Трамвай вздрагивал на стыках. Пассажиры от безысходности своего вынужденного бездействия уныло таращились в окна. Лето было разгаре, и тащиться в это утро на работу явно не кому ни хотелось. Антон, сидел у окна в полудрёме.
Заявления на увольнение он написал, как и полагается за две недели. Так, что осталось отработать последние сутки, и он свободен, как ветер. Не то, чтобы Антон верил в приметы, но побывав два раз на волосок от смерти решил судьбу не испытывать, ведь говорят же Бог троицу любит.
Работал Антон на скорой помощи, санитаром в психиатрической бригаде. В обязанности его входило первое, обезопасить врача, и что бы с него не упал ни один волосок. Второе, фиксировать окна и дверь, так сказать отрезать путь отступления психически больному человеку. И третье, доставить его в больницу без физических повреждений. Это на первый взгляд всё просто, но когда каждый раз выезжая на вызов, в душе испытываешь смутную тревогу. Что тебя там ждёт? Нож, топор, ружьё. Это тихо-помешенных родственники приводят в больницу за руку, буйные же в больницу добровольно не пойдут. Да и терять им нечего. Убьёт он кого, не убьёт, всё равно его увезут. И каждый раз, что-то новое. И ожидание этой не известности, пугает…
Доехав до своей остановки, Антон вышел и не спеша, побрёл в сторону подстанции.
Зайдя в комнату, где отдыхали санитары в ожидании вызова, Антон увидел, что обе бригады развалились на кушетках у телевизора.
- Что Антон, с дембелем не передумал? – услышал он голос, но кто его спросил, не разобрал, но ответил:
- Да мне б только день простоять, да ночь продержаться – и помолчав, добавил – у вас-то, как дежурство прошло?
Ни кто не ответил на этот дежурный вопрос, так, как вошел напарник Антона и отдежурившие стали собираться. Их смена закончилась.
В дверь постучали и всё услышали звонкий голос Невесты (так звали одну из врачей. Уж слишком часто она выходила замуж. А после каждого развода, опять становилась чей-то невестой). На подстанции всё врачи имели прозвище. Профессорша, Лошадь и Свинья. Лошадь потому, что смеялась громко и басом. Свинья относилась к больным по свински. Ну, а Профессорша, была вдовой профессора.
- Ребята, срочный вызов – пропищала Невеста.
Антон поморщился. Если в девять утра вызов, значит, день будет сумасшедшим. Это уже давно приметили.
- Ну, что Боря, по коням? – обратился Антон к напарнику.
- Хоть повезло, не со Свиньей поедем – ответил тот.
И бросив сумки под кушетку, они вышли из комнаты.
Подъезжая к семейному общежитию, они ещё издали заметили группу молодых женщин, толпившуюся у подъезда.
- Что у вас тут случилось? - спросила Невеста.
- Вот уборщица объяснит – сказала одна из женщин и указала на пожилую женщину.
- Так вот – начала та взволновано – протираю я пол на третьем этаже и вдруг слышу сзади голос – Вам помочь? - оглядываюсь и вижу мужчину. В женских чулках, с поясом и подтяжками в мужском пиджаке, а в руке нож.
- И, что на нём больше ничего не было – спросила Невеста, и глаза у неё сразу стали маслеными.
- В том-то и дело, что ничего – всплеснула руками уборщица.
- А дальше-то, что? – спросил Борис.
- А дальше, я опомнилась только на первом этаже.
- Комнату его знаете? – спросил Антон.
- Я знаю – сказала та женщина, что привела уборщицу – я комендант.
- Идёмте, с нами покажите.
Они поднялись. Пока Борис осматривал весь этаж, Антон охранял женщин. И только после того, когда они убедились, что мужчины ни где нет, подошли к двери.
- Ну, что работаем на внезапность? – спросил Антон у Бориса и обратился к комендантше – ключи от комнаты есть?
- У меня нет.
- Тогда всё, уходите.
Комендантшу словно ветром сдула.
Борис стал спиной к стене напротив двери, а Антон, у противоположной стены прижавшись к касику.
- Мальчики вы там поосторожней – прошептала Невеста.
Антон сделал отчёт, выкинув поочерёдно три пальца.
Борис, оттолкнулся спиной, и резко ударил ногой в дверь. Замок всхлипнул и дверь распахнулась. Антон в два прыжка оказался в комнате и первое, что он увидел это мужчину в том обличии, что описала, уборщица и в дополнении в руке у него был не нож, а стакан с вином. Нож лежал на столе и когда мужчина потянулся за ножом, Антон резко смахнул его со стола и тут подоспел Борис. Они в пару секунд зафиксировали (клиента) после чего вошла Невеста.
- Как у вас здесь не убрано – разглядывая комнату, заворковала она - всё разбросано, и зачем вы так нарядились?
Жестом руки она показала санитарам, что бы мужчину посадили на стул. И когда того усадили, села напротив и, заглядывая ему в глаза, вкрадчивым голосом спросила;
- Не подскажите, какое сегодня число?
Парень испуганно хлопал глазами, ёжась, под тяжёлым взглядом санитаров и брякнул, не впопад.
- Я коммерсант.
- И по какому адресу находиться ваша работа? – опять заворковала Невеста.
- В Свердловске.
- А здесь вы, по какому адресу проживаете? – с жалостью и участием в голосе, но уже настойчиво спросила она.
- Жена здесь живёт, а я к ней приехал и жду.
- И давно?
- Семь месяцев.
- А почему у вас на полу разбросано женскоё бельё – неожиданно сменила тему Невеста.
- Это я раскидал, искал её – он вдруг заволновался. Антон с Борисом напряглись – вы, наверное, думаете, что я сумасшедший? – он оглянулся на санитаров.
- Сейчас, проедем, в больницу и врач вас посмотрит, – ласковым голосом и, глядя, ему в глаза сказала, Невеста – если вы таковым не являетесь, то вам нечего волноваться.
- Поехали – и парень резко встал со стула.
Невеста метнулась на назад, Борис в одну секунду оказался между ними. И в этой тишине все услышали ровный спокойный голос Невесты.
- Что поедете в таком виде?
Парень окинул себя взглядом и криво усмехаясь, сказал;
- Это я пошутил, а эта дура старая перепугалась.
- Да вы брюки-то оденьте. Пиджак у вас есть – посоветовала ненавязчиво Невеста – мы подождем.
Когда они вышли из подъезда общежития, то женщины вытянув шеи, уставились на мужчину. Кто с любопытством, а кто и с откровенным призрением, но все смотрели широко открытыми глазами, не проронив не слова.
Сдав мужика в приёмный покой больнице, они вышли на крыльцо, чтобы перекурить пока Невеста оформит всё бумаги. Но не успели они, как говориться и курнуть пару раз, как шофёр выскочил из машины и махая рукой закричал.
- Срочный вызов, тащите Невесту.
Машина с мигалкой неслась по утреннему городу.
- Что это ты гонишь, как на пожар? – спросил Борис у шофёра.
- Сказали – шофёр выдержал паузу, ловко обходя легковушку на перекрестке – короче, отец сына двенадцати летнего зарезал. Там ОМОн, прокуратура, нас ждут.
- А мы-то им за чем? Пусть сами его и берут.
- Да в том-то и дело, что это наш клиент. На учёте в «психушке» стоит.
- Понятно, сейчас эти будаломы в бронежилетах опять будут нами прикрываться – зло процедил сквозь зубы Борис.
- Да я вообще с ними не пойду – сказал Антон – пусть вон себе во дворе в кустах окопы роют. Там им будет безопасней. А то помнишь, как в тот раз из-за них чуть под топор не угодил. Мы тебя прикроим – Антон зло сплюнул, себе под ноги – за спиной у меня встали, чуть пятки не отдавили. Хорошо коридор широкий был, в последний момент удалось в сторону уйти.
Машина, взвизгнув тормозами, резко остановилась возле желтого двух этажного дома сталинской постройки.
Во дворе кроме ОМОна, стояли двое в гражданке. Женщина и мужчина. Оба были из прокуратуры.
Пока Невеста разговаривала с прокурором, к Антону с Борисом подошел один из бойцов.
- Вы ребята главное не ссыте, мы вас прикроем.
Антон с Борисом переглянулись и Антон, изобразив, на лице удивленье спросил;
- Это, как же вы нас прикроете? Ведь вам бедолагам стрелять нельзя в больных людей. Не уж-то без оружия с нами пойдёте? Кстати, как узнали, что он шизанутый?
- Да он поначалу бабу свою душил, но она вырвалась и убежала и пока бегала, он сына-то и замочил. Если бы она дура сразу сообщила, то может падцан жив остался.
- Вообщем так воины – сказал Борис – сейчас мы туда пойдём, и пока вас не позовем, даже и не дёргайтесь.
К их удивлению дверь была приоткрыта и, толкнув её от себя, они увидели в коридоре мужчину. Около двух метров росту, приличного телосложения и в очках. Словно удав не моргая, он в упор смотрел на них, как сжатая пружина готовый в любую секунду к прыжку. У Антона от этого взгляда по спине пробежали, мурашки, а в голове промелькнула мысль, «Бог любит троицу». И тут он услышал приглушённый голос Бориса.
- Знаешь, что земляк? Пошли лучше с нами, чем с ментами.
Мужчина, сразу обмяк, и протянул руки как бы приглашая, надеть на него наручники.
У Антона отлегло от сердца, и он улыбнувшись сказал.
- Наручников у нас нет, они нам ни к чему, мы же врачи.
- Ни какие вы не врачи, а санитары – хмуро буркнул мужчина – Я, в медицинском когда учился, сам санитаром подрабатывал.
- Так ты врач? – удивлённо спросил Борис.
- На четвёртом курсе заболел, сейчас на заводе работаю художником оформителем – и помолчав немного спросил – баба моя вас вызвала?
- Она – подтвердил Борис.
- Вот же сука. Знает, что пить мне нельзя, а тут пришла с бутылкой да ещё пьяная и давай, мол, что ты за мужик, заработать не можешь, выпить тоже. Ну, я и выпел, а когда выпью, то уже ни чего не помню. И, что я там натворил?- уже конкретно обратился мужчина к санитарам.
Дело стало принимать серьёзный оборот. Выходит, об убийстве он ни чего не помнит. Сказать ему правду? Нельзя. Ещё не известно, как отреагирует он на это. Последствие могут, быть не предсказуемы и Антон понял, что тот фундамент, который они сейчас выстроили, успокоив больного, может рухнуть.
- Тебя, как зовут? – спросил Антон.
- Юра.
- Ну вот, что Юрок, пошли быстрей в машину, отъедем подальше от Ментов и там мы тебе всё расскажем и, взяв его за кисти рук они стали спускаться по лестнице.
Выйдя из подъезда, мужчина увидел людей в масках и с автоматами. Он резко остановился. Сейчас могло произойти всё, что угодно и Антон ровным, спокойным голосом сказал:
- Не ссы Юрок, мы тебя ни кому не от дадим.
И мужчина покорно побрёл к машине, под пристальным взглядом Омоновцев. Невеста уже сидела рядом с водителем и когда за ними захлопнулась дверца, машина сорвалась с места.
Какое-то время ехали молча. Потом мужчина спросил:
- Ну, что я там натворил?
- Да бабу ты свою душил, но она вырвалась и убежала – как бы между прочем ответил Борис.
- Жалко, что убежала – с грустью в голосе сказал мужчина – её давно надо было придушить.
- Да, лучше бы ты её, чем сына – тяжело вздохнув, отозвался Антон.
- Что сына?
- Да убил ты его Юра.
- Как убил?
- Ножом в бедро, а там кровеносная артерия. Короче кровью изошел.
Мужчина будто окаменел. Сидя с закрытыми глазами, он не проронил не звука, не всхлипывал, не вздрагивал, только из под очков крупными каплями по щекам потекли слёзы. Плакал не он, плакала его душа. Это была настоящая трагедия, и глядеть на это со стороны было, не выносимо и Антон почувствовал, как комок встал у него в горле, и, боясь, что Борис заметит его состояние, отвернулся к окну и стал смотреть на дома и снующих по тротуару людей.
Поднявшись на четвёртый этаж, они услышали, как женский голос выговаривал кому-то.
- Вот приедут врачи они тебя быстро доставят куда надо.
Борис постучал, и голоса умолкли, щёлкнул, замок и двёрь открылась. На пороге стояли две женщины. У одной, что постарше глаза были красные от слёз. Вторая была на много моложе. Увидев людей в белых халатах та, что помоложе со злорадством сказала кому-то.
- Вот приехал твой электорат, а нам с мамой хватит – и обратилась к Антону – вы доктор только полюбуйтесь на него.
Невесту это явно задело за живое и, протиснувшись, между санитаров она сказала;
- Я врач, что у вас случилось?
- Да у папаши нашего крыша съехала.
- И как это у него проявляется?
- Да вы сами полюбуйтесь, что этот Ирод удумал – женщина всплеснула руками – мы теперь с дочкой и не знаем, как нам теперь жить. Даже с туалета дверь снял.
Увиденное повергло всех троих если не в шок, то что-то близкое к этому. В потолок были вбиты дюпиля, а к ним бельевыми верёвками были привязаны, в горизонтальном положении двери, что-то вроде качель. В количестве пяти штук, и под одной из этих дверей на корточках сидел человек в одних трусах.
- И что вы там делаете милейший? – ласково спросила Невеста.
- Прячется от соседей – усталым голосом ответила дочь.
- А почему именно от них?
- Так они на него рентген наводят, чтобы мысли его прочитать. Ну, в общем, его политическую программу.
- Безобразие – так искренне возмутилась невеста.
- Вот и я говорю – подал голос мужчина и, обращаясь к жене с дочерью – а вы глупые бабы мне не верили, доктор-то он вас по умней будет.
- Так вы идите к нам, вместе и обсудим эту проблему.
- Я не могу доктор – сказал мужчина и указательным пальцем показал наверх, после чего, приложил его к губам.
- Если вы боитесь рентгена, то я его обесточила – с уверенностью в голосе, сказала Невеста и добавила – если бы вы сразу меня вызвали, то не надо было бы двери снимать – и не меняя ласковой интонации в голосе, очень строго посмотрела на женщин и обращаясь к мужчине спросила – вас как зовут?
- Борис Николаевич.
- Ельцин – машинально сказал Антон.
- Нет не Ельцин – мужчина заволновался – а Спиридонов Борис Николаевич.
- Вы уж простите, это мой помощник – она мотнула головой в сторону Антона и по её лицу, пробежала легкая тень презренья - Он у нас, тоже политикой интересуется, а вам Борис Николаевич я бы посоветовала, пока магнитное поле разрушено, идти к нам.
Мужчина ещё раз поглядел вверх, и у перевшись в пол руками, прыгнул и оказался под другой дверью, и так прыгая, от одной двери к другой он добрался, до Невесты.
- Вот и славненько. А теперь принесите костюм Борису Николаевичу – обратилась Невеста к жене и дочери – не гоже, чтобы избиратели видели его в таком виде – и указала пальцем на его трусы.
Когда машина тронулась, мужчина придвинулся поближе к Антону и спросил;
- Политикой значит интересуетесь?
- Да не то, чтобы, а так – буркнул Антон.
- Не скажите батенька, не скажите – это ещё, как поглядеть, но если вы политически слепы, я вам помогу.
- И как, если не секрет – с иронией в голосе спросил Антон.
- А вы вступайте в мою партию.
- За чем?
- Ознакомитесь с моей программой.
- И как величать вашу партию?
- Свобода и справедливость – от чеканил Борис Николаевич и в его голосе прозвучал жесткий металл.
- А…ну это мы уже проходили.
- Да проходили – мужчина грустно улыбнулся – Ну название партии может быть любым, но дело-то не в названии, а в её программе.
- И, что это за программа такая? Если конечно не секрет…
- А тут секрета, ни какого, и нет – мужчина ухмыльнулся – вот к примеру. Знаете ли вы, что в нашей стране всего 10% населения людей, которые добывает материальные ценности для страны. Ну, это те, кто выращивает хлеб, плавит металл, ловит рыбу, добывает уголь, газ, нефть и так далее.
- Ну, я как-то об этом не задумывался – пожимая плечами, ответил Антон.
- Да вам-то молодой человек простительно, а вот чиновникам, надо бы призадуматься. Почему у нас так получается? Те, кто конкретно зарабатывают деньги, и кормят всю страну, находятся на грани нищеты?
- Так уж и нищеты? – усомнился Антон.
- А вы вспомните шахтёров в Москве на горбатом мосту. Они зарплаты по пол года не видели. И до чего дошло. Если человек работает на заводе, значит он неудачник. А ведь так считает вся нынешняя молодежь. Работать стало зазорно, всё лезут в программисты, да в юристы. А вот найти токаря или слесаря, днём со гнём, не сыщешь. В армии служить. Долг Родене от дать – возвели в ранг дибилизьма.
- И что вы предлагаете? – Антона явно заинтересовала эта полемика.
- А платить кормильцам достойную зарплату, да такую, что бы вся молодежь в очередь стояла, желая попасть в эти десять процентов. А иначе у страны нет будущего.
Какое-то время ехали, молча и Антон поймал, себя на мысли, что ни когда даже не задумывался над подобными вопросами. А ведь прав мужик, ох как прав…
- А ведь мы потеряли целое поколение – снова придвинувшись, к Антону загаворчески зашептал, Борис Николаевич.
- Как это целое поколение?
- А то, что к началу девяностым годам у тех детей, которым было лет по двенадцать, пятнадцать, только началось формироваться сознание. А в стране бардак. И кем мечтали стать наши дети? Мальчики рекитирами, девочки проститутками. Если человек честный и порядочный, то он лох. Все нравственные паритеты были забыты. Бандитизм возвели в ранг героизма.
Конечно, Страна выздоравливает, но эти дети с покалеченным самосознанием сейчас воспитывают своих детей и масштабы этой трагедии ужасны. Теперь вы понимаете, откуда у нас столько беспризорников? Пол миллиона сирот, при живых родителях. И как вы думаете, почему в нашей стране (за редким исключением) правят дураки?
- Нет, не знаю – честно признался Антон.
- Да ещё 1825году из-за восстания на Сенатской площади, был уничтожен лучший генофонд страны. Мы ведь знаем только о пяти Декабристах, а их было пару тысяч. Сгинули, в тюрьмах, на этапах и каторгах. А Гражданская? Офицеров, профессоров, священнослужителей, да всю интеллигенцию. Весь цвет России под корень, пулемёты перегревались. А, в сорок первом? Первыми кто встали на защиту? Да опять лучшие, лучшие всегда гибнут первыми. В Авгане и Чечне, добили последних. И теперь, когда людей спрашивают почему Ельцина выбрали на второй срок? Отвечают: А выбирать было не из чего. Теперь надеюсь, вам понятна моя мысль? Мы попросту вырождаемся. И те чиновники, что нами правят, на законных основаниях считают нас выродками, им дела нет до больных пенсионеров и голодных безпрезорниках. Они себе дворцы на Рублёвке строят.
Антон смотрел на мужчину и мысли его путались « Ведь это он Антон везёт этого человека в сумасшедший дом, а может быть сумасшедшие мы все, что позволяем себе так жить».
- А когда в Стране бардак, как управлять в такой ситуации таким количеством людей? – опять зашептал Борис Николаевич – да чего проще.
Для этого нужно разорить людей. Нищими же управлять легче, чем богатыми. А как разорить? Да обесценить деньги, те накопление, что люди копили годами, превратить, в прах. Не даром говорили древние, что каждый народ заслуживает своего правителя. И мы сами виноваты в том, что проголосовали за столь не дальновидных политиков. Они быстро расписали законы под себя.
- И какой же выход? – спросил Антон.
- Вступать в мою партию, и когда мы придём к власти, то потратим львиную долю национального дохода не на дружественные Республики, и не на покупку футбольных команд, а вложим эти деньги в детей, дети это будущее нашей Страны. И чем больше мы от дадим, тем больше получим.
- А как вы объясните развешанные двери по квартире?
Да, я наверняка болен, но это ни что в сравнении с тем, чем больны вы. И последствия этой болезни ещё не раз вам аукнется.
Вернувшись на подстанцию, Антон рухнул на кушетку и только сейчас почувствовал, как он устал. Болели все мышцы, как будто весь день таскал мешки с солью. Тихо подкрался вечер, тянула в сон. Но уснуть не удалось, приехала вторая бригада.
- Слышь, Борёк – услышал Антон сквозь дремоту голос одного из санитаров – нас тут в трезвяк вызвали, одного чёрта забрать. Прикинь, его менты стали раздевать, а на нем женские чулки, пояс с подтяжками и лифчик.
- Фамилия, как? – уже окончательно проснувшись, спросил Антон.
- Негода – ответил санитар из второй бригады – а вы что его знаете?
- Да мы его сегодня утром из общаги брали – сквозь зубы процедил Борис.
- Нет, что-то я подцаны никак въехать не могу – возмутился Антон – мы их берём, жизнью рискуем, а они их отпускают.
- А что им остается делать – сказал Борис, закинув руки за голову – больница переполнена, а мы все везём и везём.
- Так уж и вся, а бронь Обкома – съязвил санитар из второй бригады.
- Тут бронь не поможет, так как в нашем миллионном городе на учёте состоит, двести тысяч человек, и как говорил, Жванецкий, а на всех разчитанно не было, только на тонкий слой интеллигенции.
Вдруг резко распахнулась входная дверь и на пороге появилась Невеста.
- Мальчики – проворковала она – подъем.
- Стучаться надо – буркнул Антон.
- Уж не думала, что вы здесь голые – с наигранным удивлением сказала она.
- А надо бы думать – сказал Борис – как ни как с высшим образованием.
- Я жду вас в машине – ледяным голосом процедила Невеста и захлопнула за собой дверь.
Машина затормозила возле подъезда новенькой десяти этажки. Когда вошли в лифт, Борис спросил у Невесты;
- Какой этаж?
- А я знаю? – она обиделась на их замечание и показывала это всем своим видом.
- Ну, что ж, - сказал Антон – поедем методом тыка – и ткнул наугад.
Все переглянулись, когда лифт остановился на нужном им этаже. Невеста хмыкнула и улыбнулась. Мир был восстановлен.
Дверь открыла средних лет женщина. Не большого роста, пепельный цвет волос, большие чёрные глаза, в глубине которых затаилась грусть, домашние тапочки на босу ногу и красный махровый халат. Она жестом предложила войти в квартиру. В комнате был беспорядок (если так можно выразиться, то творческий беспорядок) тюбики с краской, разбросанные по всей квартире, не законченный холст, на котором были нарисованы какие-то растения. Толи кусты, толи цветы, а может деревья. На ветках цветы были какой-то не обычной формы, а может это были вовсе и не цветы, а плоды. Но подобного Антон не видел нигде. Он был удивлен фантазией художника, так как в природе подобное не существует.
- И что у нас случилась? – обратилась Невеста к хозяйки дома.
- Муж у меня заболел – с тоской в голосе сказала женщина.
- И, что с ним?
- Связь у него, с инопланетянами.
- Понятно – вздохнула Невеста, видно настроение хозяйки дома, передалось и ей – давно это у него?
- Да уж месяца три.
- А поговорить с ним можно? Где он сам-то?
- На кухне сидит, контактирует.
Мужчина оказался маленьким и хрупким, обычно женщины о таких говорят, что так и хочется взять им его на руки. О чём с ним говорила, Невеста Антон не слышал, он остался рассматривать картины. (На этого контактора хватит и одного Бориса). Его удивляли формы, раскраска, не обычность пейзажей. Всё это завораживало. Женщина сидела в углу и внимательно следила за Антоном. Но он так увлёкся, что даже забыл о ней.
- Нравиться? – спросила она.
От неожиданности Антон вздрогнул и оглянулся.
- Да нравиться – ответил он, немного смутившись – что-то не обычное, я такого раньше не видел.
Дверь на кухне открылась и вышла Невеста.
- Мы его забираем – сказала она – вы помогите ему собраться.
В машине Антон не выдержал и спросил художника:
- Что, правда, имеете связь с инопланетянами?
- Да, правда – ответил художник и при этом улыбнулся.
- И как вы с ними общаетесь? – не унимался Антон, его распирало любопытство.
- Телепатически – тихо ответил художник и добавил – я получаю от них информацию.
- А картины? Словами не возможно изобразить то, что вы пишете.
- Правильно, но с помощью телепатии моё сознание перемещается на другие планеты, и я вижу все эти пейзажи, растения и потом всё увиденное переношу на холст – и, заглянув Антону в глаза, он спросил – вам понравились мои работы?
- Да понравились, только я не пойму, почему ваша жена вызвала нас?
- Её тоже можно понять – сказал художник, и тяжело вздохнул, – когда моё сознание отсутствует на земле, здесь ведь остаётся только моя оболочка, жену это пугает. Она не может достучаться до меня. И, по этому считает, что я болен. Мне её жаль, и я не хочу, что бы она страдала. Я ведь всего неделю, как вернулся из больницы, а вчера ездил туда, отвозил ребятам передачу.
- Каким ребятам – не понял Антон.
- С которыми два месяца пролежал в одной палате. А сейчас опять к ним еду.
- Ну, кто определил, что вы больной а? Жена, врач, кто? - взорвался Антон. Его стало выводить из себя это тихое равнодушие художника к самому себе.
- Вас интересует, кто установил диагноз о том, что я сумасшедший – он сделал короткий жест Антону, видя, что тот, хочет, что-то сказать – сумасшедший, давайте называть вещи своими именами. Да дело не в том, кто установил диагноз, а в системе. Если смотреть с моей точки зрения, то вы все сумасшедшие, а если с вашей, то я.
Машина неслась по Проспекту утонувшим в рекламе, но Антон не замечал это разноцветье огней. Он думал о том, что этот художник ни кому не причиняя зла, жил тихо в своём может быть придуманном мире. И за это его сейчас поместят в полу тюремную больницу. Где будут пичкать разными лекарствами и сведут его талант на нет. А может рядом, сейчас по соседству живёт какой ни будь дебил. Бьет жену. Отравляет жизнь, своим детям, соседям. Придет к нему участковый попугает немного, и всё. Лечиться, ему вроде бы, не от чего, а воспитывать уже поздно. Так и живём.
Вернувшись, на подстанцию, Антон рухнул на кушетку. За дверью послышался топот. Это с вызова вернулась другая бригада. И ещё в коридоре Антон услышал голоса.
- И что теперь делать? Как в таком виде поедим на вызов?
- А что я могу сделать? Кладовщица будет только утром – ответил второй голос.
Дверь распахнулась и, оба санитара ввалились в комнату. Их халаты были разорваны в клочья. Оба были злые, как черти.
- Вас, что кошки драли? – спросил Борис, поднимаясь с кушетки.
- Если бы кошки, а то чемпион Европы по классической борьбе – ответил, один из санитаров падая, в кресло у телевизора – ох и здоровый кабан я вам доложу.
- А что это вы с ним бороться удумали? - спросил Борис с лёгкой иронией в голосе.
- Тебе-то смешно, а нам не очень – ответил второй санитар – этот бугай на Мишку свою собаку натравил – он мотнул головой в сторону санитара развалившегося в кресле. А ещё говорят, что порода Колли добродушная. Чуть не загрызла нахрен – Мишка аж подпрыгнул в кресле – зараза весь халат изодрала. Пока я с ней бодался, этот хряк Кольку чуть не заломал. Хорошо мужики в подъезде помогли.
- Какие мужики? - спросил Антон.
- Да пока Мишка с этой псиной кувыркался, я с этим чемпионом в подъезд выкатился, а там трое из соседней квартиры покурить вышли. Ну, видят, что я в белом халате, да я им мол помогите. И шофёр наш подоспел, а там и Мишка. Короче вшестером в машину, кое как втащили. Он на Мишке, а я на нем. Так бутербродом до самой психушке и ехали. А там местных шесть санитаров подскочили (им по рации сообщили, чтобы встречали) и уже ввосьмером его втащили. К кровати зафиксировали. Ну, вроде всё, и тут на тебе, выяснилась, что пока его крутили, руку сломали. А где и кто? Ни понятно. Те санитары на нас, мы на них, Короче утром объяснительные писать заставят.
- А, что у него с башкой-то случилось?
- Да жена говорит, что ходил он на выступление какого-то экстрасенса, порчу снимать, он их там всех скопом лечит. Вернулся вроде нормальным, а после двенадцати ночи душить полез.
- Короче залечили мужика – тяжело вздохнув, сказал Борис – я ещё раньше заметил, как понаедут эти колдуны, так у нас работы в два раза больше. Баба одна сходила вот так же на выступление, а потом каждую ночь вставала свой дом поджигать. Всей семьёй её стерегли, а потом нас вызвали.
- Ты да короче, давай поспим – сказал Антон и повернулся лицом к стене.
Борис убавил звук у телевизора и выключил свет в комнате.
С сквозь сон Антон слышал, как Невеста пропищала. Срочный вызов. Мужчина тридцати лет с топором. Слышал, как Борис говорил, что надо ехать траём, а Антона оставить в резерве. Вдруг ещё будет вызов, с Профессоршей и скатается. Слышать-то, он слышал, но ни как не мог проснуться. И когда всё стихло, забылся глубоким сном.
- Антоша вставай - кто-то тряс его – вызов у нас.
Открыв, глаза он увидел, Профессоршу.
- Мужчина тридцать четыре года, с топором – она сказала, это таким голосом будто бы была, виновата в чём-то перед ним.
И тут Антон вспомнил, что он один и в голове пронеслась предательская мысль « Бог любит троицу».
- Который час? – спросил он.
- Четыре утра Антоша.
- Пять часов до конца смены, всего пять, но их надо продержаться – подумал он, а вслух сказал – ну, что вперёд, нас ждут, велики дела.
Профессорша улыбнулась, но глаза выдавали её тревогу. Она всегда нравилась Антону, как женщина, но она была старше его, чуть ли не в двое. У неё были приятные черты лица, гордая осанка и она ни когда не повышала голоса, всегда и со всеми была вежлива и даже немного стыдлива. И когда кто ни буть из больных или санитаров крыл матом, она всегда краснела.
Когда машина остановилась, по указанному адресу и Антон с Профессоршей направились к подъезду, вдруг из кустов на встречу им вышел человек.
- Это я вас вызывал – сказал он – брат у меня там – он указал рукой на окна квартиры расположенные на первом этаже – чертей гоняет. Я боюсь заходить. Он с топором.
- Ключи от квартиры есть? – спросил Антон.
- Есть – сказал мужчина и полез в карман.
- Идёмте со мной, откроете дверь.
- Антоша – услышал он голос Профессорши и оглянулся.
Она стояла, прижав руки к груди и в глазах было столько отчаянья, что лёгкий холодок шевельнулся у него в груди.
- Да всё будет хорошо – попытался он успокоить её – стойте здесь, а он вас позовет – Антон показал рукой в сторону мужчины – я быстро.
Они тихонько подошли к двери. Мужчина открыл замок и отошел в сторону. Антон толкнул дверь и шагнул в коридор.
Под потолком ярко горел свет, а в другом конце коридора стоял мужчина с топором в руке. У стены на стиральной машине лежала фуфайка. Антон в долю секунды оценил обстановку. Схватив, фуфайку он бросил, её в лицо мужчине и уже в прыжке перехватил занесённый топор и ударил кулаком туда, где по его предположению должно было быть лицо. Мужчина, ударившись, спиной о стену рухнул, на пол. Антон бросил топор в сторону входной двери и крикнул;
- Забери топор и позови врача.
Мужчина за дверью не заставил себя долго ждать.
Когда профессорша вошла в квартиру, больной уже сидел на стуле, потихоньку приходя в себя. Антон стоял, сзади придерживая его за плечё.
- Антоша, как же ты, Господи – она так и держала руки, прижатые к груди.
- Да всё в порядке Людмила Ивановна – Антон впервые назвал её по имени отчеству – вот и товарищ готов поведать нам свою историю.
- Что ж вы любезный так напились, - она покачала головой – это же надо так вот, на людей с топором.
- Я не на людей, а этого хвостатого прибить хотел – мужчина видно уже пришел в себя.
- Какого хвостатого? – переспросила Людмила Ивановна.
- А то вы не знаете – мужчина удивлённо посмотрел на неё.
- И за что вы его так?
- А я не помню.
- Ну, а как всё началось, помните?
- Помню – мужчина потёр лоб, видно удар пришелся именно туда – баба моя, ну тоясь жена, ушла в ночь на работу – начал он свой рассказ. А я тогда в отключке был. Просыпаюсь, трубы горят – он провел рукой по горлу – а в доме ни глотка спиртного и денег ни копья. Вот думаю Сука – при этих словах щёки профессорши чуть порозовели, но ни один мускул не дрогнул на её лице – и вдруг вижу, на стуле у стола сидит, этот хвостатый. Нагло так, ногу на ногу и мне;
- Чо болеешь?
- Болею – говорю.
- Так вон, на антресоли в валенке твоя спрятала.
- Прикинь доктор, лезу и точно в валенке пузырь. Спускаюсь я, а этот рогатый уже и рюмочки на столе расставил. Ну, я наливаю себе, ему, а он копытцем свою рюмку подхватил. Давай говорит, и рюмку так одним гладком хоп, и выпил. Ставит рюмку на стол, а она у него полная. Хлопнули ещё по одной, у меня пустая, а у него опять полная. Так весь пузырёк и съели, точнее если сказать, то я его один приговорил. А эта бестия мне и говори: Может, ещё накатим? А где взять-то? А он мне: Да без проблем, в кладовке газеты бечёвкой перевязаны, краской синей измазанные, флакон там. Иду, и точно жена от меня спрятала, а ведь я эти газеты давно видел, но мне и в голову не могла придти. И как после такого в чертей не верить, ведь точно указал где. Короче вот за вторым-то пузырём мы и разругались, а вот из-за чего не помню. А у меня топор под газовой плитой. И ты прикинь, только я за топор, как он вдруг сразу маленьким стал, сантиметров тридцать не больше, а был с меня. И давай он от меня бегать, с кресла на сервант, с серванта на диван, а я в него ни как попасть не могу. Всю мебель покоцал, что теперь жене скажу? А сохатый этот сходу нырнул в мои брюки, что на диване лежали, ну, я их и изрубил. Потом, глянул, а его там нет, и слышу, входная дверь открывается, я думал это он свалить хочет. Ну, я в коридор, а там он – мужик оглянулся и посмотрел на Антона. А дальше вы знаете – и он снова потер лоб.
- Вот вы молодой красивый мужчина, а уже седой как лунь – Профессорша тяжело вздохнула – ну, слава богу, что всё так обошлось, а ведь всё она, водочка с ума вашего брата сводит, как зову-то вас?
- Шурик, меня зовут – пробормотал мужчина - А вы знаете доктор, вот те кто чертей видят, в ад попадут. Кто червей, змей, мышей, свиней – с этими ещё не решено, а вот кто свет видит – прямая дорога в рай. Вон ёги, разные упражнения делаю, что бы в трасс войти, а мне не надо. Я и так тяпку нарублю – он стукнул себя ладонью по горлу – и всё вижу. Нет, лучше уж, водку, чем наркоту.
- А что разве нельзя водку не пить и наркотики не употреблять – спросила Людмила Ивановна.
- Я бы не пил, но мой патриотизм меня заставляет!
- Это, в каком смысли? – не поняла Людмила Ивановна.
- А в прямом – и мужчина гордо закинул ногу на ногу – вот те деньги, что я пропиваю, остаются в России, а деньги, потраченные на наркотики попадают в руки кому?
- Кому? – переспросила Профессорша.
- А откуда у тераристов деньги? Да от продажи наркотиков. Вот наркоман и есть потенциальный предатель. На деньги наркоманов, закупается оружие, взрывчатка, а потом они взрывают дома с нашими гражданами. Вот если бы тех, кто завозит эту гадость в страну, и кто её распространяет, приговаривали к смертной казни, мало бы кто рискнул заниматься этим безносом. Ни кому ещё не удавалось завоевать Россию, а вот разрушить её изнутри через наркоту, запросто. Ведь наркоман – это раб.
За дозу сделает всё, что ему скажут, мать родную продаст. Да и потомство, от него какое, будет? Ежу понятно. Вот и хотят они посадить всю страну на иглу. Вон по телику показывают, тоннами на границы изымают. А они всё везут и везут. Нас и так каждый год всё меньше и меньше, Вырождаемся по тихоньку. Я-то сутки под капельницей пролежу, алкогольный синдром сниму и опять, как огурчик. Это, как говориться, и деньги целы, и овцы сыты.
- И какой выход? – спросил Антон.
- А расстреливать за наркоту.
- Но нас не пойму в европейских странах – парировала Людмила Ивановна.
- А может, хватит оглядываться на запад, в Китае казнят все- народно и никто не выступает. И если вопрос стоит о спасении нации, тут уж не до реверансов. А иначе мы профукаем нашу молодежь.
- Ну, ладно философ поехали под капельницу – сказала, Людмила Ивановна, и обратилась к Антону – помоги товарищу собраться.
Когда они возвращались на подстанцию, солнце уже поднялось над горизонтом. Птицы щебетали уже во всю. Люди ещё только просыпались, и не успели отравить город выхлопными газами своих автомобилей. Медицинский уазик катился, по пустынным улицам и Антону в голову пришла, мысль, что Бог его предупредил третий раз, и последний. Всё правильно. Нужно вовремя прислушиваться к внутреннему голосу и понять, что это знак свыше, и вовремя уйти. Только так можно выжить в этом сумасшедшем мире. В душе у Антон был покой, как у солдата вернувшегося с войны после долгой и изнурительной войны.
Антон ещё не знал, как он будет жить дальше, но чувствовал, что с ним по большому счету, уже ни чего не случиться и жалко было тех ребят, что остаются на этой работе. И каждый раз, они будут нестись в ночь, на вызов, в неизвестность, рискуя своей жизнью.
Вдруг в кабине водителя заскрипела рация и, металлический голос прохрипел;
- Молдавская 35 – 8. Женщина 65 лет. Мания преследования.
- Вот, черт возьми – чертыхнулся Антон – под самый конец смены.
Все промолчали, только шофер нервно переключил скорость, и машина понеслась по указанному адресу.
- Ничего, - подумал Антон – сейчас по скорому старушку упакую и домой.
Дом куда они подъехали, был коммунальный, женщину они нашли на общей кухни. Туда их привели соседи.
- И что у нас случилось? – спросила Профессорша у соседей.
- Да вот тётя Груша говорит, что за ней ходит какой-то мужик с пистолетом, и она его очень боится.
- И сейчас он здесь? – спросила она у старушки.
Та кивнула головой.
- Ну, что Антоша будем забирать – и обратилась к соседям – вы не знаете где у неё паспорт?
- Сейчас поищем – сказала одна из соседок и они все вышли с кухни в коридор.
- Ничего мамаша, сейчас мы тебя спрячем от этого ирода – попытался успокоить старушку Антон, но от резкой боли в правом боку у него перехватило дыхание. Резко повернувшись, он увидел, как старушка, прижав руки к груди, что-то шептала бескровными губами.
- Не может быть – подумал Антон – старушка его? Как же он так расслабился?
Антон не хотел этому верить, но, опустив глаза, увидел, на полу нож, измазанный кровью. Что-то тёплое потекло по спине, и ноги сразу стали ватными. Странно, но боль исчезла, а вот силы покидали его с каждой секундой.
Привалившись спиной к холодильнику, стараясь из последних сил удержать равновесие, но не смог, ноги подогнулись, и он сполз, напал. Старушка так и не изменила позы. С прижатыми к груди руками, она продолжала, что-то шептать.
В кухню вошла Профессорша, и Антон увидел этот немой крик в ее глазах. Ему почему-то вдруг стало стыдно за свою беспомощность. Все это длилось какие-то секунды. И вдруг Людмила Ивановна закричала, да так громко, что Антон даже удивился, всегда спокойная и рассудительная, она просто потеряла голову. Прибежали соседи. Шофёр до этого топтавшийся, у машины, но, услышав крик рванул, в подъезд.
- Коля, - кричала Профессорша шафёру – быстро вызывай реанимацию и всех наших.
Водила рванул обратно к машине, где была рация.
Вдруг Антону стало так хорошо, и вся эта суета вокруг него показалась ему мелочной и не нужной. Он чувствовал, что кровь (которую пыталась остановить Людмила Ивановна) растекается по полу, и он просто плавает в ней. Потом он слышал какие- то голоса. И вдруг свет потух, наступила полная темнота. Было очень тихо. Ни холодно и не жарко, полный покой. Было так темно, что Антон не мог видеть даже самого себя. А может, его и не было. Нет, конечно, сам-то он был, но вот тела не было. И вдруг в правом верхнем углу, он увидел белую точку. Плоскую, как ушко иголки. Так как больше не на что было смотреть, Антон стал глядеть на неё. И вдруг этот светлячок, стал увеличиваться, прямо на глазах и он понял, что эта белая точка движется к нему на встречу. Но через какое-то время, понял, что ошибается. Это он несётся к нему на встречу, с такой скоростью, что таких скоростей не бывает. Но при этом не чувствовалось, ни сопротивления ветра, не чего, что бы мешало полёту. И когда этот белый свет, заполнил все тёмные пустоты, Антона захлестнуло огромное чувства счастья. От нетерпения его всего трясло. Рано или поздно человек привыкает, к какому ни будь чувству, к покою, счастью и даже к любви, то здесь привыкнуть к этому состоянию не возможно. Оно навсегда. И когда Антон влетел в этот белый свет, он испытал, такое блаженство, что объяснить это словами было бы, не возможно. И вдруг до него дошло, что нет во всей вселенной ни одной тайны, которую бы он не знал. Ему стало обидно, что столько времени он потратил там, на земле, цеплялся за эту жизнь. Понял, что ада нет во вселенной, он есть там, на земле. У одних его больше, у других меньше и когда он об этом подумал, боль пронзило всё его тело, и он открыл глаза. Грязный потолок, кое-где отклеенные обои и люди в белых халатах склонились над ним. Он смотрел на них, как будто из воды. Лица были расплывчатые, как бы смазанные и когда боль в очередной раз прошла по всему телу, Антон застонал и прохрипел;
- За чем? Ни надо было, я ведь теперь всё знаю – и, сказав, эти слова он забыл, всё, что знал.
- Он к нам вернулся – сказал врач и вытер пот со лба рукавом халата.
Через три недели к Антону полностью вернулся инстинкт самосохранения, и он опять захотел, жить…