Приглашаю всех послушать рок-музыкальный АУДИОФИЛЬМ, созданный на основе данной поэмы. Он является четвёртой частью рок-музыкального проекта "Огонь всё ярче...".
Всё можно послушать и скачать на сайте проекта - http://www.firerock.ru/
Кроме этого, искренне надеюсь, что вы сможете найти там для себя много интересного :))
С ЧЕРТЯМИ ШУТКИ ПЛОХИ
Закончив свой очередной урок,
Магистр знаний, педагог,
Профессор всех земных наук
И Сил Потусторонних друг,
Отшельник – оборотень старый
Призвал студентов в узкий круг.
И, глядя на учеников
Поверх надвинутых очков,
Надменно и сурово
Своё он молвил слово:
ОТШЕЛЬНИК:
- Ну, что ж, поскольку вы мертвы
И каждый знает назначенье,
Приступим тут же к обученью.
На то нам и даны миры.
Вы двое (чёрт вас подери
для профилактики), на время
Прикреплены мне в подмастерья,
И это от большой любви.
Скажу я вам, не каждый первый,
Да и не третий, не второй,
Будь он хоть мерзость, хоть Герой,
Моих достоин клеток нервных.
Поэтому, уж коль вы здесь,
Примите с честью дар Небес,
А вровень глас из поднебесья
Мне передал посланник-Бес.
А я стою меж двух знамён,
Им в равной мере подчинён.
Мне ваши имена известны,
Надеюсь, вам они не зря даны:
Ты – Всадник, представитель Света,
Ты – Тёмный, представитель Тьмы.
Не станем спорить с замыслом поэта,
Чей извращённый ум вот так вас величал,
Оставим критику эстетам,
Мы ж перейдём к практическим делам.
Студентами бывать вам не впервой,
Хоть вы по-разному тянули знаний ляму.
Теперь вы вновь попали в эту яму,
Но это факультет совсем иной.
Здесь обучают Ангелов и злобных, и святых,
А опыты проводят на живых.
Итак! Довольно нам тянуть вступленье,
Уж время к делу приступать,
Но я не прочь услышать ваше мненье.
Скажите, если есть вам что сказать.
И, встав меж подмастерий двух,
Отшельник обратился в слух.
ТЁМНЫЙ:
- Прекрасно, - молвил ангел Тёмный,
Привычно рожу искривя, -
Живым к познаниям я не был склонен,
Процесс учебный тяготил меня.
Я потому не в чести был у педагогов,
И педагогов ненавидел я.
Надеюсь, хоть теперь без лишних наставлений,
Мне силой в голову, как кол, вобьют
Премудрости, каких не знает люд.
Но люд их силу от меня узнает!
Ха-ха-ха-ха!
ГЕРОЙ:
- За тот период, что зовётся жизнь,
Всех граней жизни мы познать не успеваем.
Мы, умирая, многого не знаем,
И в нас, задолго до того, как умираем,
Стремленья к знаниям съедает фатализм.
Признаюсь, я и сам был склонен к фатализму,
Хоть знаний груз не тяготил меня.
Но после смерти словно стал мудрее я.
И вот уже смотрю я с оптимизмом
Туда, где нет начала и конца,
Где время превратилось в бесконечность,
Где с распростёртыми объятиями вечность
Лежит у ног погибшего гонца.
И я в себя впитаю, как сумею,
Учений свет и знаний тьму,
В конце концов, ведь я служу тому,
Кто злак Добра в людское сердце сеет.
Такой ответ свой предоставил Всадник.
Он словно смерть познал, как праздник.
А Тёмный, выслушав его слова,
Скривился ещё больше: - Бла, бла, бла!
ОТШЕЛЬНИК:
- Вертит скрипучее перо рука поэта,
За новою строкой ползёт ещё строка,
И выбирается на свет поэма эта
Из лабиринтов испещрённого листка.
Но в этот раз, увы, не нам
Быть главными героями сюжета.
По мановению руки поэта
Второстепенная нам роль отведена.
Итак! Мы отправляемся немедля в путь
Туда, где станем наблюдать картину
Контакта человека с чертовщиной,
Не принимая в нём участия ничуть.
Пуская слёзы, медленно свеча горит.
Над спящим городом органный Бах звучит,
Пронизывая слух, сердца и души.
И ты будь с нами, слушатель, наш друг,
Но пусть покой твоей души звук не нарушит,
И сердца не коснётся вдруг испуг.
Ты только слушай, только слушай, слушай…
АЛЬФОНСО:
- Бледнеет полный диск луны,
Мерцают звёзды в небесах,
Слугою свечи зажжены,
Предметы на своих местах…
Гулять отпущена прислуга,
За исключеньем одного,
Который, корчась от испуга,
Так не приемлет колдовство.
Но именно такой и нужен,
Что с магией совсем недружен,
За стенкой будет в ожидании стоять,
И духов дерзостью не станет раздражать.
Достаточно того, что я и сам в годах седин,
Поднаторевший в спиритических делах,
Отважился пойти на смелый шаг,
И нынче на контакт иду один.
На этот раз без ротозеев,
Которые уменьем не владеют,
Но с глупым выражением на лицах
Надеются в своих желаньях слиться
И к духам за советом обратиться,
Им бестолковые вопросы задавать
И очевидные ответы получать.
Затем, по окончании сеанса
Готовые пуститься в пляс и танцы,
От радости надуть в штаны,
Что избранными став, приобщены
К сообществу особо посвящённых,
Допущенных в соседние миры.
Тупицы, недоумки, на умственной диете!
Кого же я себе нажил в друзья?
Подумать только, среди них и бизнесмены, и князья,
А все ведут себя так, словно дети.
Немудрено, что с каждым днём
Всё меньше удивляюсь я
Тому, как все они в мои попались сети.
А я, умелый ростовщик,
В своих делах умён, строг и хитёр,
Прощать ошибки слабых не привык.
На том и зиждется естественный отбор.
И пусть я многих разорил,
Без злого умысла их по миру пустил,
В том нет моей вины категоричной,
Тем более – к ним неприязни личной.
Удача в этом мире сильным льстит,
А неудачников съедает скорбный рок,
Судьба их будет для других уроком.
Моя ж фортуна мне благоволит.
Надеюсь на фортуну я и впредь,
Рассчитываю на неё я и сейчас,
Готовясь в этот полуночный час
Произвести особенный сеанс:
Барьер меж миром мёртвых и живых преодолеть,
Чтоб собственной персоной лицезреть,
Как выглядит та бестия, которой имя Смерть…
Увидеть и всего один вопрос задать:
«Когда в мой дом придешь
ты жизнь мою забрать?»
И, получив ответ, скорей ретироваться,
Чтоб от её дыхания с рассудком не расстаться…
В дверь комнаты тихонько постучали,
Альфонсо встрепенулся сей же миг.
Ко времени пришёл его денщик,
Держа в руках последнюю деталь
Ночного колдовского механизма,
Отчасти схожего с сеансом спиритизма.
АЛЬФОНСО:
- Виктор, войди. Уж время на подходе.
Полночь близка, луна глядит в окно.
Вершить мы магию должны по всей методе,
В процессе этом быть ошибок не должно.
Неси скорее пойманную тварь,
Она сыграет ключевую роль.
Да что с тобой? Скукожился, как с нафталина моль!
Смотри, не упусти, держи, клади скорее на алтарь.
Ведь это же всего лишь крыса,
А, судя по размеру, так крысёныш.
Вяжи её к доске бечёвкой быстро.
Слуга (мужчина средних лет,
В расцвете сил, но вероятно бит судьбою)
Тащился к жертвенному алтарю, держа перед собою
Пакет прозрачный с крысой обречённой,
Людьми на жертвоприношение приговорённой.
АЛЬФОНСО:
- Виктор, Виктор! Кто дал тебе такое имя?
Тебе оно ни в коем разе не подходит.
Всё, что в тебе заложено природой,
Точней опишет прозвище другое.
А человек, носящий имя Виктор,
Рождён быть должен для свершения побед,
Ассоциировать себя с умом и силой,
И собеседнику внушать авторитет.
Да, имя человека может многое сказать,
Черты характера основу передать,
Звучать возвышенно, приятно, благозвучно,
А может - сухо, устрашающе иль скучно.
Похоже, в случае с тобой, Виктор,
Природа-мать ошибку совершила.
«Растяпа», «неудачник», «трус», «позор», -
Синонимом вот этих слов
Тебе скорей бы имя послужило.
Да прекрати уже трусливо озираться!
Дыши спокойно и уйми в коленях дрожь.
Так. Вижу. Крысу привязал.
Ведь можешь, если постараться.
Теперь расслабься и возьми скорее нож.
Мы приступаем к нашему деянью.
До полночи не больше двух минут.
Как только первый гонг часы пробьют,
Отрежешь голову хвостатому созданью.
Надеюсь, нож достаточно остёр,
Чтоб голову отсечь единым взмахом,
А не растягивать хрящи по плахе?
Сегодня ты – палач, не живодёр.
Лишь только отсечёшь, за дверь ступай,
Но дверь оставь немного приоткрытой,
Чтоб мой ты голос смог услышать,
Когда тебя на помощь стану звать я.
Крысиный сок начнёт по желобу стекать,
И рваной струйкой в чашу станет капать,
Наполненную перекисью водорода.
Смесь зашипит, разложится на газ и воду.
Энергия химических процессов
Крысиный дух ускорит в воспарении.
Душа зверька над плахой вознесётся,
Светящим шариком искрящим обернётся,
И пролетит сквозь лунный свет печальный,
Который отражает круг зеркальный,
Составленный из нескольких зеркал,
В который луч луны, как в плен попал.
Крысиная душа откроет дверь в астрал,
Где души умерших томятся в ожидании,
И, лишь произнесу я заклинание,
Усилится в стократ свечей накал.
Мир духов и живых соединятся,
Повеет холодом, и я, почуяв Смерть,
Ни в коем случае не должен ей в глаза смотреть,
Чтоб с собственной душою не расстаться.
Скорее свой задав вопрос,
Немедля я надеюсь получить ответ.
Без промедления задрапирую лунный свет,
Светящий в зеркала через окно.
Портал закроется, погаснут свечи,
И я, достигнув цель, закончу этот вечер…
Альфонсо занял место в центре пентаграммы,
Составленной из множества свечей,
Расставленных по линиям лучей.
Внутри виднелись знаки, пиктограммы.
Виктор с ножом
Застыл невдалеке
От обречённой крысы,
Привязанной к доске.
Расчет Альфонсо оказался точен:
Когда луна дошла до нужной точки,
Её волшебный свет попал на зеркало, в окне стоящее,
И отразившись от него, проследовал к пяти другим, висящим
Над плахой с крысой. Те расположились так,
Что образовывали равномерный пятиугольный знак.
И свет, попавший внутрь зеркал,
Себя собою многократно умножал.
Часы пробили полночь. В тот же миг
Виктор с ножом над крысою возник,
Её рукой свободной к плахе придавил
И лёгким взмахом голову созданию срубил.
(Здесь, между строк, я вынужден отметить,
Что Виктор в тот момент и не заметил,
Как кончик лезвия ему поранил руку.
Он не почувствовал и не издал ни звука.)
Срубил и сразу же за дверь ретировался.
Альфонсо с магией наедине остался.
Кровь зашипела, испарился дух,
И ростовщик произносить стал заклинанье вслух:
- Luna, a magicis luminositas lucem
Accipe munus animae substantia
Aperi januam ad alterum saeculum,
Let me inspice coram morte ...
(- Луна, свети волшебным светом,
Прими в дар душу этого существа,
Окрой дверь в иной мир,
Позволь взглянуть в лицо смерти...)
Пространство искажаться стало.
Альфонсо руки к голове прижал,
В его ушах эфир заскрежетал,
А сердце будто биться перестало.
Пока вокруг крутило, скрежетало,
Вертело, теребило, искажало,
Сливались параллельные миры
И открывали меж собою норы,
Альфонсо продолжал зажмурившись стоять
И нужного момента ожидать,
Когда утихнет звук, и он почует холод,
Который означает той, кого он ждёт, приход.
За это время в дом пробрались тени
И спрятались в углах среди тенёт.
То был Отшельник и ученики его.
Они пришли, как на урок, на колдовство,
Которое тут учинил хозяин дома.
Но здесь они лишь наблюдатели, не более того…
Утихли звуков децибелы.
Меж зеркалами и луной возникла серебристая тропа.
Она заманчиво искрилась, но была печально холодна.
Альфонсо холод ощутил душой и телом.
И, страх превозмогая, произнёс
Свой к Смерти приготовленный вопрос:
- O mors, dicere - Intrantes anim; me;?
Повисла гробовая тишина.
Казалось, будто всё вокруг
Внезапно обратилось в слух:
И стол, и стены, и луна -
Всё ожидало, ну когда ж
Из тьмы ответ произнесёт
Та, кого в свой дом
Никто и никогда не позовёт.
Лишь мерно стрелки на часах
Свой продолжали ход…
Но вот произошёл
Негаданный сюрприз.
То ли из Ада, то ль с Небес
Через окно по лунной той тропе
На стол скатился Бес.
Он, совершив последний кувырок,
Чихнул, мотнул башкой,
Потёр свой пятачок,
И тут же, на столе
Удобно на бок лёг.
Стал с интересом всё осматривать кругом,
От удовольствия вертя своим хвостом.
От чиха бесьего Альфонсо встрепенулся,
Открыл глаза и взглядом с ним столкнулся,
И через несколько мгновений осознал,
Что перед ним не та, кого он ждал.
Что где-то в магии произошла ошибка,
И не к добру здесь бесова улыбка.
Скорее потянул верёвку, что держал в руке,
Задёрнул шторы на окне,
И лунную дорожку перекрыл,
Надеясь, что процесс магический остановил,
Что, связь зеркал прервав с луной,
Исчезнет всё само собой –
И бес, и все ходы в астрал,
И всё, чего он здесь не ждал,
Но о побочных проявлениях подозревал.
Но вот уже задрапировано окно,
Исчезла лунная тропа, погас и круг зеркальный,
Лишь этот, на столе сидящий, гость незваный
Всё продолжал насмешливо глядеть ему в лицо.
ЧЁРТ:
- Я вижу, уважаемый, что ты в большом смятении,
И моему явлению как будто ты не рад.
Тогда позволь спросить тебя, зачем же ты позвал меня?
Ведь совершалась магия тобой не наугад?
Альфонсо, дух переведя,
Ответил, с места не сходя,
Ведь он, пока стоял
Внутри звезды в свечах горящей,
Мог защищённым чувствовать
Себя по-настоящему
От действия потусторонних сил,
Которых здесь не ждал и не просил.
АЛЬФОНСО:
- О, дух, явившийся ко мне сейчас,
Простите, что побеспокоил Вас.
Прошу Вас, милостиво, не сердиться
И сей же миг отсюда удалиться.
Альфонсо руки на груди скрестил
И голову покорно наклонил.
ЧЁРТ:
- Меня ты просишь удалиться? –
Лукавый возмутился с удивленьем, -
- Ты занялся здесь не столоверченьем,
Чтоб духов умерших на блюдце пригласить,
Задать вопросы глупые, ответы получить,
Смиренно поблагодарить их и с миром отпустить.
Ведь я не дух бесплотный,
А в теле грязном, потном,
Поросшем щетиной,
Имею запах свой.
И мне дано из тысячи имён
Прекраснейшее имя Вальдерон.
А если ты не веришь,
То можешь сам проверить,
Ведь я не недотрога,
Меня ты можешь трогать,
Понюхать, ближе рассмотреть.
Я ж буду смирно здесь сидеть
На краешке стола,
Пока из окон луч зари
Не вдарит в зеркала.
И с краю козлорогий
Уселся, свесив ноги.
Альфонсо ж на его уловку не поддался,
И, с места не сходя, внутри звезды остался.
Но, чтобы ясность в суть происходящего внести,
Осмелился-таки произнести:
АЛЬФОНСО:
- Я пред почтенным гостем извиняюсь,
Возможно, что я снова повторяюсь,
Но всё же, я хочу сказать,
Я не хотел Вас вызывать.
В магических процессах всё так зыбко,
И в случае моём произошла ошибка,
Но где она таится, не могу я знать.
Мне остаётся лишь на Вашу милость уповать.
Чёрт ухмыльнулся, на копыта встал,
Из-за спины пенсне достал,
Их на пятак свой поросячий нацепил
И рассудительно заговорил:
ЧЁРТ:
- Так значит утверждаешь,
Что процесс пошёл неточно?
Давай-ка пробежимся мы
С тобой по всей цепочке.
Луна в окне зависла – раз,
Часы пробили в полночь – два,
Убита тварь на плахе – три,
Кровь тёплая стекла – четыре,
Среди зеркал открыт астрал – пять,
Ты заклинанье простонал – шесть…
Бес на мгновенье замолчал,
Подумав чуть, вновь продолжал:
- Так, вроде алгоритм верен,
И ход часов с Луною соразмерен,
Наклон зеркал юстирован точно…
Постой-ка! На одном из них пятно!
Взгляну-ка я через пенсне поближе.
О, Сатана! И что я вижу?
И в миллионный раз осознаю я – вновь
Всему виною человеческая кровь!
Он на Альфонсо глаз скосил
И снова хитро вопросил:
ЧЁРТ:
- Иди сюда и сам взгляни, развей сомненье.
Увидишь, в чём здесь недоразуменье.
Но ростовщик упрямо с места не сходил,
Лишь, как заученный псалом, своё твердил:
АЛЬФОНСО:
- Не гневайтесь, нежданный посетитель,
За беспокойство в позднюю минуту.
Прошу покинуть Вас мою обитель.
Я ж следом соберу все атрибуты
И скопом всё огню предам,
Сердечно обещая Вам,
Что впредь сеансов не устрою
И духов не побеспокою.
Себя назвавший Вальдероном, чёрт
Подумал: «- Ишь, как он упёрт!
Стоит, как вкопанный, среди зажжённых свечек
И блеет, словно бедная овечка.
Из пентаграммы будет выманить его не просто.
Мне легче мертвеца поднять с погоста.
Но чёрт не будет чёртом,
Коль прежде, чем в окне засеребрит рассвет,
Не ухвачу его я когтями за хребет».
Меж тем, опять заговорил Альфонсо:
АЛЬФОНСО:
- Для Вас сейчас расшторю я оконце,
Чтоб Вы могли покинуть этот дом
Тем самым, что вошли сюда, путём.
Он за верёвку потянул,
Окно для чёрта распахнул.
ЧЁРТ:
- Глупец, меня ты начинаешь злить!
Пора бы прекратить тебе твердить
Свою елейную пустую речь.
С каким бы удовольствием тебя б я сунул в печь!
На Вальдерона приступ гнева накатил,
К звезде он близко прыгнул, но тут же отскочил –
Магический барьер звезды усилил свой накал
И чёрту дотянуться до жертвы не давал.
ЧЁРТ:
- Не для того я столько ждал,
Отсюда сразу чтоб убраться.
Лишь только мой черёд настал,
Я сразу начал собираться.
У нас, чертей, полно работы:
Такие хлопоты, заботы
И нестерпимый адский труд,
Что словом не опишешь тут.
Мы спину гнём не покладая рук
И пот со лба не вытирая.
Не то, что те бездельники из Рая –
Они во сне таких не видывали мук,
Стоят в небесной неге мая
И в Рай ворота открывают,
От вечной скукоты зевая,
В сады счастливцев запускают.
При том, что штат привратников там невелик,
Им следует на половину сократиться –
В Рай в сутки попадают единицы.
У нас же – полтора десятка в миг!
Поэтому, когда вручили мне путёвку,
Я получил свой шанс передохнуть,
У вас его зовут «командировкой».
Без промедленья я метнулся в путь,
Попутно заскочив к своей чертовке,
Её поцеловать, детишек вздуть.
Я выбирался из подвалов Ада
По чьим-то норам, вырытым хитро,
Минуя погребенья и засады,
Пока не провалился вдруг в метро…
Спасибо Сатане, что дал мне шанс
Попасть в такое злое приключенье.
Метро! Вот кладезь впечатлений,
Которые меня повергли в транс.
От тех времён, когда Христос воскрес,
Так сильно убежал вперёд прогресс,
Что там, в Аду, мы не подозревали,
Как сильно в технологиях отстали.
Тебе себя поставлю я в пример:
Я по натуре – тот же инженер,
А чтобы качественно грешников терзать,
Приходится порой изобретать
Такие способы, методы, ухищренья,
Что ныне кажутся мне извращеньем.
Зато теперь, когда в метро я побывал,
Идей научных множество заимствовал.
И вот уже в моей башке проэкт,
Который я представлю на совет.
Надеюсь я его внедрить
И труд своих коллег облегчить,
Притом, корыстных интересов не имею –
Я за рабочий коллектив радею.
Суди же сам: ведь я не брит, не чёсан,
Прилично не одет и не умыт;
Сморкаясь, хрюкаю; сутулюсь, не отёсан.
Кому такой приятен внешний вид?
В мозолях руки, кожа загрубела.
В Аду сильнее, чем от домны, жар.
Я, словно нигер в Чаде, загорелый, -
Такой в солярии не получить загар!
Я представляю, как все будут рады
Внедрить мой план по перестройке Ада.
Но я сперва тебе хочу сказать,
Что довелось в метро мне увидать:
Земля свои раскрыла рты,
Откуда вонь до тошноты,
И в эти рты идёт народ
На лестницы, как в пищевод.
Она охотно всех глотает,
К себе в желудки продвигает,
Где обезличенные массы
Уже не делятся на классы,
А порцируются кусками
Для следования по кишкам.
Кишки все выжимают соки,
И массы, двигаясь в потоке,
Зловонный запах источая,
Туда в итоге попадают,
Где изначальный пищевод
Вдруг превратился в задний ход.
Дальнейший путь не интересен,
Поскольку всем и так известен…
Теперь послушай, жалкий тип,
Тебе я свой проект раскрою,
Как взяв метро за прототип, Я
С чертями новый Ад построю:
Новые грешники в Ад попадают,
Стройной колонной в ногу шагают.
У входа в подземку их демоны встретят,
По категориям мелом пометят,
Всех по тележкам рассортируют,
Далее гидам переадресуют.
Гидами служат чертовки, а те
Платьев не носят с большим декольте, -
Все они полностью обнажены
(знаешь, чертовки чертовски нежны).
Каждая держит путеводитель –
Электрошокосуставодробитель.
Бесы следят за процессом горения
По мониторам пульта наблюдения.
Администратор речь произносит,
И грешников поезд под землю уносит.
АДМИНИСТРАТОР:
- Мы рады приветствовать вновь прибывших грешников в нашем Адском метро!
Вас ждёт незабываемое времяпрепровождение, – насыщенное неизгладимыми впечатлениями и непередаваемыми ощущениями, путешествие по чистилищам Ада.
Наши опытные гиды проведут вас через все мучения и страдания, которые вы испытаете, прежде чем окажетесь в конечном пункте своего путешествия – в огненной чаше с расплавленной магмой.
Наше Адское метро состоит из одной радиальной линии и семи кольцевых, так называемых, 7 кругов Ада.
Начав путешествие по первому, внешнему кругу Ада, и испытав на себе все прелести его мучений, по радиальной линии вы переместитесь на вторую кольцевую линию, внутреннюю. И так далее, следуя поочерёдно от одного круга Ада к следующему, вы пройдёте их все, и, в конце концов, окажетесь в центре метрополитена.
Там наши служащие, демоны, помогут вам сойти со своих мест и окунуться в горячее море расплавленной лавы. И вы станете частью масс, составляющих центр Земли.
Но как только этих масс станет избыточное количество, то у вас появится шанс вновь увидеть белый свет и вырваться на поверхность через жерло вулкана…
А теперь, пристегните ваши терновые ремни.
Забудьте обо всём хорошем, а также о тех, кто вас ненавидел.
Вспомните о тех, кто вас любил, и о том зле, что вы совершили в своей жизни.
Откройте шире глаза, и…
В путь!
Не-за-бы-ва-е-мых вам ощущений!!!
Нутро Альфонсо замутило,
В желудке резкий спазм возник,
Он низко головой поник,
И на пол бедного стошнило.
Лицом он побледнел, как мел,
Но всё ж в сознании остался.
Прокашлялся и продышался.
На стену кратко посмотрел,
Где в полутьме часы висели
И стрелки медленно вертели,
К моменту совершая ход,
Когда в окне рассвет блеснёт.
Чертовки был умён проказник Вальдерон,
Он взгляд Альфонсо тут же заприметил
И, мысль ростовщика перехватив,
Её сию секунду рассекретил.
ЧЁРТ:
- Я вижу, тяготит тебя моё соседство:
Совсем ты духом пал и смотришь на часы.
Ошибку совершив, теперь страдаешь от последствий,
Не знаешь, как спастись и ноги унести.
Пока цела звезда, ты под её защитой.
Я ж буду здесь с тобой, покуда длится ночь.
Хотя, бывали случаи, когда задолго до рассвета
Моим коллегам приходилось убираться прочь, -
Когда шальной петух, во сне почувствовав испуг,
Вдруг кукарекать начинал спросонья во весь дух.
В такой момент и черти, и чертовки
Как пули вылетают из винтовки.
И тут нам, бесам, всё равно
Закрыто ли, открыто ли окно.
Не знаю, в чём таится здесь секрет, -
Страшнее петушиного для чёрта крика нет.
Признаться, я из общего числа не исключение,
И не любитель получать подобных впечатлений,
Поэтому, чтоб петушиный фактор исключить,
Ряд превентивных мер я должен применить.
Тут Вальдерон на четвереньки встал,
Прищурился и ухо к полу вжал,
Прислушался, дыханье затаил,
Вновь пятачком зашевелил и запах уловил.
Между досок в полу он щёлку разглядел,
Просунул в эту щёлку трость и досочку поддел.
Немного покряхтел, ещё сильней налёг
И сделал, что хотел, - доску совсем извлёк.
Он встал над дыркой в полный рост.
Три раза стукнул тростью
И задал вежливый вопрос
Невидимому гостю:
ЧЁРТ:
- Не будет ли любезен Граф Грызун, барон крысиный,
Подняться к нам наверх, для выяснения причины
Исчезновенья родственника Вашего семейства,
И порицанья действия, имевшего здесь место?
И с полминуты не прошло, как задал чёрт вопрос,
Как из дыры в полу возник крысиный нос.
Принюхиваясь и шевеля усами,
Внимательно осматривая всё кругом,
Крысиный предводитель осторожно
Из подпола взобрался в дом.
Пред Вальдероном он остановился,
Оскалился и бесу поклонился.
То был размером с кошку старый крыс,
С чуть укороченным хвостом и белобрыс.
Его окрас немного чёрта удивил,
Но, всё ж, как равный с равным с крысой бес заговорил:
ЧЁРТ:
- Прошу прощенья, Граф, что Вас отвлёк от дел,
Но без причины я бы беспокоить Вас не смел.
Имеет наша встреча обоюдный интерес,
Поверьте, не из праздности к живым явился бес.
ГРАФ ГРЫЗУН:
- На Вас я вовсе не серчаю,
Я чую Вашу масть и всё прекрасно понимаю.
И с превеликим удовольствием почту за честь
С таким высоким господином переговоры весть.
Учтиво собеседники друг другу поклонились,
Войдя в контакт, со статусом своим определились,
И Вальдерон, не отводя от Графа взор,
Завёл о масти крысы разговор:
ЧЁРТ:
- Позвольте Вас спросить, барон,
Но не сочтите за нахальство,
Как Вам с таким окрасом удалось
Стать предводителем крысиной расы?
Известно много случаев рожденья альбиносов,
Которые по сей момент плодят у всех вопросы.
Но неизменным остаётся тот лишь факт,
Что «белую ворону» в стае сородичи всегда казнят.
Такое наблюдается у всех, куда не ткнись.
Неужто более гуманны правила у крыс?
ГРАФ ГРЫЗУН:
- Отнюдь, почтенный господин,
Я – исключенье лишь один.
И, если б не особый случай,
Я был бы сворой крыс замучен.
В людской неволе я родился,
Где лаборанты в клетках крыс томили.
У матери в помёте я один белёсым появился.
Не знаю, чем они её кормили,
Но живодёрам повезло, случился факт –
В лаборатории родился артефакт,
Который стал венцом эксперимента
По изучению опасных элементов.
Я сразу был от братьев отделён
И в клетку персонально помещён,
Где я подвергся опытам по собственной программе,
Которую учёные назвали: «Альфа-бета-гамма».
И в результате тех воздействий,
Что надо мной в лаборатории имели место,
Я потерял способность ощущать и боль, и страх,
Но зорче стал в стократ и тоньше чую запах.
Мой слух способен уловить шуршанье за версту,
Я в быстроте реакции не уступлю коту,
А в челюстях моих заключена такая сила,
Что усомнившиеся в ней давно гниют в могилах.
Когда ж от лаборантов я сбежал
И в подземелье города к сородичам попал,
То встречен ими был с такой великой неприязнью,
Что был приговорён, как альбинос, немедля к казни!
Однако, тем, кто попытался казнь сию свершить,
Самим, как оказалось, оставалось мало жить.
Они бросались на меня по одному и кучей,
Но я был изворотливей, сильнее и прыгучей.
Я бился несколько часов, ничуть не выбившись из сил,
Полсотни серых крыс хребты перекусил.
И вот, когда уж больше не осталось смельчаков,
А у оставшихся в живых остыла в жилах кровь,
Я стал народу крысьему защитой и законом,
За что и наречён был – Граф Грызун, Седой Барон.
ЧЁРТ:
- История сия, барон, достойна уважения.
Я пребываю от неё в глубоком впечатлении.
Надеюсь искренне, Вам за мучения воздастся.
Теперь прошу любезно Вас на этот стол взобраться
И опознать лежащее на плахе существо,
В котором вижу сходство с Вами, а может и родство.
Бес приложил к столу свою стальную трость,
И медленно по ней наверх поднялся гость.
Но близко к месту казни он подходить не стал,
Граф издали того, кто там лежал, узнал.
От боли сердце сжалось, прибавилось седых волос…
И, головой качая, он печально произнёс:
ГРАФ ГРЫЗУН:
- Так вот куда троюродный праправнук подевался…
Отец его с роднёй повсюду обыскался.
Малец со стаей взрослых крыс
Пошёл помойки обходить,
Вернулись все назад,
Но не вернулся он один.
И ладно, если б он сожрал крысиную отраву
Иль мышеловкой был бы перебит его хребет –
Обычная судьба. Так поглядите ж – нет!
Лежит, как яство на столе, в крови и обезглавлен…
Что за дела здесь происходят, господин?
Здесь явно чертовщина, но Вы здесь не один?
ЧЁРТ:
- Всему виной вот этот тип,
Людского рода представитель.
Он родственника Вашего похитил,
Принёс сюда, в свою обитель.
Здесь привязал, колол его иглою,
Бездушно истязал недрогнувшей рукою,
Его страданиями наслаждался
И превосходством человека над животным упивался.
Малец страдал, пищал, на помощь звал родных,
Просил пощады, слёзы лил и как-то вмиг затих…
Не выдержало сердце у юного создания.
Да я б и сам не смог стерпеть подобных истязаний!
На этом человек его в покое не оставил, –
Праправнука он Вашего зачем-то обезглавил.
ГРАФ ГРЫЗУН:
- Довольно! – крикнул старый Граф,
Своих эмоций не сдержав, -
Ты мне рассказом этим душу рвёшь на части!
Перегрызу я живодёру глотку, будь в моей он власти.
Но я на свете многое познал,
Ты, если б мог, уже и сам его достал.
Пока нам покровительствует ночь,
Скажи, чем я смогу тебе помочь?
АЛЬФОНСО:
- Ты лжёшь, Лукавый! – тут Альфонсо закричал, -
- Зверёныша никто не истязал!
Он головы своей лишился разом, в миг,
Ни испытавши боли, ни издавши крик!
ГРАФ ГРЫЗУН:
- Наглец! Не стоит господина называть лжецом.
Убийства и глумления здесь факты налицо.
Себя ты не спасёшь. Молись об искре в теле.
А мы, тем временем, поговорим о деле.
ЧЁРТ:
- Вы, Граф, заметил верно,
Что я б уже, наверно,
Расправился с сим наглым подлецом.
Ведь мне сейчас, в конце концов,
Нет смысла в вашем измереньи лишний час торчать.
К тому же, я узнал всё, что хотел узнать,
Увидел многое, что впредь мне пригодится
И в новые идеи воплотится.
Но опасаюсь я, что прежде, чем погаснут свечи,
И мне доступен станет этот человече,
Какой-нибудь шальной петух
Задолго да рассвета мой потревожит слух.
Поэтому, я Вас хочу просить,
Меня от этой участи спасти,
За гибель родственника людям отомстить, -
В округе петухов всех удавить.
В том будет польза мне,
А крысам – развлечение.
Но если Вы откажете,
Тогда прошу прощения.
Слова услышав эти, Граф переменился,
И состояние печали тут же испарилось.
На крысьей морде стал читаться интерес,
В глазах, хитро прищуренных, возник азартный блеск.
ГРАФ ГРЫЗУН:
- О, господин! Я вынужден сказать,
Что вновь меня переполняют чувства.
О предложении таком мы не могли мечтать,
И даже в снах моих по этой части было пусто.
Немедля приступаем к делу мы аврально,
Поскольку ограничены во времени мы ночью.
Позволь спросить: в каких пределах территориально
Предоставляются нам полномочия?
ЧЁРТ:
- Я право Вам предоставляю, Граф,
Творить сие благое злодеянье,
Куда успеет ваш крысиный телеграф
Донесть из Ваших уст распоряженье.
По сути, Граф, для умерщвленья птиц
Не устанавливаю я границ.
ГРАФ ГРЫЗУН:
- Ха-ха-ха-ха! Вот это редкое везенье!
Я сам уже дрожу от нетерпенья!
И напоследок я хочу просить,
Такую просьбу удовлетворить:
И я, и весь крысиный род, отныне,
Мы станем звать тебя - Наставник крыс, Великий Господин,
Коль ты сегодня нам позволишь, с петухами вместе,
Долбить и куриц, и цыплят, и яйца на насесте.
Возможность такова случается так редко,
Что даже мне, старейшине, за свой крысиный век
Не довелось ни разу совершить
Столь дерзновенно-массовый набег.
ЧЁРТ:
- Но, если, Граф, такая просьба место возымела,
Не пострадает ли при этом основное дело?
Куриным мясом если крысы наедятся,
Тогда за петухом им не угнаться.
ГРАФ ГРЫЗУН:
- Хоть мы у многих вызываем отвращенье,
Но крысы – все гурманы в плане угощенья.
И в поисках еды к обеду
Её фильтруем по приоритету.
А к птицам мы питаем особый интерес,
Их головы для крыс – большой деликатес.
Вернее, не сам череп, а то, что там внутри:
Вкусней всего на свете куриные мозги!
Мы череп вовсе не грызём,
Мозги мы через глаз сосём,
Что много времени и сил не занимает,
И на убийство петухов не повлияет.
ЧЁРТ:
- Чёрт с вами! Я согласен, бейте всех!
Пусть вам во всём сопутствует успех!
Грызун на задних лапах встал
И тут же, без сомнения,
Он роду крысьему отдал
Приказ на исполнение:
ГРАФ ГРЫЗУН:
- Несите, быстрые гонцы,
Моё распоряжение,
Что духу есть, во все концы,
Сей миг, без промедления!
Объявлена мобилизация
Для всей крысиной нации,
И всяк – от мала, до велика
Сейчас обязан встать под штык!
Сегодня право нам дано
Затеять вакханалию
И перебить всех петухов
Без сути и морали!
А чтобы вы без устали
Вершили адский труд,
Мозги цыплят и куриц
Вам силы придадут!
Прощай, Великий Господин,
Наставник расы крыс!
Спешу и я на этот пир.
Ну, петухи, держись!
Он спрыгнул со стола
И юркнул в щель в полу.
ЧЁРТ:
- Прощай, Седой Барон!
Увидимся в Аду!
Ха-ха-ха-ха!
- Какое жуткое везенье,
Что я попал в командировку.
Скажу спасибо Сатане
За то, что выдал мне путёвку.
Вернусь с охапкою идей
И награждённый новым чином,
Ведь рост карьерный для мужчины
В чести не только у людей.
Чертята будут мной гордиться,
Чертовки за хвостом вслед виться,
Жена к ним станет ревновать
И чаще на уединенье звать… М-м-м-м!
И я стану чертовской Суперзвездой!
- Эй, ростовщик!
Ты что-то вовсе сник.
Достал свой крестик, на груди висящий,
И молишься так, словно настоящий
Ты праведник. Бе-бе-бе-бе.
Да что ты блеешь? Прекрати!
Поверь, тебе себя уж не спасти.
- Порою, я не понимаю вас, людей.
Вы куролесите похлеще нас, чертей!
И, пакости друг другу совершая,
О Господе совсем не вспоминаете.
Но только клюнет в задницу петух,
Вы тут же молитесь и шёпотом, и вслух,
О помощи взывая к небесам,
Чтоб Бог помог вам непременно Сам!
А у него, хоть он всевидящий и всемогущий,
Без грешников полно задач насущных.
К тому ж, скажу тебе я по секрету,
Для всех подряд там ангелочков нету.
В отличие от привратников из Рая,
Я к ангелам сочувствие питаю
И уважение за их нелёгкий труд:
Они под шефство по десятку душ берут.
Бес поклонился тем, кто прятался в углах,
И вспомнил вновь о петухах:
- Итак, одну задачу я решил
И петушиный крик предотвратил.
Позволю я теперь пророчить,
Что тот ущерб, который этой ночью
Наш друг Грызун округе нанесёт,
Определённый кризис за собою повлечёт.
Возникнет дефицит на рынке мяса птиц.
Хлебопекарни встанут из-за отсутствия яиц.
Поставщики на ввоз пересчитают цены.
Банкиры и ростовщики поднимут свой процент.
За ростом цен одних другие подрастут,
На птицефермах же, наоборот, зарплаты упадут.
Оттуда персонал повально станет увольняться,
Отправится на поиски других работ скитаться,
А в кадровых агентствах на всех не хватит мест…
Возникнет дисбаланс, экономический регресс!
Ха-ха-ха-ха!!!
- О, люди! Как же вы зависимы и хилы!
Во что вы бедную планету превратили!
Создатель сотворил её для мира и добра,
Но здесь не по сценарию развёрнута игра.
Чёрт знает что
Творится на этой Земле!
Бог видит всё,
Но зло остаётся сильней!
Альфонсо продолжал свои молитвы бормотать,
Бросая взгляды на часы и на окно:
Ползёт улиткой время, за окном ещё темно,
И Вальдерон его пока не может взять.
Глаза прищурил бес, стал пристально смотреть
На то, как тают свечи, испуская волны света,
Предполагая, сколько им ещё гореть,
И сможет ли погаснуть хоть одна до наступления рассвета.
Но свечи ровно все горят
И ускоряться не хотят.
Они Альфонсо охраняют,
Как верных стражников отряд.
ЧЁРТ:
- Эй, ростовщик, хоть ты в растратах скуп и скромен,
Я вижу, что на свечках ты не сэкономил:
Купил не парафин, который сажею коптит,
А настоящий воск. Как магия велит!
Горят такие свечи очень долго и надёжно,
И мне дождаться их конца, пожалуй, невозможно.
В задумчивости лоб нахмурил Вальдерон,
Но быстро мысль пришла, и оживился он:
«Коль не могу я сам
Пробить барьер звезды свечной,
Так должен за меня работу эту
Сделать кто-либо другой».
Он наклонился к зеркалам,
Кровавое пятно слизал.
Азартно загорелись глазки, обострилось зрение.
Он тут же опустился на колени
И на полу затёртом разглядел
То, что увидеть там хотел:
Дорожка капель крови,
Кем-то здесь пролитой,
По направленью к двери пролегла,
Не до конца закрытой.
Он к двери быстро подскочил
И к стенке рядом с нею ухо приложил.
ЧЁРТ:
- За стенкой слышу я дыхание
И сонное ночное бормотание,
А через щель я запах уловил
Того, кто эту кровь пролил.
Так кто же там за дверью, ростовщик?
Наверное, слуга или денщик?
Он спит. А как не спать? Ведь середина ночи!
К тому же от забот устал он очень.
Но сон его тревожен, неглубок,
Поскольку слух он держит в напряженьи,
И сразу же готов прийти в движение,
Услышав зов хозяйский иль свисток.
Привычка, выработанная годами,
Пинками, пряниками и кнутами.
А что? Давай сейчас проверим,
Каков он бдителен и верен?
Альфонсо в том не углядел подвох,
Поскольку разумом он стал немного плох,
И, находясь в гнетущей атмосфере,
Уже соображал не в полной мере.
Но то, что про Виктора он забыл,
Он осознал. А вспомнив, вдруг решил,
Что надо денщика на помощь срочно звать,
Хозяина из бесового плена выручать.
АЛЬФОНСО:
- Виктор, проснись! Виктор, проснись!
Скорей святой воды неси!
Но, прежде чем сюда войти,
Ты ладаном перед собой копти!
Как только ростовщик заголосил,
Дверь Вальдерон совсем закрыл
И телом на неё налёг,
Чтобы слуга её пока открыть не смог.
Сквозь сон Виктор услышал крик
И встрепенулся в тот же миг.
Он тут же на ноги вскочил
И с грохотом скамью свалил.
От грохота скамьи паденья
Исчезло напрочь сновиденье,
И сонный прояснился ум.
Зато, для слуха этот шум
Помехой капитальной стал,
И важных слов значение
Виктор не осознал.
ВИКТОР:
- Я здесь, хозяин, отвори!
Что нужно сделать? Повтори!
Хитрец, лукавый Вальдерон,
Настроился на нужный тон,
Ростовщика изобразил
И голосом Альфонсо повторил:
ЧЁРТ:
- Виктор, бездельник, шевелись!
Скорей ведро воды неси,
Но, прежде чем сюда войти,
Ты на глаза колпак свой опусти!
Виктор сорвался и скорей бежать,
Хозяйскую команду исполнять.
Альфонсо попытался возмутиться
И снова что-то стал слуге кричать,
Но рот его беззвучно открывался,
И голос не услышанным остался.
То Вальдерон пред ним пространство исказил
И акустический барьер соорудил,
Ведь он на эти штучки был мастак.
Что говорить – он инженер, а не дурак.
Одновременно он принарядился
И нацепил шикарный чёрный фрак,
Надел цилиндр, тем самым спрятав рожки,
А туфли на шнурках его прикрыли ножки.
И вот предстал пред нами
Высокий господин
С приличным внешним видом,
«Ценитель дам и вин».
Тем временем Виктор с водою возвратился.
Пред дверью он на несколько секунд остановился,
Надвинул на глаза колпак, передохнул, мандраж унял,
Перекрестился, взял ведро и тихо постучал.
Поспешно в руки бес ту чашку взял,
Куда стекала с плахи крысья кровь,
И, голос свой подделав вновь,
От имени Альфонсо приказал:
ЧЁРТ:
- Виктор, войди! Держи ведро перед собой.
На голос мой иди. Глаза под колпаком закрой.
Не останавливайся, продолжай движенье.
Вот так, спокойно. Прояви терпенье.
Напрасно не переставал Альфонсо голосить,
Пытаясь на себя вниманье обратить, -
Виктор его не слышал, а двигался вперёд,
Туда, куда меж ними стоя, чёрт его зовёт.
Бесшумно Вальдерон переместился,
Чуть позади от Виктора расположился,
К его шагам примерился лукавый гость
И между ног тому свою подсунул трость.
Виктор об трость споткнулся, охнул
И по инерции с размаха на пол грохнул.
Потоком быстрым пролилась вода
Туда, где мелом нарисована звезда.
От злости, словно змеи, зашипели свечи,
Не соглашаясь с тем, что век их был недолговечен.
Погас их свет, исчез магический барьер,
И чёрт оскалил зубы, словно зверь.
Теперь ему Альфонсо стал доступен,
И он его так просто не отпустит.
ЧЁРТ:
- Закройся дверь! На страже встань окно!
Зажгись камин, чтоб было здесь не так темно!
- Альфонсо, милый, что ты онемел?
Твоё лицо белей, чем смытый с пола мел!
Глаза навыкате, полезли из орбит.
Ты выглядишь ужасно, словно палкой бит.
Тут на полу Виктор зашевелился,
К ростовщику с мольбами обратился:
ВИКТОР:
- Хозя… хозя… хозяин, я…
Я не хотел!
Споткну… споткну… споткну…
Случайно я…
Мне тру… мне тру… мне тру…
…дно говорить…
Я задыха… юсь, я …юсь,
Да… йте, да… йте пить!
Чёрт взял ведро,
Воды остатки вылил в чашу,
В которой крысья кровь
Шипела часом раньше,
Перемешал мизинцем,
Что-то тихо произнёс
И чашу с мутной смесью
Виктору преподнёс.
Виктор набросился на жидкость жадно,
Стал быстро пить её, глотая звучно,
Последних капель вкус он чувствовал приятным,
А чаша пахла ароматно, чудно.
Альфонсо головой втянулся в плечи,
Попятился назад, топча огарки свечек,
Спиной упёрся в стену, пуще задрожал
И голосом истошным к Виктору закричал:
АЛЬФОНСО:
- Виктор, в наш дом проник Нечистый!
Остерегись! Не будь с ним слишком близко!
Беги! Спасай себя! Меня спаси!
Скорей сюда противоядия неси –
Всё то, что нам от нечисти избавиться поможет:
Святую воду, ладан, крест, чеснок, в иконах лики Божьи!
И в церковь за священником кого-нибудь пошли!
Скорей вставай, давай же, шевелись!
И вытянул в руке перед собой нательный крест,
Которого (по правилам) бояться должен бес.
Напиток, выпитый Виктором, в кровь впитался,
Ударил в мозг, по телу током пробежался.
Он встал, расправил плечи, рот ухмылкой искривил
И твёрдым голосом Альфонсо заявил:
ВИКТОР:
- Нет, ростовщик, тебе я больше не слуга!
Пусть лучше чёрт меня поднимет на рога,
Не стану больше я тебе служить
И с камнем униженья в сердце жить.
С меня довольно боли и терпенья
С тех пор, когда попал я в кабалу,
Тебе себя отдав на рабское служенье,
Чтоб от нужды и голода спасти свою семью.
Но где теперь мой дом? И где родные в нём?
Всё уничтожено безжалостным огнём,
Проклятым, всё съедающим пожаром,
В ту ночь, когда я с ними не был рядом…
А был я здесь, обслуживал вертеп,
К которому был безразличен я и слеп.
Вино и яства подносил твоим друзьям и шлюхам,
Стареющим князьям и молодухам.
Блаженно вы стонали во хмелю,
В то время как угар душил мою семью.
Вы смаковали оргий пыл и жар,
Когда моих родных добил пожар.
Теперь меня о помощи ты просишь,
И к Господу молитвы произносишь.
Мне ж не помог ни чёрт, ни Бог, ни Сатана,
Поэтому ты, ростовщик, выкручивайся сам.
Мне не доставит удовольствия смотреть
На то, как ты, Альфонсо, встретишь смерть,
Но грех мне на душу придётся взять,
Сказав слова, которых не сдержать:
Хочу, чтоб испытал ты ощущенья
От асфиксии в результате удушенья,
И адским пусть горит огнём
С тобою вместе этот дом!
АЛЬФОНСО:
- Прости, Виктор, я был несправедлив,
Порою слишком резок, иногда строптив.
Но мы изменим отношения, поверь.
Лишь только нечисть выставим за дверь.
ВИКТОР:
- Эх, ростовщик, ты не поймёшь никак –
Тебе я не союзник, а скорее враг.
Пришёл твой час, ты доигрался
И в сети к чёрту, наконец, попался.
Теперь дрожишь, с тебя слетели стать и лоск,
Ссутулился, помят, как шлюха, на штанинах воск.
«Бедняга», «трус», «позор», «мурло» -
Синонимом вот этих слов тебе бы имя подошло.
А что же я? Я чувствую, что бес
Необратимый запустил во мне процесс.
Ну что ж… Я виноват, я это заслужил,
Ведь я не так, как мне хотелось жил.
Дослушав речь Виктора, Вальдерон
Ему отвесил вежливый поклон,
Ведь, право слово, чёрту не зазорно,
Что вдруг прислуге поклонился он.
ЧЁРТ:
- Бунтарский дух достоин уважения,
Он стал итогом адского терпения.
Давно устал ты в холуях ходить,
Я рад, что смог тебя освободить.
Но сделки с чёртом не проходят даром
Ни добрым, ни плохим, ни молодым, ни старым.
Свой труд с коллегами привыкли мы ценить,
Поэтому его придётся оплатить.
Сейчас испуганно так смотришь зря ты,
Ведь в случае с тобой вполне лояльна плата.
Признаюсь честно, я слегка схитрил,
И ты коктейль волшебный выпил.
Ты понял сам уже и ощутил,
Как он тебе добавил чувств и сил.
На этом действие его не прекратится –
Тебе, Виктор, придётся превратиться
В собаку-крысолова. Но зато, ты будешь дальше жить,
Охотиться на крыс, ловить их и душить.
Да-да, Виктор, за всё приходится платить…
Собачьей смертью вынужден ты будешь умереть.
Но! Если сможешь ты в себе преодолеть
Инстинкт животный, яростный, заложенный природой,
И к часу смерти не погубишь крысы ни одной,
То, перед тем, как сердце перестанет биться,
Ты сможешь снова в человека превратиться,
И будешь погребён не под собачий лай,
И ангелы заслуженно отправят душу в Рай.
Когда закончил молвить слово бес,
Коснулся тростью он слуги, и тот исчез.
Зато, на месте, где Виктор топтался,
Сию секунду пёс образовался.
Он весело вилял хвостом, подскакивал, брыкался
И щерился так, будто улыбался.
ЧЁРТ:
- Как радостно он прыгает, шельмец!
Так, будто исполняет ритуальный танец.
Давай, Виктор, давай пляши!
Ты чёрта напоследок посмеши!
Вот кренделя выписывает, паразит!
Любой, на это глядя, прослезит.
Беги, Виктор! Вот здесь к свободе путь.
Про наставленья ж чёрта не забудь!
На ход в полу крысиный указал Виктору бес,
И тот между досок, вильнув хвостом, исчез.
Покамест Вальдерон собачьим танцем наслаждался,
Альфонсо в поисках спасения по комнате метался.
Но дверь закрыта, и окно не поддаётся,
Сбежать ростовщику не удаётся.
К стене припёр Альфонсо Вальдерон,
За горло взял и пальцы сжал слегка,
А тот скорее чёрта бить в лицо крестом,
Но бес не реагирует никак.
ЧЁРТ:
- Напрасно ты стараешься,
В святыне проку нет.
Я выработал собственный
К нему иммунитет.
Подобно Митридату,
Что яды смаковал,
Я к божьей атрибутике
Себя тренировал.
К тому же, этот крестик твой
Совсем не освящённый,
И носишь ты его
На цепке золочёной.
Беспомощности постыдись,
Махать руками прекрати,
Свои последние минуты
Воспоминаниям о жизни посвяти.
Каков же интерес, позволь тебя спросить,
Хотел извлечь ты из того ответа,
Который собирался получить,
Взывая к духам лунной ночью на исходе лета?
Альфонсо было рот раскрыл,
Но Вальдерон его опередил:
ЧЁРТ:
- Не утруждай себя подбором слов и фраз,
Из уст твоих они звучат фальшиво.
Суду давно известны все мотивы
Людей корыстных, без различий пола, наций, рас.
Ты знать хотел, когда умрёшь?
А что дало тебе бы это знанье?
Быть может, ты тогда решишь, каким путём пойдешь:
Разврата или же благодеянья,
Как многие, которые узнав, что им осталось жить
Всего лишь несколько недель,
И их сожрёт неизлечимая болезнь?
Одни, которых жизнь так ничему не научила
И толикой ума не наградила,
Спешат скорей все радости и все грехи познать,
От дней оставшихся как можно больше взять.
Другие крайности подвержены такой,
Что в их глазах мир сер и обесцвечен,
И, прежде чем отходят в мир иной,
Они и Богу молятся, и проклинают всё на свете.
Но есть, конечно, и такие,
Которые от нас чёртей в Аду имеют послабленья.
Они свой каждый новый день,
Что может стать для них последним,
Встречают с искрою в душе и наслажденьем,
И прожитую жизнь благодарят, и Бога
За то, что хоть и не отпущен полный век,
Им довелось пройти извилистой дорогой
И ощутить всё то, чем жив и дышит человек!
А ты? Скажи, кому ТЫ нужен?
Ты будешь чьей-то лаской поутру разбужен?
А для кого захочешь ты свой новый день прожить,
И в каждую минуту дня тепло души вложить?
С тобою рядом есть ли человек такой,
Который, хоть здоров ты, хоть больной,
За глупости твои не упрекнёт ни разу
И на ухо тебе прошепчет фразу:
«- Семь миллиардов на планете человек живут,
Но ты один дороже всех их вместе взятых!
Пусть лучше все они умрут,
Но ты со мной останешься в живых…»
- Хоть я не человек, а чёрт,
Я очень стар, и я устал.
К тому же, время подошло,
И горизонт пурпурным стал.
Пора покинуть этот дом.
Случилось… Над твоим челом
Сгустились тучи, тьма нависла,
В прямом и переносном смысле.
Пришёл твой час,
Смотри и слушай.
Настал момент,
И ты получишь
Ответ на свой простой вопрос,
Который в полночь произнёс
Пространство снова исказилось,
И перед ними появилась
Старуха с ликом моложавым,
Мертвецки бледным и усталым.
Не обозначив интереса никакого,
Она произнесла одно лишь слово:
- СЕЙЧАС! – и тут же удалилась,
Как будто дальше торопилась.
Свой прежний облик принял Вальдерон,
Исчезли туфли, фрак, цилиндр, в платке одеколон.
Ростовщику он крепко горло сжал
И напоследок так ему сказал:
ЧЁРТ:
- В какой стране бы ты ни коротал свой век,
В какую б ты ни жил эпоху,
Запомни, жалкий человек:
С ЧЕРТЯМИ ШУТКИ ПЛОХИ!
От асфиксии в результате удушенья
Альфонсо умер и обмяк.
Чёрт свой разжал кулак
И вмиг исчез без промедленья.
От тела, на пол павшего,
Шар поднялся светящийся,
Сверкающий, искристый,
И в воздухе завис.
Из мрачного угла
К нему скользнула тень,
Но тень другая вдруг её опередила
И быстро шар перехватила.
ТЁМНЫЙ:
- Нет, Всадник, этот шарик мой!
Я заберу его с собой,
И сам доставлю душу к месту.
Мне симпатичен этот грешник,
Я скажу вам честно.
Ха-ха-ха-ха!
ОТШЕЛЬНИК:
- Пусть будет так, - Отшельник молвил.
Никто ему не прекословил.
- Теперь двоим вам предстоит
Закончить это дело:
Должны убрать вы чёртов след
И что-то сделать с телом.
Не станем трогать в небе звёзды,
Используйте то, что нам ближе –
Огонь, вода, земля и воздух
Помогут вам финал приблизить.
ТЁМНЫЙ:
- Отлично! – отозвался Тёмный, -
Чур, я огонь возьму нескромно,
И в адском пламени жестоком
Исчезнет этот дом высокий.
ВСАДНИК:
- Союзником пусть станет мне земля,
Ходы и норы в ней открою я,
Чтоб в стенах притаившаяся жизнь
Могла по ним скорей сейчас спастись.
ТЁМНЫЙ:
- В помощники огню я воздух заберу.
По тем ходам в земле, что Всадник здесь откроет,
Навстречу живности бегущей
Пусть ветер в дом завоет,
Раздует жар, поднимет пламя до небес,
Такое, что в Аду не видывал сам бес!
ВСАДНИК:
- Не должен я позволить, чтоб пожар
Всё на своём пути уничтожал,
Поджёг соседние дома и портил здесь природу.
Для их спасения я призываю воду!
Пусть дождь вокруг кострища льёт стеной,
Так, будто окружил его кольцом,
И не проскочит изнутри наружу искры ни одной,
Внутри ж пусть полыхает всё безжалостным огнём…
ОГОНЬ ВСЁ ЯРЧЕ! ОГОНЬ ВСЁ ЯРЧЕ! ОГОНЬ ВСЁ ЯРЧЕ!
-----//-----
Те жители, кто в эту ночь проснулись рано,
Могли увидеть интересное явленье:
Как по спирали столб огня вздымался к небу странно,
В плену у дождевого окруженья.
По городу потом бродили слухи,
Что дом ростовщика спалили духи,
С которыми заигрывал он часто,
За что и поплатился головой несчастный.
У многих пепелище вызывало интерес.
Говаривали, будто проклял это место бес,
Поэтому детей к нему не подпускали,
Но пристально со стороны всё ж наблюдали.
И замечали в этом месте двух существ,
Которые вели себя друг с другом дружелюбно,
Как будто два паломника пришли из дальних мест,
Сидели и смотрели на луну в ночи безлюдной.
То были: крыса белая
Внушительных размеров
И собачонка маленький,
Породы рэт-терьер.
…Со временем тот случай позабылся.
Но, лишь однажды, в этом месте появился
Из мрамора высокий крест чудесный,
Происхождение которого доселе неизвестно…
----------------------------------------
http://www.firerock.ru/