Через стеклянную дверь фойе видны подъезжающие флаеры, автомобили всех окрасок различных служб и фирм. Опытный взгляд сразу определяет нужную машину и расстояние, которое она способна преодолеть. Оператор Василий первым выскочил из такси на улицу в шерстяной шапочке, на которой держался обруч с телекамерами. Он подождал в стороне, когда выйдет Ленка с двумя объёмистыми сумками, и выведет Снофрет в серебристой шубе и пышной причёске, и тоже с двумя пакетами.
Я едва узнал её, сначала подумал — затесалась одна из эффектных подруг Ленки, у неё много знакомых в шоу-бизнесе, и, чуть ли не со всеми пытается меня знакомить, намереваясь прервать моё затянувшееся одиночество. Увидев меня в фойе, Снофрет уронила пакеты на пол, кинулась мне на шею и разрыдалась.
«Что с тобой? Кто тебя обидел?» — испугался неожиданной реакции.
«Нет. Никто. Я испугалась, что больше не увижу тебя. Почему ты с нами не пошёл? Твой волшебный мир с ума меня свёл, такой огромный и непонятный. И эти бесценные подарки!»
«Тебе не понравилось в городе?»
«Не знаю. Я не могу понять, что со мной, как держаться? Тебя рядом нет и я в панике. Не оставляй меня».
— Глупенькая, я всегда с тобой, даже если ты меня не видишь. Ленка, ты куда? Идём с нами! — крикнул я, увидев, что она отдаёт пакеты Сергею, явно намереваясь скрыться от предстоящего действа, мол, мавр сделал своё дело, мавр может уходить.
— Нет уж. Не хочу, чтобы и меня заодно с тобой попёрли из конторы. Держи свою карточку. Кое-что ещё осталось, — на пиво. Она у тебя, действительно, тёмная, ничего не знает и не понимает.
— Откуда ей знать? Ты много знала, когда родилась? Не уходи и никого не бойся. Сергей сделает из тебя телезвезду. Верно, Серёга?
— Без всякого сомнения. Не покидай нас, старуха. Вдруг девчонке что-то ещё понадобится, ты ей будешь за мать, — откликнулся Сергей, перекладывая пакеты в одну руку.
— Спасибо, старичок, не ожидала. Ты меня в мои 25 лет сделал старухой.
— Ленка, не обижайся. Я же, любя. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Сколько раз предлагал перейти на работу к нам, стала бы телезвездой, а ты отказывалась.
— Причина была, вот и отказывалась. Мне нужно отдать шубу Ниночке. Я приду позже. А вот и она, легка на помине. Как ты вовремя подошла! Держи шубу, всё в целости и сохранности, как и обещала. Я потом всё объясню. Подробности в теленовостях. Ладно, поехали. Семь бед — один ответ. Мне тоже любопытно, чем всё это закончится.
Мы вошли во вместительный скоростной лифт, и я нажал на кнопку 37 этажа. Сергей успел передать пакеты Василию, а сам снял шубу Снофрет, и она осталась в элегантном фиолетовом костюме с золотистым отливом. Всё-таки Ленка успела сводить её к парикмахерше, которая соорудила башенную причёску, оголив длинную шею с ажурной золотой цепочкой! Я взял Снофрет за руку, ощутив холодные пальцы. Поднёс ко рту, согревая дыханием.
— Маникюр не успели сделать, — тут же заметила Ленка. — Я же знала, как ты её ждёшь, а наши дела не терпят суеты. Отпустишь со мной, минимум часа на два, тогда полностью приведу её в порядок.
— Снофрет, пойдёшь с Ленкой?
— Это нужно?
— Прежде всего тебе. Ты должна узнать всё, что знают наши дамы, и даже то, чего не знаю я. Это женские тайны, секреты. Ты хочешь этого?
— Да. Твой мир должен стать моим. Но я не ожидала, что здесь будет так холодно. Зима надолго?
— Тебе ещё понравится это время года. Всё впереди. Привыкнешь.
Мы вошли в прихожую номера, развесили верхнюю одежду в платяном шкафу, что вызвало некоторую заминку, мешали друг другу. Сергей критически осмотрел однокомнатное помещение, стандартную обстановку гостиницы, и покачал головой:
— Не мог снять получше?
— По Сеньке шапка. Забыл, что я уже безработный.
— Не прибедняйся, контракт с нами сделает тебя миллионером. Леночка, закажи на кухне что-нибудь посущественнее. Я не успел поужинать, сразу к вам сорвался, да и наши герои заодно составят нам компанию. Давай, любезный, рассказывай, почему решил похерить инструкции и забрал египтянку с собой? Я же помню, красивые девчонки тебе и раньше встречались, в прежние выбросы, но только сейчас ты сорвался с катушек. Впрочем, что сделано, то сделано, переигрывать не будем. Наши ведут переговоры с твоим начальством, чтобы разрешили воспользоваться снятым материалом. Торгуются, запредельную цену запрашивают, словно решили внезапно стать олигархами. Но это будет потом, а пока я хочу услышать историю из первых уст.
— Вы тут болтайте, а нам нужно уединиться, носик припудрить, — сказала Ленка, беря за руку Снофрет, а в другую — один из красочных пакетов.
Они прошли в ванную, а мы расселись в кресла возле журнального столика, предварительно достав из бара пять бокалов и по бутылке пива.
— Итак, Тёма, слушаю. Приступай с самого начала. Можешь без подробностей. Канву событий. Главное — чувства, мотивы поступков. Чтобы мы поняли.
Я с наслаждением отпил треть бокала и задумался. Не представлял, как и что рассказывать. Сухое изложение фактов моей одиссеи не вызвало бы сочувствия даже у меня.
— Я виноват. Во всём неправ, нарушил всё что мог. Все инструкции. Сам не понял, как это получилось.
— Бывает, — Сергей сочувственно посмотрел на меня.
Василий с телекамерами на лбу сидел неподалёку и тоже смаковал пиво, стараясь не дёргать головой и не вмешиваться в происходящее. Он был только носителем телекамер. По идее, носителем мог быть и сам Сергей, но тогда он бы выпадал из поля зрения телекамер. Для этого и нужен оператор, выбирающий лучшую точку обзора: в данном случае — нашего собеседника, участника событий.
— Словами трудно передать, что мы пережили, передумали. Ты можешь скачать всю информацию из моего личностного компьютера. Там нет панорамного обзора, лишь только то, что видел своими глазами.
— Согласен. Василий, положи гарнитуру на холодильник, и займись прокачкой информации Артёма. Он прав, нам могут и не дать панорамную запись, или запросят непомерную цену. На худший случай, для нас сойдёт и прямая стереозапись. Больше достоверности.
Василий занялся настройкой подключения к моему чипу и последующей перезаписью, которая заняла несколько минут, ровно столько, чтобы Ленка и Снофрет успели переодеться и выйти в нарядных вечерних платья.
— Я тоже не удержалась от покупки — пустили козу в огород, — улыбнулась Лена. — Заметь, Артём, со своей карточки платила. Оцените, мальчики, как Снофрет похорошела! К чёрным волосам на смугловатом декольте не хватает жемчужного ожерелья. Но ты запретил покупать драгоценности, и я не решилась нарушить запрет, купила лишь только цепочку. Без неё слишком голо, вид не тот, что надо.
— Ожерелье у неё уже было, — ответил я, глядя на зардевшуюся Снофрет. — В три нитки. Оставили в Египте. Нам не разрешают вывозить драгоценности в современность. Они очень энергоёмки, в смысле временных хронологических последствий, из-за них идут на преступления, сильно меняют Реальность.
— Думаю, на гонорары от телевидения ты скоро сможешь и здесь купить ей жемчужное ожерелье, — заметил Сергей. — И многое другое. На всё хватит.
Ленка тем временем деловито заставляла стол заказанной едой, чувствовала себя хозяйкой. Сергей разлил коньяк по рюмкам:
— После мороза в самый раз. Нужно согреться. Ну, и для настроения. За встречу! За удачное возвращение!
— За любовь! Твоё здоровье, подруга! — добавила Ленка.
Все чокнулись с Снофрет и друг с другом.
«Это ритуал?»
— Да, Снофрет. Это наш ритуал. Традиция — так встречать праздники, вернувшихся из дальней поездки, командировок. Напиток пробуй осторожно, очень крепкий. Возьми сначала на язычок. Пригуби. К нему нужно привыкнуть. Точнее, привыкать не обязательно, и даже не нужно. Но, ради такого случая, грех не попробовать. Будешь иметь представление о вкусе коньяка, что это за гадость. Здесь можно не пользоваться телепатором. Говори в голос, мы поймём тебя. У Сергея и Василия тоже есть переводчики. Ленка догадается из общего контекста, умная девушка.
— Ещё бы не умная! Попробуй, сообрази, как одевать древнеегипетскую красавицу в современном супермаркете. Её спрашиваешь, что ей больше нравится, а она молчит, лишь восторженно глазеет по сторонам.
— В её время любое платье имело огромную ценность, а об обуви и мечтать не могли. Даже жена фараона часто появлялась на людях босиком. Понять можно — это гораздо приятнее. Милое дело, летом в деревне побродить по тропинкам, ощущая ступнёй тепло земли. Помнишь, как мы ходили на рыбалке?
— Ага. Особенно приятно — колючки из ступни вытаскивать, — заметил Сергей.
— Смотреть под ноги надо, тогда и колючки не страшны.
Мы с аппетитом поужинали тушеными белыми грибами, творожной запеканкой облитой сметаной. Потом перешли на чёрный кофе, дамы — на пирожное с чаем. Разговор вёлся вокруг наших планов на ближайшие дни, вспоминали друзей, выкладывали семейные новости, травили анекдоты. Василий рассказал:
— Медведь в лесу встретил заблудившегося андроида, разорвал на части и заревел с досады: Не хватало, чтобы люди и медведиц начали делать из пластика.
— За учёными станет: ради опыта не только медведицу соорудят, но и себя подставить готовы, — сказала Лена.
— С андроидами плохо, а без них ещё хуже, прогресса не будет, да и привыкли уже, — примирительно произнес Сергей.
— Вот с ними точно — не заметим прогресса, разленимся. В Обломовых превратимся, в Иванушек на печи.
— Тебе это не грозит, Артёму тоже.
— Да я не о себе. О молодежи беспокоюсь.
— О ней волнуются со времён Аристотеля, мол, мы такими не были.
— И через тысячу лет будут такие же разговоры.
— Если человек уцелеет как индивидуум.
— Куда он денется?
— Твоими молитвами…
Неожиданно Сергей многозначительно поднял указательный палец и включил телеголограф. Мы все повернулись к появившемуся в левом углу голографическому изображению теледиктора, который коротко рассказал о сенсационном появлении в Москве египтянки рождённой три тысячи лет назад в знаменитом Файюмском оазисе; проиллюстрировал короткими эпизодами прохода по анфиладам ЦУМа восторженной Снофрет в сопровождении заботливой Ленки.
— Более подробно о красавице-египтянке мы сообщим вам в ночном выпуске. А сейчас переходим к другим новостям. К полуострову Флорида приближается ураган «Настурция» четвёртой категории. Как вы помните, женские и мужские имена закончились, метеорологи перешли на названия цветов, которых во флористике намного больше. Любопытные горожане уже заполнили почти всё побережье атлантического океана, чтобы полюбоваться шестиметровыми волнами и на себе ощутить силу ветра. На границе с Казахстаном пограничники задержали крупнейшую за последнее десятилетие партию наркотиков…
Сергей отключил голограф:
— Помолчи немного. Остальное неинтересно. Повторяетесь, ребята.
Я с улыбкой смотрел на изумлённую Снофрет.
— Как они узнали?! — спросила она. — Ты же остался со своим обручем! Мы без тебя уехали на колеснице!
Последовали бурные полухмельные объяснения почти всех присутствующих. Каждый хочет казаться всеведущим перед наивным спрашивающим. На удивление — Снофрет что-то поняла:
— Ваш мир полон диковинной магии. Я это поняла ещё в Египте, не перестаю поражаться обилию ваших чудес.
Ленка поднялась из-за стола и начала убирать со стола грязную посуду в посудоприёмник в пристенной нише; в гостиницах между кухней и номерами шёл односторонний обмен, не обременяли себя мойкой. Я тоже стал помогать. Лена не обязана за всеми прислуживать, и без того оказала мне большую услугу. Сергей тоже поднялся, захватив бокалы и пустые бутылки. Снофрет вопросительно посмотрела на меня:
— У тебя нет слуги? Ты же такой богатый.
— Он будет богатым, — откликнулся Сергей, — с твоей помощью. Чтобы убрать четыре тарелки и чашки, слуга не нужен, спина не переломится. Артём, я оставляю тебе телекамеры. Старайся особо не редактировать, снимай всё. Я сам решу, что вырезать, а что пустить в эфир. — Он поменял чип оперативной памяти на обруче, и положил камеры на белый холодильник. — В дальнейшем сам будешь перегонять информацию. Ну, не будем вам больше мешать. Спокойной ночи. Леночку мы проводим. По дороге, может быть, уговорим стать телеведущей. Наши уже мышей не ловят, позволяют себе опаздывать на планёрку, пререкаются со старшими. Гонора хоть отбавляй. Звёздочками себя чувствуют. А были такими паиньками. Нет, мир катится не туда. В тартарары!
Когда все разошлись, я выключил телекамеры. Для пущей уверенности отнёс гарнитуру в прихожую и повесил на освободившийся крючок. Перестраховка не повредит. Кто знает, на что способны современные Пинкертоны и папарацци, забывшие об этике и морали.
Снофрет ходила по комнате и с любопытством рассматривала гостиную принадлежность. Я подошёл к ней и медленно начал раздевать, освобождая обнажённую Галатею. Ей тоже доставляли радость экзотичная для неё пёстрая одежда, чулки. Я снял ажурные трусики с покатых бёдер и удивился, увидев прокладку с крылышками:
— А это зачем?
— Ленка сказала, что я должна это так носить. Взяла со стеллажа целую пачку.
— Ты её не поняла. Она тебе объясняла, что наши женщины это носят, когда начинаются месячные выделения. Прокладка хорошо впитывает. Тебе же не нравилось, когда кровь стекала по ноге.
— Ах, вот для чего! Удивительно! У вас всё продумано до мелочей.
Я снял прокладку и бросил в мусорный пакет.
— Без неё лучше. Пойдем в ванную, а там видно будет.
Учил пользоваться ванной, душем, шампунями для тела и волос, зубной щёткой, феном, — объяснял азы, которые могут сформировать новый характер и отношения между близкими — это, по-возможности, убирать за собой, не надеяться на других, оставлять за собой всё как было. Показал центральную систему пожарной безопасности, запасной путь к эвакуации из горящего высотного дома, круглосуточного робота-пылесборщика, похожего на крупную лесную черепаху, красную кнопку местной индивидуальной связи с диспетчером. В случае отказа личной или ментальной связи, изредка это бывает при плановых ремонтных работах по дому и после особенно сильных магнитных бурь на Солнце, когда выбивает чуткую электронную защиту автомата.
Снофрет смотрела на все новшества широко раскрытыми глазами, и покорно выполняла мои указания, запоминая.
Выйдя из ванной, разложили все покупки на диване, кровати, чтобы я имел о них представление и мог подсказать, когда и как одеться. Смотреть на озабоченную девушку было забавно. Она разрывалась от желания сразу всё это примерить и повертеться перед высоким зеркалом. Когда понял, что больше не в состоянии спокойно наблюдать за нею, приглушил свет и притянул к себе, покрывая всё тело поцелуями.
Когда мы успокоились, я принёс гарнитуру, включил телекамеры и сказал:
— А теперь рассказывай, как тебе понравился или не понравился мой мир. Начни с выхода с Ленкой из гостиницы.
— Я была ошеломлена. У меня нет таких слов, чтобы выразить всё увиденное. Вы живёте в сумасшедшем раю. Вокруг несметные богатства. Люди подходят, выбирают, что им нравится, и уносят без всякой оплаты.
— Оплата происходит, но виртуальная, невидимая глазу.
— Оплата виртуальная, а товары-то настоящие. Ленка кто тебе?
— Знакомая. Мы даже не встречались, то есть не дружили, не были любовниками, если ты об этом спрашиваешь. Хорошая девчонка. Она же тебе помогла?
— Да. Так много чего показала. Мне с ней было хорошо, почти как с сестрой. Всё время улыбалась, говорила, но я не понимала, что?
— Это потому что у тебя нет компьютера, который всё переводит. Когда всё разрешится, и тебе вживят чип. Это пустяковая операция. У нас почти все ходят с компьютером. Это удобно. В любое время можно связаться с близким человеком, как бы далеко он ни был, легко найти нужную информацию, запечатлеть с мельчайшей точностью и передать на огромные расстояния.
— Ты сказал — почти. Кто-то ходит без чипа.
— Да, есть такие, но их мало. В основном это сектанты, и глубоко верующие в Бога люди. Они отвергают блага и достижения цивилизации, но, когда им очень нужно, охотно пользуются ими. Этакая двойная мораль. То они предавали анафеме радио, кинотеатры, телевизоры, мобильные телефоны, сейчас — самолёты, компьютеры и ментальную связь. Я давно заметил: все верующие — страшные лицемеры, люди с извращенной, болезненной психикой. Им невозможно доказать очевидное. На этом построена вся их вера. Просто, верь и ни о чём больше не думай.
— Ты не веришь в богов?
— Им нечего делать в нашем мире. Ты же видишь, у современного человека почти божественные способности, он может многое. Ты моя богиня Изида, а я твой возлюбленный. Спи. Завтра снова будет суматошный день.
— Какие смешные слова ты произносишь: суматошный — это в смысле беспокойный? Мне кажется, у вас спокойных дней не бывает. Всё происходит столь стремительно, что не успеваешь подумать. Я такая счастливая. Действительно, чувствую себя Изидой в загробном мире. Только там может происходить нечто подобное. Невероятное и невообразимо прекрасное. Спокойной ночи, милый. Я самая счастливая из всех женщин.
Я прижал к себе податливое тело и нежно поцеловал в губы, подумав: Это ещё неизвестно, кому больше повезло.
продолжение следует: http://proza.ru/2012/05/10/287