоянная озабоченность Сталина, если принять во внима-ние, что японское командование держало в Маньчжурии и Корее отборные императорские дивизии, значительное количество танков и артиллерии. Основу сосредоточенной здесь крупной стратегической группировки японских и марионеточных  войск составляла Кван-тунская армия. Это объединение сухопутных войск включало два фронта и две отдельные армии. На Южном Сахалине и Курильских островах были сосредоточены войска 5-го фронта, в Корее размещались войска 17-го фронта. Сосредоточенная у советских границ японская группировка вместе с марионеточными войсками местных правителей насчиты-вала свыше 1 млн. человек, имела 1215 танков, 6640 орудий и минометов, 26 кораблей и 1907 самолетов.

    
     Но это не смущает отдельных авторов, которые приводят и другие варианты, когда, на-пример, пишут, что почти все войска   с Дальнего Востока были переброшены на Запад, оставив для прикрытия границы символические силы. Так у  писателя Л. Млечина в книге «Иосиф Сталин, его маршалы и генералы» утверждается: «На самом деле переброска сил и средств с Дальнего Востока на Запад началась с первых дней войны. Все, что мож-но было забрать с Дальнего Востока, забрали почти сраз (выделено – Ю.К.)». Это не со-ответствует действительности.
   Можно привести еще один пример из этого ряда высказываний. Так, в книге автора-составителя М.И. Умнова «Всемирная история шпионажа»  приводится следующее: «Что же касается роли Зорге в переброске Сталиным войск с Дальнего Востока на обо-рону Москвы, о которой до сих пор спорят   военные историки, то она отнюдь  не была решающей. Анализ обстановки в мире позволил Сталину уже в июне  1941 г. сделать вы-вод о том, что война между США и Японией неизбежна, а военный потенциал японской армии не позволит ей вести войну на два фронта».
     Однако официальная позиция, документы и мнение многих авторов  говорят о том, что Зорге и руководимая им резидентура «Рамзай» сыграли существенную роль в том, что мы сумели отстоять Москву. Переданная Зорге в Москву безусловно достоверная информа-ция о том, что Япония до весны 1942 года не откроет «второй фронт» против Советского Союза позволила Сталину принять одно из важнейших  решений и в самый тяжелый,  ре-шающий момент снять с Дальнего Востока часть войск для защиты Москвы.
      Бывший директор ЦРУ США А. Даллес писал:  «..К середине 1941 года шпионская сеть Зорге представила Сталину веские доказательств – и в этом состояла ее главная заслуга,  что у японцев в тот период не было агрессивных планов, нацеленных против Со-ветского Союза. Для Сталина эта информация была равноценна нескольким дополни-тельным дивизиям, и он признал себя должником Зорге, но ничего не сделал, чтобы по-мочь ему, когда тот был схвачен. Получив данные, добытые Зорге, Сталин мог оставить свои дальневосточные тылы почти без прикрытия, поскольку имел все основания счи-тать, что ему не придется воевать на  два фронта».
         Здесь, в оценке А.Даллеса важным и достоверным можно считать только его выска-зывание о том, что Зорге представил И.В. Сталину веские доказательства, которые яви-лись его главной заслугой. В остальном,  высказывания А. Даллеса не  соответствуют дей-ствительности: японцы имели план нападения на СССР, но на время отложили его испол-нение; Сталин не оставил без прикрытия Дальний Восток, наоборот он очень расчетливо и экономно брал оттуда войска, он не был должником Зорге и не отказывал в помощи по его спасению, так как по имевшимся сведениям Зорге якобы был расстрелян.
         Так все же чье мнение является правильным? И вообще возможно ли  высветить истинную роль одного человека, крошечного коллектива  на фоне гигантской борьбы коа-лиций, отдельных стран и миллионов участников.
     Было бы просто глупостью утверждать, что только благодаря Зорге, его донесениям немцы потерпели поражение в битве за Москву. При оценке вклада Зорге и его соратни-ков в победу советских войск в этой битве надо иметь в виду, прежде всего,  массовый во-инский и трудовой героизм советского народа, сражение под Смоленском, первую победу под Ельней, стойкость бойцов и командиров окруженных  армий, сковавших  значитель-ные силы немцев на  пути к Москве, мужество и героизм защитников Тулы, ополченцев московских дивизий,  ударную силу дальневосточных дивизий, организаторские способ-ности Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), неоценимый вклад  выдаю-щегося полководца Георгия Константиновича Жукова и железную волю вождя советского народа Иосифа Виссарионовича Сталина. Кроме упомянутых, конечно,  были и другие факторы и участники, которые способствовали разгрому немецких войск.
      И, тем не менее, несмотря на перечисленные выше факторы и всю сложность этой за-дачи, следует  попробовать изучить эту проблему, чтобы исключить двусмысленность.
      Чтобы правильно оценить вклад Рихарда Зорге и руководимой им резидентуры в Мос-ковскую битву надо вникнуть в обстановку на тот период времени, а чтобы все выстрои-лось в логическую цепочку приходится начать издалека.
     Вопрос об использований войск Дальневосточного фронта возникает фактически через несколько дней после начала войны. На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску и Сталин вызвал Жукова с Юго-Западного фронта в Моск-ву. Вечером Жуков, Тимошенко и Ватутин доложили Сталину свои предложения по ис-правлению обстановки, в которых «исходили из главной задачи – создать на путях к Мо-скве глубоко эшелонированную оборону, измотать противника и, остановив его на одном из оборонительных рубежей, организовать  контрнаступление, собрав для этого необхо-димые силы частично за счет Дальнего Востока (выделено – Ю.К.)  и главным образом новых формирований».   
     Июль 1941 года оставался для нас крайне тяжелым месяцем, когда, несмотря на сопро-тивление, советские войска продолжали нести огромные потери и отступали. «С целью прикрытия Москвы на дальних подступах к  ней 18 июля было принято решение создать новый фронт можайской линии обороны, куда предполагалось включить формируемые 32, 33, 34-ю армии».
     Известный всем доклад Г. Жукова И.В. Сталину 29 июля 1941 года интересен не толь-ко тем, что  он в нем «...подробно доложил обстановку, начиная с северо-западного и кон-чая юго-западным направлением. Привел цифры основных потерь по фронтам и ход фор-мирования резервов. Подробно показал расположение войск противника, рассказал о его группировках и изложил предположительный характер их стратегических действий».
     Но и тем, что в ходе доклада Г. Жуков предложил: «Прежде всего, укрепить Цен-тральный фронт, передав ему не менее трех армий, усиленных артиллерией. Одну армию за счет западного направления, другую – за счет Юго-Западного фронта, третью из ре-зерва Ставки…
     - Вы что же, - спросил И.В. Сталин, - считаете возможным ослабить направление на Москву?
     - Нет, не считаю. Через 12-15 дней мы можем перебросить с Дальнего Востока   не менее восьми  вполне боеспособных дивизий, в том числе одну танковую (выделено – Ю.К.). Такая группа войск не ослабит, а усилит московское направление.
- А Дальний Восток отдадим японцам? – съязвил Л.З. Мехлис».

     Хорошо известен итог этого доклада. Состоялся резкий обмен мнениями относительно предложения Г. Жукова отвести целиком войска Юго-Западного фронта за Днепр и сдать немцам Киев, в результате чего Г.К. Жуков был освобожден от должности начальника Ге-нерального штаба и назначен 30 июля командующим войсками Резервного фронта.
     Г.К. Жуков уже прикинул количество войск, которое можно было бы передислоциро-вать из состава Дальневосточного фронта для усиления московского направления. Обра-щает внимание тот факт, что разговор идет пока только о московском направлении, а не о защите самой Москвы.
     Для нас представляет особый интерес многозначительная реплика Л. Мехлиса, который был доверенным лицом И. Сталина и знал его мнение относительно коварной Японии и ее политики на Дальнем Востоке.
     И. Сталин промолчал относительно переброски войск с Дальнего Востока. Следует  отметить, что Сталин к вопросу передислокации соединений с Дальнего Востока на фронт подходил очень взвешенно, осторожно и экономно.
     30 июля 1941 года Зорге присылает в Москву шифротелеграмму следующего содержа-ния:
                ТОКИО, 30 июля 1941

     Источники Инвест и Интари сказали, что в порядке новой мобилизации в Японии будет призвано более чем 200.000 человек. Таким образом к середине августа месяца в Японии будет под ружьем около 2 миллионов человек. Начиная со второй половины августа Япония может начать войну, но только в том случае, если Красная Армия фактически потерпит пораже-ние от немцев, в результате чего оборонительная способность на Дальнем Востоке будет ослаблена. Такова точка зрения группировки Коноэ, но как долго намерен выжидать японский Генштаб это трудно сейчас сказать.
     Источник Инвест убежден, что если Красная Армия остановит немцев перед Москвой, в этом случае японцы не выступят.
              № 168     ИНСОН.

      Весь текст этой шифровки имеет особое значение. Прежде всего, она подтверждала позицию Сталина в том отношении, что нельзя снимать войска с Дальнего Востока. Ни-кто, кроме Зорге, не предупреждал о текущей опасности, сообщая конкретную информа-цию о расстановке сил между премьер-министром Коноэ и японским Генштабом, нападе-нии Японии на Советский Союз. И тем более, Зорге еще в июле точно оценил возмож-ность возникновения битвы за Москву и влияние ее исхода на действия Японии.
     К содержанию этой  шифровки Сталин будет вынужден вернуться через 2,5 месяца и полученная от  Зорге информация еще сыграет свою роль, но  позже. Тогда, на момент ее получения не было непосредственной угрозы Москве. На всякий случай, так как даже в мыслях ни у кого не было, что враг через несколько месяцев окажется чуть ли ни у стен Кремля, 18 июля с целью прикрытия Москвы на дальних подступах к ней  приказом Став-ки ВК было начато создание нового фронта - Можайской линии обороны, куда предпола-галось включить формируемые 32, 33 и 34-ю армии.

     19 августа Г. Жуков направил И.Сталину телеграмму с предложением создать группи-ровку для удара во фланг немецких войск, наступающих против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов,  в том числе и за счет сил Дальневосточного фронта. Ста-лин опять промолчал.
     В сентябре резко ухудшилось положение Ленинграда и туда по приказу Сталина, под-твержденному Указанием Ставки Верховного Главнокомандования от 11 сентября 1941 г., срочно вылетел Г.К Жуков, назначенный командующим Ленинградским фронтом.
     В эти месяцы в Москве с нетерпением ждали информацию из Токио о позиции Японии – откроет ли она «второй фронт» против нас или нет. Но, в основном  из-за противоречий между командованием японских сухопутных войск и руководителями военно-морского флота о том, в каком направлении наносить удар - на «юг» или на «север» против СССР, из-за меняющихся и нестабильных решений разведывательная организация Зорге, несмот-ря на мобилизацию все сил, никак не могла дать сообщение в Центр, которое точно и га-рантировано определяла бы позицию японского правительства. Только 11 и 14 сентября 1941 г. Зорге смог направить в Москву на имя начальника разведывательного управления Генштаба Красной Армии три особо важных донесения на основе добытой информации через своего соратника Ходзуми Одзаки и у германского посла О. Отта:
               
                ТОКИО, 14 сентября 1941 года

     Источник Инвест выехал в Маньчжурию. Он сказал, что японское правительство решило не выступать против СССР в текущем году, но вооруженные силы  будут ос-таваться  в Маньчжурии на случай возможного выступления будущей весной, в слу-чае поражения СССР к тому времени.
     Инвест заметил, что СССР может быть абсолютно  (слово неразборчиво) свобо-ден после 15 сентября.
     Источник Интери [Ё. Мияги] сообщил, что один из батальонов 14 пех[отной] ди-визии, который должен быть отправлен на север, остановлен в казармах гвардейской дивизии в Токио.
     Из писем офицеров и солдат, получаемых из пограничной линии в секторе Вороши-лов, известно, что они оттянуты в район Муданьцзян 

                № 86 – ИНСОН

      
                ТОКИО, 11 сентября 1941 года

     Германский посол Отт потерял всякую надежду на выступление Японии против СССР. Сиратори  (бывший посол Японии в Италии, в данное время работает в МИД) сказал Отту, что если Япония начнет войну, то только на юге, где они смогут полу-чить сырье –нефть и металлы. На севере они (предполагаются немцы) не смогут по-лучить достаточно помощи.
     Один из друзей В[оенно-]Морского флота сказал Паула  [морской атташе герман-ского посольства в Токио], что выступление Японии против СССР больше не являет-ся вопросом. Моряки не верят в успех переговоров Коноэ с Рузвельтом и подготавли-ваются к выступлению против Тай и Борнео. Он думает, что Манила должна быть взята, а это означает войну с Америкой.

№ 87 - ИНСОН

    Обращает на себя внимание тот факт, что шифротелеграммы, приведенные  в книге А. Фесюна «Дело Рихарда Зорге» даны не по датам их написания, а в зависимости от оче-редности их отправки, что видно из порядковых номеров (№№ 86 и 87), присвоенных ре-зидентурой. Из этого следует только одно. Получив  сведения первостепенной важности от Отта,  Зорге написал 11.09.41 текст шифровки, но,  понимая всю значимость и ответст-венность этого сообщения, решил ее не посылать  в Центр до тех пор, пока сообщение о позиции Японии в отношении СССР не будет подтверждено Одзаки. Только, получив от него подтверждение, Зорге посылает все три телеграммы. Причем сперва он посылает ин-формацию, полученную от Одзаки, которому полностью доверял, и только следом за ней информацию, полученную от посла Отта.
     В телеграмме за № 87  Зорге информирует советское руководство не только о позиции командования ВМФ Японии в отношении американо-японских переговоров, но и о воз-можности начала войны Японии  против США с указанием «горячих точек». 


                ТОКИО, 14 сентября 1941 года

     «По мнению посла Отт, выступление Японии против СССР теперь уже вне во-проса. Япония сможет выступить только в случае, если СССР перебросит в большом масштабе свои войска с Дальнего Востока (выделено – Ю.К.).
     В различных кругах начались резкие разговоры об ответственности за мобилиза-цию в большом  масштабе и по поводу содержания огромной Квантунской армии, ко-торые  несомненно принесут стране большие экономические  и политические за-труднения».

                № 90 – ИНСОН

     Примерно в 20-х числах сентября  И. Сталин дает указание перебросить из состава Дальневосточного фронта  только две стрелковых дивизии и одну танковую для усиления войск Северо-Западного фронта. 32-я  Краснознаменная стрелковая дивизия под командо-ванием полковника В.И. Полосухина вначале была во втором эшелоне войск фронта, но затем была переброшена на московское направление.
     Известно, что в начале войны немцы не ставили  в качестве главной цели захват Моск-вы, хотя по этому вопросу  были серьезные разногласия между командованиями ОКВ и ОКХ. Командование сухопутных войск  выступало за немедленное с началом войны на-ступление на Москву. Но по решению Гитлера в качестве первоочередной цели был опре-делен Ленинград. После падения Ленинграда военное руководство Германии планировало перебросить основные силы для нанесения удара по Москве и с северо-восточного на-правления. Однако в сентябре 1941 г. после неудачного наступления на Ленинград вер-ховным командованием Германии было принято решение продолжать осаду города, но в то же время начать наступление на Москву. Из-за больших потерь под Ленинградом не-мецкое командование смогло выделить для участия в наступлении на Москву только че-тыре танковые и две моторизованные дивизии, которые составили 4-ю танковую группу.
     16 сентября 1941 года командование группы армий «Центр» издало директиву о подго-товке новой операции на московском направлении. Для маскировки операции главное ко-мандование сухопутных сил дало ей кодовое название «Тайфун». Начало наступления было определено не позже начала октября. Главное командование сухопутных войск счи-тало, что «в результате овладения районом Москвы немцы разгромят центр русского ап-парата управления, центр русских путей сообщения и важный центр русской промыш-ленности. Россия окажется рассеченной на северную и южную половины. В итоге это чрезвычайно затруднит русским организованное сопротивление».
     Операция «Тайфун» по захвату Москвы планировалась немцами как скоротечная и должна была завершиться до наступления зимы.
      Нам не удалось своевременно вскрыть  сосредоточение столь мощной группировки немецких войск, замысел противника и начало операции «Тайфун» и поэтому командова-ние фронтов и  войска оказались неготовыми к таким мощным ударам.
     Операция «Тайфун» началась 30 сентября. Немецкие войска перешли в наступление на орловском направлении против войск левого крыла Брянского фронта в составе 50, 3 и 13-й армий под командованием генерала А.И. Еременко, а 2 октября против войск Западного фронта в составе  22, 29, 30, 19, 16 и 20-й армий под командованием генерала И.С. Конева и Резервного фронта в составе 31, 32, 33,, 49, 24 и 43-й армий под командованием марша-ла С.М. Буденного на вяземском направлении. Уже 3 октября войска Гудериана ворвались в Орел. 4-го фашисты взяли Спас-Деменск, 5-го – Юхнов, важные пункты на пути к Мо-скве, 6-го –Брянск, Карачев, Ельню. Врагу удалось крупными танковыми силами пробить-ся в тыл советских войск.
     Ход событий характеризуется записью от 2.10.1941 бывшего командующего группы армий Центр», генерал-фельдмаршала фон Бока в мемуарах - «Дневники 1939-1945»:  «Группа армий, согласно плану, переходит в наступление. Почти на всех участках про-движение вперед проходит без каких-либо затруднений; невольно возникают сомнения, а есть ли там противник вообще». Эти слова надо запомнить, чтобы понять происходящее  тогда на фронте, и  затем сравнить их с последующими записями фон Бока.
     4 октября 1941 года от Зорге в Центр приходит самая важная шифрограмма, которая подводит итог его предыдущим сообщениям. Причем приходит именно в  самый нужный момент.  Вот ее текст:
                ТОКИО, 4 октября 1941

     Ввиду того, что не будет войны против СССР в этом году (выделено – Ю.К.), не-большое количество войск было переброшено обратно на Острова. Так, например, один  полк 14-й дивизии остался в районе Уцуномия, а другой отряд был возвращен из района  между Дайреном и Мукденом, где он располагался в новых бараках. Концен-трация главных японских сил по-прежнему остается в секторе Владивосток-Ворошилов.
     В сентябре месяце управление жел. дор  компании получило приказ – в секретном порядке установить жел.дор. связь между Цицикаром и Сону (напротив советского города Ушумун). Японцы намереваются развить этот район с целью наступатель-ных действий в случае возникновения войны, которая может начаться в марте сле-дующего года (выделено –Ю.К.), если развитие военных действий между СССР и Гер-манией создаст такую возможность японцам, чтобы начать эту войну.
     Известно также, что из Северного Китая в Маньчжурию японцы своих войск не перебрасывали.
               
                № 95, 96.     ИНСОН

     Как написано в разделе «Сталин» эта донесение Зорге получило сразу же высокую оценкуВерховного Главнокомандующего, судя по незамедлительной  и необычной реак-ции Голикова, которая выразилась 5.10.41 в резолюции «Поблагодарить Инсона за по-следнюю информацию».

     Обстановка на  фронте становилась все хуже и хуже. В этой связи решением ГКО, при-нятым 5 октября 1941 года, началось формирование  десяти резервных армий. Одновре-менно,  5 октября  состоялся очень важный разговор Сталина с Жуковым, который нахо-дился в Ленинграде. И.В Сталин срочно вызывает Г.К Жукова в Москву в связи со скла-дывающимся не в нашу пользу положением на фронтах.
     7 октября был прорван Западный фронт в районе Вязьмы и немецкие войска замкнули кольцо вокруг значительной части  войск  19, 20, 24, 32-й и 16 (без штаба) армий  Запад-ного и частично Резервного фронтов, а через два дня  - вокруг 3 и 13-й армий в районе Брянска. В числе окруженных находились несколько дивизий народного ополчения, кото-рые были созданы для обороны Москвы, но были переброшены  с можайского оборони-тельного рубежа на вяземское направление.
      Надежды Ставки на И.С. Конева,  А.И. Еременко и С. М.Буденного, три фронта кото-рых имели в совокупности  «около 800 тысяч активных бойцов, 782 танка и 6808 орудий и минометов, 545 самолетов»,  не оправдались, хотя, по мнению Г.К. Жукова, катастрофу можно было предотвратить. Группировка оказалась разбитой, в плен попали свыше 600 тысяч человек. Оказавшись в отчаянном положении, почти обреченные на гибель или пленение, воины указанных армий не сложили оружия, как ожидал противник, а бились насмерть, сковав действия до 28 немецких дивизий. 14 дивизий из них до середины октяб-ря не смогли высвободиться для дальнейшего наступления на Москву. Лишь небольшой части наших окруженных войск удалось осуществить  прорыв и  с тяжелыми боями выйти на можайскую линию обороны. Но те, кто вышел из окружения, часто были деморализо-ваны. Много оружия было просто брошено.
     Две армии Брянского фронта, попавшие в окружение, с большими потерями  вырва-лись из котла.
     Катастрофа под Вязьмой поставила Москву в критическое положение, путь на столицу  оказался открытым, так как  у Верховного командования  не было резервов закрыть эту зияющую брешь. В  ряде стран мира считали, что  спасти Москву могло только чудо. Красноречивым является высказывание Г.-О. Майснера, простого немецкого офицера, ко-мандира танка, непосредственного участника нашествия который, в свое время был кад-ровым дипломатом, работал в составе немецких посольств в Токио и Лондоне и написал книгу о Зорге: «Мы были уверены, что Москва наша, а с ней и вся Россия...».
     Так думали Гитлер, военное командование, войска и население Германии. К падению Москвы готовились заранее, были запланированы парады, награждения и другие торжест-венные мероприятия. Но не вышло!

     7 октября Г. Жуков прилетает в Москву и сразу же встречается с И. Сталиным, кото-рый по карте знакомит его с состоянием дел: «Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу добиться от Западного фронта исчерпывающего докла-да об истинном положении дел. Мы не можем принять решений, не зная, где и в какой группировке наступает противник, в каком состоянии находятся наши войска. Поез-жайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать».
     Дело было в том, что те, кто непосредственно был виновен в  катастрофе на москов-ском направлении, так и не смогли дать вразумительную оценку обстановки, не говоря уже о принятии действенных решений.

     К моменту прилета Г. Жукова в Москву принимались меры, но возможности были ми-нимальны. В качестве примера следует привести отрывок из его книги «Воспоминания и размышления»:  «Еще в ночь на 7 октября началась переброска войск из резерва Ставки и с соседних фронтов на можайскую оборонительную линию. Сюда прибывали 11 стрел-ковых дивизий, 16 танковых бригад, более 40 артиллерийских полков и ряд других частей. Заново формировались 16, 5, 43 и 49-я армии. В середине октября в  их составе насчиты-валось 90 тысяч человек. Конечно, для создания сплошной надежной обороны  этих сил было явно недостаточно. Но,  б;льшими возможностями Ставка тогда не располагала, а переброска войск с Дальнего Востока и из других отдаленных районов в силу ряда при-чин задерживалась ».
     Ночью  8 октября Г. Жуков, доложив первые соображения о положении на Западном фронте, сообщает  И. Сталину о том, что: «- Главная опасность сейчас заключается в слабом прикрытии на можайской линии. Бронетанковые войска противника могут по-этому внезапно появиться под Москвой. Надо быстрее стягивать войска откуда только можно на можайскую линию обороны».
     Чтобы дать возможность прочувствовать в полной мере серьезность положения следу-ет подчеркнуть, что ни Сталин, ни Жуков не знали, где находится командующий Резерв-ным фронтом маршал С.М. Буденный. Сразу же после доклада Г. Жуков, как представи-тель Ставки, отправился на поиски. Штаб Резервного фронта тоже ничего не знал о месте пребывания командующего. Жуков нашел С. Буденного в Малоярославце. Обстановку Буденный не знал и сам чуть не попал в руки к немцам.
     8 октября Жуков был назначен командующим войсками Резервного фронта, а маршал Буденный был освобожден от этой должности.
     10 октября директивой Ставки ВГК были объеденены Западный и Резервный фронты в Западный фронта и Г.К. Жуков был назначен командующим войсками Западного фронта. На  следующий день он вступил в командование причем принял фронт при более чем де-сятикратном превосходстве противника. Более того, 6-10 октября сплошного фронта на московском направлении не было, а  крупными резервами в районе столицы Ставка ВГК в это время не располагала. Связь с окруженными армиями была прервана. К Москве вот-вот могли рвануть немецкие танковые колонны. По существу, надо было заново создавать Западный фронт, на который возлагалась историческая миссия – оборона Москвы, а об-становка была удручающей  и крайне опасной. Фронт прорван, резервов нет, чтобы при-крыть зияющую брешь
      Никто не знает, что в эти дни думал И.В. Сталин о складывающейся обстановке. Но есть факты, позволяющие выстроить логическую цепочку относительно ряда действий, предпринятых И.В. Сталиным. Первоочередную проблему кого назначить командующим фактически нового создаваемого фронта он решил довольно быстро, так как была одна единственная кандидатура на этот пост – Георгий Константинович Жуков. У И. Сталина уже не было на этот счет  никаких сомнений. Жуков показал себя с положительной сторо-ны под Ельней, оказался прав  с рекомендацией по отводу войск Юго-Западного фронта и оставлению Киева,  сумел  изменить критическую  обстановку на Ленинградском фронте и в самом Ленинграде.  Именно поэтому И.В. Сталин 5 октября срочно вызвал Г.К. Жуко-ва из Ленинграда в Москву. Но была еще одна не менее важная проблема  - где взять вой-ска.  Было очень соблазнительно решить ее за счет соединений и частей, взятых с Дальне-го Востока, тем более, что там насчитывались силы почти в 1 миллион человек. Но Ста-лин прекрасно понимал, что со значительным ослаблением советских сил на Дальнем Востоке японцы осмелятся открыть «второй фронт» и это уже точно поставило бы госу-дарство на грань гибели, так как под удар попали бы промышленные предприятия за Ура-лом, источники материальных и сырьевых  ресурсов, прекратились бы поставки из США.
      
     11 октября 1941 года генерал Д.Д.Лелюшенко - командир корпуса, который вел напря-женные бои с танками Гудериана под Тулой и добился успеха под Мценском был вызван в Генеральный штаб, где ему была поставлена задача в кратчайший срок сформировать Пятую армию и организовать оборону, опираясь на сооружаемый Можайский рубеж обо-роны. Начальник Генерального штаба маршал Б.М. Шапошников ознакомил его с обста-новкой: «На центральном, московском, действуют 3-я и 4-я танковые группы и три по-левые армии противника, поддерживаемые авиацией. Неприятель вышел в район Вязьмы, где ему удалось окружить значительную часть войск Западного и Резервного фронтов. Да и положение Брянского не лучше. В направлении Гжатск-Бородино-Можайск проры-вается 4-я танковая группа  генерала Гёпнера».
     Б.М. Шапошников сообщил, что в армию в ближайшие два дня прибудет дальнево-сточная 32-я стрелковая дивизия. Кроме того,  армии  придаются  четыре танковых брига-ды, четыре артиллерийских противотанковых полка из Московской зоны обороны, а через 5-8 дней в нее вольются четыре дивизии, формирующиеся сейчас на Урале.
     Вот как описывает прибытие 32-й дивизии, награжденной орденом Красного Знамени за бои у озера Хасан,  генерал армии дважды Герой Советского Союза Д.Д. Лелюшенко в книге «Москва-Сталинград-Берлин-Прага. Записки командарма»: «С членом Военно-го совета армии бригадным комиссаром П.Ф. Ивановым мы поехали на станцию встре-чать прибывающие войска. Настроение у дальневосточников было приподнятое, боевое. В вагонах пели «Славное море, священный Байкал…», «По долинам и по взгорьям..» Ко-мандир дивизии полковник Виктор Иванович Полосухин доложил: «Полки полностью воо-ружены, обеспечены всем необходимым и могут вступить в бой немедленно». В соответ-ствии с планом, разработанным штабом армии, в  центре полосы обороны на Бородинском поле было решено поставить 32-ю дивизию, подчинив ей 230-й учебный запасной полк и курсантский батальон  Военно-политического училища имени В.И. Ленина.
    
     Естественно с течением времени пропадает острота восприятия. Но чтобы ощутить  важность прибытия с Дальнего Востока 32-й дивизии следует привести слова Героя Со-ветского Союза адмирала флота СССР Н.Г. Кузнецова из книги «Курсом победы»: «Не-посредственная и серьезная угроза столице стала особенно в начале октября 1941 года. Однажды Жуков, делясь воспоминаниями о днях боев за Москву рассказал, как он закры-вал слабые места в обороне. Сначала требовал с дивизии по батальону, потом по роте и, наконец, лишь по десятку бойцов».
      Ради объективности здесь необходимо выделить следующее обстоятельство, которое многое объясняет. Вновь формируемые и перебрасываемые на фронт в спешном порядке дивизии из округов кроме Дальневосточного фронта не могли обладать ударной силой и причина этого вполне понятна.  Наспех вооруженные, слабо обученные, неприспособлен-ные к действиям против танков противника, необстрелянные бойцы и командиры, прибыв на фронт, несли огромные потери и  быстро становились небоеспособными. Некоторые дивизии разбегались при малейшем нажиме противника, оставляя один рубеж за другим, позволяя врагу почти без боя продвигаться вперед. Переформированные после разгрома в начале октября, такие дивизии (например, 53-я и 17-я стрелковые дивизии в боях за Бо-ровск неоднократно бежали)  имели низкие морально-боевые качества, солдаты плохо владели своим оружием, не были уверены сами в себе и в своих командирах. В состоянии психологического надлома люди утратили возможность контролировать свои действия. Неудержимый страх, особенно перед немецкими танками и самолетами, охватывал их при первых же атаках противника. К тому же среди командиров дивизий и бригад не все были такими талантливыми военачальниками как, например, И.В. Панфилов, П.А. Белов и М.Е. Катуков.
      Поэтому здесь следует особо выделить, что все дальневосточные дивизии были не просто свежими дивизиями, которых во время войны создавалось очень много, но это были кадровые, сколоченные, хорошо обученные и вооруженные, полного соста-ва по штатам военного времени, физически подготовленные, с большим процентом коммунистов и комсомольцев, высочайшего морального духа и стойкости. Они в бо-ях показали, что могут не только противостоять всем немецким частям,  включая элитные, но и нанести  жестокие потери и поражение.
          В такой обстановке прибытие полнокровной, кадровой дивизии как 32-я без сомне-ний имело огромное значение, если не решающее на тот момент. Только такая дивизия численностью  в 15 тысяч человек, обладающая высокими боевыми и духовными качест-вами могла противостоять ударной силе элитной дивизии немцев «Рейх», личный состав которой насчитывал 19 тысяч человек.
     Уже 12 октября 17-й полк  32-й дивизии во взаимодействии с 18-й и 19-й танковыми бригадами вступил в ожесточенный бой с подразделениями дивизии СС «Рейх» и 10-й танковой дивизией, рвавшимися к Москве. Говоря об итогах октябрьских боев 1941 г., Г.К. Жуков подчеркивал, что невозможно перечислить имена героев, отличившихся при защите столицы. При этом он отмечает в числе особо отличившихся такие соединения как  8-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием генерал-майора И.В. Панфилова на  волоколамском направлении, 312-ю и 110-ю стрелковые дивизии – на малоярославец-ком направлении. 32-й дивизии  Г.К. Жуков посвятил следующие строки: «На можайском направлении против 40-го мотокорпуса врага, поддержанного авиацией, особенно упорно сражалась 32-я стрелковая дивизия полковника В.И. Полосухина. Спустя почти 130 лет после похода Наполеона этой дивизии пришлось скрестить оружие с врагом на Бородин-ском поле – том самом поле, которое уже  стало нашей национальной святыней, бес-смертным памятником русской воинской славы. Воины 32-й стрелковой дивизии не уро-нили этой славы, а преумножили ее».
     Интересная оценка действиям 32-й дивизии дана в книге Д.М. Проэктора «Фашизм: путь агрессии и гибели» со ссылкой на историка ФРГ П. Карреля: «Танковой группе Го-та удалось силами 1-й танковой дивизии ворваться в Калинин (14 октября – Ю.К.) и за-хватить мост через Волгу. Небольшой плацдарм на восточном берегу заняли танки этой дивизии. В тот же день  дивизия СС «Рейх» генерала Хауссера достигла Бородина. «Здесь, - напоминает Каррель,  - в 1812 г. был разбит Наполеон». Теперь на бородинском поле упорно оборонялась 32-я советская стрелковая дивизия. Они (советские войска. – Д.П.) были стойкими. У них не бывало паники. Они стояли и дрались. Они наносили удары и принимали их. Это была ужасная битва…. Кровавые потери дивизии СС «Рейх» были столь кошмарно велики, что ее 3-й пехотный полк пришлось расформировать и остатки поделить между полками «Германия» и «Фюрер». Командир дивизии  тяжело ра-нен….Мертвые. Тяжелораненые. Сожженные. Разбитые. Ярость делала глаза кроваво-красными». Последняя фраза имеет особое значение, так как она характеризует мораль-ный дух личного состава дивизии «Рейх», который никогда до этого не получал таких со-крушительных ударов и не нес такие потери..

     Пока Г.К. Жуков, назначенный 10 октября командующим Западным фронтом, прини-мал чрезвычайные меры, чтобы хоть как-то заткнуть образовавшуюся брешь, Сталин вы-звал в Москву командующего Дальневосточным фронтом, генерала армии И.Р Апанасен-ко, сделавшего многое для укрепления обороноспособности дальневосточного региона, а также командующего Тихоокеанским флотом И.С. Юмашева и первого секретаря При-морского крайкома ВКП(б) Н.М. Пегова. Их встреча и беседа состоялась 12 октября. В ходе ее Апанасенко доложил Сталину, что он смог бы перебросить на запад до двадцати стрелковых дивизий и семь-восемь танковых соединений, если, конечно, железнодо-рожные службы смогут предоставить необходимое количество составов. Отмечают, что конкретное решение принято не было. Однако, Сталин дал  указание Апанасенко провести мероприятия на случай поступления команды на быструю отправку в Москву ряда самых боеспособных соединений и частей.
     Примерно в это же время Сталин получает письмо первого секретаря Хабаровского крайкома ВКП(б) Г.А. Боркова, отправленное 10 октября 1941 года, с предложением не-медленно перебросить для обороны Москвы не менее десяти дивизий из состава ДВФ. "Наши Дальневосточные рубежи, - писал Борков, - охраняет огромная армия, численно доходящая до миллиона обученных и натренированных бойцов. Большую часть этой ар-мии можно экстренными маршрутами перебросить на решающие участки Западного и Южного фронтов, оставив на Дальнем Востоке только необходимый минимум прикры-тия, авиацию и части Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. Военное руководство Дальневосточного фронта будет, очевидно, возражать против этого предложения, да и сам я прекрасно понимаю, что здесь имеется большой риск - спровоцировать Японию на военное выступление. Но без риска в войне обойтись нельзя, ибо, если мы потерпим по-ражение на Западных фронтах, одному Дальнему Востоку не устоять. При таком по-ложении нас могут разбить по частям. Г. Борков».

     Сталин должен был принять решение, которое могло повлиять на весь ход войны  и существование советского государства. Он прекрасно понимал, что второй раз он не име-ет права на ошибку, так как она может стать фатальной..
    И здесь, можно подчеркнуть, что Сталину пришлось вернуться к оценке сообщений Зорге от 30 июля, 14 сентября и 4 октября, но уже с новых позиций.
    И.В. Сталин знал о Р. Зорге. Он обладал феноменальной памятью и помнил  тысячи лю-дей. Имя Зорге слишком часто всплывало во время его работы в аппарате ИККИ, причем, как это показано в главе III с подачи ответственных работников Коминтерна лично пре-данных Сталину – О. Куусинена и Д. Мануильского,  а это что-то значит. Кроме того,  всесторонняя информация Зорге о Японии носила регулярный характер,  воспринималась как ценная и докладывалась руководству страны. Следует подчеркнуть, что  к Сталину поступали сообщения и из других источников о решении Японии продвигаться на «юг», которые подтверждали донесения Зорге. Но их нельзя было даже сравнивать по степени достоверности с донесениями Зорге,   так как у него они базировалась на сведениях, полу-ченных от источников, работавших персонально на  премьер-министра Японии принца Ф. Коноэ, и непосредственно от германского посла в Токио.
      Добытая Рихардом Зорге информация и оценка возможностей войск Дальневосточного фронта дали Сталину основание для принятия решения и 13-14 октября  был отдан приказ Апанасенко отправить в Москву 8 стрелковых и четыре танковых дивизии. Это было зна-чительно меньше того, что предлагалось И. Апанасенко и тем более Г. Борковым, но Ста-лин решил перестраховаться.  Одновременно он предпринял и другие меры. Нарком Во-енно-морского Флота Н.Г. Кузнецов отмечает: «В первой половине октября 1941 г. я полу-чил от Ставки указание подготовить проект решения о формировании ряда морских со-единений. Этот вопрос был обсужден  в Главном морском штабе, после чего приняли ре-шение о формировании для обороны Москвы пяти-шести бригад, главным образом из числа личного состава Тихоокеанского  флота и Амурской флотилии. Постановлением ГКО от 18 октября  1941 г. наше решение было утверждено. Это явилось весьма важной мерой, продиктованной, с одной стороны, сложностью обстановки под Москвой, с дру-гой – несомненно боевым авторитетом военных моряков.
     В соответствии с решением Ставки в Москву срочно направляется  подкрепление с Дальнего Востока, причем на тот момент внушительное –  три морских стрелковых  бригады».
     После получения указания Сталина переброска войск  с Дальнего Востока началась почти немедленно и проходила под личным контролем Апанасенко. После войны генерал армии дважды Герой Советского Союза А.П. Белобородов, командовавший в 1941 г. 78-й стрелковой дивизией, писал в своих воспоминаниях: «Железнодорожники открыли нам зеленую улицу. На узловых станциях мы стояли не более пяти-семи минут. Отцепят один паровоз, прицепят другой, заправленный водой и углем, - и снова вперед! Точный график, жесткий контроль. В результате все тридцать шесть эшелонов дивизии пересекли страну с востока на запад со скоростью курьерских поездов. Последний эшелон вышел из-под Владивостока 17 октября, а 28 октября наши части уже выгружались в Подмоско-вье, в г. Истре и ближайших к нему станциях». За короткий период на фронт были от-правлены 5 стрелковых дивизий и две танковых.
     Наряду с этим Апанасенко принял меры для непрерывного совершенствования  оборо-ны ДВФ. Возводились более прочные инженерные сооружения, были созданы батальон-ные районы обороны.
     А тем временем положение на фронте становилось критическим.     С 13 октября на всех оперативно важных направлениях Западного фронта, ведущих к Москве, разгорелись ожесточенные бои. Особо отличались в боях бойцы и командиры среднеазиатской диви-зии И.В. Панфилова и дальневосточной  В.И. Полосухина. Сплошного фронта не сущест-вовало. Обстановка менялась ежедневно, даже ежечасно. Немцы обходили очаги сопро-тивления и рвались только вперед, к Москве. В такой обстановке от каждого полка и ба-тальона зависел исход боя, операции, а в конечном счете - судьба Москвы.
  Для защиты Москвы были выделены основные направления, которые возглавили генера-лы: И.С. Конев -  калининское, К.К. Рокоссовский во главе 16-й армии -  волоколамское, . 5-я армия с командармом  Л.А. Говоровым -  можайское, 33-я армия М.Г. Ефремова - на-ро-фоминское, 43-я армия К.Д. Голубева - под Малоярославцем, 49-я армия И.Г. Захарки-на  выдвигалась на Калугу. Но эти армии, по сути дела, были заново сформированными, еще не сколоченными и к тому же  сразу  бросались в сражения.
     14 октября противник захватил Калинин и в ночь на 15 октября наступила, пожалуй, самая критическая ситуация, которая была сообщена даже в вечерней сводке Совинформ-бюро. 15 октября пал Боровск.
     17 октября для упорядочения управления войсками Ставка приказала 22, 29, 30 и 31-ю армии выделить из состава Западного фронта и образовать из них Калининский фронт под командованием генерала И.С. Конева.
     18 октября немцы захватили Малоярославец и Можайск. 19 октября в Москве возникла паника среди населения и по решению ГКО с 20 октября в столице  и прилегающих к ней районах было введено осадное положение. Осуществлялись экстраординарные меры: эва-куация, минирование заводов и важнейших объектов; выезд ответственных руководителей на митинги на крупных заводах; мобилизация людей на строительство укреплений и  все это говорило о чрезвычайно тяжелом положении.
     23 октября немцы ворвались в Клин, образовался разрыв между нашими 16-й и 30-й ар-миями. Под давлением врага 16-я армия отошла от Клина, а 25-го и от Солнечногорска. Возникла прямая угроза прорыва фашистов вдоль Ленинградского шоссе.  Чтобы не до-пустить прорыва немцев к Москве в качестве основного рубежа обороны был выбран Но-во-Завидовский-Клин-Истринское водохранилище-Истра-Красная Пахра- Серпухов-Алексин.
     22 октября немецкие войска захватили  Наро-Фоминск, а 27 октября –Волоколамск.
     Вырвавшиеся 23 октября из окружения войска Брянского фронта под командованием генерал-лейтенанта А.И Еременко и преследуемые передовыми частями 2-й танковой ар-мии Х. Гудериана к 29 октября отошли к Туле. 
     Как пишет Г.К. Жуков: «Наступление частей армии Гудериана, осуществленное 30 октября было отбито защитниками тульского боевого участка с большими для против-ника потерями. Гудериан расчитывал захватить Тулу  сходу (так же, как был взят Орел) и двинуться в обход Москвы с юга. Но это ему в октябре не удалось». Особая роль будет принадлежать защитникам Тулы и в ноябре, которые своей героической обороной сумели отстоять свой город, несмотря на все попытки немцев вплоть до 3 декабря. По словам Жу-кова в разгроме немцев под Москвой рабочей Туле, всем ее жителям принадлежит вы-дающаяся роль. «Героическая оборона Тулы сыграла исключительно важную роль в битве под Москвой. Под Тулой оказался скованным фактически весь правый фланг гитлеровской группировки, нацеленной на Москву».
     Подводя итоги  Г.К. Жуков пишет: «Известен и итог октябрьских оборонительных сражений под Москвой. За месяц ожесточенных, кровопролитных боев немецко-фашистским войскам удалось в общей сложности продвинуться на 230-250 километров. Однако план гитлеровского командования, рассчитывавшего взять Москву к середине октября, был сорван, силы врага были серьезно истощены, его ударные группировки рас-тянуты».
     Немецкие войска к концу октября в значительной степени выдохлись, Ослаб их насту-пательный порыв, но бои продолжались. 31 октября только что прибывшая с Дальнего Востока 413-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора А.Д. Терешкова заняла позиции на южных подступах к Туле в районе Дедилово и, приняв удар танковой дивизии немцев, значительно усилила стойкость нашей обороны.  В 4-м томе «Истории Второй мировой войны 1939-1945» отмечено, что «Оборона Тулы обеспечила устойчи-вость  левого крыла Западного фронта на дальних южных подступах к столице. Она также  способствовала стабилизации положения на Брянском фронте». 
       Одновременно 31 октября в составе 16-й армии заняла оборонительный рубеж на од-ном из самых ответственных направлений - Волоколамском шоссе дальневосточная 78-я стрелковая дивизия под командованием полковника А.П. Белобородова.
      В начале ноября на фронте наступило кратковременное затишье, но  исход борьбы за Москву не был ясен. Предстояли  грозные дни. Понимая это, Ставка передавала фронту из своего резерва дополнительные стрелковые и танковые соединения и части. Строилась глубоко эшелонированная противотанковая оборона. Выигранное время было использо-вано  Ставкой для укрепления обороны, создания резервов и их переброски  к подмосков-ным рубежам. 1 ноября 1941 г. ГКО принял постановление о формировании в тылу стра-ны 10 резервных армий – 10, 26, 52, 57, 28, 39, 58, 59, 60 и 61-й. Перебрасывались дивизии из Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии, а также соединения и части, переданные  с соседних фронтов.

     15 ноября, после двухнедельной паузы, противник возобновил наступление на Москву. Гитлер бросил  на столицу пятьдесят одну дивизию: тринадцать танковых,  семь мотори-зованных и тридцать одну пехотную дивизии.
      В мемуарной литературе  подробно описываются сражения в ноябре 1941 г., действия противника и  советских армий, дивизий, бригад и отдельных частей. Моя задача является более узкой и связана с действиями некоторых дальневосточных соединений и частей, имевших отношение к информации Зорге и передислоцированных для защиты Москвы .
     16 ноября 1941 года немцы начали наступление  на Клин. В тот же день был нанесен мощный удар в районе Волоколамска. Завязались ожесточенные сражения. В числе особо упорно дравшихся дивизий Г.К. Жуков отмечает 316-ю генерала И.В. Панфилова, 78-ю А.П. Белобородова  и 18-ю  генерала П.Н Чернышева. На пути немцев встала и 415-я ди-визия под командованием  полковника Г.А. Латышева, прибывшая в Москву 12 ноября.
      17 ноября  за бои под Москвой 316-я стрелковая дивизия генерала И.В. Панфилова бы-ла награждена орденом Красного Знамени и преобразована  в 8-ю гвардейскую дивизию,    
     17 ноября острие немецкого танкового клина обрушилось на боевые порядки 258 полка 8-й гвардейской дивизии (прежняя 78-я стрелковая  дивизия) Белобородова. Что происхо-дило в эти дни хорошо видно из отчета о боевых действиях, составленном командующим  4-й танковой группой    генерал-полковником Эрихом  Гёпнером: «Уже в первые дни на-ступления завязываются жестокие бои, особенно упорные в полосе дивизии «Рейх». Ей противостоит 78-я сибирская стрелковая дивизия, которая не оставляет без боя ни од-ной  деревни, ни одной рощи». И далее: «Потери наступающих очень велики. Рядами встают кресты над могилами танкистов, пехотинцев и солдат войск СС».
     А вот почему это так происходило, объяснение следует из слов комдива 78-й дивизии: «И если непосредственный наш противник – моторизованная дивизия СС «Рейх» и 10-я танковая, несмотря на многочисленные попытки обойти и окружить дивизию, были вы-нуждены довольствоваться  малым – теми километром-полтора, которые им удавалось отвоевать за сутки-двое тяжелейших боев, то причину надо искать в высокой боевой подготвке нашей дивизии, в боевом мастерстве ее бойцов, командиров, политработни-ков. Пишу об этом, не боясь упрека в пристрастии к своей дивизии, так как командова-ние над ней принял незадолго до выезда на фронт, а ее высокие боевые качества  склады-вались многолетним трудом и бывших ее командиров , и штабов, и всего воинского  кол-лектива».
       Маршал К.К.Рокоссовский пишет в книге «Солдатский долг», что 18 ноября возник-ла угроза выхода немцев глубоко во фланг армии и «В этот критический момент и всту-пили в дело приберегавшаяся нами 78-я стрелковая дивизия А.П. Белобородо-ва…Противник был смят и отброшен». В другом месте он говорит более определенно: «Если под Волоколамском великую роль сыграла дивизия генерал-майора Ивана Василье-вича Панфилова, то в ноябре не менее значительный вклад в решающие бои  за Москву внесла дивизия полковника Афанасия Павлантьевича Белобородова».
     В этот же день 18 ноября  немцы  перешли в наступление на тульско-московском на-правлении и прорвав оборону захватили район Болохово-Дедилово. Ожесточенные сра-жения, отличавшиеся массовым героизмом  наших войск, не прекращались здесь ни днем, ни ночью.
     Чтобы передать накал сражений и складывающуюся не в нашу пользу критическую об-становку следует привести текст разговора И.В. Сталина с Г.К. Жуковым о судьбе столи-цы. Разговор этот вошел в историю Великой Отечественной войны как  свидетельство ис-ключительной напряженности сражения под Москвой:
     «Не помню точно, - писал Жуков, какого числа (историки доказывают, что разговор со-стоялся 19 ноября – Ю.К.) – это было вскоре  после тактического прорыва немцев на уча-стке 30-й армии Калининского фронта и на правом фланге 16-й армии, - мне позвонил И.В. Сталин и спросил:
- Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говори-те честно, как коммунист.
- Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.
- Это неплохо, что у вас такая уверенность, - сказал И.В. Сталин. – Позвоните в Ген-штаб и договоритесь, где сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября, но танков пока мы дать не сможем».

     21 ноября части танковой армии Гудериана  захватили Узловую и Сталиногорск и в районе Тулы создалась сложная обстановка.  Сталин и военное руководство понимали громадную опасность прорыва,  который грозил захватом Тулы и выходом немецких войск к Москве с юга.
     В этой обстановке героические усилия туляков и других частей и соединений были поддержаны прибывшими ударными дальневосточными дивизиями. В дополнение к 413-й дивизии в начале ноября вступила в сражение 112-я танковая дивизия под командованием полковника А.Л. Гетмана. 18 ноября она вместе с другими частями разгромила 17 танко-вую дивизию из состава 2-й танковой группы генерала Гудериана и успешно вела бои с полком «Великая Германия» равным по силе дивизии.
     В ноябре  в боях под Тулой  против группировки Гудериана активно действовала и 239-я стрелковая дивизия под командованием полковника Г.О. Мартиросяна.      
   
     22-23 ноября 1941 года 16-я армия К.К. Рокоссовского оставила Клин. С потерей Клина между 30-й и 16-й армиями образовался 8-и километровый разрыв, закрыть который было нечем. Командующий фронтом направил на этот опаснейший участок наиболее боеспо-собные части и соединения – 8-ю гвардейскую дивизию И.В. Панфилова, 78-ю дивизию под командованием А.П. Белобородова, 1-ю гвардейскую танковую бригаду генерала М.Е. Катукова.
      Гвардейцы Панфилова и Катукова, бойцы и командиры 78-й дивизии Белобородова несколько дней сдерживали врага. В тот момент более опасного участка для обороны Мо-сквы не было. Если бы противник не был остановлен на этом рубеже, то дальше предот-вратить рывок к Москве было бы некому. Прямых резервов у Жукова не было, и он брал части и подразделения из других армий. Счет шел не то что на дивизии и полки, а на ба-тальоны.
         Чтобы  ощутить накал боев и силу нашего сопротивления врагу  надо вспомнить о бравурной записи генерал фельдмаршала  фон Бока в начале операции «Тайфун» и срав-нить  с записью в мемуарах от 21.11.1941:  «Наступление не обладает необходимой глу-биной. По числу дивизий, если мыслить чисто штабными категориями, соотношение сил вряд ли менее благоприятно, чем обычно. Но снижение боеспособности войск - отдель-ные роты насчитывают от 20 до 30 человек, громадные потери командного состава и усталость личного состава, да еще жуткие  морозы в придачу – все это кардинально ме-няет картину» 
      23ноября 1941 года он же посылает телеграмму  в Генштаб/Оперотдел ОКХ: «Пробле-ма командиров в войсках стала настолько животрепещущей, что необходимо срочно принять самые решительные меры. Батальонами и дивизионами командуют обер-лейтенанты, ротами – совсем молодые лейтенанты и фельдфебели».

     25 ноября, как пишет Г.К. Жуков, «16-я армия отошла и от Солнечногорска. Здесь создалось тревожное положение. В район Солнечногорска в распоряжение командующе-го 16-й армией Военный совет фронта перебрасывал все что мог с других участков фронта, в том числе группы солдат с противотанковыми ружьями, отдельные группы танков, артиллерийские батареи и зенитные дивизионы, взятые  у командующего Мос-ковской зоны ПВО генерала М.С. Громадина, и т.д. необходимо было во что бы то ни стало задержать противника на этом опасном участке до прибытия сюда 7-й стрелко-вой дивизии из района Серпухова, двух танковых бригад и двух противотанковых артпол-ков из резерва Ставки».
    
      За отвагу в боях, стойкость и мужество 26 ноября 1941 года 78-я стрелковая дивизия была преобразована в 9-ю гвардейскую стрелковую дивизию, А.П. Белобородову при-своено звание «генерал-майор».
     «…Под натиском превосходящих сил противника дивизии приходилось отступать. Но ни один рубеж не был оставлен без упорного сопротивления. В ожесточенных боях, в ча-стности, 29, 30 ноября и 2, 3 декабря полки и батальоны дивизии перемалывали  живую силу противника, его танки, автомашины, артиллерийские и минометные  батареи. Так 2 декабря немецко-фашистское командование бросило на позиции 9-й гвардейской диви-зии две танковые дивизии при поддержке авиации. Своей отвагой воины дивизии помогли командованию выиграть драгоценное время для сосредоточения свежих сил и подготовки мощных контратакующих ударов по врагу».

      27 ноября 1941 г. в результате внезапного и стремительного удара 1-го гвардейского кавалерийского  корпуса генерала  П.А. Белова совместно с 112-й танковой дивизией пол-ковника А.Л. Гетмана  и 173-й стрелковой дивизии (бывшей дивизией народного ополче-ния) полковника А.В. Богданова в районе Каширы было окончательно остановлено насту-пление  частей 2-й танковой армии Гудериана в северном  направлении.
   
     В начале главы было отмечено, что в соответствии с постановлением ГКО от 18 октяб-ря 1941 г. были сформированы несколько отдельных морских  стрелковых бригад в том числе и из моряков Тихоокеанского флота (ТОФ), которые начали в конце ноября прибы-вать с Дальнего Востока и Сибири в район Московской линии обороны и сразу же всту-пать в боевые действия. В битве за Москву в составе армейских соединений участвовали  флотские  формирования на базе ТОФ: 62, 64, 71 и 84-я морские стрелковые бригады.
     Всем известны храбрость, стойкость и мужество военных моряков. Приведу только не-сколько примеров из их боевой деятельности.
     71-я отдельная морская стрелковая бригада, вошедшая в состав 1-й ударной армии, в основном, была сформирована на ст.  Мошково, под Новосибирском из частей и экипа-жей  Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии. Ее командиром был полков-ник Я.П. Безверхов. Бригада прибыла в район подмосковного г. Дмитров 27 ноября,  когда немцы пытались форсировать канал Москва-Волга, перерезав Северную железную дорогу, Ярославское шоссе и сомкнуть кольцо вокруг  столицы. Именно у канала бригада встре-тила фашистов и вела в течение четырех суток жестокий бой, бригада овладела селом Языково. В декабре за отличие в боях в контрнаступлении она была переименована во 2-ю гвардейскую стрелковую бригаду.
     В боях под Москвой с 1 декабря 1941 года по 18 января 1942 года бригада освободила 75 населенных пунктов, пройдя путь от Дмитрова до Калинина, понесла большие потери и была выведена на переформирование. В апреле 1942 г. была преобразована в 25-ю гвар-дейскую стрелковую дивизию.
     64-я отдельная морская стрелковая  бригаде насчитывала  пять тысяч бойцов, из ко-торых  около полутора тысяч были коммунистами и комсомольцами. И это, естественно, положительно сказалось на действиях соединения.  Бригада прибыла на фронт во второй половине ноября. Выгрузившись в Марфино, она получила приказ ликвидировать пара-шютный  десант, который намеревался перерезать  дорогу к Москве, и держаться до под-хода свих крупных частей. Парашютисты, не успев окопаться, были уничтожены смелыми атаками моряков. Командир бригады полковник И.М. Чистяков в январе 1942 года был назначен командиром прославленной 8 гвардейской стрелковой дивизии имени Панфило-ва.
     Драматизм ноябрьской битвы достиг поистине высшей точки вечером 29 ноября, когда, воспользовавшись слабой обороной моста через канал Москва-Волга в районе Яхромы, танковая часть захватила его и прорвалась за канал. Здесь она была остановлена подо-шедшими передовыми частями 1-й ударной армии, которой командовал генерал-лейтенант  В.И. Кузнецов, и после ожесточенного боя отброшена обратно за канал».
     30 ноября Жуков представил в Генштаб для Народного Комиссара Обороны Сталина план контрнаступления армий Западного фронта. Начало наступления: 1 ударной, 20 и 16 армий и армии Голикова с утра 3-4 декабря, 30 армии 5-6 декабря. Сталин утвердил план без каких-либо изменений.
     «1 декабря гитлеровские войска неожиданно для нас прорвались в центре фронта, на стыке 5-й и 33-й армий, и двинулись по шоссе на Кубинку. Однако у деревни Акулово им преградила путь 32-я стрелковая дивизия, которая артиллерийским огнем уничтожила часть танков противника. немало танков подорвалось и на минных полях.
     Тогда танковые части врага, неся большие потери, повернули на Голицино, где были окончательно разгромлены…».
     «В первых числах декабря по характеру действий и силе ударов всех группировок не-мецких войск чувствовалось, что противник выдохся и для ведения наступательных дей-ствий у него  уже нет ни сил, ни средств».

     5-6 декабря 1941 года войсками Западного фронта было начато контрнаступление. В нем наряду с войсками  резерва  ВГК приняли активное участие и дальневосточные со-единения  и части, с честью выстоявшие в кровавой битве. Немцы были отброшены от Москвы на  100-200  километров, а на некоторых участках в итоге наступления – и до 400 километров.

     Подводя итоги этой главе, следует выделить следующее:

     1. В результате битыв за Москву Красная Армия одержала огромную военно-политическую победу. Была устранена смертельная угроза столице Советского Союза. Рухнул план «Барбаросса», воплощавший  гитлеровскую  идею молниеносной войны. По-беде советских войск под Москвой справедливо даются самые высокие развернутые оцен-ки. Из них можно привести слова маршала Советского Союза А.М. Василевского: «Исто-рическая победа в московской битве, ставшая триумфом Советских вооруженных сил, положила начало коренному повороту не только в великой Отечественной, но и во всей второй мировой войне. Разгромом гитлеровцев под Москвой победоносно завершился пер-вый, наиболее трудный этап борьбы на  пути к полной и окончательной  победе над фа-шистской Германией». Все сказано правильно талантливым полководцем, но коренным поворотом, на мой взгляд,  всё же надо считать победу в Сталинградской битве.
     2. Писатель Л. Млечин в книге «Особая папка СВР» приводит слова президента Ака-демии военных наук, генерала армии Махмута Гарееева: «Переброска войск под Москву с Востока (причем, конечно, не только дальневосточных, но и сибирских, уральских, при-волжских, среднеазиатских, кавказских) действительно имела большое значение для ее обороны. Но всего под Москвой сражались сто десять дивизий и бригад, в их числе было всего восемь дальневосточных, которые, несмотря на всю их доблесть, никак не могли составить «основу декабрьской победы».   
      При всем уважении к его мнению  не могу не выразить свою позицию. Вполне можно согласиться с теми высказываниями, которые относятся к количеству соединений и час-тей, местам их формирований, соотношению 102 к 8. Более того, в начале данной главы подчеркивался масштаб и роль большинства участников битвы. Но при этом, если мы  го-ворим о декабрьской победе, нельзя,  ни в коем случае,  забывать о «вяземском котле», о его последствиях и развитии событий в октябре-ноябре 1941 года в битве за Москву. Помня об этом, можно с уверенностью утверждать, что только беспримерный подвиг  со-ветских войск  именно в октябре и ноябре 1941 года дал  возможность остановить про-движение немецких войск и тем самым предотвратить захват Москвы. Без этого подвига вряд ли состоялось  декабрьское контрнаступление Красной Армии.
      Нисколько не принижая роль других соединений и частей, можно обоснованно счи-тать, что дальневосточные дивизии и тихоокеанские морские стрелковые бригады,  яви-лись стержнем октябрьско-ноябрьского периода сражения на главных оперативных на-правлениях и не позволили немцам захватить Москву. Например, можно только на минуту предположить, что было бы, если бы 32-я и 78-я дивизии, а также 64-я и 71-я отдельные морские стрелковые бригады не сдержали удар элитных соединений немецких войск, рву-щихся к Москве. Поэтому, касаясь количества и роли дальневосточных дивизий и бригад, хотелось бы привести русскую пословицу о том, что «Мал золотник, да дорог».
     Документальные данные, логика развития событий и действий дает основание сделать вывод, что решение о переброске дальневосточных дивизий под Москву в решающий момент было принято Сталиным на основании разведывательных сооб-щений  резидентуры «Рамзай», возглавляемой Рихардом Зорге, и сыграло важную роль в том, что Москву не только отстояли, но и, выиграв время, сумели создать ре-зервы и разгромить врага.
    
      К этому следует добавить небольшое, но очень важное событие, которое не только по-казывает, что не всегда Сталин был жестоким прагматиком, что и ему не было чуждо чув-ство благодарности и, что особенно важно, он помнил о тех людях, которые внесли боль-шой вклад в борьбу с фашистскими захватчиками. 
    9 августа 1945 года по распоряжению американских оккупационных властей из япон-ских тюрем были выпущены политические заключенные. В их числе оказались оставшие-ся в живых ближайшие соратники Рихарда Зорге радист Макс Клаузен и его жена Анна. По описанию английских писателей Дикина и Стори,  Клаузен, выйдя из тюрьмы Акито, был настолько истощен, что попал в местный американский армейский госпиталь. После выздоровления он был отправлен в Токио. С помощью адвоката-японца он нашел Анну.
     К слову,  Макс и Анна без колебаний направились в советское посольства. Информа-ция об освобождении была  срочно отправлена в Центр с запросом об их дальнейшей судьбе и надо полагать была доложена Сталину.  При активном участии сотрудников со-ветского посольства в Токио они на военном самолете вылетели во Владивосток,  где Макс, страдавший от печеночного недомогания, был помещен в военно-морской госпи-таль. Затем поездом они приехали в Москву, но попали в очень грозное время. Советская контрразведка активно работала на широком фронте по выявлению  шпионов, гитлеров-ских пособников, предателей, явных и надуманных изменников Родины, остатков бело-гвардейской иммиграции.  В частности,   незадолго до их приезда были проведены ре-прессивные меры против известных впоследствии советских военных разведчиков и  агентов. Были арестованы Радо, Треппер, Гуревич и некоторые другие. Происходило это при генерал-полковнике Ф.Ф. Кузнецове, который был начальником ГРУ Генштаба ВС с марта 1943 по сентябрь 1947 и при  В.С. Абакумове, который, являясь фаворитом Стали-на, занимал важные посты: с 1943 по 1946 год – заместитель наркома обороны СССР (то есть заместитель Сталина) и одновременно  начальник Главного управления контрразвед-ки (ГУКР) «Смерш» («Смерть шпионам») Наркомата обороны СССР. С мая 1946 по июль 1951 года  работал министром государственной безопасности СССР.
     27 октября 1945 года Абакумов направил Кузнецову лично совершенно секретную справку о недочетах в подготовке, заброске   и работе с агентурой за границей со стороны  аппарата Главного Разведывательного Управления Красной Армии.
    Справка начиналась  с того, что «Во второй половине 1945 года Главным управлением «СМЕРШ»  были арестованы закордонные агенты и резиденты Главного Разведыва-тельного Управления Красной Армии ТРЕППЕР  Л.З., ГУРЕВИЧ А.М., РАДО Александр, ЯНЕК Г.Я. (по энциклопедиям советских спецслужб не проходит – Ю.К.), ВЕНЦЕЛЬ И.Г….», обвиненные в предательстве и в дальнейшем осужденные  на длительные сроки заключения.
      При этом следует подчеркнуть, что в данном случае были арестованы и подвергнуты жестоким репрессиям опытные военные разведчики, как советские, так и иностранные граждане, стойкие и преданные Советскому Союзу. В суровых и опасных для жизни усло-виях, будучи даже в гестаповских застенках, они все время оставались  активными борца-ми против фашизма. Их жизнь и борьба справедливо описывается во многих книгах.
     В справке Абакумова давалась жесткая оценка деятельности ГРУ. Можно полагать, что данная информация была направлена не только Кузнецову. Скорее всего, был проинфор-мирован и Сталин, а может быть проверка и была им инициирована.
     Вот на этом фоне в Москве вдруг как бы из небытия появляются супруги Макс и Анна Клаузены. Конечно, по прибытии в Москву их подвергли допросу. По беспощадности то-го времени Клаузены вполне могли быть или более того должны были быть обвинены в предательстве или в шпионаже в пользу японцев, немцев, американцев, или еще кого-нибудь. Вместе с тем с Максом и Анной произошли очень странные события. Они не только не были арестованы,  остались на свободе,  но и было выполнено  их довольно не-обычное для того времени желание покинуть СССР и жить на Родине. В 1946 году они были выпущены из СССР и выехали на территорию Германии, оккупированную совет-скими войсками (с 1949 года - Германская Демократическая  Республика), где проживали под фамилией Христиансен до 1964 года,  а затем под своей фамилией
     Такой феномен  может быть объяснен только однозначно. Сведения об их спасе-нии из японских тюрем, прибытии в Москву и результатах допросов были доложены Сталину. Несмотря на огромную занятость по руководству страной и необходимость решения многих послевоенных международных проблем, он не забыл то, что было сделано Зорге и его друзьями-соратниками для него лично и для страны.  Решение было четким и однозначным, после которого  Клаузенов никто не мог тронуть.
  Отсюда вытекает важное заключение. Сталин прекрасно понимал и не забыл ту исключительно важную роль, которую сыграла достоверная и своевременная ин-формация, добытая резидентурой Зорге о позиции Японии в отношении Советского Союза, о том, что Япония отложила вопрос о войне до весны 1942 года.


Разгром немцев под Москвой :
• наглядно показал всему миру, что рано начали хоронить  Советский Союз и что он жизнеспособен, чтобы защитить себя;
• впервые показал всем, что немцев можно бить в крупных сражениях и этим самым был серьезно подорван миф о непобедимости вермахта;
• предотвратил возможное нападение Японии на СССР;
• поднял моральный дух всего советского народа и народов, борющихся против Гитле-ра;
• заставил  умерить пыл противников Советского Союза;
• Убедил союзников СССР по  антигитлеровской коалиции и в первую. Очередь США в необходимости  оказания Советскому Союзу  существенной помощи и в реальности ее целенаправленного использования;
• Показал,  что внутри страны есть возможности, организаторские способности, талант для мобилизации сил для победы над врагом;
• советские полководцы начали извлекать уроки из первых месяцев войны, сумели при численном превосходстве врага не только сдержать его наступление, но и разгромить его в декабрьском контрнаступлении;
• Можно сказать, что падение  Москвы грозило бы нам неисчислимыми бедами, кото-рые не хочется упоминать даже в гипотетическом плане.
• Падение Москвы, вряд ли привело к гибели советского государства, но поставило бы на грань катастрофы и к еще большим потерям.




ГЛАВА ХV

МОСКОВСКАЯ БИТВА

«..Когда меня спрашивают,  что больше всего запомнилось из минувшей войны,  я всегда отвечаю: битва за Москву»

Георгий Константинович Жуков,
Четырежды Герой Советского Союза, Мар-шал Советского Союза


     Из всех разделов книги эта глава является самой важной, так как в ней дается описание  высшего достижения в деятельности резидентуры советской военной разведки «Рамзай»  которое к тому же явилось «лебединой песней» ее участников.  Одновременно эта глава явилась  и самой трудной для написания, так как нет документов, материалов, которые в сконцентрированном виде отражали бы участие именно дальневосточных войск в Вели-кой Отечественной войне на первых ее этапах. Пришлось выбирать, сопоставлять и анали-зировать  отдельные факты, даты, описания событий из мемуаров, статей и произведений различных авторов. При этом следует подчеркнуть, что сведения по отдельным дивизиям просто отсутствуют, по другим даются противоречивые описания их боевых действий. Кроме того, нигде не учитывается ожесточенность сражений и большие потери, которые восполнялись. Так, например, в Московской битве активно участвовала  16-я армия (пере-дислоцированная незадолго до начала войны из ЗабВО) под командованием К.К. Рокос-совского, но в Московской битве под этим номером  уже была третья, совершенно новая по составу армия.
     В процессе создания этой главы особенно тщательно хотелось разобраться в тех крайне противоречивых оценках, которые даются  разными авторами, заслуге  лично Зорге и ру-ководимой им резидентуры в победе в битве за Москву в 1941 году.
      Одни считают, что  вклад Зорге в разгром немецких войск под Москвой незначителен. При этом приводят следующие доводы: Зорге и его соратники были мужественными людьми, заслуживающими уважения, но их роль явно и сильно преувеличена. Никакой особой их заслуги не было, так как все уже было известно по другим каналам в особенно-сти по линии советской внешней разведки, которая сообщила советскому руководству о том, что Япония не выступит против СССР и последующие сообщения Зорге ничего не добавляли, в лучшем случае подтверждали уже известную информацию. Ряд  из этих  наи-более характерных  доводов приведены в Главе I. К этому некоторые другие авторы до-бавляют, вопреки оценке Генштаба ВС СССР, что японская Квантунская армия не пред-ставляла серьезной военной силы и поэтому переброска войск была сделана раньше, а Сталин в октябре 1941 года принял бы в любом случае вынужденное решение   о передис-локации сил, независимо от того, было бы сообщение Зорге или нет. Но этот довод не вы-держивает критики и понятна постоянная озабоченность Сталина, если принять во внима-ние, что японское командование держало в Маньчжурии и Корее отборные императорские дивизии, значительное количество танков и артиллерии. Основу сосредоточенной здесь крупной стратегической группировки японских и марионеточных  войск составляла Кван-тунская армия. Это объединение сухопутных войск включало два фронта и две отдельные армии. На Южном Сахалине и Курильских островах были сосредоточены войска 5-го фронта, в Корее размещались войска 17-го фронта. Сосредоточенная у советских границ японская группировка вместе с марионеточными войсками местных правителей насчиты-вала свыше 1 млн. человек, имела 1215 танков, 6640 орудий и минометов, 26 кораблей и 1907 самолетов.

    
     Но это не смущает отдельных авторов, которые приводят и другие варианты, когда, на-пример, пишут, что почти все войска   с Дальнего Востока были переброшены на Запад, оставив для прикрытия границы символические силы. Так у  писателя Л. Млечина в книге «Иосиф Сталин, его маршалы и генералы» утверждается: «На самом деле переброска сил и средств с Дальнего Востока на Запад началась с первых дней войны. Все, что мож-но было забрать с Дальнего Востока, забрали почти сраз (выделено – Ю.К.)». Это не со-ответствует действительности.
   Можно привести еще один пример из этого ряда высказываний. Так, в книге автора-составителя М.И. Умнова «Всемирная история шпионажа»  приводится следующее: «Что же касается роли Зорге в переброске Сталиным войск с Дальнего Востока на обо-рону Москвы, о которой до сих пор спорят   военные историки, то она отнюдь  не была решающей. Анализ обстановки в мире позволил Сталину уже в июне  1941 г. сделать вы-вод о том, что война между США и Японией неизбежна, а военный потенциал японской армии не позволит ей вести войну на два фронта».
     Однако официальная позиция, документы и мнение многих авторов  говорят о том, что Зорге и руководимая им резидентура «Рамзай» сыграли существенную роль в том, что мы сумели отстоять Москву. Переданная Зорге в Москву безусловно достоверная информа-ция о том, что Япония до весны 1942 года не откроет «второй фронт» против Советского Союза позволила Сталину принять одно из важнейших  решений и в самый тяжелый,  ре-шающий момент снять с Дальнего Востока часть войск для защиты Москвы.
      Бывший директор ЦРУ США А. Даллес писал:  «..К середине 1941 года шпионская сеть Зорге представила Сталину веские доказательств – и в этом состояла ее главная заслуга,  что у японцев в тот период не было агрессивных планов, нацеленных против Со-ветского Союза. Для Сталина эта информация была равноценна нескольким дополни-тельным дивизиям, и он признал себя должником Зорге, но ничего не сделал, чтобы по-мочь ему, когда тот был схвачен. Получив данные, добытые Зорге, Сталин мог оставить свои дальневосточные тылы почти без прикрытия, поскольку имел все основания счи-тать, что ему не придется воевать на  два фронта».
         Здесь, в оценке А.Даллеса важным и достоверным можно считать только его выска-зывание о том, что Зорге представил И.В. Сталину веские доказательства, которые яви-лись его главной заслугой. В остальном,  высказывания А. Даллеса не  соответствуют дей-ствительности: японцы имели план нападения на СССР, но на время отложили его испол-нение; Сталин не оставил без прикрытия Дальний Восток, наоборот он очень расчетливо и экономно брал оттуда войска, он не был должником Зорге и не отказывал в помощи по его спасению, так как по имевшимся сведениям Зорге якобы был расстрелян.
         Так все же чье мнение является правильным? И вообще возможно ли  высветить истинную роль одного человека, крошечного коллектива  на фоне гигантской борьбы коа-лиций, отдельных стран и миллионов участников.
     Было бы просто глупостью утверждать, что только благодаря Зорге, его донесениям немцы потерпели поражение в битве за Москву. При оценке вклада Зорге и его соратни-ков в победу советских войск в этой битве надо иметь в виду, прежде всего,  массовый во-инский и трудовой героизм советского народа, сражение под Смоленском, первую победу под Ельней, стойкость бойцов и командиров окруженных  армий, сковавших  значитель-ные силы немцев на  пути к Москве, мужество и героизм защитников Тулы, ополченцев московских дивизий,  ударную силу дальневосточных дивизий, организаторские способ-ности Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), неоценимый вклад  выдаю-щегося полководца Георгия Константиновича Жукова и железную волю вождя советского народа Иосифа Виссарионовича Сталина. Кроме упомянутых, конечно,  были и другие факторы и участники, которые способствовали разгрому немецких войск.
      И, тем не менее, несмотря на перечисленные выше факторы и всю сложность этой за-дачи, следует  попробовать изучить эту проблему, чтобы исключить двусмысленность.
      Чтобы правильно оценить вклад Рихарда Зорге и руководимой им резидентуры в Мос-ковскую битву надо вникнуть в обстановку на тот период времени, а чтобы все выстрои-лось в логическую цепочку приходится начать издалека.
     Вопрос об использований войск Дальневосточного фронта возникает фактически через несколько дней после начала войны. На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску и Сталин вызвал Жукова с Юго-Западного фронта в Моск-ву. Вечером Жуков, Тимошенко и Ватутин доложили Сталину свои предложения по ис-правлению обстановки, в которых «исходили из главной задачи – создать на путях к Мо-скве глубоко эшелонированную оборону, измотать противника и, остановив его на одном из оборонительных рубежей, организовать  контрнаступление, собрав для этого необхо-димые силы частично за счет Дальнего Востока (выделено – Ю.К.)  и главным образом новых формирований».   
     Июль 1941 года оставался для нас крайне тяжелым месяцем, когда, несмотря на сопро-тивление, советские войска продолжали нести огромные потери и отступали. «С целью прикрытия Москвы на дальних подступах к  ней 18 июля было принято решение создать новый фронт можайской линии обороны, куда предполагалось включить формируемые 32, 33, 34-ю армии».
     Известный всем доклад Г. Жукова И.В. Сталину 29 июля 1941 года интересен не толь-ко тем, что  он в нем «...подробно доложил обстановку, начиная с северо-западного и кон-чая юго-западным направлением. Привел цифры основных потерь по фронтам и ход фор-мирования резервов. Подробно показал расположение войск противника, рассказал о его группировках и изложил предположительный характер их стратегических действий».
     Но и тем, что в ходе доклада Г. Жуков предложил: «Прежде всего, укрепить Цен-тральный фронт, передав ему не менее трех армий, усиленных артиллерией. Одну армию за счет западного направления, другую – за счет Юго-Западного фронта, третью из ре-зерва Ставки…
     - Вы что же, - спросил И.В. Сталин, - считаете возможным ослабить направление на Москву?
     - Нет, не считаю. Через 12-15 дней мы можем перебросить с Дальнего Востока   не менее восьми  вполне боеспособных дивизий, в том числе одну танковую (выделено – Ю.К.). Такая группа войск не ослабит, а усилит московское направление.
- А Дальний Восток отдадим японцам? – съязвил Л.З. Мехлис».

     Хорошо известен итог этого доклада. Состоялся резкий обмен мнениями относительно предложения Г. Жукова отвести целиком войска Юго-Западного фронта за Днепр и сдать немцам Киев, в результате чего Г.К. Жуков был освобожден от должности начальника Ге-нерального штаба и назначен 30 июля командующим войсками Резервного фронта.
     Г.К. Жуков уже прикинул количество войск, которое можно было бы передислоциро-вать из состава Дальневосточного фронта для усиления московского направления. Обра-щает внимание тот факт, что разговор идет пока только о московском направлении, а не о защите самой Москвы.
     Для нас представляет особый интерес многозначительная реплика Л. Мехлиса, который был доверенным лицом И. Сталина и знал его мнение относительно коварной Японии и ее политики на Дальнем Востоке.
     И. Сталин промолчал относительно переброски войск с Дальнего Востока. Следует  отметить, что Сталин к вопросу передислокации соединений с Дальнего Востока на фронт подходил очень взвешенно, осторожно и экономно.
     30 июля 1941 года Зорге присылает в Москву шифротелеграмму следующего содержа-ния:
                ТОКИО, 30 июля 1941

     Источники Инвест и Интари сказали, что в порядке новой мобилизации в Японии будет призвано более чем 200.000 человек. Таким образом к середине августа месяца в Японии будет под ружьем около 2 миллионов человек. Начиная со второй половины августа Япония может начать войну, но только в том случае, если Красная Армия фактически потерпит пораже-ние от немцев, в результате чего оборонительная способность на Дальнем Востоке будет ослаблена. Такова точка зрения группировки Коноэ, но как долго намерен выжидать японский Генштаб это трудно сейчас сказать.
     Источник Инвест убежден, что если Красная Армия остановит немцев перед Москвой, в этом случае японцы не выступят.
              № 168     ИНСОН.

      Весь текст этой шифровки имеет особое значение. Прежде всего, она подтверждала позицию Сталина в том отношении, что нельзя снимать войска с Дальнего Востока. Ни-кто, кроме Зорге, не предупреждал о текущей опасности, сообщая конкретную информа-цию о расстановке сил между премьер-министром Коноэ и японским Генштабом, нападе-нии Японии на Советский Союз. И тем более, Зорге еще в июле точно оценил возмож-ность возникновения битвы за Москву и влияние ее исхода на действия Японии.
     К содержанию этой  шифровки Сталин будет вынужден вернуться через 2,5 месяца и полученная от  Зорге информация еще сыграет свою роль, но  позже. Тогда, на момент ее получения не было непосредственной угрозы Москве. На всякий случай, так как даже в мыслях ни у кого не было, что враг через несколько месяцев окажется чуть ли ни у стен Кремля, 18 июля с целью прикрытия Москвы на дальних подступах к ней  приказом Став-ки ВК было начато создание нового фронта - Можайской линии обороны, куда предпола-галось включить формируемые 32, 33 и 34-ю армии.

     19 августа Г. Жуков направил И.Сталину телеграмму с предложением создать группи-ровку для удара во фланг немецких войск, наступающих против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов,  в том числе и за счет сил Дальневосточного фронта. Ста-лин опять промолчал.
     В сентябре резко ухудшилось положение Ленинграда и туда по приказу Сталина, под-твержденному Указанием Ставки Верховного Главнокомандования от 11 сентября 1941 г., срочно вылетел Г.К Жуков, назначенный командующим Ленинградским фронтом.
     В эти месяцы в Москве с нетерпением ждали информацию из Токио о позиции Японии – откроет ли она «второй фронт» против нас или нет. Но, в основном  из-за противоречий между командованием японских сухопутных войск и руководителями военно-морского флота о том, в каком направлении наносить удар - на «юг» или на «север» против СССР, из-за меняющихся и нестабильных решений разведывательная организация Зорге, несмот-ря на мобилизацию все сил, никак не могла дать сообщение в Центр, которое точно и га-рантировано определяла бы позицию японского правительства. Только 11 и 14 сентября 1941 г. Зорге смог направить в Москву на имя начальника разведывательного управления Генштаба Красной Армии три особо важных донесения на основе добытой информации через своего соратника Ходзуми Одзаки и у германского посла О. Отта:
               
                ТОКИО, 14 сентября 1941 года

     Источник Инвест выехал в Маньчжурию. Он сказал, что японское правительство решило не выступать против СССР в текущем году, но вооруженные силы  будут ос-таваться  в Маньчжурии на случай возможного выступления будущей весной, в слу-чае поражения СССР к тому времени.
     Инвест заметил, что СССР может быть абсолютно  (слово неразборчиво) свобо-ден после 15 сентября.
     Источник Интери [Ё. Мияги] сообщил, что один из батальонов 14 пех[отной] ди-визии, который должен быть отправлен на север, остановлен в казармах гвардейской дивизии в Токио.
     Из писем офицеров и солдат, получаемых из пограничной линии в секторе Вороши-лов, известно, что они оттянуты в район Муданьцзян 

                № 86 – ИНСОН

      
                ТОКИО, 11 сентября 1941 года

     Германский посол Отт потерял всякую надежду на выступление Японии против СССР. Сиратори  (бывший посол Японии в Италии, в данное время работает в МИД) сказал Отту, что если Япония начнет войну, то только на юге, где они смогут полу-чить сырье –нефть и металлы. На севере они (предполагаются немцы) не смогут по-лучить достаточно помощи.
     Один из друзей В[оенно-]Морского флота сказал Паула  [морской атташе герман-ского посольства в Токио], что выступление Японии против СССР больше не являет-ся вопросом. Моряки не верят в успех переговоров Коноэ с Рузвельтом и подготавли-ваются к выступлению против Тай и Борнео. Он думает, что Манила должна быть взята, а это означает войну с Америкой.

№ 87 - ИНСОН

    Обращает на себя внимание тот факт, что шифротелеграммы, приведенные  в книге А. Фесюна «Дело Рихарда Зорге» даны не по датам их написания, а в зависимости от оче-редности их отправки, что видно из порядковых номеров (№№ 86 и 87), присвоенных ре-зидентурой. Из этого следует только одно. Получив  сведения первостепенной важности от Отта,  Зорге написал 11.09.41 текст шифровки, но,  понимая всю значимость и ответст-венность этого сообщения, решил ее не посылать  в Центр до тех пор, пока сообщение о позиции Японии в отношении СССР не будет подтверждено Одзаки. Только, получив от него подтверждение, Зорге посылает все три телеграммы. Причем сперва он посылает ин-формацию, полученную от Одзаки, которому полностью доверял, и только следом за ней информацию, полученную от посла Отта.
     В телеграмме за № 87  Зорге информирует советское руководство не только о позиции командования ВМФ Японии в отношении американо-японских переговоров, но и о воз-можности начала войны Японии  против США с указанием «горячих точек». 


                ТОКИО, 14 сентября 1941 года

     «По мнению посла Отт, выступление Японии против СССР теперь уже вне во-проса. Япония сможет выступить только в случае, если СССР перебросит в большом масштабе свои войска с Дальнего Востока (выделено – Ю.К.).
     В различных кругах начались резкие разговоры об ответственности за мобилиза-цию в большом  масштабе и по поводу содержания огромной Квантунской армии, ко-торые  несомненно принесут стране большие экономические  и политические за-труднения».

                № 90 – ИНСОН

     Примерно в 20-х числах сентября  И. Сталин дает указание перебросить из состава Дальневосточного фронта  только две стрелковых дивизии и одну танковую для усиления войск Северо-Западного фронта. 32-я  Краснознаменная стрелковая дивизия под командо-ванием полковника В.И. Полосухина вначале была во втором эшелоне войск фронта, но затем была переброшена на московское направление.
     Известно, что в начале войны немцы не ставили  в качестве главной цели захват Моск-вы, хотя по этому вопросу  были серьезные разногласия между командованиями ОКВ и ОКХ. Командование сухопутных войск  выступало за немедленное с началом войны на-ступление на Москву. Но по решению Гитлера в качестве первоочередной цели был опре-делен Ленинград. После падения Ленинграда военное руководство Германии планировало перебросить основные силы для нанесения удара по Москве и с северо-восточного на-правления. Однако в сентябре 1941 г. после неудачного наступления на Ленинград вер-ховным командованием Германии было принято решение продолжать осаду города, но в то же время начать наступление на Москву. Из-за больших потерь под Ленинградом не-мецкое командование смогло выделить для участия в наступлении на Москву только че-тыре танковые и две моторизованные дивизии, которые составили 4-ю танковую группу.
     16 сентября 1941 года командование группы армий «Центр» издало директиву о подго-товке новой операции на московском направлении. Для маскировки операции главное ко-мандование сухопутных сил дало ей кодовое название «Тайфун». Начало наступления было определено не позже начала октября. Главное командование сухопутных войск счи-тало, что «в результате овладения районом Москвы немцы разгромят центр русского ап-парата управления, центр русских путей сообщения и важный центр русской промыш-ленности. Россия окажется рассеченной на северную и южную половины. В итоге это чрезвычайно затруднит русским организованное сопротивление».
     Операция «Тайфун» по захвату Москвы планировалась немцами как скоротечная и должна была завершиться до наступления зимы.
      Нам не удалось своевременно вскрыть  сосредоточение столь мощной группировки немецких войск, замысел противника и начало операции «Тайфун» и поэтому командова-ние фронтов и  войска оказались неготовыми к таким мощным ударам.
     Операция «Тайфун» началась 30 сентября. Немецкие войска перешли в наступление на орловском направлении против войск левого крыла Брянского фронта в составе 50, 3 и 13-й армий под командованием генерала А.И. Еременко, а 2 октября против войск Западного фронта в составе  22, 29, 30, 19, 16 и 20-й армий под командованием генерала И.С. Конева и Резервного фронта в составе 31, 32, 33,, 49, 24 и 43-й армий под командованием марша-ла С.М. Буденного на вяземском направлении. Уже 3 октября войска Гудериана ворвались в Орел. 4-го фашисты взяли Спас-Деменск, 5-го – Юхнов, важные пункты на пути к Мо-скве, 6-го –Брянск, Карачев, Ельню. Врагу удалось крупными танковыми силами пробить-ся в тыл советских войск.
     Ход событий характеризуется записью от 2.10.1941 бывшего командующего группы армий Центр», генерал-фельдмаршала фон Бока в мемуарах - «Дневники 1939-1945»:  «Группа армий, согласно плану, переходит в наступление. Почти на всех участках про-движение вперед проходит без каких-либо затруднений; невольно возникают сомнения, а есть ли там противник вообще». Эти слова надо запомнить, чтобы понять происходящее  тогда на фронте, и  затем сравнить их с последующими записями фон Бока.
     4 октября 1941 года от Зорге в Центр приходит самая важная шифрограмма, которая подводит итог его предыдущим сообщениям. Причем приходит именно в  самый нужный момент.  Вот ее текст:
                ТОКИО, 4 октября 1941

     Ввиду того, что не будет войны против СССР в этом году (выделено – Ю.К.), не-большое количество войск было переброшено обратно на Острова. Так, например, один  полк 14-й дивизии остался в районе Уцуномия, а другой отряд был возвращен из района  между Дайреном и Мукденом, где он располагался в новых бараках. Концен-трация главных японских сил по-прежнему остается в секторе Владивосток-Ворошилов.
     В сентябре месяце управление жел. дор  компании получило приказ – в секретном порядке установить жел.дор. связь между Цицикаром и Сону (напротив советского города Ушумун). Японцы намереваются развить этот район с целью наступатель-ных действий в случае возникновения войны, которая может начаться в марте сле-дующего года (выделено –Ю.К.), если развитие военных действий между СССР и Гер-манией создаст такую возможность японцам, чтобы начать эту войну.
     Известно также, что из Северного Китая в Маньчжурию японцы своих войск не перебрасывали.
               
                № 95, 96.     ИНСОН

     Как написано в разделе «Сталин» эта донесение Зорге получило сразу же высокую оценкуВерховного Главнокомандующего, судя по незамедлительной  и необычной реак-ции Голикова, которая выразилась 5.10.41 в резолюции «Поблагодарить Инсона за по-следнюю информацию».

     Обстановка на  фронте становилась все хуже и хуже. В этой связи решением ГКО, при-нятым 5 октября 1941 года, началось формирование  десяти резервных армий. Одновре-менно,  5 октября  состоялся очень важный разговор Сталина с Жуковым, который нахо-дился в Ленинграде. И.В Сталин срочно вызывает Г.К Жукова в Москву в связи со скла-дывающимся не в нашу пользу положением на фронтах.
     7 октября был прорван Западный фронт в районе Вязьмы и немецкие войска замкнули кольцо вокруг значительной части  войск  19, 20, 24, 32-й и 16 (без штаба) армий  Запад-ного и частично Резервного фронтов, а через два дня  - вокруг 3 и 13-й армий в районе Брянска. В числе окруженных находились несколько дивизий народного ополчения, кото-рые были созданы для обороны Москвы, но были переброшены  с можайского оборони-тельного рубежа на вяземское направление.
      Надежды Ставки на И.С. Конева,  А.И. Еременко и С. М.Буденного, три фронта кото-рых имели в совокупности  «около 800 тысяч активных бойцов, 782 танка и 6808 орудий и минометов, 545 самолетов»,  не оправдались, хотя, по мнению Г.К. Жукова, катастрофу можно было предотвратить. Группировка оказалась разбитой, в плен попали свыше 600 тысяч человек. Оказавшись в отчаянном положении, почти обреченные на гибель или пленение, воины указанных армий не сложили оружия, как ожидал противник, а бились насмерть, сковав действия до 28 немецких дивизий. 14 дивизий из них до середины октяб-ря не смогли высвободиться для дальнейшего наступления на Москву. Лишь небольшой части наших окруженных войск удалось осуществить  прорыв и  с тяжелыми боями выйти на можайскую линию обороны. Но те, кто вышел из окружения, часто были деморализо-ваны. Много оружия было просто брошено.
     Две армии Брянского фронта, попавшие в окружение, с большими потерями  вырва-лись из котла.
     Катастрофа под Вязьмой поставила Москву в критическое положение, путь на столицу  оказался открытым, так как  у Верховного командования  не было резервов закрыть эту зияющую брешь. В  ряде стран мира считали, что  спасти Москву могло только чудо. Красноречивым является высказывание Г.-О. Майснера, простого немецкого офицера, ко-мандира танка, непосредственного участника нашествия который, в свое время был кад-ровым дипломатом, работал в составе немецких посольств в Токио и Лондоне и написал книгу о Зорге: «Мы были уверены, что Москва наша, а с ней и вся Россия...».
     Так думали Гитлер, военное командование, войска и население Германии. К падению Москвы готовились заранее, были запланированы парады, награждения и другие торжест-венные мероприятия. Но не вышло!

     7 октября Г. Жуков прилетает в Москву и сразу же встречается с И. Сталиным, кото-рый по карте знакомит его с состоянием дел: «Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу добиться от Западного фронта исчерпывающего докла-да об истинном положении дел. Мы не можем принять решений, не зная, где и в какой группировке наступает противник, в каком состоянии находятся наши войска. Поез-жайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать».
     Дело было в том, что те, кто непосредственно был виновен в  катастрофе на москов-ском направлении, так и не смогли дать вразумительную оценку обстановки, не говоря уже о принятии действенных решений.

     К моменту прилета Г. Жукова в Москву принимались меры, но возможности были ми-нимальны. В качестве примера следует привести отрывок из его книги «Воспоминания и размышления»:  «Еще в ночь на 7 октября началась переброска войск из резерва Ставки и с соседних фронтов на можайскую оборонительную линию. Сюда прибывали 11 стрел-ковых дивизий, 16 танковых бригад, более 40 артиллерийских полков и ряд других частей. Заново формировались 16, 5, 43 и 49-я армии. В середине октября в  их составе насчиты-валось 90 тысяч человек. Конечно, для создания сплошной надежной обороны  этих сил было явно недостаточно. Но,  б;льшими возможностями Ставка тогда не располагала, а переброска войск с Дальнего Востока и из других отдаленных районов в силу ряда при-чин задерживалась ».
     Ночью  8 октября Г. Жуков, доложив первые соображения о положении на Западном фронте, сообщает  И. Сталину о том, что: «- Главная опасность сейчас заключается в слабом прикрытии на можайской линии. Бронетанковые войска противника могут по-этому внезапно появиться под Москвой. Надо быстрее стягивать войска откуда только можно на можайскую линию обороны».
     Чтобы дать возможность прочувствовать в полной мере серьезность положения следу-ет подчеркнуть, что ни Сталин, ни Жуков не знали, где находится командующий Резерв-ным фронтом маршал С.М. Буденный. Сразу же после доклада Г. Жуков, как представи-тель Ставки, отправился на поиски. Штаб Резервного фронта тоже ничего не знал о месте пребывания командующего. Жуков нашел С. Буденного в Малоярославце. Обстановку Буденный не знал и сам чуть не попал в руки к немцам.
     8 октября Жуков был назначен командующим войсками Резервного фронта, а маршал Буденный был освобожден от этой должности.
     10 октября директивой Ставки ВГК были объеденены Западный и Резервный фронты в Западный фронта и Г.К. Жуков был назначен командующим войсками Западного фронта. На  следующий день он вступил в командование причем принял фронт при более чем де-сятикратном превосходстве противника. Более того, 6-10 октября сплошного фронта на московском направлении не было, а  крупными резервами в районе столицы Ставка ВГК в это время не располагала. Связь с окруженными армиями была прервана. К Москве вот-вот могли рвануть немецкие танковые колонны. По существу, надо было заново создавать Западный фронт, на который возлагалась историческая миссия – оборона Москвы, а об-становка была удручающей  и крайне опасной. Фронт прорван, резервов нет, чтобы при-крыть зияющую брешь
      Никто не знает, что в эти дни думал И.В. Сталин о складывающейся обстановке. Но есть факты, позволяющие выстроить логическую цепочку относительно ряда действий, предпринятых И.В. Сталиным. Первоочередную проблему кого назначить командующим фактически нового создаваемого фронта он решил довольно быстро, так как была одна единственная кандидатура на этот пост – Георгий Константинович Жуков. У И. Сталина уже не было на этот счет  никаких сомнений. Жуков показал себя с положительной сторо-ны под Ельней, оказался прав  с рекомендацией по отводу войск Юго-Западного фронта и оставлению Киева,  сумел  изменить критическую  обстановку на Ленинградском фронте и в самом Ленинграде.  Именно поэтому И.В. Сталин 5 октября срочно вызвал Г.К. Жуко-ва из Ленинграда в Москву. Но была еще одна не менее важная проблема  - где взять вой-ска.  Было очень соблазнительно решить ее за счет соединений и частей, взятых с Дальне-го Востока, тем более, что там насчитывались силы почти в 1 миллион человек. Но Ста-лин прекрасно понимал, что со значительным ослаблением советских сил на Дальнем Востоке японцы осмелятся открыть «второй фронт» и это уже точно поставило бы госу-дарство на грань гибели, так как под удар попали бы промышленные предприятия за Ура-лом, источники материальных и сырьевых  ресурсов, прекратились бы поставки из США.
      
     11 октября 1941 года генерал Д.Д.Лелюшенко - командир корпуса, который вел напря-женные бои с танками Гудериана под Тулой и добился успеха под Мценском был вызван в Генеральный штаб, где ему была поставлена задача в кратчайший срок сформировать Пятую армию и организовать оборону, опираясь на сооружаемый Можайский рубеж обо-роны. Начальник Генерального штаба маршал Б.М. Шапошников ознакомил его с обста-новкой: «На центральном, московском, действуют 3-я и 4-я танковые группы и три по-левые армии противника, поддерживаемые авиацией. Неприятель вышел в район Вязьмы, где ему удалось окружить значительную часть войск Западного и Резервного фронтов. Да и положение Брянского не лучше. В направлении Гжатск-Бородино-Можайск проры-вается 4-я танковая группа  генерала Гёпнера».
     Б.М. Шапошников сообщил, что в армию в ближайшие два дня прибудет дальнево-сточная 32-я стрелковая дивизия. Кроме того,  армии  придаются  четыре танковых брига-ды, четыре артиллерийских противотанковых полка из Московской зоны обороны, а через 5-8 дней в нее вольются четыре дивизии, формирующиеся сейчас на Урале.
     Вот как описывает прибытие 32-й дивизии, награжденной орденом Красного Знамени за бои у озера Хасан,  генерал армии дважды Герой Советского Союза Д.Д. Лелюшенко в книге «Москва-Сталинград-Берлин-Прага. Записки командарма»: «С членом Военно-го совета армии бригадным комиссаром П.Ф. Ивановым мы поехали на станцию встре-чать прибывающие войска. Настроение у дальневосточников было приподнятое, боевое. В вагонах пели «Славное море, священный Байкал…», «По долинам и по взгорьям..» Ко-мандир дивизии полковник Виктор Иванович Полосухин доложил: «Полки полностью воо-ружены, обеспечены всем необходимым и могут вступить в бой немедленно». В соответ-ствии с планом, разработанным штабом армии, в  центре полосы обороны на Бородинском поле было решено поставить 32-ю дивизию, подчинив ей 230-й учебный запасной полк и курсантский батальон  Военно-политического училища имени В.И. Ленина.
    
     Естественно с течением времени пропадает острота восприятия. Но чтобы ощутить  важность прибытия с Дальнего Востока 32-й дивизии следует привести слова Героя Со-ветского Союза адмирала флота СССР Н.Г. Кузнецова из книги «Курсом победы»: «Не-посредственная и серьезная угроза столице стала особенно в начале октября 1941 года. Однажды Жуков, делясь воспоминаниями о днях боев за Москву рассказал, как он закры-вал слабые места в обороне. Сначала требовал с дивизии по батальону, потом по роте и, наконец, лишь по десятку бойцов».
      Ради объективности здесь необходимо выделить следующее обстоятельство, которое многое объясняет. Вновь формируемые и перебрасываемые на фронт в спешном порядке дивизии из округов кроме Дальневосточного фронта не могли обладать ударной силой и причина этого вполне понятна.  Наспех вооруженные, слабо обученные, неприспособлен-ные к действиям против танков противника, необстрелянные бойцы и командиры, прибыв на фронт, несли огромные потери и  быстро становились небоеспособными. Некоторые дивизии разбегались при малейшем нажиме противника, оставляя один рубеж за другим, позволяя врагу почти без боя продвигаться вперед. Переформированные после разгрома в начале октября, такие дивизии (например, 53-я и 17-я стрелковые дивизии в боях за Бо-ровск неоднократно бежали)  имели низкие морально-боевые качества, солдаты плохо владели своим оружием, не были уверены сами в себе и в своих командирах. В состоянии психологического надлома люди утратили возможность контролировать свои действия. Неудержимый страх, особенно перед немецкими танками и самолетами, охватывал их при первых же атаках противника. К тому же среди командиров дивизий и бригад не все были такими талантливыми военачальниками как, например, И.В. Панфилов, П.А. Белов и М.Е. Катуков.
      Поэтому здесь следует особо выделить, что все дальневосточные дивизии были не просто свежими дивизиями, которых во время войны создавалось очень много, но это были кадровые, сколоченные, хорошо обученные и вооруженные, полного соста-ва по штатам военного времени, физически подготовленные, с большим процентом коммунистов и комсомольцев, высочайшего морального духа и стойкости. Они в бо-ях показали, что могут не только противостоять всем немецким частям,  включая элитные, но и нанести  жестокие потери и поражение.
          В такой обстановке прибытие полнокровной, кадровой дивизии как 32-я без сомне-ний имело огромное значение, если не решающее на тот момент. Только такая дивизия численностью  в 15 тысяч человек, обладающая высокими боевыми и духовными качест-вами могла противостоять ударной силе элитной дивизии немцев «Рейх», личный состав которой насчитывал 19 тысяч человек.
     Уже 12 октября 17-й полк  32-й дивизии во взаимодействии с 18-й и 19-й танковыми бригадами вступил в ожесточенный бой с подразделениями дивизии СС «Рейх» и 10-й танковой дивизией, рвавшимися к Москве. Говоря об итогах октябрьских боев 1941 г., Г.К. Жуков подчеркивал, что невозможно перечислить имена героев, отличившихся при защите столицы. При этом он отмечает в числе особо отличившихся такие соединения как  8-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием генерал-майора И.В. Панфилова на  волоколамском направлении, 312-ю и 110-ю стрелковые дивизии – на малоярославец-ком направлении. 32-й дивизии  Г.К. Жуков посвятил следующие строки: «На можайском направлении против 40-го мотокорпуса врага, поддержанного авиацией, особенно упорно сражалась 32-я стрелковая дивизия полковника В.И. Полосухина. Спустя почти 130 лет после похода Наполеона этой дивизии пришлось скрестить оружие с врагом на Бородин-ском поле – том самом поле, которое уже  стало нашей национальной святыней, бес-смертным памятником русской воинской славы. Воины 32-й стрелковой дивизии не уро-нили этой славы, а преумножили ее».
     Интересная оценка действиям 32-й дивизии дана в книге Д.М. Проэктора «Фашизм: путь агрессии и гибели» со ссылкой на историка ФРГ П. Карреля: «Танковой группе Го-та удалось силами 1-й танковой дивизии ворваться в Калинин (14 октября – Ю.К.) и за-хватить мост через Волгу. Небольшой плацдарм на восточном берегу заняли танки этой дивизии. В тот же день  дивизия СС «Рейх» генерала Хауссера достигла Бородина. «Здесь, - напоминает Каррель,  - в 1812 г. был разбит Наполеон». Теперь на бородинском поле упорно оборонялась 32-я советская стрелковая дивизия. Они (советские войска. – Д.П.) были стойкими. У них не бывало паники. Они стояли и дрались. Они наносили удары и принимали их. Это была ужасная битва…. Кровавые потери дивизии СС «Рейх» были столь кошмарно велики, что ее 3-й пехотный полк пришлось расформировать и остатки поделить между полками «Германия» и «Фюрер». Командир дивизии  тяжело ра-нен….Мертвые. Тяжелораненые. Сожженные. Разбитые. Ярость делала глаза кроваво-красными». Последняя фраза имеет особое значение, так как она характеризует мораль-ный дух личного состава дивизии «Рейх», который никогда до этого не получал таких со-крушительных ударов и не нес такие потери..

     Пока Г.К. Жуков, назначенный 10 октября командующим Западным фронтом, прини-мал чрезвычайные меры, чтобы хоть как-то заткнуть образовавшуюся брешь, Сталин вы-звал в Москву командующего Дальневосточным фронтом, генерала армии И.Р Апанасен-ко, сделавшего многое для укрепления обороноспособности дальневосточного региона, а также командующего Тихоокеанским флотом И.С. Юмашева и первого секретаря При-морского крайкома ВКП(б) Н.М. Пегова. Их встреча и беседа состоялась 12 октября. В ходе ее Апанасенко доложил Сталину, что он смог бы перебросить на запад до двадцати стрелковых дивизий и семь-восемь танковых соединений, если, конечно, железнодо-рожные службы смогут предоставить необходимое количество составов. Отмечают, что конкретное решение принято не было. Однако, Сталин дал  указание Апанасенко провести мероприятия на случай поступления команды на быструю отправку в Москву ряда самых боеспособных соединений и частей.
     Примерно в это же время Сталин получает письмо первого секретаря Хабаровского крайкома ВКП(б) Г.А. Боркова, отправленное 10 октября 1941 года, с предложением не-медленно перебросить для обороны Москвы не менее десяти дивизий из состава ДВФ. "Наши Дальневосточные рубежи, - писал Борков, - охраняет огромная армия, численно доходящая до миллиона обученных и натренированных бойцов. Большую часть этой ар-мии можно экстренными маршрутами перебросить на решающие участки Западного и Южного фронтов, оставив на Дальнем Востоке только необходимый минимум прикры-тия, авиацию и части Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. Военное руководство Дальневосточного фронта будет, очевидно, возражать против этого предложения, да и сам я прекрасно понимаю, что здесь имеется большой риск - спровоцировать Японию на военное выступление. Но без риска в войне обойтись нельзя, ибо, если мы потерпим по-ражение на Западных фронтах, одному Дальнему Востоку не устоять. При таком по-ложении нас могут разбить по частям. Г. Борков».

     Сталин должен был принять решение, которое могло повлиять на весь ход войны  и существование советского государства. Он прекрасно понимал, что второй раз он не име-ет права на ошибку, так как она может стать фатальной..
    И здесь, можно подчеркнуть, что Сталину пришлось вернуться к оценке сообщений Зорге от 30 июля, 14 сентября и 4 октября, но уже с новых позиций.
    И.В. Сталин знал о Р. Зорге. Он обладал феноменальной памятью и помнил  тысячи лю-дей. Имя Зорге слишком часто всплывало во время его работы в аппарате ИККИ, причем, как это показано в главе III с подачи ответственных работников Коминтерна лично пре-данных Сталину – О. Куусинена и Д. Мануильского,  а это что-то значит. Кроме того,  всесторонняя информация Зорге о Японии носила регулярный характер,  воспринималась как ценная и докладывалась руководству страны. Следует подчеркнуть, что  к Сталину поступали сообщения и из других источников о решении Японии продвигаться на «юг», которые подтверждали донесения Зорге. Но их нельзя было даже сравнивать по степени достоверности с донесениями Зорге,   так как у него они базировалась на сведениях, полу-ченных от источников, работавших персонально на  премьер-министра Японии принца Ф. Коноэ, и непосредственно от германского посла в Токио.
      Добытая Рихардом Зорге информация и оценка возможностей войск Дальневосточного фронта дали Сталину основание для принятия решения и 13-14 октября  был отдан приказ Апанасенко отправить в Москву 8 стрелковых и четыре танковых дивизии. Это было зна-чительно меньше того, что предлагалось И. Апанасенко и тем более Г. Борковым, но Ста-лин решил перестраховаться.  Одновременно он предпринял и другие меры. Нарком Во-енно-морского Флота Н.Г. Кузнецов отмечает: «В первой половине октября 1941 г. я полу-чил от Ставки указание подготовить проект решения о формировании ряда морских со-единений. Этот вопрос был обсужден  в Главном морском штабе, после чего приняли ре-шение о формировании для обороны Москвы пяти-шести бригад, главным образом из числа личного состава Тихоокеанского  флота и Амурской флотилии. Постановлением ГКО от 18 октября  1941 г. наше решение было утверждено. Это явилось весьма важной мерой, продиктованной, с одной стороны, сложностью обстановки под Москвой, с дру-гой – несомненно боевым авторитетом военных моряков.
     В соответствии с решением Ставки в Москву срочно направляется  подкрепление с Дальнего Востока, причем на тот момент внушительное –  три морских стрелковых  бригады».
     После получения указания Сталина переброска войск  с Дальнего Востока началась почти немедленно и проходила под личным контролем Апанасенко. После войны генерал армии дважды Герой Советского Союза А.П. Белобородов, командовавший в 1941 г. 78-й стрелковой дивизией, писал в своих воспоминаниях: «Железнодорожники открыли нам зеленую улицу. На узловых станциях мы стояли не более пяти-семи минут. Отцепят один паровоз, прицепят другой, заправленный водой и углем, - и снова вперед! Точный график, жесткий контроль. В результате все тридцать шесть эшелонов дивизии пересекли страну с востока на запад со скоростью курьерских поездов. Последний эшелон вышел из-под Владивостока 17 октября, а 28 октября наши части уже выгружались в Подмоско-вье, в г. Истре и ближайших к нему станциях». За короткий период на фронт были от-правлены 5 стрелковых дивизий и две танковых.
     Наряду с этим Апанасенко принял меры для непрерывного совершенствования  оборо-ны ДВФ. Возводились более прочные инженерные сооружения, были созданы батальон-ные районы обороны.
     А тем временем положение на фронте становилось критическим.     С 13 октября на всех оперативно важных направлениях Западного фронта, ведущих к Москве, разгорелись ожесточенные бои. Особо отличались в боях бойцы и командиры среднеазиатской диви-зии И.В. Панфилова и дальневосточной  В.И. Полосухина. Сплошного фронта не сущест-вовало. Обстановка менялась ежедневно, даже ежечасно. Немцы обходили очаги сопро-тивления и рвались только вперед, к Москве. В такой обстановке от каждого полка и ба-тальона зависел исход боя, операции, а в конечном счете - судьба Москвы.
  Для защиты Москвы были выделены основные направления, которые возглавили генера-лы: И.С. Конев -  калининское, К.К. Рокоссовский во главе 16-й армии -  волоколамское, . 5-я армия с командармом  Л.А. Говоровым -  можайское, 33-я армия М.Г. Ефремова - на-ро-фоминское, 43-я армия К.Д. Голубева - под Малоярославцем, 49-я армия И.Г. Захарки-на  выдвигалась на Калугу. Но эти армии, по сути дела, были заново сформированными, еще не сколоченными и к тому же  сразу  бросались в сражения.
     14 октября противник захватил Калинин и в ночь на 15 октября наступила, пожалуй, самая критическая ситуация, которая была сообщена даже в вечерней сводке Совинформ-бюро. 15 октября пал Боровск.
     17 октября для упорядочения управления войсками Ставка приказала 22, 29, 30 и 31-ю армии выделить из состава Западного фронта и образовать из них Калининский фронт под командованием генерала И.С. Конева.
     18 октября немцы захватили Малоярославец и Можайск. 19 октября в Москве возникла паника среди населения и по решению ГКО с 20 октября в столице  и прилегающих к ней районах было введено осадное положение. Осуществлялись экстраординарные меры: эва-куация, минирование заводов и важнейших объектов; выезд ответственных руководителей на митинги на крупных заводах; мобилизация людей на строительство укреплений и  все это говорило о чрезвычайно тяжелом положении.
     23 октября немцы ворвались в Клин, образовался разрыв между нашими 16-й и 30-й ар-миями. Под давлением врага 16-я армия отошла от Клина, а 25-го и от Солнечногорска. Возникла прямая угроза прорыва фашистов вдоль Ленинградского шоссе.  Чтобы не до-пустить прорыва немцев к Москве в качестве основного рубежа обороны был выбран Но-во-Завидовский-Клин-Истринское водохранилище-Истра-Красная Пахра- Серпухов-Алексин.
     22 октября немецкие войска захватили  Наро-Фоминск, а 27 октября –Волоколамск.
     Вырвавшиеся 23 октября из окружения войска Брянского фронта под командованием генерал-лейтенанта А.И Еременко и преследуемые передовыми частями 2-й танковой ар-мии Х. Гудериана к 29 октября отошли к Туле. 
     Как пишет Г.К. Жуков: «Наступление частей армии Гудериана, осуществленное 30 октября было отбито защитниками тульского боевого участка с большими для против-ника потерями. Гудериан расчитывал захватить Тулу  сходу (так же, как был взят Орел) и двинуться в обход Москвы с юга. Но это ему в октябре не удалось». Особая роль будет принадлежать защитникам Тулы и в ноябре, которые своей героической обороной сумели отстоять свой город, несмотря на все попытки немцев вплоть до 3 декабря. По словам Жу-кова в разгроме немцев под Москвой рабочей Туле, всем ее жителям принадлежит вы-дающаяся роль. «Героическая оборона Тулы сыграла исключительно важную роль в битве под Москвой. Под Тулой оказался скованным фактически весь правый фланг гитлеровской группировки, нацеленной на Москву».
     Подводя итоги  Г.К. Жуков пишет: «Известен и итог октябрьских оборонительных сражений под Москвой. За месяц ожесточенных, кровопролитных боев немецко-фашистским войскам удалось в общей сложности продвинуться на 230-250 километров. Однако план гитлеровского командования, рассчитывавшего взять Москву к середине октября, был сорван, силы врага были серьезно истощены, его ударные группировки рас-тянуты».
     Немецкие войска к концу октября в значительной степени выдохлись, Ослаб их насту-пательный порыв, но бои продолжались. 31 октября только что прибывшая с Дальнего Востока 413-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора А.Д. Терешкова заняла позиции на южных подступах к Туле в районе Дедилово и, приняв удар танковой дивизии немцев, значительно усилила стойкость нашей обороны.  В 4-м томе «Истории Второй мировой войны 1939-1945» отмечено, что «Оборона Тулы обеспечила устойчи-вость  левого крыла Западного фронта на дальних южных подступах к столице. Она также  способствовала стабилизации положения на Брянском фронте». 
       Одновременно 31 октября в составе 16-й армии заняла оборонительный рубеж на од-ном из самых ответственных направлений - Волоколамском шоссе дальневосточная 78-я стрелковая дивизия под командованием полковника А.П. Белобородова.
      В начале ноября на фронте наступило кратковременное затишье, но  исход борьбы за Москву не был ясен. Предстояли  грозные дни. Понимая это, Ставка передавала фронту из своего резерва дополнительные стрелковые и танковые соединения и части. Строилась глубоко эшелонированная противотанковая оборона. Выигранное время было использо-вано  Ставкой для укрепления обороны, создания резервов и их переброски  к подмосков-ным рубежам. 1 ноября 1941 г. ГКО принял постановление о формировании в тылу стра-ны 10 резервных армий – 10, 26, 52, 57, 28, 39, 58, 59, 60 и 61-й. Перебрасывались дивизии из Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии, а также соединения и части, переданные  с соседних фронтов.

     15 ноября, после двухнедельной паузы, противник возобновил наступление на Москву. Гитлер бросил  на столицу пятьдесят одну дивизию: тринадцать танковых,  семь мотори-зованных и тридцать одну пехотную дивизии.
      В мемуарной литературе  подробно описываются сражения в ноябре 1941 г., действия противника и  советских армий, дивизий, бригад и отдельных частей. Моя задача является более узкой и связана с действиями некоторых дальневосточных соединений и частей, имевших отношение к информации Зорге и передислоцированных для защиты Москвы .
     16 ноября 1941 года немцы начали наступление  на Клин. В тот же день был нанесен мощный удар в районе Волоколамска. Завязались ожесточенные сражения. В числе особо упорно дравшихся дивизий Г.К. Жуков отмечает 316-ю генерала И.В. Панфилова, 78-ю А.П. Белобородова  и 18-ю  генерала П.Н Чернышева. На пути немцев встала и 415-я ди-визия под командованием  полковника Г.А. Латышева, прибывшая в Москву 12 ноября.
      17 ноября  за бои под Москвой 316-я стрелковая дивизия генерала И.В. Панфилова бы-ла награждена орденом Красного Знамени и преобразована  в 8-ю гвардейскую дивизию,    
     17 ноября острие немецкого танкового клина обрушилось на боевые порядки 258 полка 8-й гвардейской дивизии (прежняя 78-я стрелковая  дивизия) Белобородова. Что происхо-дило в эти дни хорошо видно из отчета о боевых действиях, составленном командующим  4-й танковой группой    генерал-полковником Эрихом  Гёпнером: «Уже в первые дни на-ступления завязываются жестокие бои, особенно упорные в полосе дивизии «Рейх». Ей противостоит 78-я сибирская стрелковая дивизия, которая не оставляет без боя ни од-ной  деревни, ни одной рощи». И далее: «Потери наступающих очень велики. Рядами встают кресты над могилами танкистов, пехотинцев и солдат войск СС».
     А вот почему это так происходило, объяснение следует из слов комдива 78-й дивизии: «И если непосредственный наш противник – моторизованная дивизия СС «Рейх» и 10-я танковая, несмотря на многочисленные попытки обойти и окружить дивизию, были вы-нуждены довольствоваться  малым – теми километром-полтора, которые им удавалось отвоевать за сутки-двое тяжелейших боев, то причину надо искать в высокой боевой подготвке нашей дивизии, в боевом мастерстве ее бойцов, командиров, политработни-ков. Пишу об этом, не боясь упрека в пристрастии к своей дивизии, так как командова-ние над ней принял незадолго до выезда на фронт, а ее высокие боевые качества  склады-вались многолетним трудом и бывших ее командиров , и штабов, и всего воинского  кол-лектива».
       Маршал К.К.Рокоссовский пишет в книге «Солдатский долг», что 18 ноября возник-ла угроза выхода немцев глубоко во фланг армии и «В этот критический момент и всту-пили в дело приберегавшаяся нами 78-я стрелковая дивизия А.П. Белобородо-ва…Противник был смят и отброшен». В другом месте он говорит более определенно: «Если под Волоколамском великую роль сыграла дивизия генерал-майора Ивана Василье-вича Панфилова, то в ноябре не менее значительный вклад в решающие бои  за Москву внесла дивизия полковника Афанасия Павлантьевича Белобородова».
     В этот же день 18 ноября  немцы  перешли в наступление на тульско-московском на-правлении и прорвав оборону захватили район Болохово-Дедилово. Ожесточенные сра-жения, отличавшиеся массовым героизмом  наших войск, не прекращались здесь ни днем, ни ночью.
     Чтобы передать накал сражений и складывающуюся не в нашу пользу критическую об-становку следует привести текст разговора И.В. Сталина с Г.К. Жуковым о судьбе столи-цы. Разговор этот вошел в историю Великой Отечественной войны как  свидетельство ис-ключительной напряженности сражения под Москвой:
     «Не помню точно, - писал Жуков, какого числа (историки доказывают, что разговор со-стоялся 19 ноября – Ю.К.) – это было вскоре  после тактического прорыва немцев на уча-стке 30-й армии Калининского фронта и на правом фланге 16-й армии, - мне позвонил И.В. Сталин и спросил:
- Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говори-те честно, как коммунист.
- Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.
- Это неплохо, что у вас такая уверенность, - сказал И.В. Сталин. – Позвоните в Ген-штаб и договоритесь, где сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября, но танков пока мы дать не сможем».

     21 ноября части танковой армии Гудериана  захватили Узловую и Сталиногорск и в районе Тулы создалась сложная обстановка.  Сталин и военное руководство понимали громадную опасность прорыва,  который грозил захватом Тулы и выходом немецких войск к Москве с юга.
     В этой обстановке героические усилия туляков и других частей и соединений были поддержаны прибывшими ударными дальневосточными дивизиями. В дополнение к 413-й дивизии в начале ноября вступила в сражение 112-я танковая дивизия под командованием полковника А.Л. Гетмана. 18 ноября она вместе с другими частями разгромила 17 танко-вую дивизию из состава 2-й танковой группы генерала Гудериана и успешно вела бои с полком «Великая Германия» равным по силе дивизии.
     В ноябре  в боях под Тулой  против группировки Гудериана активно действовала и 239-я стрелковая дивизия под командованием полковника Г.О. Мартиросяна.      
   
     22-23 ноября 1941 года 16-я армия К.К. Рокоссовского оставила Клин. С потерей Клина между 30-й и 16-й армиями образовался 8-и километровый разрыв, закрыть который было нечем. Командующий фронтом направил на этот опаснейший участок наиболее боеспо-собные части и соединения – 8-ю гвардейскую дивизию И.В. Панфилова, 78-ю дивизию под командованием А.П. Белобородова, 1-ю гвардейскую танковую бригаду генерала М.Е. Катукова.
      Гвардейцы Панфилова и Катукова, бойцы и командиры 78-й дивизии Белобородова несколько дней сдерживали врага. В тот момент более опасного участка для обороны Мо-сквы не было. Если бы противник не был остановлен на этом рубеже, то дальше предот-вратить рывок к Москве было бы некому. Прямых резервов у Жукова не было, и он брал части и подразделения из других армий. Счет шел не то что на дивизии и полки, а на ба-тальоны.
         Чтобы  ощутить накал боев и силу нашего сопротивления врагу  надо вспомнить о бравурной записи генерал фельдмаршала  фон Бока в начале операции «Тайфун» и срав-нить  с записью в мемуарах от 21.11.1941:  «Наступление не обладает необходимой глу-биной. По числу дивизий, если мыслить чисто штабными категориями, соотношение сил вряд ли менее благоприятно, чем обычно. Но снижение боеспособности войск - отдель-ные роты насчитывают от 20 до 30 человек, громадные потери командного состава и усталость личного состава, да еще жуткие  морозы в придачу – все это кардинально ме-няет картину» 
      23ноября 1941 года он же посылает телеграмму  в Генштаб/Оперотдел ОКХ: «Пробле-ма командиров в войсках стала настолько животрепещущей, что необходимо срочно принять самые решительные меры. Батальонами и дивизионами командуют обер-лейтенанты, ротами – совсем молодые лейтенанты и фельдфебели».

     25 ноября, как пишет Г.К. Жуков, «16-я армия отошла и от Солнечногорска. Здесь создалось тревожное положение. В район Солнечногорска в распоряжение командующе-го 16-й армией Военный совет фронта перебрасывал все что мог с других участков фронта, в том числе группы солдат с противотанковыми ружьями, отдельные группы танков, артиллерийские батареи и зенитные дивизионы, взятые  у командующего Мос-ковской зоны ПВО генерала М.С. Громадина, и т.д. необходимо было во что бы то ни стало задержать противника на этом опасном участке до прибытия сюда 7-й стрелко-вой дивизии из района Серпухова, двух танковых бригад и двух противотанковых артпол-ков из резерва Ставки».
    
      За отвагу в боях, стойкость и мужество 26 ноября 1941 года 78-я стрелковая дивизия была преобразована в 9-ю гвардейскую стрелковую дивизию, А.П. Белобородову при-своено звание «генерал-майор».
     «…Под натиском превосходящих сил противника дивизии приходилось отступать. Но ни один рубеж не был оставлен без упорного сопротивления. В ожесточенных боях, в ча-стности, 29, 30 ноября и 2, 3 декабря полки и батальоны дивизии перемалывали  живую силу противника, его танки, автомашины, артиллерийские и минометные  батареи. Так 2 декабря немецко-фашистское командование бросило на позиции 9-й гвардейской диви-зии две танковые дивизии при поддержке авиации. Своей отвагой воины дивизии помогли командованию выиграть драгоценное время для сосредоточения свежих сил и подготовки мощных контратакующих ударов по врагу».

      27 ноября 1941 г. в результате внезапного и стремительного удара 1-го гвардейского кавалерийского  корпуса генерала  П.А. Белова совместно с 112-й танковой дивизией пол-ковника А.Л. Гетмана  и 173-й стрелковой дивизии (бывшей дивизией народного ополче-ния) полковника А.В. Богданова в районе Каширы было окончательно остановлено насту-пление  частей 2-й танковой армии Гудериана в северном  направлении.
   
     В начале главы было отмечено, что в соответствии с постановлением ГКО от 18 октяб-ря 1941 г. были сформированы несколько отдельных морских  стрелковых бригад в том числе и из моряков Тихоокеанского флота (ТОФ), которые начали в конце ноября прибы-вать с Дальнего Востока и Сибири в район Московской линии обороны и сразу же всту-пать в боевые действия. В битве за Москву в составе армейских соединений участвовали  флотские  формирования на базе ТОФ: 62, 64, 71 и 84-я морские стрелковые бригады.
     Всем известны храбрость, стойкость и мужество военных моряков. Приведу только не-сколько примеров из их боевой деятельности.
     71-я отдельная морская стрелковая бригада, вошедшая в состав 1-й ударной армии, в основном, была сформирована на ст.  Мошково, под Новосибирском из частей и экипа-жей  Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии. Ее командиром был полков-ник Я.П. Безверхов. Бригада прибыла в район подмосковного г. Дмитров 27 ноября,  когда немцы пытались форсировать канал Москва-Волга, перерезав Северную железную дорогу, Ярославское шоссе и сомкнуть кольцо вокруг  столицы. Именно у канала бригада встре-тила фашистов и вела в течение четырех суток жестокий бой, бригада овладела селом Языково. В декабре за отличие в боях в контрнаступлении она была переименована во 2-ю гвардейскую стрелковую бригаду.
     В боях под Москвой с 1 декабря 1941 года по 18 января 1942 года бригада освободила 75 населенных пунктов, пройдя путь от Дмитрова до Калинина, понесла большие потери и была выведена на переформирование. В апреле 1942 г. была преобразована в 25-ю гвар-дейскую стрелковую дивизию.
     64-я отдельная морская стрелковая  бригаде насчитывала  пять тысяч бойцов, из ко-торых  около полутора тысяч были коммунистами и комсомольцами. И это, естественно, положительно сказалось на действиях соединения.  Бригада прибыла на фронт во второй половине ноября. Выгрузившись в Марфино, она получила приказ ликвидировать пара-шютный  десант, который намеревался перерезать  дорогу к Москве, и держаться до под-хода свих крупных частей. Парашютисты, не успев окопаться, были уничтожены смелыми атаками моряков. Командир бригады полковник И.М. Чистяков в январе 1942 года был назначен командиром прославленной 8 гвардейской стрелковой дивизии имени Панфило-ва.
     Драматизм ноябрьской битвы достиг поистине высшей точки вечером 29 ноября, когда, воспользовавшись слабой обороной моста через канал Москва-Волга в районе Яхромы, танковая часть захватила его и прорвалась за канал. Здесь она была остановлена подо-шедшими передовыми частями 1-й ударной армии, которой командовал генерал-лейтенант  В.И. Кузнецов, и после ожесточенного боя отброшена обратно за канал».
     30 ноября Жуков представил в Генштаб для Народного Комиссара Обороны Сталина план контрнаступления армий Западного фронта. Начало наступления: 1 ударной, 20 и 16 армий и армии Голикова с утра 3-4 декабря, 30 армии 5-6 декабря. Сталин утвердил план без каких-либо изменений.
     «1 декабря гитлеровские войска неожиданно для нас прорвались в центре фронта, на стыке 5-й и 33-й армий, и двинулись по шоссе на Кубинку. Однако у деревни Акулово им преградила путь 32-я стрелковая дивизия, которая артиллерийским огнем уничтожила часть танков противника. немало танков подорвалось и на минных полях.
     Тогда танковые части врага, неся большие потери, повернули на Голицино, где были окончательно разгромлены…».
     «В первых числах декабря по характеру действий и силе ударов всех группировок не-мецких войск чувствовалось, что противник выдохся и для ведения наступательных дей-ствий у него  уже нет ни сил, ни средств».

     5-6 декабря 1941 года войсками Западного фронта было начато контрнаступление. В нем наряду с войсками  резерва  ВГК приняли активное участие и дальневосточные со-единения  и части, с честью выстоявшие в кровавой битве. Немцы были отброшены от Москвы на  100-200  километров, а на некоторых участках в итоге наступления – и до 400 километров.

     Подводя итоги этой главе, следует выделить следующее:

     1. В результате битыв за Москву Красная Армия одержала огромную военно-политическую победу. Была устранена смертельная угроза столице Советского Союза. Рухнул план «Барбаросса», воплощавший  гитлеровскую  идею молниеносной войны. По-беде советских войск под Москвой справедливо даются самые высокие развернутые оцен-ки. Из них можно привести слова маршала Советского Союза А.М. Василевского: «Исто-рическая победа в московской битве, ставшая триумфом Советских вооруженных сил, положила начало коренному повороту не только в великой Отечественной, но и во всей второй мировой войне. Разгромом гитлеровцев под Москвой победоносно завершился пер-вый, наиболее трудный этап борьбы на  пути к полной и окончательной  победе над фа-шистской Германией». Все сказано правильно талантливым полководцем, но коренным поворотом, на мой взгляд,  всё же надо считать победу в Сталинградской битве.
     2. Писатель Л. Млечин в книге «Особая папка СВР» приводит слова президента Ака-демии военных наук, генерала армии Махмута Гарееева: «Переброска войск под Москву с Востока (причем, конечно, не только дальневосточных, но и сибирских, уральских, при-волжских, среднеазиатских, кавказских) действительно имела большое значение для ее обороны. Но всего под Москвой сражались сто десять дивизий и бригад, в их числе было всего восемь дальневосточных, которые, несмотря на всю их доблесть, никак не могли составить «основу декабрьской победы».   
      При всем уважении к его мнению  не могу не выразить свою позицию. Вполне можно согласиться с теми высказываниями, которые относятся к количеству соединений и час-тей, местам их формирований, соотношению 102 к 8. Более того, в начале данной главы подчеркивался масштаб и роль большинства участников битвы. Но при этом, если мы  го-ворим о декабрьской победе, нельзя,  ни в коем случае,  забывать о «вяземском котле», о его последствиях и развитии событий в октябре-ноябре 1941 года в битве за Москву. Помня об этом, можно с уверенностью утверждать, что только беспримерный подвиг  со-ветских войск  именно в октябре и ноябре 1941 года дал  возможность остановить про-движение немецких войск и тем самым предотвратить захват Москвы. Без этого подвига вряд ли состоялось  декабрьское контрнаступление Красной Армии.
      Нисколько не принижая роль других соединений и частей, можно обоснованно счи-тать, что дальневосточные дивизии и тихоокеанские морские стрелковые бригады,  яви-лись стержнем октябрьско-ноябрьского периода сражения на главных оперативных на-правлениях и не позволили немцам захватить Москву. Например, можно только на минуту предположить, что было бы, если бы 32-я и 78-я дивизии, а также 64-я и 71-я отдельные морские стрелковые бригады не сдержали удар элитных соединений немецких войск, рву-щихся к Москве. Поэтому, касаясь количества и роли дальневосточных дивизий и бригад, хотелось бы привести русскую пословицу о том, что «Мал золотник, да дорог».
     Документальные данные, логика развития событий и действий дает основание сделать вывод, что решение о переброске дальневосточных дивизий под Москву в решающий момент было принято Сталиным на основании разведывательных сооб-щений  резидентуры «Рамзай», возглавляемой Рихардом Зорге, и сыграло важную роль в том, что Москву не только отстояли, но и, выиграв время, сумели создать ре-зервы и разгромить врага.
    
      К этому следует добавить небольшое, но очень важное событие, которое не только по-казывает, что не всегда Сталин был жестоким прагматиком, что и ему не было чуждо чув-ство благодарности и, что особенно важно, он помнил о тех людях, которые внесли боль-шой вклад в борьбу с фашистскими захватчиками. 
    9 августа 1945 года по распоряжению американских оккупационных властей из япон-ских тюрем были выпущены политические заключенные. В их числе оказались оставшие-ся в живых ближайшие соратники Рихарда Зорге радист Макс Клаузен и его жена Анна. По описанию английских писателей Дикина и Стори,  Клаузен, выйдя из тюрьмы Акито, был настолько истощен, что попал в местный американский армейский госпиталь. После выздоровления он был отправлен в Токио. С помощью адвоката-японца он нашел Анну.
     К слову,  Макс и Анна без колебаний направились в советское посольства. Информа-ция об освобождении была  срочно отправлена в Центр с запросом об их дальнейшей судьбе и надо полагать была доложена Сталину.  При активном участии сотрудников со-ветского посольства в Токио они на военном самолете вылетели во Владивосток,  где Макс, страдавший от печеночного недомогания, был помещен в военно-морской госпи-таль. Затем поездом они приехали в Москву, но попали в очень грозное время. Советская контрразведка активно работала на широком фронте по выявлению  шпионов, гитлеров-ских пособников, предателей, явных и надуманных изменников Родины, остатков бело-гвардейской иммиграции.  В частности,   незадолго до их приезда были проведены ре-прессивные меры против известных впоследствии советских военных разведчиков и  агентов. Были арестованы Радо, Треппер, Гуревич и некоторые другие. Происходило это при генерал-полковнике Ф.Ф. Кузнецове, который был начальником ГРУ Генштаба ВС с марта 1943 по сентябрь 1947 и при  В.С. Абакумове, который, являясь фаворитом Стали-на, занимал важные посты: с 1943 по 1946 год – заместитель наркома обороны СССР (то есть заместитель Сталина) и одновременно  начальник Главного управления контрразвед-ки (ГУКР) «Смерш» («Смерть шпионам») Наркомата обороны СССР. С мая 1946 по июль 1951 года  работал министром государственной безопасности СССР.
     27 октября 1945 года Абакумов направил Кузнецову лично совершенно секретную справку о недочетах в подготовке, заброске   и работе с агентурой за границей со стороны  аппарата Главного Разведывательного Управления Красной Армии.
    Справка начиналась  с того, что «Во второй половине 1945 года Главным управлением «СМЕРШ»  были арестованы закордонные агенты и резиденты Главного Разведыва-тельного Управления Красной Армии ТРЕППЕР  Л.З., ГУРЕВИЧ А.М., РАДО Александр, ЯНЕК Г.Я. (по энциклопедиям советских спецслужб не проходит – Ю.К.), ВЕНЦЕЛЬ И.Г….», обвиненные в предательстве и в дальнейшем осужденные  на длительные сроки заключения.
      При этом следует подчеркнуть, что в данном случае были арестованы и подвергнуты жестоким репрессиям опытные военные разведчики, как советские, так и иностранные граждане, стойкие и преданные Советскому Союзу. В суровых и опасных для жизни усло-виях, будучи даже в гестаповских застенках, они все время оставались  активными борца-ми против фашизма. Их жизнь и борьба справедливо описывается во многих книгах.
     В справке Абакумова давалась жесткая оценка деятельности ГРУ. Можно полагать, что данная информация была направлена не только Кузнецову. Скорее всего, был проинфор-мирован и Сталин, а может быть проверка и была им инициирована.
     Вот на этом фоне в Москве вдруг как бы из небытия появляются супруги Макс и Анна Клаузены. Конечно, по прибытии в Москву их подвергли допросу. По беспощадности то-го времени Клаузены вполне могли быть или более того должны были быть обвинены в предательстве или в шпионаже в пользу японцев, немцев, американцев, или еще кого-нибудь. Вместе с тем с Максом и Анной произошли очень странные события. Они не только не были арестованы,  остались на свободе,  но и было выполнено  их довольно не-обычное для того времени желание покинуть СССР и жить на Родине. В 1946 году они были выпущены из СССР и выехали на территорию Германии, оккупированную совет-скими войсками (с 1949 года - Германская Демократическая  Республика), где проживали под фамилией Христиансен до 1964 года,  а затем под своей фамилией
     Такой феномен  может быть объяснен только однозначно. Сведения об их спасе-нии из японских тюрем, прибытии в Москву и результатах допросов были доложены Сталину. Несмотря на огромную занятость по руководству страной и необходимость решения многих послевоенных международных проблем, он не забыл то, что было сделано Зорге и его друзьями-соратниками для него лично и для страны.  Решение было четким и однозначным, после которого  Клаузенов никто не мог тронуть.
  Отсюда вытекает важное заключение. Сталин прекрасно понимал и не забыл ту исключительно важную роль, которую сыграла достоверная и своевременная ин-формация, добытая резидентурой Зорге о позиции Японии в отношении Советского Союза, о том, что Япония отложила вопрос о войне до весны 1942 года.


Разгром немцев под Москвой :
• наглядно показал всему миру, что рано начали хоронить  Советский Союз и что он жизнеспособен, чтобы защитить себя;
• впервые показал всем, что немцев можно бить в крупных сражениях и этим самым был серьезно подорван миф о непобедимости вермахта;
• предотвратил возможное нападение Японии на СССР;
• поднял моральный дух всего советского народа и народов, борющихся против Гитле-ра;
• заставил  умерить пыл противников Советского Союза;
• Убедил союзников СССР по  антигитлеровской коалиции и в первую. Очередь США в необходимости  оказания Советскому Союзу  существенной помощи и в реальности ее целенаправленного использования;
• Показал,  что внутри страны есть возможности, организаторские способности, талант для мобилизации сил для победы над врагом;
• советские полководцы начали извлекать уроки из первых месяцев войны, сумели при численном превосходстве врага не только сдержать его наступление, но и разгромить его в декабрьском контрнаступлении;
• Можно сказать, что падение  Москвы грозило бы нам неисчислимыми бедами, кото-рые не хочется упоминать даже в гипотетическом плане.
• Падение Москвы, вряд ли привело к гибели советского государства, но поставило бы на грань катастрофы и к еще большим потерям.