Закончились школьные каникулы. С понедельника Роза вышла в школу, а во вторник, когда Юра и Рая сразу после работы поехали к Дарье Ивановне, чтобы ночью не смущать девочку, ещё не успели снять верхнюю одежду, как она, захлёбываясь слезами и рыданиями, позвонила матери по сотовому:
— Папа!…
— Что папа?! Что случилось?!
— Приезжай срочно! Попал во дворе под трактор…
— Какой трактор?! Говори яснее! Как он очутился во дворе?!
— Снег чистил…
— Ты где сейчас?
— Дома. Мне соседка, тётя Настя рассказала.
— Мы сейчас приедем. Где папа?
— Увезли на скорой.
— Доигрался, сукин сын, — сказала Рая, кладя трубку в сумку. — Ты со мной?
— А что случилось?
— Лёнька попал под трактор. Это ж надо так умудриться! Даже не под автомобиль, а под трактор! Не иначе, как с пьяни! Когда успел нажраться?! Бедный ребёнок. За что нам такая кара?!
— Его в медгородок повезли?
— Ничего не знаю. Роза в шоке. Толком ничего не может объяснить, сказать.
— Скорей всего он там. Поехали сразу туда.
Разговор с дежурным хирургом сильно озадачил. Трактор, стальным отвалом полностью изжевал правую ногу, и оторвал. Пришивать не было смысла, кости переломаны в мелкие осколки, которые впились в мякоть голени. Левой ноге тоже досталось, но не так сильно, лишь неглубокие порезы, ссадины, гематомы.
На операцию нужно семьдесят тысяч, и это лишь для того, чтобы привести правую культю в приемлемое состояние, чтобы потом он смог воспользоваться протезом, стоимость которого тоже была запредельной. Положение больного стабильно тяжёлое. Неделю будет находиться в реабилитационной палате.
Раиса без конца плакала. Юра хмуро раздумывал над создавшейся ситуацией. Он не мог деньгами помочь. В доме шаром покати. Деньги, которые он десять лет собирал на новый автомобиль, ушли на операцию матери, удаляли межпозвонковую грыжу. По краю сознания даже промелькнула подлая мыслишка: послать всё к чёртовой матери, и пусть сама выкручивается, как знает, это не его проблемы.
И у Раи такое же положение, всё по нулям, никаких сбережений. В кредит залезать, чтобы потом двадцать лет выплачивать? И ради чего? Ради спасения пьянчужки?! Он выйдет и снова начнёт пить. И даже спасибо не скажет.
В тяжёлом молчании вернулись домой. Рая, как могла, утешила дочь, которая не знала подробностей травмирования отца, лишь из обрывочных сведений соседей, а те — от случайных свидетелей, с трудом скрывающих ехидное злорадство. Приятно видеть другого в более худшем положении, чем сам.
Деньги на операцию собирали всем отделом. Чуть ли всем производством. Но нужную сумму не набрали. Люди отдавали деньги неохотно, скупо, слишком часто приходилось жертвовать на подобные случаи, на похороны близких.
Пришлось продать автомобиль. Почти даром. Не сезон. И ещё 25 тысяч заняли у знакомых, с отдачей в ближайшие два месяца, что сильно напрягало. Каждая трата денег воспринималась в свете стоимости лекарств, которые ещё нужно купить.
Дарья Ивановна лишь пожала плечами, сказав: «Это не твои проблемы. Расслабься, сынок. С моей пенсии особо не разбежишься».
Юра перестал уходить спать к матери. Розу нельзя покидать одну, кто знает, какие мысли у неё сейчас возникают? Всё на предел максимализма. Да и амурные ночи случались всё реже. Остановились на периодичности два раза в неделю. А когда Леонида перевели в общую палату, то и вообще, пришлось забыть обо всём.
Раисе выдали отпуск без содержания по уходу за больным, и она переселилась в палату. Приходила домой, чтобы помыться, наскоро всё перестирать, вывесить на лоджии, перекусить, и снова в медгородок.
Чтобы снизить всё возрастающие расходы, в том числе и на лекарства мужу, ходила пешком, благо не очень далеко, да и приятно после душной палаты пройтись по чистому снежку, который падал чуть ли не через день. Сильные морозы обещали во второй половине января.
Послевыборные митинги, запальчивые споры о судьбе страны, предвыборное четырёхчасовое интервью с Путиным, миновали обоих. Всё меркло в сравнении с горем и болью близкого человека. Пусть он и совершил их по собственной глупости, но кто из нас метит в святые?
Юра сдружился с Розалиндой, старался больше времени проводить с ней, помогал делать уроки, и даже прослушивал устные задания, ненавязчиво рассказывал занятные поучительные истории из своей жизни, исправлял произношение английских слов, тренировал в разговорной речи.
По выходным прихватывали Машу Чарусову и ходили в кино на дневной сеанс, или на залитый дворовый каток. Было очень весело, кроме одного раза, когда Розалинда на ровном месте умудрилась упасть лицом вниз и разбила себе губу, но Юрий Константинович был так заботлив и внимателен, что вскоре она забыла об этом происшествии, как и о том, что отец лежит в больнице, а мать не может оторваться от ухаживания за ним. И до этого она не так уж часто видела родителей.
Стряпали по очереди, соревнуясь в разнообразии приготовляемых блюд и их дешевизне. Попутно сделали открытие, что вкус этих блюд прямо пропорционален степени ощущаемого голода. То, от чего утром и вечером воротили нос, прекрасно съедалось после трёхчасовой прогулки на лыжах по свежевыпавшему пушистому лесному снегу.
— Теперь я понимаю, почему некоторые наши девчонки хотят стать проститутками, — вздохнув, как-то сказала Розалинда, вытирая слёзы от резаного лука.
— Умойся холодной водой. Ты это серьёзно?
— А то нет? Меня девчонки уже начали сторониться, не могу поддерживать компании, у меня вечно нет денег на мороженое, шоколад, чипсы. У них дорогущие айфоны, а у меня дешёвенькая «Нокия». Шмотки прошлогодние донашиваю.
— И ты решила, что тебя прямая дорога в проститутки?
— Нет… Ну, сначала школу надо закончить… — Неуверенно произнесла Розалинда.
— А зачем тебе школа? Там алгебра и химия никому не нужна. В математике ты уже преуспела — деньги клиентов сосчитать сможешь.
— Ты издеваешься?
— Нет. Пытаюсь понять, как девочки приходят к таким мыслям? Ты хотя бы одну живую проститутку видела? Не на экране…
— Напротив нас живёт. Элеонора. Элька. Видел у подъезда «Форд фокус»? Её. Каждую зиму в южных странах отдыхает. Уже почти всё изъездила. Даже в Гоа была.
— А ты откуда знаешь?
— Она моей маме рассказывала. Хвасталась.
— Они дружат?
— Нет. Что ты?! Просто как-то однажды пришла в гости на час. Кажется, зачем-то ей понадобилось прятаться от настойчивого клиента.
— Повезло.
— Почему повезло? В чём?
— Живая осталась. С другими не больно церемонятся. Чик по горлу, и нет красавицы.
— Ты это нарочно говоришь, чтобы меня запугать.
— Больно надо. Каждый человек сам себе хозяин. Хочешь становиться проституткой — становись. Я тебе не отец, по попе не могу отшлёпать.
— Это не педагогичный метод
— Ну да. Это то, о чём мечтает для тебя твоя мама.
— Но ты же ей не расскажешь о нашем разговоре? Я просто поделилась своими мыслями.
— А почему ты боишься об этом с мамой поговорить?
— Не хочу. Она всё не так воспринимает, как ты. С тобой можно спокойно поговорить, а она сразу начинает кричать. Надоело. А почему ты именно её выбрал?
— Она красивая.
— А я?
— Что — ты?
— Я — красивая?
— Да. Очень. Но у тебя ещё детская красота, подростковая. В этом возрасте все девушки красивые.
— Красивых женщин много, а ты выбрал её, да ещё замужнюю.
— Ты права. Красивых много, но почему-то выбираешь одну из них. Это как резонанс. Если есть созвучие душ, то и есть влечение друг другу.
— Это всё красивые слова. А секс?
— Это голая физиология. Всё равно, что сама с собой поиграешь.
— Помастурбируешь?
— Можно сказать и так. Но тебе не кажется, что если твоя мама узнает о наших подобных разговорах, то мне не поздоровится?
— Я не думаю, чтобы она предпочла, чтобы о любви я узнавала в грязных подъездах. С тобой так классно! Я ещё ни с кем так откровенно не общалась. Ты о сексе всё-всё знаешь?
— А что тебя интересует?
— Как понравиться мужчине?
— По-моему, это тебя не должно волновать. Не найдётся такого, который остался бы к тебе равнодушен.
— А ты?
— Что я?
— Если следовать твоей логике, то ты ко мне тоже неравнодушен.
— А почему я должен быть к тебе равнодушен? Ты дочка моей любимой женщины, которая сейчас попала в тяжёлое положение. Я ей помогаю. Забочусь о тебе.
— И только?
— А что ты ещё хочешь?
— Ну, не знаю. Многие отчимы западают на падчериц, как у Набокова.
— Я тебе не отчим. У тебя есть отец.
— Которому мать дала отставку, когда ты появился.
— Зато сейчас она о нём заботится. Странно, ты читать не любишь, но «Лолиту» Набокова прочитала.
— Ну как, прочитала? С пятое на десятое. Самые интересные места. А так книга очень скучная. «Дар» больше понравился. Это правда, что мужчине нравится, когда женщина держит его за член во время киносеанса, как он описывает?
— Тебе больше не о чем поговорить, как разную ерунду спрашивать?!
— Вовсе это не ерунда. Мне интересно. Может, я тоже засуну руку в твой гульфик, когда мы смотрим фильм. Чтобы тебе было приятно.
— Вынужден тебя огорчить, или озадачить, сам не знаю, зачем Набокову понадобилось такое описывать? С какой целью он врал? Или описывал то, чего на самом деле не должно быть, и никогда не было. И, странно, никто его не поправляет. Ну да, считают, что на эту тему лучше не говорить, как бы не замечать.
— То есть мужчине не нравиться, когда женщина держит его?
— Нравится, но не так долго, не весь сеанс. Так весь смысл пропадает.
— А какой должен быть смысл?
— Не мне тебе объяснять. И вообще, мы не должны разговаривать на такие темы. Посторонний подумает, что я тебя развращаю.
— Или я тебя?
— Как это?
— Не понимаешь?
Роза вплотную подошла к Юрию Константиновичу, касаясь его рубашки, пока ещё незаметной грудью. Глаза чуть прищурены, затуманены потайным смыслом. Он вывернулся и отошёл к двери.
— Нет. И не желаю понимать. Ты назавтра все уроки приготовила? Давай проверим.
— Юра, не будь занудой! Так хорошо болтали, и всё испортил!
— Я не хочу, чтобы ты скатилась на двойки. Что мама скажет?
— А что ей говорить? Ты и так все дни со мной нянчишься.
продолжение следует: http://proza.ru/2012/05/08/394