НА ФОТО: Домик-музей Лермонтова в городе Пятигорске Ставропольского края. Фото из интернета.
***
Во второй половине апреля 1945 года на курортах Северного Кавказа пребывала Клементина Черчилль, супруга премьер-министра Великобритании Уильяма Черчилля.
Она и секретарь фонда Мабль Джонсон были приглашена в СССР в знак благодарности за эффективную деятельность общественного комитета «Фонд помощи России».
При посещении важными гостями города Пятигорска в программу обязательно включали посещение домика Михаила Юрьевича Лермонтова. Так случилось и в этот раз.
Директором Пятигорского музея «Домик Лермонтова» с 1937 года работала Елизавета Ивановна Яковкина (1889-1982), которая позднее станет известной как исследователь истории Кавказских Минеральных Вод, лермонтовед.
Е.И. Яковкина только что вернулась из Москвы, где имела беседу по проблемам работы музея с Н. Гавриловым – заместителем председателя Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при Совнаркоме РСФСР.
***
Началась подготовка к приему гостей. Понимая важное значение этого визита, сотрудники музея готовились к нему с большим воодушевлением.
Было подготовлено приветствие, в экспозицию включены вещи, которые обычно из-за недостаточной охраны не выставлялись.
Так, на стене были вывешены два подлинных рисунка Лермонтова.
На его письменном столе, рядом с письмом, в котором он просит бабушку прислать ему в Пятигорск Шекспира и Байрона в подлинниках, были положены томики Шекспира и Байрона на английском языке, изданные в далеком 1835 году.
Обычную для «Домика» чистоту довели до блеска.
Цветы, которые украшают музей всегда, увеличили огромным количеством лесных фиалок. Из фиалок же оформили бордюры вокруг бюстов и портретов Лермонтова.
Достали из запасников ковры, долго и тщательно их трясли. Коврами покрыли невзрачные полы из линолеума, чиненные неоднократно.
Пришли чиновники их горисполкома, тщательно осмотрели, но остались довольны.
***
Е.И. Яковкина вспоминала:
«…Наступил день визита. Сотрудники с 12 часов в полном сборе в музее. Здание музея во дворе, поэтому одна из сотрудниц дежурит у калитки.
Все торжественно, парадно, прошло более 3-х часов. К нам зашел один из активистов музея Ф.Д. Пащенко, житель г. Георгиевска, только что приехавший на трамвае с вокзала и сообщил, что г-жа Черчилль еще не приехала из Ессентуков.
Решив, что визит может состояться не ранее чем через полчаса, я вышла из музея, чтобы выпить капли в своей квартире (тут же в усадьбе музея), так как чувствовала себя плохо, а накануне у меня был сердечный припадок.
На заборе, со стороны сада, я увидела мальчишек и поручила Птахиной их разогнать. Присутствие их было недопустимо, так как неотъемлемая часть прелести «Домика» в его уединенном, в глубине двора, положении и той тишине, которая его окружает.
О том, что Черчилль будет в музее, среди населения слух распространился, и пока не было около усадьбы дежурных милиционеров, не только от мальчишек, но и от взрослых не было отбоя.
Когда была установлена милиция, мальчишки полезли другими путями, через соседние дворы и заборы.
Птахина отошла от калитки, закрыв ее на задвижку, и начала воевать с ребятами.
Я вошла в дом, выходящий на улицу, где моя квартира, канцелярия, библиотека, фондовые помещения и попросила старшего научного сотрудника Недумова на всякий случай следить за дорогой, которая далеко видна из окна комнаты, где он работает.
Недумов, стесняясь своего сильно поношенного пальто и такой же обуви, не счел возможным присутствовать при встрече и оставался в своей рабочей комнате.
Я вошла к себе и только что начала накапывать капли, как слышу крик Недумова: «Едут!».
Он выбежал открывать калитку, к которой в это время подбежала и Птахина, а я, бросив чашку с каплями, стремглав вылетела во двор.
На ступеньках лестницы мне встретились два неизвестных лица, которые крикнули: «Почему калитка была закрыта? Что вы наделали? Это ужасно!».
***
От калитки шли гости. Я, спустившись со ступенек, пошла им навстречу и здесь же, во дворе, сказала приветствие.
При входе в музей я опять услышала упрек за закрытую калитку.
Меня охватило ощущение случившегося непоправимого несчастья, и в музее я уже не была сама собой. Показала я его совсем не так, как намечала.
По окончании осмотра я поднесла г-же Черчилль роскошное издание «Героя нашего времени» с иллюстрациями, с надписями на широких пластинках: «Г-же Черчилль в память посещения Пятигорска. Апрель 1945 г.», причем пластинки очень удачно уместились в рисунке переплета».
***
После отъезда делегации Е.И. Яковкину вызвали к председателю горисполкома для "разбора полетов", довели до слез, предложили написать объяснительную.
И вот, Е.И. Яковкина пишет письмо в Москву в Комитет по делам культурно-просветительных учреждений при Совнаркоме РСФСР:
«…Глубокоуважаемый Георгий Николаевич!
Произошла огромнейшая неприятность, заставляющая меня написать прилагаемое при этом заявление об освобождении меня от работы…
…Я не имею больше права оставаться в «Домике», который подвергла такому позору.
Как все это могло быть проведено блестяще, как все было к этому подготовлено, и как нелепо все перевернулось из-за буквально минутной ослабленности внимания.
Меня вызвал для объяснений председатель исполкома, заявил, что у запертой калитки они стучали полчаса. Этого, понятно, не было, да и не могло быть.
Но факт тот, что когда гости подошли к калитке, она была закрыта, и я встретила их не в музее, а выйдя из другого дома. Той парадности, торжественности, которая требовалась моментом, не получилось.
Я пишу Вам, Георгий Николаевич, не для того, чтобы Вы как-то извинили меня, а только для того, чтоб представили всю обстановку этого несчастного случая.
Прошу вас доложить обо всем тов. Гаврилову, а, если нужно, то и тов. Зуевой и сообщите мне их мнение.
Оставаться в музее я не могу, но я хотела бы знать объективное мнение об этом случае и Ваше, и руководителей комитета.
Что касается наказания, то большего, чем быть оторванной от дела, которому отдаешь себя целиком, которое заменяет и семью и друзей, быть не может.
Да и все формы наказания ничто по сравнению с тем жгучим чувством стыда за свою оплошность, которое я переживала с момента провала. К этому ничто не может быть добавлено. Ел. Яковкина». [1]
***
А вот гости оплошностей не заметили!
Климентина Черчилль в памятной книге музея записала: «Этот домик, полный атмосферы, в которой ваш знаменитый поэт провел несколько счастливых дней, произвел на меня такое впечатление, которое я увезу с собой домой. Клементина Черчилль. 19 апреля 1945 г.»
Оставила запись и Мабль Джонсон: «Я счастлива, что была в доме одного из самых знаменитых сынов России».
ИСТОЧНИКИ:
1. Голоса из провинции: жители Ставрополья в 1941-1964 годах. Сборник документов. Комитет Ставропольскогокрая по делам архивов. Ставрополь, 2011. ГАСК. Ф.Р-6217. Оп.1. Д.28. Л.82-83об. Подлинник. Рукопись.
7 мая 2012 г. г. Благодарный