День Победы. Мы – послевоенное поколение, дети и внуки участников тех событий, часто слышали о том, какой ценой была завоевана Победа. Чуть больше десяти лет прошло от даты последнего сражения до того, как мы родились. Многие наши детские игры были «в войнушку» - русских и немцев, и никто из нас не хотел быть фашистами, потому что все немцы для нас были извергами, палачами и убийцами. И первый иностранный язык для нас, еще дошколят, был немецкий. Мы знали счет, некоторые немецкие фразы типа «руки вверх» или «Гитлер капут», которые мы так же понимали, как и русские слова.
Я помню черные глазницы пустых окон дворцов культуры Энергозавода и Металлургического завода им.Ленина, где во время войны был расположен концлагерь. Как мы боялись проходить мимо этих зловещих зданий, даже с родителями! А вдруг немцы еще прячутся в этих развалинах? И сколько радости было, когда открыли на одном из таких мест новую детскую площадку с самыми простыми качелями и каруселями, отремонтировали и восстановили здания, установили мемориальный памятник погибшим, зажгли «вечный огонь»!
После оранжевой революции на Украине название - Великая Отечественная война - пытаются стереть из истории нашей земли, заменив его всеобщим – Вторая Мировая. Но в действительности была ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА на территории одной шестой части всей суши, третьей по величине страны в мировой истории. Наши отцы и деды защищали СВОЮ землю, СВОИХ детей и внуков, уже живущих или еще не родившихся, НАС С ВАМИ и право на жизнь следующих поколений.
Помните фильм «Великая Отечественная» или «Неизвестная война»,вышедший на экраны в 1978 году? Целый ансамбль режиссёров во главе с Романом Карменом трудился над этой лентой. Картина рассказывает о фактическом вкладе Советского Союза, Красной Армии и отдельных личностей во Второй мировой войне, о взаимодействии союзников и масштабе той трагедии. Двадцать серий охватывают период с 22 июня 1941 года до последних дней войны. Две версии фильма: англоязычная (ведущий - американский актер Берт Ланкастер) и русскоязычная (текст читал советский актер Василий Лановой) – стали откровением для миллионов людей. Были использованы только документальные кадры советских и западных военных корреспондентов, очевидцев реальных событий, сражений и действий. Почти двадцать часов крови, ужаса, страха, зверства, разрушений, смерти, боли, гнева, слез, борьбы, героизма, подвигов и памяти…
Особую горечь и негодование вызывают рационализм и бездушие гитлеровцев: в концлагерях они использовали не только вещи заключенных - сумочки, одежду, обувь,драгоценности и прочее, но и тела самих людей - кожа шла на галантерейные изделия, волосы - на канаты и веревки, зубы и кости - на удобрения, из мягких тканей варили мыло и делали корм собакам. Я навсегда запомнила страшные кадры кинохроники, где фашистские "разнорабочие" штабелируют тысячи голых трупов для последующей обработки.
Мы молимся за погибших и умерших в те грозные годы, за здравие живущих, и просим у Господа Вечной памяти всем им! И эта память - не только в наших сердцах и головах, но и в песнях, фильмах, книгах, фотографиях, обелисках, мемориалах, во всем, что создано во славу героям того времени.
«20 миллионов жизней унесла эта война. Наш народ не забудет её никогда», - сказал один из лидеров Коммунистической партии. Но уже сегодня, всего через 67 лет, Великая Отечественная война становится неизвестной даже для наших детей и внуков.
Я вспоминаю всех моих родных и близких, кто жил в то время, и кого коснулись события той войны. Их всех объединяла любовь к своей родной земле, советскому государству, несокрушимая вера в Победу над врагом, великое мужество и героизм, как ратного подвига, так и трудовых будней в тылу, и просто желание выжить в неимоверно трудных нечеловеческих условиях.
Воевали оба деда моего мужа. Гусак Степан Николаевич, родился в Житомирской области, после окончания техникума был направлен в наши края, где женился на Ноздрачевой Зинаиде Митрофановне. Их дочь Валентина - моя свекровь. Перед войной в 1938 году он был призван в ряды Красной Армии на 3 года, должен был вернуться в сентябре 1941, а в июне началась война. Служил в Шилке Читинской области, на фронт пошёл офицером. Не однажды поднимал бойцов в атаку и шел впереди. Войну закончил со многими боевыми наградами и несколькими ранениями, чудом остался жив, долго лечился в госпиталях. Жене пришло уведомление, что пропал без вести. Но он выжил, вернулся на родину, женился еще два раза, дочь и сын от второго брака, два сына от третьего. Занимал различные руководящие должности. Умер в 55 лет от гипертонического криза.
Его первая жена всю жизнь провела на небольшом железнодорожном полустаночке в Донецкой области, который любя называли "казармой". О том, что муж жив, узнала много позже окончания войны. После вышла замуж во второй раз. Работала на железной дороге, которая была стратегическим объектом, тем более в войну, и даже при серьезных повреждениях после бомбежек её быстро восстанавливали. Зимой всё население боролось со снегом: чистили рельсы, шпалы и особенно стрелки, с помощью которых осуществлялся перевод поездов на другой путь. На дальних стрелках необходимо было постоянное присутствие стрелочника, приходилось и день, и ночь дежурить. К работам привлекались и школьники. Нередко после такого дежурства людей находили замерзшими. Во время войны бабушка Зина с дочерью проживала на оккупированной немцами территории. Умерла в 2006 г. на девяносто четвертом году жизни.
Второй дед, Голик Михаил Семенович, был партизаном с первых дней войны. Родился и жил он с семьей в Брестской области, где военные действия начались 22 июня. Мужчины ушли в лес, а женщины и дети остались в селе. Маленькому сыну Михаила Петру (моему свёкру)тогда четыре года было. Во время еврейских погромов фашист принял его за еврея и начал стрелять по нем, крича: "Юда, юда!" Петя убежал в лес и сам нашел партизан, к которым позже присоединилась и вся семья - мать и три дочери. Партизанский отряд назывался имени Макаревича. Жили в лесу в палатках и землянках. К августу 1941 года на территории Белоруссии действовал 231 партизанский отряд. Немцы лютовали, сколько деревень и сел белорусских сожгли вместе с жителями, не жалели даже маленьких детей! Сгорело и их село.
Михаил Семенович по приходу советских войск был призван в действующую армию, дошел до Берлина, затем был переправлен на восточный фронт - воевал с японцами. За доблесть и героизм был награжден Орденом Отечественной войны и четырьмя медалями, в том числе: "За победу над Германией в Великой Отечественной войне", "За взятие Будапешта", "За отвагу", "За победу над Японией", с которыми его и похоронили в 1962 году в возрасте 58 лет, уже в Донбассе.
Всего гитлеровцы разрушили и сожгли 1710 городов и более 7000 сел и деревень.
Мой дед, Феськов Григорий Прокопович, жил на Ровенщине, в Западной Украине. Он пережил метаморфозы нескольких государственных политических строев: Российской Империи, молодой советской республики, Польши, возвращение советской власти, немецкую оккупацию, бандеровский произвол, еврейские погромы, партизанские вылазки, отступление и наступление советских войск, коллективизацию, развитый социалистический строй СССР. В 1941 году ему было за пятьдесят, пятеро детей от 15 до 3 лет. Тем не менее, он пошел на фронт, взяв своих лошадей. Началась бомбежка, военная комендатура была разрушена, множество людей полегло. Дед нашел какого-то командира, передал ему под расписку лошадей и услышал от того: «Отец, уходи, видишь, что творится, не до тебя». Глава семьи вернулся домой. В те страшные военные дни силой своей мудрости он смог сохранить всю свою многочисленную семью, приказав детям и жене никогда никому ничего ни о ком не рассказывать. Каждый день и каждую ночь могла поменяться власть, приходили и уходили партизаны, немцы, полицаи, воины УПА, спрашивали:
- Кто-нибудь приходил к вам?
- Приходили.
- Кто?
- Не знаем. Такие же, как и вы.
В тех семьях, где велись более откровенные беседы, многие были расстреляны различными группировками. Мой отец с тех пор немногословным и остался, всегда знал цену сказанного.
В 1942 году, когда фашисты согнали в гетто Владимирца евреев со всего района, нашили им на одежду звёзды впереди и на спине, а затем всех расстреляли, дед прятал у себя двоих мальчиков-евреев, из которых один очень хорошо вязал и научил этому мою бабушку. Однажды ночью пришли 8 вооруженных человек в красноармейской форме, на местном диалекте сказали: "Мы - советские парашютисты, заброшены сюда для связи с партизанами. Евреи есть?" Дед ответил отрицательно, принёс большой куль соломы, бросил на пол пришедшим, чтоб отдыхали. Дети, свои и чужие, спали на печи, куда гости не стали заглядывать. Под утро ушли в соседнее село, откуда вскоре раздались выстрелы, а бабушка увела из дома маленьких постояльцев. "Красноармейцы" возвратились потрёпанные, с одним убитым и двумя ранеными, сутки отлёживались в клуне. Уходя, сказали деду: "Придут советы, скажете, что мы ушли туда", а сами направились в противоположную сторону. "А вы кто?" - спросил дед. "Повстанцы", - ответили те. Говорят, что один из мальчиков жив до сих пор.
Когда началась война, моему папе было четырнадцать лет, но работал он наравне со взрослыми. За день на быках вспахивал целый гектар земли. Обидно, но ни папе, ни дяде Коле наши бюрократы собеса в Донецке так и не присвоили категорию участников войны, нашли к чему придраться. В ноябре прошлого года отец умер на восемьдесят пятом году.
Моя мама, в девичестве Назарова Татьяна Сергеевна, родилась в деревне Русская Шуриновка Пензенской области. Голод тридцатых выкосил пол-деревни, сначала скончались опухшие от голода младшие братики, потом умер после травмы отец, сельский учитель, помогая при строительстве школы, упал и покалечился. Мать ушла из жизни через год. Моя мама с сестрой остались сиротами, ходили по домам, нянчили чужих детей, мама в восемь, тетя Оля в двенадцать лет. Жили впроголодь, ели лепешки из лебеды, похлебку из крапивы. Весной, когда начинал сходить снег, дети искали луковицы первоцветов и съедали их, ловили птиц, жуков, гусениц, обмазывали глиной и зажаривали на костре. Еще не созревшие молочные пшеничные колоски ели, таясь от сторожей, хоть после этого мучались от боли в животе. В 1943 году 14-летняя мама попросила подружку, старше её на два года, получить на неё паспорт, приписав себе возраст, чтобы работать и отоваривать рабочие карточки на хлеб. Трудилась для фронта, для победы наравне со взрослыми по 12-16 часов, рыла окопы и противотанковые рвы, работала на строительстве блиндажей и укреплений. После войны мама восстанавливала шахты Донбасса, даже под землей пришлось потрудиться. Семь лет её нет с нами.
В первые же дни войны под Могилёвом целая армия солдат и офицеров была взята гитлеровцами в плен. Советских военнопленных гнали с тех мест до самого Нюрнберга через ряд стран, пешком, используя по дороге как рабсилу и для работ на шахтах Кракова, где они пробыли два года. Немцы «берегли» этот стратегический запас пленных для обмена на своих. Но казалось, что о них все забыли. В дороге ели то, что давали местные жители. Кто картошку, кто хлеб, кто что мог, бросал в общую бочку, которую потом заливали водой, размешивали всё содержимое и разливали по головным уборам – кому в пилотку, кому в каску, кому в шапку. Если долго не попадались населенные пункты, люди передвигались голодные. У фашистов и полицаев был свой склад провизии. Ночевали на земле под открытым небом. Шли долгие месяцы. Многие умирали. Гитлеровцы не тратили пули на ослабленных и больных. Если человек не мог утром подняться с земли, его закалывали штыками. Среди них был и Старунский Александр Харитонович, муж моей крёстной.
Жена папиного брата, Колюбаева Нина Прохоровна, прошла войну, работая на военных заводах, сначала делала снаряды для своих в городе Сталино, затем была угнана в Германию. Сосед-полицай поспособствовал этому за то, что отказалась жить с ним. До войны тётя Нина закончила школу и два курса педагогического института. Военный завод в Ганновере, где она оказалась, работал исключительно за счет труда иностранцев – трудились и поляки, и итальянцы, и множество русских. Жили в бараках, огражденных колючей проволокой, отдельно мужчины и женщины, ходили на работу строем под конвоем за несколько километров, спали на двухъярусных деревянных нарах. Кормили их один раз в обеденный перерыв какой-то баландой, в неделю – одна буханка хлеба на человека и две немецкие марки, за которые можно было купить кружку пива, прокладки и т.п., «любезно» выставленные немецкой «фрау» в открытом среди колючей проволоки окошке в день получки. Большинство женщин настолько были ослабленными, что о своих женских циклах позабыли, а пива хотелось. Одеждой не снабжали. Кто что привез, то и носил. Тетя Нина почти до конца войны ходила в одном пальто, да и спала в нем. Белье и платья женщины шили вручную из тряпок и ветоши, которые им давали хозяева вытирать станки.
Делали патроны. Самая опасная работа – начинять их взрывчаткой и герметически закупоривать на специальном станке. Часто во время этой операции женщины погибали. Тетушке повезло, она работала на токарном станке, где было безопасней.
С открытием второго фронта стало легче, платили больше, начали выпускать за ограждение на прогулки в город. Тетя Нина купила новое пальто, в котором и приехала домой. Освобождали их американцы. Смотрят женщины, – едут танки, а на них люди с черными лицами – негры, которых до того почти никто не видел.
Победа! Целовались, обнимались, плакали, влюблялись, женились. На Родину почти все женщины приехали с мужьями и многие уже беременные. Тетя Нина не была исключением. Только недолго прожила с мужем, родился сын, муж решил к своим родным в гости съездить, да так и не вернулся. А тетушка устроилась в кондитерский цех от железнодорожного ресторана уборщицей и всю свои семью в голодные послевоенные годы спасла теми булочками, что заведующий давал ежедневно в конце работы. Вышла замуж за моего молодого дядю, так как мужчин после войны было мало. Хотела восстановиться в институт, но архив документов сгорел. Не пришлось. Однако гордость, что начальное высшее образование получила, до сих пор в ней живет. В этом году ей исполнилось девяносто два года, дяде Коле - восемьдесят три.
Моя крестная, Шевчук Елена Сергеевна, тоже была угнана в Германию из Одессы. Работала также на военном заводе под Франкфуртом-на-Майне. После войны в Донецке вышла замуж за бывшего военнопленного, дядю Сашу, как мы, дети, его звали. Крестной год как нет, а Александр Харитонович отпраздновал в марте 2012 года свою девяносто четвертую весну. Небольшого росточка, крепенький, как узелок, он всегда был спокойным, улыбчивым и радушным. Уроженец Житомирской области, он попал в Донецк, тогда Сталино, незадолго до войны и работал на заводе точного машиностроения. В 1939 году его призвали в ряды Красной армии. Вернулся из плена и всю трудовую жизнь проработал на кондитерской фабрике слесарем, на одном месте.
Женился дядя Саша на такой же девушке, как и сам, которая опыт плена знала не по наслышке. Ни он, ни его жена никаких льгот и выплат по поводу плена и работ в Германии никогда не получали, их документы украли сразу же после войны. Две дочери, внуки, правнуки. Сильный духом и телом, Александр Харитонович перенес несколько операций, инсульт, смерть жены, удалили глаз. До самой смерти сам за собой ухаживал. Удивлялся современным искателям работы, которая полегче и поденежней. Вспоминал, как тяжело было после войны, жили в землянках, по несколько семей, любую работу уважали, помогали друг другу, вместе радовались и вместе горевали, никто никому не завидовал и не делал зла. Говорил, что после страшных черных лет плена всё видит только в цветах радуги, умеет быть счастливым от самого малого и желает того же всем. Умер 2 июня 2013 года.
Тысяча четыреста восемнадцать дней продолжалась эта война. Мой папа рассказывал, что когда она закончилась, люди необыкновенно радовались, от счастья плакали, повсюду в течение многих недель звучал смех и песни.
Для меня 9 мая - праздник вдвойне, в этот день я родила сына. Но всегда за праздничным столом я произношу тост "За Победу!»
Я поздравляю всех, а особенно ветеранов Великой Отечественной войны, с этим праздником, таким весомым и незабываемым - Днем Победы! Желаю всем крепкого здоровья, долгих лет жизни, радости, веры, оптимизма, достатка и неиссякаемой энергии в труде, творчестве, любви!
На фотографии дядя Саша.
Ссылка на фильм: