Перед ужином, уложив мастерком на кирпичи последний раствор, Борис хлопнул рваными рукавицами о землю.
— Всё. Баста! Неси, Галка, шланг, купаться будем.
— Вот ещё, сам мойся, — фыркнула Галя, не двигаясь с места, вызывающе смотря ему в глаза.
— Я же спину не достану, вон, сколько грязи на теле.
— Что, я жена тебе?
— Нину позову, — негромко пригрозил Борис.
Галя неохотно принесла шланг и принялась поливать Борису, потом увлеклась и привычно потерла спину мочалкой, мстительно направлял холодную струе по спине в плавки.
— Галка, ты, что же делаешь, застудишь, — прошипел Борис.
— Было бы что, — засмеялись Галя и, бросив шланг, убежала в дом.
За ужином непреодолимо потянуло в сон, тело болело от переутомления, Борис разложил постель и только хотел закрыть глаза, как увидал, что от стола к нему направился Саша, муж Нины.
Неужели устроит сцену ревности?
Этого ещё не хватало, спать хочется, мочи нет.
Хотя, не похоже, вид какой-то смущенный.
— Борис, с вами поговорить можно?
— Присаживайтесь. Не стесняйтесь, я вас внимательно слушаю.
— Боря, как бы это сказать, верно, что у вас это самое? — Саша потер пальцами, не решаясь произнести неприятный термин.
— Что, импотенция? Сущая правда. А почему вас это интересует? У вас тоже? Да, неприятная штука, но здесь главное не переживать, не замыкаться, надо верить, что всё пройдет, не злиться. У меня уже так раз было, полгода не функционировал, а я даже радовался, сами знаете, в армии не особенно разбежишься, в увольнение редко отпускают, какой девчонке захочется раз в месяц видеться, это в лучшем случае, а в худшем, и не говорю. Утром у бедолаг ноги стынут, одеяло поднимается. Так что шесть месяцев я себя человеком чувствовал, никаких забот и волнений. А потом как—то сразу все нормализовалось, и я понял, главное — не паниковать. А запаникуешь – пиши—пропало, всё наперекосяк пойдет. Так что не переживайте, у вас хорошая жена, живите спокойно, не дергайтесь.
— Я боюсь, бросит меня, семь лет разницы, не шутка. Ниночка только школу закончила, когда я украл её самым натуральным образом, родители её были против. Скрываться пришлось в другом городе. 0, это целая эпопея, что нам пришлось вынести, если написать — толстая книга получится. Вы жили на частных квартирах? Это сплошной ужас, никаких удобств, какое—то средневековье, хозяева человеконенавистники, псы, посаженные на цепь. Лишь с рождением Леночки всё стало на свои места, старики смирились, жизнь наладилась, защитил диссертацию, над книгой начал работать. Всё было так чудесно, если бы не мои друзья. Однажды решили развеять меня, вытащили из кабинета, мальчишник устроили. Выпили, поговорили по душам, а потом зачем-то лаборанток пригласили. Валера привез на своей машине. Я помню, у меня возникло дикое желание, я озверел, сорвал с неё всё. Она в страхе кричит, я рот рукой закрываю, боюсь, кто услышит, повалил на пол и понял — это всё, что в состоянии сделать. Понимаете, меня охватил ужас. Никогда такого не было. Она уже успокоилась, смирилась, а у меня волосы дыбом. Я подумал, что это у меня навсегда. Пришлось все сбережения отдать, чтобы не поднимала шум, за моральный ущерб, так сказать, Ниночка ничего не узнала, водила по профессорам, а я же не могу рассказать, что под влиянием алкоголя на какую-то страшную минуту превратился в зверя. Мелю какую-то отсебятину, мол, ни с того ни с сего, а сам вспоминаю произошедшее и заливаюсь от стыда: как я, интеллигентный человек мог такое себе позволить? Уму непостижимо. Даже если принять во внимание алкоголь, все равно оправдания нет. А у вас от чего это произошло, Боря? Боря, вы спите? А я распинаюсь. Ну, спите.
Саша осторожно поднялся и пошел в дом, не заметив жену, стоящую невдалеке за возведенным углом будущей столовой.
Утром Борис долго не мог пересилить дрему и окончательно проснуться, тело было тяжелым и вялым.
Слышались голоса завтракающих.
Глаза не открывались, но он вспомнил об Ане и поднялся.
Умывшись и подойдя к столу, увидел не совсем обычную картину, отдыхающие, согласившиеся на хозяйский кошт, уныло жевали сухой паек и смущенно переглядывались.
Подошла Нина и поставила перед Борисом термос и тарелку с бутербродами.
— Боренька, доброе утро. Сегодня горячий завтрак отменяется. В термосе чай, перекусить хватит.
— Что случилось? Объясни. Где Матрена Яковлевна?
Нина присела рядом и приглушенно заговорила.
— Галя пропала, как с вечера ушла, так до сих пор не объявилась. Матрена всю округу обегала, нигде не может найти. Я тоже начинаю беспокоиться, девка молодая, глупая, а здесь сколько разного люду. Боря, ты всё понял, что говорил Саша вчера?
— Саша? Я разве с ним разговаривал?
— Вечером он подсел к тебе, и вы целый час проболтали.
— Убей меня, ничего не помню. Хотя, да, что—то такое было, но я быстро отключился, спать хотелось страшно.
— Ещё бы не хотеть, после двойной работы, поберег бы себя, заездишься, исхудал, кожа да кости остались. Ты, действительно, ничего не помнишь? Или снова придуриваешься, как с этой…
— Вот те крест. А что он хотел? Нехорошо получилось, надо будет извиниться,
— Не надо. Это даже лучше, что ты ничего не слышал. Тебе и не надо было. Какие ж вы, мужчины, дураки. Жене не мог рассказать, а первому встречному выложил. Теперь я знаю, как его лечить. Я здесь познакомилась с очень известным психотерапевтом, у меня книги его есть. Думаю, он сможет вылечить эту дурацкую истерию моего муженька. Спасибо тебе, Боренька.
— За что, Ниночка?
— За то, что ты такой хороший. Если бы не твоя выдумка, он бы к тебе не подошел. Вы, мужчины, такие самолюбивые, в петлю полезете, но не признаетесь, что украдкой съели ложку мёда.
— Не понял. Это что, связанное с его болезнью? Расскажи, может, мне пригодится в жизни.
— Тебе не пригодится. А банальный совет могу дать: ничего не делай против совести, и будешь здоров в любое время.
— Хороший совет, всем бы его соблюдать. Слушай, а что если все болезни от нарушения этого принципа? Вы на море идете? Могу подождать, если недолго.
— Беги, мы на встречу с доктором идем. А ты куколку себе не по росту подобрал.
— Тебе она не понравилась?
— Красивая, но без души. Одно слово — куколка. Ладно, не обращай внимания, может, просто завидую. Я девчонкой вышла замуж, а счастья так и не узнала. Никогда друг друга не понимали, словно один зрячий, а другой глухой. Не такой представлялась семейная жизнь, мне одно нужно, а ему совершенно противоположное. Видишь, и поговорить о наболевшем не с кем, у всех личное. Иди уж, наверное, ждет тебя.
И верно, Аня стояла на своем махровом полотенце с красными драконами и нетерпеливо посматривала на подходящего Бориса, встретив упреками.
— Я же одна пришла, а тебя всё нет. Трое кретинов подходили, еле отвязалась. Что вы за народ, так и липнете, так и лезете, вас по морде бьют, а вы прете напролом.
— Не сердись, Анечка, у нас ЧП, весь двор верх ногами, хозяйская дочь исчезла, вечером ушла и пропала. Я уходил — её ещё не нашли.
— Вот как? — саркастически улыбнулась Аня. — От тебя не удалось получить, так она на сторону слиняла? Ловко они здесь устроились. Всё под боком, и море, и любовники, ещё деньги за это получают. Ты всё на них работаешь? Чтобы сегодня же прекратил.
— Там немного осталось, дня на два работы, если не торопясь, — примирительно произнес Борис, пытаясь взять ее за руку, но она с раздражением отнимала, и пресекала намерение приблизиться к ней.
— Я сказала, если нечем заплатить за проживание, я заплачу за тебя. Сколько нужно в сутки, 20—30—50 рублей? В конце концов, у нее же не пятизвездочный отель, — вспыхнула Аня.
— Ну, зачем ты так? Я же не могу бросить строительство на полдороге. Это и неудобно. Что я скажу? Если бы я знал, что встречу тебя, конечно, не принимался бы.
— Я тебе приказываю бросить! — гневно выкрикнула Аня.
— Как ты можешь мне приказывать? — растерянно выговорил Борис. — Какое это имеет отношение к нам, Анечка?
— Не могу? Не могу, да? — пониженным тоном, зло переспросила Аня. — Ну и катись к чертовой матери, можешь заодно и к хозяйской дочери. Знать тебя больше не хочу!
Аня судорожно оделась, запихала, комкая, полотенце в сумку, и быстро пошла с пляжа. Борис догнал и схватил за руку, но ока разъяренно зашипела:
— Пусти! Или я закричу. И не смей меня искать. Дур-рак! Жлоб! Скотина!
— Анечка!
Аня дернула плечом, с ненавистью взглянула и побежала к тротуару.
Борис не мог понять, что вызвало такой гнев.
Какой-то нелепый разговор, напоминающий ссору пятиклассников из-за сломанного карандаша.
Девчонка! Ей бы ещё в куклы играть.
Откуда столько гонору?
Неужели между ними всё кончено?
Нельзя же так сразу рвать! Глупо и необъяснимо.
Он долго сидел у кромки шелестящих волн, поставив ноги в вычерпанную от гальки яму и не замечая людской сутолоки вокруг.
Нелогичность разрыва уничтожила все, чем он жил последние дни, и надежды на восстановление отношений не было.
В трехстах метрах проплывал прогулочный катер, заполненный курортниками, с борта разухабисто гремел модный навязчивый шлягер сезона, заглушая плеск волн и неумолчный гомон тысячеликого люда.
Странные представления о веселье, чем громче, тем лучше, подумал Борис, входя в воду.
Бешеным кролем, выматывая себя, заплыл так далеко, что когда оглянулся, стало не по себе, берега почти не было видно, лишь угадывался синий контур гор в облачной шапке. Сильное течение, не ощущавшееся за мысом, отнесло в сторону, и выплыть на прежнее место было невозможно, хватило бы сил дотянуть до берега.
Длительный заплыв так основательно вымотал, что он, едва выполз на горячую гальку, как провалился в беспамятство.
Очнулся от тяжело гудевшей головы, стянутой невидимым хайратником, спину жгло, пошатываясь, вошел в воду.
Море освежило, головная боль уменьшилась и сразу вспомнилась Аня и всё, что хотелось забыть, не знать.
Всё стало ненужным, необязательным.
Зачем эти корабельные сосны, теплое море, солнце, если рядом нет любимого человека? Уехать домой в Тольятти, окунуться в привычную монотонную работу, ни о чем не думать, обо всем забыть.
Есть ли смысл в продолжении жизни?
Чтобы работать, изо дня в день, из года в год закручивать гайковертом одну и ту же гайку, тратить деньги на дорогие вещи, которые быстро ломаются, ветшают, снова покупать, вечная необъяснимая суета.
Пребывание на курорте потеряло прелесть, он пошел за чемоданом, с намерением сегодня же уехать на вокзал, чтобы всё это оставить далеко позади, выкинуть из памяти,
— Работать пришел? — напористо встретила хозяйка. – Ну, и правильно, нечего валандаться. Галина, иди кирпичи носить. Кончать надо, всё под ногами валяется, людям ходить неудобно, ноги ломают.
Борис, ничего не сказав, разделся и принялся за работу.
За весь день не проронил ни слова.
Притихла и Галя, виновато предупреждая его желания.
Даже сама сделала новый замес, пока он поднимал повыше помост.
продолжение следует: http://proza.ru/2012/08/21/1135