Наталья

У каждого, наверное, были в жизни встречи, которые оставили в памяти особый след, к которым невольно возвращаешься вновь и вновь.
Была такая встреча и у меня, встреча, которую я никогда не забуду.

Я ехал в командировку в город N. Был октябрь месяц – время уже не отпускное, да и направление не курортное, потому, наверное, в четырёхместном купе нас было всего двое. Мой попутчик – мужчина средних лет интеллигентного вида, той самой провинциальной интеллигенции, мужские представители которой всегда ходят в хоть и не очень свежей сорочке, но непременно с галстуком, держатся независимо и разговаривают с большим достоинством.
- Андрей Петрович, - несколько церемонно представился он, - ответственный сотрудник N-ского городского Управления здравоохранения. А Вы случайно не следователь?
- Нет, улыбнулся я, - а почему Вы так решили?
- Ну, как же – Вы такой представительный, да из Москвы, да в наши края, да учитывая события, происходящие в нашем городе последние два месяцев.
- А что за события? – насторожился я.
- Ну, как же! Я уж думал до Москвы дошло. Неужели ничего не слышали про нашу Наталью?
- Нет, - развёл я руками, - а кто это такая ваша Наталья?
- Ну, как же, - в третий раз повторил Андрей Петрович – видно у него была такая присказка – вот уже два месяца в нашем городе, да и во всей области только и разговоров об этой Натальи. Если угодно, я расскажу.
Мне было, разумеется, угодно, и Андрей Петрович, слегка откашлявшись и выпрямившись (я даже подумал, что он сейчас встанет), как будто он собирался выступать перед большой аудиторией, начал.

- Изволите ли видеть, всё это началось ещё больше, чем два месяца назад – летом этого года. Наталья – дочка нашей очень высокопоставленной чиновницы. Не будем называть подлинное имя этой чиновницы, чтобы не дискредитировать её. Пусть будет, скажем, Мария Ивановна.
Так вот, у этой Марии Ивановны была дочка неземной красоты – стройная, изящная, с идеальной фигурой, длинными русыми волосами и зелёными глазами. Училась она в местном институте лёгкой промышленности. И вот  летом послали их с курсом на наш камвольно-прядильный комбинат на практику для ознакомления с производством, теорию которого они изучали в институте. И познакомилась она там с простым парнем, симпатичным, но очень простым – слесарем-ремонтником. И между ними вспыхнула такая любовь, какая только в стихах да песнях описывается.
Мама её была в шоке, когда узнала, что ухажёр её доченьки из очень простой семьи, но до поры до времени терпела, хотя и убеждала постоянно Наташу, что Ваня ей не пара.
«А, погуляют, погуляют, - думала она, - и расстанутся. Наташка не дура же, поймёт, что он не нашего круга и с ним просто будет потом не интересно».

Но время шло, а любовь молодых людей только крепла. И вот однажды Наталья заявила матери, что выходит за Ивана замуж. Тут уж мать вскипела.
- Никогда этому не бывать! – гремела она, - если ты не одумаешься, я этого слесаря упеку за решётку, а семью его выселю из города!
А надо сказать, что дама она была всесильная в пределах города.
Но и дочь не собиралась уступать. Ну, как же – яблочко от яблоньки! Мы, говорит, любим друг друга и, если ты нам не дашь пожениться здесь, мы сбежим в другой город и распишемся там!
Дааа. А на следующий день, когда, как обычно, Наталья с Иваном полночи прощались друг с другом, на них вдруг напали трое парней, один сбил с ног Ивана, а двое схватили Наталью и пытались её увезти. Иван, вскочив, кинулся на них, одного сбил ударом кулака, а второго, отцепив от своей возлюбленной, с силой отшвырнул в сторону. Тот ударился головой об стену и упал. Тут откуда ни возьмись, появилась полиция. Двое нападавших тут же смотались, третьего отправили в больницу, констатировав у него сильное сотрясение мозга, а влюблённую парочку забрали в отделение полиции.
Там при обыске у Ивана в кармане «нашли» пакетик с наркотиком, о котором тот, понятно, никакого представления не имел. Его, ясное дело, задержали, а девушку отпустили домой.

Все прекрасно понимали, что всё это подстроила Мария Ивановна, но никто не мог ничего поделать, и дело Ивана было передано в суд. Ему грозило, как минимум, лет семь строгой колонии.
- Откажись от него, - говорила Мария Ивановна дочери, и завтра же Иван будет на свободе.
Но Наталья выбрала другой вариант. Она пошла на Тёщин утёс – есть у нас такой над Волгой на окраине города, и кинулась с него в реку. Как Катерина в «Грозе» Островского, помните? И оставила записку, что лучше умрёт, но не откажется от своего любимого.
Мать, до того волевая и сильная женщина, в одночасье поседела и почернела от горя. Наталья была её единственным ребёнком, её надеждой и отрадой.

Девушку нашли только на третий день. В день похорон гроб с её телом поставили в горнице, чтобы с ней могли проститься все желающие (в тот день с утра зарядил дождь). Последней из комнаты вышла мать, которую оттуда чуть ли не силком вывели под руки.
Приехал катафалк. Ритуальные грузчики зашли в горницу отправить покойницу в последний путь… А гроб-то пуст!! Окна закрыты, дверь тоже была закрыта, пока ждали грузчиков, цветы по периметру гроба лежат не тронуты, свечи в изголовье горят, а тела в гробу нет!
Поднялся жуткий переполох – покойница исчезла! Вызвали лучших сыщиков, прочесали всё вокруг – никаких следов!

Неделю весь город гудел, как растревоженный улей, обсуждая непонятное происшествие. Каких только гипотез не выдвигали, но тело так и не нашли. Похороны пришлось отменить – не пустой же гроб закапывать.
Потом ажитация постепенно стала стихать, и вдруг!

Сидит как-то Мария Ивановна вечером дома у себя, перебирает, плача, фотографии ненаглядной доченьки, вдруг слышит – вроде дверь скрипнула. «Забыла, что ль я её запереть?» - думает, поворачивает голову, а в дверях стоит её Наталья – бледная, осунувшаяся, в мокром сарафане, в котором её нашли в Волге. Прислонилась к косяку и печально так говорит:
- Мам, скажи, чтобы отпустили Ванюшку. Не виноват он ни в чём! Он меня защищал, а пакетик ему мент подсунул. Я видела. Но сразу не сообразила. Думала, что Ваня что-то уронил, а мент ему поднял… Если любишь меня, спаси его…
- Наточка! – вскричала Мария Ивановна и бросилась к двери. А девушка уже вышла из квартиры и дверь за собой прикрыла.
Мария Ивановна выбегает на лестничную площадку – никого. И лифт как будто с их этажа вниз пошёл. Она помчалась, как могла, вниз по лестнице, чуть не падая, перепрыгивая через несколько ступенек. Но лифт, конечно, её опередил. И слышит она – хлопнула парадная дверь, как будто кто-то вышел. Она бегом на улицу, но ночь – темно и никого не видать.
Она – в полицию: так, мол, и так! Те участливо покивали, пообещали разобраться, а, когда она ушла, от души посмеялись: вот тебе и хозяйка города! Умом уже двинулась.

Но Ивана на следующий день выпустили. Мария Ивановна весь день названивала и главному прокурору города и начальнику гор. управления полиции и в гор. суд. Так что к вечеру Ваня был уже на свободе…
Но свобода эта его не радует – нет его любимой! Даже проститься не дали, сволочи.
И стал он ходить на берег Волги к тому самому Тёщину утёсу, сидеть на берегу часами, смотреть в воду и о чём-то думать.

И вот однажды сидит он на своём месте в глубочайшей скорби и вдруг чувствует, как чьи-то тонкие и нежные пальцы сзади накрывают его глаза. Он поворачивается – а перед ним его зазнобушка, ненаглядная Наташенька нагая стоит. Он от неожиданности дар речи потерял, а она ласково улыбается, прикладывает палец к губам – тише, мол, а потом притягивает к себе Ивана, падает навзничь и шепчет ему в самое ухо:
- Возьми меня Иванушка, я так давно этого хотела, думала в день свадьбы это свершится, но, видать, свадьба нам с тобой не суждена…
Ну, Иван, как ни ошарашен был, а от предложения, вестимо, не отказался, а потом от всего пережитого незаметно чуток вздремнул.

А очнулся – Натальи уже нет. Он туда, сюда, звать, кричать – всё попусту.
Он – в ближайшее отделение полиции. Так, говорит, и так, помогите, мол, Наталья появилась и опять пропала.
Там его дежурный старший лейтенант на смех поднимает. Сколько, говорит, ты, голубчик выпил? Или действительно наркотой балуешься?
Иван чуть не плачет, клянётся, заикаясь – он после той встречи с Натальей заикаться немного стал – что вот часа полтора назад видел её и держал в собственных объятьях.
А у старшего лейтенанта через час дежурство заканчивается. Уж очень ему не хочется валандаться с этим умалишённым. На, говорит, тебе листок бумаги, пиши заявление, изложи всё подробно, и мы примем меры. Только быстрей пиши, а то у меня дежурство кончается.
Ну, Иван написал, как смог, отдал заявление и ушёл, а стралей, проводив сочувственным взглядом молодого человека, подозвал дежурившего с ним сержанта:
- Петь, сгоняй за пузырьком, а. Устал я чего-то сегодня. Ещё этот ненормальный со своей Натальей. Вишь, аж стихами заговорил, - усмехнулся он.
Сержант, предвкушая выпивку, с удовольствием отправился выполнять распоряжение начальника, а тот, перечитав ещё раз заявление Ивана, усмехнулся, смял бумагу и отправил её в корзину для мусора.
Хлопнула входная дверь. Старлей недовольно проворчал:
- Что-то больно быстро ты! Забыл чего?
Глядь, а перед ним стоит Наталья! Смотрит на него своими зелёными глазами и укоризненно так говорит:
- Зря ты, мил человек, куражишься над Иваном! Прав он, как видишь. И заявление его вынь из корзины и зарегистрируй, как положено.
Сказала, спокойно повернулась и вышла.
Офицера, как столбняком поразило. Минуты три двинуться не мог, а как очухался, бросился к дверям. Да где там – Натальи уж и след простыл. Только бежит довольный сержант с бутылкой в кармане.
- Не видел, - спрашивает старлей, - никого по дороге?
- Как не видеть? Видел полно народу. А кто Вас интересует, товарищ старший лейтенант?
- Наталью-утопленницу не видел?
- Кого???
И понял стралей по глазам подчинённого, что Наталью, конечно, он не видел, а его самого принимает за ненормального.
- Да пошутил я, - говорит, - пойдём, жахнем…
Выдул полный стакан водки он, достал из мусорной корзины заявление Ивана, тщательно разгладил его и дал ему законный ход…

Тут я, не выдержав, рассмеялся:
- У вас там в городе вашем бацилла сумасшествия что ли какая-то завелась? Даже офицер полиции поверил в эти бредни!
- Вот и Вы насмехаетесь, - удручённо сказал Андрей Петрович, и воодушевление его как рукой сняло.
- Вы читали книгу Моуди «Жизнь после смерти»? – немного помолчав, спросил попутчик, - он что, тоже не нормальный?
- Ну, во-первых, я его лично не знаю, поэтому не могу судить о его адекватности. Во-вторых, я читал несколько книг на эту тему, и в большинстве из них говорится об ощущениях от клинической смерти – от умерших биологической смертью я ещё ни одного воспоминания не прочитал. Ну и, в-третьих, у вас случай просто уникальный. Я бы ещё мог понять, что Наталья, скажем, не утонула, а её вынесло на отмель, где от сильного перевозбуждения и переохлаждения она впала в летаргический сон.  Нашедшие её люди решили, что она умерла, положили её в гроб и организовали прощание, во время которого она могла проснуться…
Это, конечно, очень маловероятно, но всё-таки хоть какая-то зацепка.
Но как она могла покинуть гроб, не тронув цветы, которыми он был усеян, а главное – как исчезла из комнаты с закрытыми дверями и окнами?! – это уже из области мистической фантастики. И где она столько времени обреталась, чем питалась?..
Андрей Петрович, казалось, не слушал меня. Он смотрел в окно и бессознательно тихонько барабанил пальцами по столу.
- Однако, мне уже надо готовиться на выход, - грустно сказал он, - скоро моя станция. Тут живёт мой двоюродный брат, хочу его навестить – давно не заезжал. Живём вроде не так далеко друг от друга. А видимся редко…

Когда поезд стал притормаживать, подъезжая к станции, Андрей Петрович протянул мне руку:
- Спасибо за компанию, было интересно с Вами побеседовать. Успехов Вам!
- И Вам всего доброго, - я встал и крепко пожал протянутую руку.
Андрей Петрович вышел в коридор, но вдруг повернулся ко мне.
- Знаете что, будете в N, обязательно выберите время и сходите на Тёщин утёс. Может быть, Вы там встретите её, и некоторые Ваши жизненные представления сразу кардинальным образом изменятся…
И приветственно махнув рукой, он быстро пошёл к выходу из вагона.
Я усмехнулся, сел на место и стал праздно смотреть в окна, переваривая в голове его последнюю фразу. До чего же люди бывают упёрты в своих заблуждениях!

Поезд постоял ещё пару минут, тронулся и стал очень медленно набирать ход. Мимо поплыли бабы и мужики с корзинами и бидонами, образующие стихийный рынок к прибывающим поездам, носильщики с тележками, гружёнными и пустыми, остатки сошедших с поезда пассажиров…
В конце перрона в униформе и с жёлтым флажком в руке стояла молоденькая железнодорожница. Из-под форменной фуражки на плечи извергался водопад красивых русых волос.
В тот момент, когда моё окно поравнялось с девушкой, неожиданно из-за туч выглянуло солнце, и в его лучах вдруг изумрудным блеском вспыхнули два зелёных глаза. Девушка посмотрела на меня, улыбнулась и… подмигнула левым глазом…
Или мне это показалось?..