КОРТИК
Светлой памяти Евгения Александровича Чагина
От деда, морского офицера, мне достался в наследство кортик. Вру. Какое наследство? Кому придет в голову завещать холодное оружие восьмилетней девчонке? Да и просто подарить – это вряд ли. Зачем? Очаровательный ребенок, бантики, платье "Красная Шапочка", куклы в коляске, прямо эталон хорошей девочки. Принцесса. Какое оружие? Такой и кухонный-то ножик в руки дать…
Как кортик вообще оказался в нашем доме? Ведь у мамы был старший брат, а у него – двое своих сыновей. Оружие обычно передают по мужской линии.
Но, сколько себя помню, кортик всегда жил у нас. Лежал в верхней секции шкафа. Если влезть на стул, вполне можно дотянуться. Однажды дедушка, который жил на другом краю города, но каждое утро приезжал к нам, чтобы гулять и заниматься с любимой внученькой-дошкольницей, с ужасом увидел, как ребенок, сидя на полу, сосредоточенно пытается отвинтить у оружия рукоять. В свои шесть лет я очень любила фильм "Кортик" и искренне верила, что в каждый такой клинок хранит ключ к сокровищам.
Через двадцать лет после дедушкиной смерти я достала кортик из шкафа, раздобыла латунную цепочку и вбила гвоздь в стену своей комнаты.
Теперь кортик висит у меня в изголовье. Как оберег, как защита от всего дурного. Я действительно узнаю его из многих. По царапинам на черных ножнах. По темным пятнам времени на латуни. По тому, как ложится в ладонь пластмассовая рукоять. Тут должна была быть слоновая кость, но где было взять ее в 1948 году?
Клинок выходит из ножен тяжело. Еще и замочек на ножнах – чтобы отжать кнопку-фиксатор на рукояти нужна сила. Обычная на флоте предосторожность, кортик не должен иметь возможности случайно выпасть? Или другое? Острие и сейчас способно серьезно ранить. А если довести лезвия до полагающейся остроты?
Грани клинка сохранили зеркальный блеск и гладкость. Смотрю на свое отражение. Что осталось от той девочки с бантиками? Ничего… Дедушка, каким ты видел мое будущее? Теперь тебя уже не спросить об этом, не дозваться. Где ты теперь? Я не знаю, но верю, что все деревья, посаженные тобой, выросли там, превратились в лес. И ты в своей дырчатой шляпе, с клетчатой кошелкой в руках идешь по грибы, а все твои коты и спасенный от смерти пес Джоня бегут следом. Это ведь так, правда?
Есть древняя легенда, будто душа воина после смерти переходит в его оружие. Может быть. Но мой дед, прошедший войну кадровый офицер, был добрым мирным человеком. Он не любил оружие. Но когда я смотрю на кортик, когда прикасаюсь к нему, беру его в руки, вглядываюсь в блеск клинка, мне кажется, что мой дедушка рядом. А значит, все будет хорошо. Как в детстве.
Что может сохранить память восьмилетнего человечка, еще не готового к потерям? Не так уж мало. И не так много. Ей нужны помощники, нужно что-то, что уходящий оставляет в этом мире. От моего дедушки мне остались его боевые награды, кортик и несколько фотографий.
Говорят, я на него похожа…