Старые письма

Лариса Фатина
   - Темыч! – пробасил в трубку голос Сергея. – У меня к тебе дело, вернее предложение.
 Оптимистичный тон не предал бодрости разбуженному Артему. Он сел на кровати, болезненно жмурясь от света, бившего в не зашторенное окно, и пробормотал что-то невнятное.
    - Ты что там спишь, Темыч?
Шум в трубке поутих, как и уверенность звонившего.
   - Уже почти десять, - в качестве извинения выдал он.
   - Ничего Серега, - Артем тряхнул головой, разгоняя туман. – Вернулся под утро. Чертов банкет! Что там у тебя?
   - Банкет – это хорошо! – снова загудел Сергей.
   - Ой! – поморщился Артем, не разделяя восторгов друга.
   - Новая книга? - живо предположил тот.
   - К сожалению не моя, - нехотя пояснил Артем и нетерпеливо переспросил: - Так что там у тебя?
    - Знаешь о дедуктивном методе Шерлока Холмса? - опять ушел от ответа Сергей. – Сейчас попробую применить…
Артем подавил зевок. Трубка грузом давила на руку.
    - Ты безбожно пил шампанское и скрипел лаковыми туфлями всю ночь, следовательно, рассчитывал выспаться днем, - увлеченно говорил Сергей. – Значит, время есть. Разбудили. Ты поплетешься в ванную, пыхтя, как бабушкин самовар, а потом сваришь литр кофе. Звонок в дверь. И вот он я! Прямо на пороге с зарядом бодрости и веселья. Так как?
Артем поднялся и выглянул в окно на залитый летним солнцем двор.
   - Шарк, шарк, - монотонно скребла метла дворника пыльный асфальт, под радостное щебетанье птиц.
   - Я не пью шампанское и не ношу лаковых туфлей, - уточнил он.
Свет глубоко проник в темные глаза, отчего они стали ореховыми, а широкие густые брови отлили глянцем, будто невидимая кисть прошлась по ним лаком.
   - А в остальном ты прав. Заходи, обсудим предложение и кофейка попьем. С кардамоном и корицей?
   - Нет, нет, нет! – Понеслись протесты из трубки.
Артем улыбнулся, представив гримасу на лице друга. Он спросил нарочно, зная, что Сергей терпеть не может пряностей.
   - Жду через пятнадцать минут, - окончательно проснувшийся Артем, ощутил прилив благодушия.
Друг жил в доме напротив. Подобные забеги на кофеек утром в выходной были делом обычным. Мотивированным, для приличия. Очень уж нравилось Сергею улизнуть на полчасика от многолюдной семьи в тишину Артемовой квартирки. Поговорить. Предложить мотнуть, на давно откладываемую, рыбалку. Мужчины знали друг друга больше двадцати лет. Росли, мужали, обретали профессию. Они были разными. Артем вечно крутил в голове идеи новых, очень уж специфичных, и потому плохо продаваемых книг. Сергей изо всех сил старался прокормить большую семью. Артем обладал породистой внешностью и крупной фигурой. Худой как щепка Сергей, вечно улыбался и смущался, вспоминая о проблемах. Русла их жизней давно привыкли течь параллельно.
   Артем лениво зевнул, небрежно запихнул в шкаф постельное белье, и отправился в ванную. Там, опершись о стиральную машинку, долго разглядывал осунувшееся от недосыпания лицо, в большое овальное зеркало. Потом, привычным движением, стянул в хвост густые, непослушные волосы, и взял зубную щетку.
 Десять минут спустя, он уже колдовал над старенькой, прокопченной туркой. По кухне разливался густой кофейный аромат. Звякнул звонок. Артем впустил Сергея, с порога потянувшего носом, и довольно прижмурившегося.
   - Кофеек отменный! – заключил он, без церемоний устраиваясь в потертом плетеном креслице.
Забросил ногу на ногу, демонстрируя видавшие виды вьетнамки, и ударил руками о подлокотники.
   - Так что там банкет? Рассказывай!
   - У тебя же было ко мне дело, - подтрунивая, напомнил Артем, опершись о подоконник.
    - Дело потом, - нисколько не смутился Сергей. – Начнем с банкета.
Его подвижное лицо приняло сосредоточенный вид.
   - Издательство гуляло, - неохотно пояснил Артем и взмахнул рукой. – Устроили презентацию новых книг, мини конференцию, и банкет-коктейль, для посвященных. Ничего особенного, - поморщился он.
По широкому лбу пробежала волна.
   - Твоих книг не было в числе презентуемых, - догадался Сергей.
    - Зато моих книг полно на магазинных полках, - мрачно пошутил Артем. – Их никто не покупает.
Он снял с огня турку, и вытянул сигарету из роскошного серебряного портсигара.
    - Красивая вещица, - заметил Сергей.
    - Татьяна подарила, - с досадой откликнулся Артем. – Вчера. Представляешь. Что это? Утешительный приз? Ее книги бьют все рейтинги популярности. Она была гвоздем программы. Все эти пожелания, комплименты…
Он нервно пыхнул сигаретой.
    - И я рядом. Как модный аксессуар. Ты читал ее книги?
   - Жена читала, - глаза Сергея заискрились. – Говорит, как это? Они фееричны.
   - Фееричны? – Артем округлил и без того большие глаза. – Слово-то, какое дурацкое! Издатель заметил меня, одаривая Таню слащавыми поздравлениями.
   - Мне не понравились отрывки вашей новой книги, - заявил он.  Вот так, прямо в лоб.
Артем замолчал, дабы угомонить бившие через край эмоции.
    - Мне нравятся твои книги, - пожал плечами Сергей. – Может ты слишком зациклился на работе. Стоит передохнуть.
Артем разлил по чашкам кофе и снова вернулся к подоконнику.
    - Не подумай, что я завидую Татьяне, - спокойно сказал он. Складки на лбу исчезли, уступая место печали, вынырнувшей из темных закоулков глаз. – Просто ее вечное превосходство сводит с ума. Плевать на всех собратьев по перу, успешных или бездарных. Но не на нее! Мы ведь вместе. И потому превосходство приобретает совсем другой смысл. Оно отравляет, и усердно воздвигает между нами стену.
Он отхлебнул кофе, и внимательно глянул на Сергея.
    - Ты бы видел! Она светилась, позируя в толпе поклонников. Она была в таком платье…
Он беспомощно махнул рукой, и уставился в потолок.
   - А я вспоминал ее другую. Юную. Познакомились, когда нам было лет по двадцать пять. И она уже уверенно писала. Ей-ли не писать! Отец и дед писатели. А директор одного из ведущих издательств ее крестная мама. Неравенство, я почувствовал сразу. Но тогда оно заводило, подхлестывало на безумные поступки. А Таня? Она всегда оставалась фантомом. Приходила, говорила, целовала, подбадривала и исчезала на удобный ей срок.
Сергей нахмурился.
    - Разве не Таня помогла издать тебе первую книгу, - некстати напомнил он.
Артем дернулся, и указал на портсигар.
    - Это тоже подбросила она, - нервно сказал он. – За десять лет я не смог даже подступиться к ней. Все из-за этого чертова неравенства.
Сергей отставил опустевшую чашку и откинулся на спинку кресла. Артем, казалось, перестал замечать присутствие друга. Запустил пальцы в стянутую шевелюру, приводя ее в полнейший беспорядок. Несколько волнистых прядок вырвалось наружу и, налившись медью под лучами солнца, опали вдоль щек.
    - Год за годом мы вместе везде: на конференциях, на встречах с читателями, на банкетах в честь ее успехов и дней рождений. Я есть в ее жизни, только вот не знаю на какой полке, и какой там висит ярлычок.
Он усмехнулся и закурил очередную сигарету. Сергей не перебивал, давая возможность другу выговориться.
   - Время идет, а меняется только количество косметики на ее лице.
Он повел ладонью перед глазами и продолжал:
   - Это похоже на кольца древесных срубов. С каждым годом на один слой больше. И меня закатывает, как в бетон в ароматную бежевую пудру.
Кулак с силой опустился на белый подоконник.
   - Ты же знаешь, Серега – я не пью. Вообще, очень редко употребляю спиртное. А вчера набрался халявного коньяка, и выдал Татьяне: «Мне, сударыня, стало неуютно под твоим каблуком». Прямо при издателе. Они так озаботились, что поспешили поскорее впихнуть меня в такси и отправить домой. Я все тыкал Татьяне портсигар, но она не взяла, пообещав приехать сегодня и обговорить мое поведение. Отчитает, как школьника!
  Сергей усмехнулся и повел бровями. Откашлявшись, он закурил Артемову сигарету и проговорил, медленно взвешивая слова:
    - Вот что, Темыч! Предложение, с которым я пришел, оказывается гораздо более дельное, чем предполагалось. Тебе будет в самый раз.
Вдохнул поглубже и продолжил:
    - А не хочешь съездить в Дубцы? На недельку.
Струйка сигаретного дыма потянулась к потолку.
   - В Дубцы? – ошарашено переспросил Артем, сбитый с толку неожиданным поворотом разговора. – Устраиваете массовый отдых с шашлыками, рыбалкой и купанием в озере? – предположил он, и тут же удивился: – На недельку?
   - Как раз наоборот! – замотал головой Сергей. – Мне на работе путевка за полцены досталась. В Крым. Никогда так не везло! А Светка заладила: «Урожай в Дубцах, помидоры в теплице завянут»!
Он с досадой хлопнул ладонью об ладонь.
    - Я ей говорю: « Да, черт с ними, с помидорами! Отправим детей к бабушке. И вдвоем, в Крым! Жить в санатории на всем готовом. Только и дел, на пляже валяться, и миловаться друг другом. У нас же и юбилей, как по заказу. Десять лет семейной жизни. Вот и отметим, говорю, по-царски. А она заладила: «Помидоры, помидоры»!
Он развел руками и с надеждой взглянул на Артема.
   - Ты хочешь, что бы я отправился в Дубцы поливать помидоры? – сообразил тот и театрально поднял брови.
    - Тьфу! – с досадой бросил Сергей. – Я хочу предложить пожить в Дубцах, побродить по лесу, поесть земляники на берегу озера, порыбачить. У нас вокруг дома малина, смородина, крыжовник, деревья вишневые. Все созрело. Ешь – не хочу. А главное – тишина, и полное уединение. Может, отдохнешь, с мыслями соберешься, и работа пойдет, как по маслу.
Артем скептически поджал губы.
   - Ты же помнишь Дубцы? – не унимался Сергей. – Думал, и уговаривать не придется!
Губы друга дрогнули в улыбке.
   - Не придется! – заверил он. – Так что там с помидорами?
   - Теплица там, - с готовностью пояснил Сергей. – Открываешь краник, включаются поливалки.
Он торопливо порылся в кармане потертых джинсов.
   - Тут Светка тебе инструкцию написала, - он протянул исписанный красивым крупным подчерком листок. – Ничего сложного. У нас сплошная механизация. Ты главное урожай ешь. Жалко будет, если пропадет. А что останется, бросай в морозильник. Будет Светке на зимний компот!
   «Поливать помидоры, собирать урожай», - отметил про себя Артем.
    - А удочки там есть? – вслух поинтересовался он. – Телевизор, книги?
   - Ну, ты даешь, Артем! – воскликнул Сергей. – Конечно, есть. Удочки и всякие снасти в сарайчике, за банькой. Телевизор рабочий. А книги найдешь на чердаке. Светка, когда дом в порядок приводила, туда их отнесла.  У мамы была большая библиотека классики. Так что, тебе понравится! Ну как, по рукам?
    - По рукам! – бодро согласился Артем, ощущая прилив энергии во всем теле.
Он успел позабыть о Дубцах. А ведь с раннего детства проводил там каждое лето. У бабушки.  Сергей с мамой и младшей сестрой жили через улицу. В Дубцах зародилась их дружба, в Дубцах от нечего делать Артем начал писать, в Дубцах осталось много светлых воспоминаний. Деревенька, островком раскинувшаяся среди царства лесов и озер часто являлась во сне. Манящая дорога. Но после смерти бабушки десять лет назад у Артема не возникало повода вернуться.
    - А через неделю мы заявимся, - услышал он, как сквозь вату голос Сергея. – Устроим грандиозную вечеринку с шашлыками!
   - Когда выезжать?
Артем затушил сигарету и выжидающе глянул на друга.
    - Через два дня.
Сергей снова порылся в кармане.
    - Вот ключи, - сказал он, придавливая, лежащую на кухонном столе Светланину инструкцию, внушительной связкой. – Мы тебя отвезем в понедельник…
                ************************
 
       Спустя два дня, как и предполагалось, Артем отправился в Дубцы. Со времен последнего посещения, деревня изменилась. Цивилизация, воровато пробравшись в отдаленный уголок, оставила уверенные следы, в виде асфальтированных дорог, парочки новых магазинов, и спутниковых антенн на старых почерневших крышах.
    - Многие уехали, - объяснял Сергей, колеся по узким улочкам, и распугивая мирно пасущуюся птицу. – Молодежи здесь делать нечего. Работы никакой. Так что, дома оставшиеся от стариков удачно распродаются дачникам. Благо земля плодородная, и места вокруг сказочные. Добираться тяжело, но людей это мало беспокоит. Все на колесах.
Артем с волнением вглядывался в дома, улицы, деревья. Все казалось таким знакомым и чужим одновременно. Вот магазин, выкрашенный облупившейся голубой краской. Рядом столб, где обычно оставляли велосипеды покупатели. Скамейка, где любил посиживать деревенский пьяница Степан, и, потягивая странного цвета брагу, рассказывать небылицы. Деревянная церквушка, в кругу цветущих акаций. Стадо гусей пригрелось на солнышке у самой ограды. Артем припомнил просторный выпас с родником, куда бабушка часто посылала его за водой.
    - Сходи Темушка, - причмокивая, говорила она, и протягивала бидончик. – Водица там чистая, и батюшкой освещенная. Силы и здоровья дает.
Ее съедаемые катарактой глаза глядели ласково. А высушенные и скрюченные от работы руки, часто гладили по голове.
На лоб набежало облако. Сердце неприятно сжалось.  Артем попытался отвлечься, вспоминая о лесе, где в паутине тонких трав прятались крепконогие и мясистые боровики. И об озере, с темной, от устилающей дно хвои, водой. По берегам, у подножья смолистых стволов, буйно росла земляника. Артем вдохнул и зажмурился от удовольствия, воскресив особый душно-пряный запах леса.
    - Вот и наш дом! – сообщил Сергей, отрывая друга от грез. – Узнаешь?
Он вышел из машины и потянулся. Светлана, худенькая и шустрая женщина, последовала за ним, выставляя солнцу на зависть роскошные венецианские кудри. Артем с удовольствием выбрался из салона, и с трепетом ступил на землю юности.
   - Заасфальтировали? – с разочарованием протянул он, вспоминая утоптанную желтую дорогу, по которой ветер гонял облачка пыли.
    - Всю деревню в асфальт закатали, - кивнул Сергей. – И ливень нам теперь не угроза.
    - Господи, помнишь, какое здесь было болото, когда мы приехали знакомиться с твоей родней? – вступила в разговор Светлана. – Шагу со двора не ступить.
    - Она заявилась в туфлях на огромных каблучищах, - сообщил Сергей, склоняясь к уху друга, и прикрывая ладонью дрожащую на губах улыбку.
Они перенесли в дом немногочисленные пожитки. Светлана раскладывала в холодильнике продукты, Артем бережно пристроил на столе, привезенный ноутбук.
    - Будешь работать? – поинтересовался Сергей.
    - Планирую! – пробормотал Артем, оглядывая маленькую прохладную комнату. – Раньше она казалась мне больше.
Он удивленно глянул на друзей и обвел широкий полукруг рукой.
     - Не мудрено! – Сергей присел на кончик старомодной кровати, предательски скрипнувшей пружинами. – Раньше и мне так казалось. Ну, чтож! Пойдем смотреть владения! Светка пусть разбирается с продуктами. На неделю хватит! Даже, если станешь есть по пять раз в сутки.
  Он порывисто поднялся и, поманив за собой Артема, вышел из дому.
    - Как, ностальгия не мучит? – спросил он во дворе.
   - Есть немного, - признался Артем. – В любом случае, я рад, что приехал.
   - Вот увидишь, тебе и твоей книге местный воздух пойдет на пользу.
Сергей был возбужден. Не от поездки в деревню. Мысленно он уже катил со Светланой навстречу долгожданному крымскому раю.  Мужчины обошли двор, постройки и огород, съели по горсти малины, выкурили по сигарете на завалинке, поглазели на пустынную дорогу, и застывшие в полуденной дремоте дома.
    - Не против, если мы со Светой уедем пораньше? – Сергей небрежно бросил сигаретный бычок в траву и глянул на жмурящегося, как довольный кот Артема. – Нам еще собраться. Завтра поезд.
    - Очень даже «за», - Артем улыбнулся загадочной лучезарной улыбкой. – В хорошем смысле. Так хочется махнуть на озеро. Там еще рыбка не перевелась?
    - Где уж там! – оживился Сергей. – Карпы, караси – все, как положено. Судачки ходят. В общем, шикарный ужин обеспечен.
Он улыбнулся, показывая желтоватые от никотина, но крепкие зубы.
    - Хорошего отдыха, друг! И вдохновения, конечно!

                *************************************
     Сергей и Светлана уехали час спустя в приподнятом настроении. Они суетились, смеялись и заражали Артема весельем.
Но оставшись один, мужчина приуныл. Пустой дом угнетал тишиной. Только старые часы на побеленной стене чинно отсчитывали минуты. Тик-так. Голос маятника казался безразличным ко всему, кроме своей работы. Дом, раньше наполненный голосами, шагами, смехом словно осиротел теперь. Конечно, здесь следили за порядком, наведывались, но странное ощущение заброшенности веяло от каждого угла. Артем отметил, что большая часть мебели исчезла. Осталось только самое необходимое. Тетя Вера, мама Сергея была большой любительницей украшать каждый дециметр пространства милой безделушкой, сувениром, картиной или фото в пожелтевших картонных рамках. На стенах и полах красовались ковры, следуя моде того времени, под потолком несколько помпезная люстра, вечно облепленная мухами.
   - А чума их возьми! – в сердцах сокрушалась тетя Вера. – Все перепортят.
Артем нахмурился, выуживая из памяти новые детали. Вспомнились простые деревянные стулья, укрытые яркими вязаными покрывальцами. Работа Лены, Сергеевой сестры. Лицо Артема просветлело. Как же он забыл про Ленку! Забавная девчонка. Белобрысая, с жидкими косичками. Большая мастерицей в вязании крючком. Частенько сидела, скрестив длинные, худые ноги по-турецки, и колдовала с мотком ниток, обещавшим стать то ковриком, то ухваткой, то ажурным белым воротничком для школьной формы. Артем вспомнил острые лопатки, крылышками торчащими на спине. Ленка. Много лет он ничего не слышал о ней. Сергей не упоминал, а он и  подавно забывал спрашивать.
Артем прошелся по комнате, прислушиваясь к скрипу половиц, и остановился у громоздкого комода. Провел ладонью по потертой поверхности. Да, все милые сердцу тети Веры безделушки исчезли. Зато в углу появилась небольшая иконка, накрытая вышитым полотенцем. Это обстоятельство обескуражило гостя, учитывая атеистические взгляды бывшей хозяйки, даже не заговаривающей с детьми о Боге. Иконка была покрыта толстым слоем пыли, в отличие от общей чистоты,  а значит, не нашлось руки готовой проявить заботу о священном предмете. Артем скептически поджал губы и пошел по дому, заложив руки за спину. Всюду чувствовались глубокие «чистки». Кое-где мебель покрыта чехлами, а бывшую детскую Сергея превратили в склад. Множество ящиков, перетянутых скотчем и увенчанных той самой помпезной люстрой, завалившейся на бок. Артем покачал головой, и подумал, что именно здесь похоронено былое очарование дома.
    - Чердак! – вдруг вспомнил он слова Сергея. – Можно будет подняться и поискать там книги.
   Тетя Вера была учительницей литературы. В силу профессии, или по душевной потребности много читала, и собрала на диво не плохую библиотеку. Артем вечно бегал сюда за книжками.
Направившись было в сторону лестницы, мужчина остановился, вспоминая о рыбалке.
   « Правильно», - поскреб подбородок он. – «Вернусь с озера, и полезу за книгами».

                **********************************

      Солнце, как лампа освещало вечерний лес. Пахло смолой. Даже легкое дуновение ветерка не беспокоило сказочно величественный мир. Артем расположился на песчаном берегу у темного омута и забросил удочку. Поверхность озера зеркалом отразила небо, скрыв от глаз живые глубины с колышущимися зарослями водорослей. Сонно щебетали птицы, а из травы призывно красными точками выглядывала земляника. Артем закурил, не выпуская из поля зрения застывший поплавок.
   - И где же ваши карпы? – пробормотал он, припоминая детские рыбалки, где смех и игры возмещали отсутствие улова.
   - Да, и бог с ней! – решил мужчина, с наслаждением вдыхая тягучий воздух.
Минуты тянулись медленно. В Дубцах время имело обыкновение становиться ленивым. Артем думал о новой книге. Были кое-какие неуклюжие наброски. Но как заставить их жить и обрести смысл?
    - Может написать о деревне, подобной этой, - рассуждал он. – Хорошо. А кто же будет главным героем? Художник, приехавший на этюды? Или бродяга, вышедший к озеру? Он стоит, смотрит…
Поплавок резко ушел под воду.
   - Вот черт! – всполошился Артем, и схватился за удочку.
Миг, и сверкая чешуей, толстый карась выброшен на берег.
   - Вот это дело! – оживился мужчина, запуская рыбку в ведерце с водой. – Извини, дорогой, но тебе придется стать ужином.
Он глядел, как мечется карась, а песчинки, успевшие щедро облепить чешую, опускаются на дно.
   - Попробую добыть тебе товарищей по несчастью.
Артем, вдохновленный первым успехом, снова забросил удочку и застыл, подперев подбородок кулаком.  Минул час, а то и больше. Солнце уверенно скатывалось за горизонт. Потянуло прохладой. 
   - Разучился я рыбачить, - досадовал Артем, без особой надежды поглядывая на замерший поплавок.
    - Пойду домой, - в конце-концов решился он, вспоминая о полном холодильнике продуктов и неисследованном чердаке. Глянул на пучеглазого, смирившегося с судьбой карася. Поколебался.
    - Возни с тобой больше чем толку!
Слил воду вместе с уловом в озеро, и собрал не оправдавшие надежды снасти.
    - Ничего! Я еще приду, - пообещал напоследок и бодро зашагал по лесной тропинке к деревне.

                *************************
    Небо сменило пурпур на бархатное индиго, усеянное бриллиантами звезд. Узкий серп месяца, как потерянная диадема красовался меж ними. Деревня ожила. Слышались голоса и смех, рокот моторов. Мальчишки рисовались на мотоциклах перед подружками. Откуда-то издалека доносились отзвуки музыки.
   «А Сергей сказал, что молодежи в деревне не осталось»! – удивился Артем.   Закрыл, распахнутое на день окно и задернул темные шторы.
Дом, в тусклом желтом свете, казался особенно унылым. Мужчина, прихватив фонарь, отправился на чердак. Старая дверца едва держалась на проржавевших петлях. Артем распахнул ее, отметив, что даже в детстве не бывал в этой загадочной части дома, и ступил во мрак. Спасительный луч фонарика, разрезал его, как бумагу. Чертыхаясь, Артем отыскал выключатель и зажег свет. Лампочка под крышей совершала отчаянные потуги, чтобы хоть как-то осветить огромное пыльное помещение. Но книги действительно были там. Они бросились в глаза сразу. Бесформенная груда, сваленная у слухового окна. Такое безалаберное отношение взбесило Артема.
   - Это же книги! – громко проговорил он. – Ну, ты даешь, Серега!
В голову навязчиво полезла Светлана, нашедшая фееричными романы Тани.
Артем скорчил гримасу, и, приблизившись к куче, выбрал наугад.
Стефан Цвейг «Новеллы» значилось на обложке, покрытой слоем пыли и почерневшей от влаги.
   - Великолепно! – с сарказмом воскликнул Артем. – Почему бы сразу не отправить их в погреб, или не устроить массовое сожжение в печи, - обратился он к отсутствующему другу. – Хороша была бы банька!
Он повертел в руках Флобера, и несколько томиков Гюго. Потом попался Чехов, Хемингуэй, Толстой. Возмущение Артема росло.
    «Может попросить продать их мне», - мелькнула мысль, но тут же угасла, развеянная доводами о финансовых затруднениях.
    - Скоро носки покупать будет не за что, - пробормотал Артем, и сел на пол, не заботясь о чистоте. Мысль о деньгах здорово отвлекла от книг.
   - Вот черт! – с видом прозревшего, проговорил Артем. – А ведь и в правду! По миру пойду.
Он почесал макушку липкими от пыли пальцами. Густые брови полоской сошлись на переносице.
    - Может об этом и написать?
Он снова почесал макушку, только поинтенсивней.
   - Об обедневшем не понятом писателе, отчаянием выгнанном на большую дорогу. Он бредет по лесу, голодный и оборванный и выходит к берегу…
Артем хлопнул ладонью о висок и возмущенно перебил себя:
   -  А на кой он поволокся в лес? Что бы умереть, как больной пес, под кустом? Ему бы следовало тягать пирожки на рынке, или рассказывать кому-то свою печальную историю. И вообще, что за бред я несу! Может быть, написать о бомже? Или пусть писатель окажется больным, как тот пес под кустом? Или у него будет пес, тягающий пирожки…
Артем отчаянно замотал головой. Взлохмаченная шевелюра торчала во все стороны, делая мужчину похожим на домового.
    - Может быть, я действительно выдохся? – спокойно подумал он, и попробовал встать, опершись на книги.
Куча, не выдержав напора, разъехалась под руками, и Артем уткнулся в жесткий картон.
   - Меня ткнули носом в классику! – с пафосом заключил он, отфыркиваясь от пыли. – И с кем же мы так тесно поздоровались?
Мужчина провел ладонью по потрепанной обложке. «Волшебник Изумрудного города».
   - И среди всего этого скопища гениальных мыслей, я даже лицо не смог пристроить прилично! – заключил Артем и скривился, отбрасывая от себя книгу.
Она шлепнулась на пол и рассыпалась на странички.
    - Ой-ой-ой! – сокрушенно воскликнул мужчина и поспешно подобрал разоренное творенье.
Но в руках оказались не страницы книги, а обычные тетрадные листочки в клетку, исписанные круглым подчерком. Артем прищурился, изучая их.
   « Мне вздумалось написать тебе», - прочел он. – « Сама не знаю почему. Мысли скачут, как кузнечики в голове. Я подумала, может, успокоятся, если выпустить  их на бумагу? Странно писать кому-то. Совсем не одно и то же, что говорить. Чувствую такую легкость и свободу! И еще немного грустно, потому что ты никогда не прочтешь этого. Я путаюсь. Сегодня узнала о твоем приезде. Ничего необычного. Объявляешься ведь каждое лето. Только в этот раз стало не по себе. Отчего? Нет, вначале было весело и жутко интересно. Потому что Сергей так изменился за год. Притих, посерьезнел. Он уже не носится, как ненормальный по окрестностям. Ты такой же? Я думала, и старалась представить. Может быть, дурацкие кудряшки стали короче? Или ты умудрился вставить огромную серьгу в ухо. К нам недавно заезжали байкеры. Вот переполоху было в деревне! Баба Зина пила «Корвалол» и истерила по поводу чертей и конца света. Знаешь бабу Зину? Она вечно ищет повод, чтобы накачаться лекарствами. А мне понравилось. Я шла по воду и думала о притяжении дорог. А потом о тебе. Странно, ведь ты никак не связан с этими загадочными людьми. А потом ты приехал. Мне сказала соседка. Она видела, как ты выходил из автобуса. Я стала ждать. А когда ты пришел и здоровался с Сергеем во дворе, подглядывала в щель приоткрытой двери. Ты изменился. Но не так, как Сергей. Даже не знаю в чем разница.  Стал красивым? Ой, я даже сейчас краснею. Но ты действительно хорош. Плечи широкие-широкие, а глаза такие, что и утонуть можно. Я раньше не замечала. И еще ты не спросил обо мне. Поздоровался с вышедшей мамой, и ушел с Сергеем. А раньше вы всегда брали меня с собой! И в лес, и на озеро, и на выгон. Чтож, выходит за минувший год произошло самое страшное – ты напрочь позабыл обо мне! Ну и я вспоминать не буду»!!!
    На этом письмо обрывалось, и Артем озадаченно глядел на страничку.
«Писала, вероятно, Ленка», - размышлял он. – « И, похоже, что обо мне».
Он хмыкнул и потеребил шелестящие листочки. Отложил прочтенный, и глянул на следующий, со странной тревогой, сдавившей сердце.
    « Зря я затеялась с этими письмами», - рассуждала Лена. – «Теперь хожу и думаю целый день. Ты, конечно, не забыл обо мне. Подтвердил это вечером, притащив в подарок нарядную куклу. Мне! Я злорадствовала, видя твое смущение. Все меняются. Я тоже выросла! Мне четырнадцать, и тебе стоило подарить мне что-нибудь другое. Что-нибудь. Только не эту злосчастную куклу. Ты понял это, потому и смутился. А я решила, что ты больше не будешь считать меня ребенком. Даже если тебе двадцать с хвостиком, и ты учишься в институте и живешь отдельно от родителей. Господи, ведь наверняка и подружка есть!? Или нет? Ты бы не приехал в Дубцы на лето, если бы было так. Я бы точно не уехала, если бы ты был здесь. Что я говорю? Можно подумать, что ты приехал ради меня. Тебе и дела нет, где я нахожусь! Я читала дурацкую книгу. Мне дала ее Мила. У ее мамы куча романов в ярких обложках. Мила втихаря почитывает их и дает другим девчонкам. Там все про любовь. И вдруг я узнаю, что в средневековой Англии девушки в четырнадцать выходили замуж. Представляешь? А ты мне куклу! Из тебя бы получился здоровский средневековый барон. А я могла бы быть прекрасной дамой, в высокой шляпе с вуалью. Решив так, я подошла к тебе и прямо спросила:
   - Артем, тебе нравится средневековая Англия?
А ты так странно посмотрел, словно я сморозила огромную глупость»…
Артем оторвался от чтения и задумался. Что-то он припоминал. Это было так давно! Пришлось сосредоточиться.
Он смог воскресить то лето, и Ленку с хмурым видом, принявшую куклу. Он явно не угодил с подарком. Об этом свидетельствовали подрагивающие от возмущения бантики на голове. Смутился. Подумал, что лучше было бы принести ей конфет. Ленка схватила куклу, и, как ошпаренная, выбежала из комнаты.
   - Бог с ней, - махнула рукой тетя Вера. – Не обращай внимания. У нее переходный период.
   А на следующий день, Артем с Сергеем, спрятавшись в палисаднике, затянули по сигаретке. И тут, откуда не возьмись, появилась Ленка, и с вдохновленным видом спросила о средневековой Англии. От неожиданности Артем, чуть не подавился табачным дымом, а Сергей шикнул на сестру:
   - А ну, брысь отсюда!
И для надежности показал кулак.
    - Мамке скажешь, прибью, - внушительно пригрозил он.
Ленку, как ветром сдуло. А Артем, справившись с удивлением, спросил:
   - Она что историей увлекается?
   - У нее переходный возраст, - вторя матери, пояснил Сергей.
И друзья позабыли о Ленке.
Теперь много лет спустя, сидя среди пыльных вещей на чердаке, Артем улыбался.
   - Средневековый барон! Ну и Ленка! Воображало, - пробормотал он, и выглянул в слуховое окно. Звезды приветливо подмигивали с небес.
   «Пора спать», - решил мужчина. Глянул на Ленкины откровения и прищелкнул языком.
   - Что же с вами делать?
Хотел было снова вернуть в книжку, но передумал и унес с собой вниз.
   «Перекусить бы», - подумал, стоя, как истукан посреди комнаты.
Но мысль о приготовлении ужина угнетала.
  «Поздно», - оправдался Антон, и с надеждой глянул на кровать. – «Завтра поем. А сейчас спать».
Завершив приготовления ко сну, мужчина с наслаждением завалился в прохладную, пахнущую сыростью постель. Вытянул ноги, пошевелил пальцами, и, вздохнув, перевернулся на бок. Сон не шел. Его как ветром сгоняло, стоило закрыть глаза. Приписав неудобства новому месту, Артем успокоился и даже начал дремать. Но мысль, назойливая, как оса звенела в голове.
    «С чего это вдруг Ленка вздумала писать? Исполосовала словами целую стопку бумаги. Неужели все обо мне? Хорошенькие дела»!
Артем поднялся, зажег свет и взял со стола письма. Бесцельно перебрал страницы.
   «Что я делаю? Ночь на дворе».
Любопытство помимо воли призывало читать. Узнать до конца.
   - Ну, что там может быть? – уговаривал себя Артем. – Обычный девичий бред. Все они любят вести дневники в юном возрасте!
Впрочем, убежденности не было.
   - Ладно, - сдался мужчина и, протерев уставшие глаза, уткнулся в следующую страничку.
    « Это был чудесный день! Мы отдыхали на озере. Втроем, как в прежние времена. Я не напрашивалась. Это ТЫ предложил пойти с вами. Так просто. Сказал:
   - Хочешь с нами? Мы идем купаться.
Конечно! Я взяла с собой бидончик для земляники, и приказала себе не стесняться. Молчаливая девушка вряд ли привлечет внимание. Я так решила. И побежала вас догонять. Сергей всю дорогу нес обычный бред, а я из кожи вон лезла, чтобы быть замеченной.
    - Смотри, какие цветы! – дергала я тебя. – А знаешь, я посадила настурции вдоль забора. Тебе нравятся настурции?
  Ты был рассеян, и отвечал невпопад. Но я не сдавалась.
    - Хочешь, я соберу для тебя земляники? – предложила, и зажмурилась от удовольствия, представляя, как ты съешь ягоды с моей ладони.
Твои губы, наверное, теплые и мягкие.
Но услышала в ответ, чтобы я ела сама. И еще что-то о пользе земляники для молодого организма. Это было ужасно! Ты в дребезги разбил надежды, и, как ни в чем не бывало, продолжал улыбаться, слушая болтовню Сергея. Я готова была расплакаться от досады. Прикусила кулак, и чуть отстала, делая вид, что собираю цветы.
На озере вы плескались и вопили от восторга. Я решила, что ты ничем не лучше моих глупых одноклассников, только ростом повыше, и построила башню из песка. Ты выскочил из воды, подпрыгивая, и отряхиваясь, словно пес, а я спросила, указывая на свое творение:
    - Нравится?
   - Да, - кивнул ты.  И, о чудо, прилег, опершись на локоть, рядом.
Я могла говорить. И рассказала, о красавице, заточенной в верхушке башни.
    - Она мечтает выбраться, но не может этого сделать без помощи рыцаря, - пояснила я и внимательно глянула в твои темные, глубокие, как колодцы глаза. Мне хотелось, чтобы ты понял, почувствовал, что я говорю о нас. Ты улыбнулся и сказал, что это забавная история.
   - Хочешь, я сплету тебе венок? – предложила я тогда.
Ты посмотрел так странно.
    - Прекрасная дама из башни тоже награждала рыцаря венком? – спросил, а мое сердце забилось так, что перехватило дыхание.
Я растерялась, как обычно в самый неподходящий момент. Подошел Сергей, переключая внимание на себя. Вы снова превратились в двух дурачащихся мальчишек. А я отправилась собирать землянику»…
   «Башня, башня», - копался в голове Артем, и, наконец, кивнул.
То был действительно замечательный день. Они провели его на озере, не далеко от того места, неудавшейся накануне рыбалки. Мужчина вспомнил, как уходя с Сергеевого двора,  заметил Ленку, с несчастным видом подпирающую стену.
    «Неужели ей не с кем поиграть»? – подумал он, и, пожалев девочку, предложил отправиться на купанье вместе.
   - С ней одна морока, - недовольно бросил Сергей, холодно наблюдая за оживлением сестры.
А у той буквально крылья выросли.  Щебетала всю дорогу, металась со стороны в сторону. То за цветком, то за спелой ягодкой. Косички так и подпрыгивали на худеньких плечах. Артем улыбался ее открытости, детской непосредственности, взгляду, не обремененному заботами. И девочка, казалось, симпатизировала ему. Всячески пыталась угодить, словно высказывала благодарность за приглашение.
Он помнил историю с башней и венком. Это было мило. В ее голове роилось множество фантастических идей, и Артему оставалось гадать, как много пройдет времени, прежде чем ее взгляды на мир преобразятся.
   «Маленькая женщина», - с теплом думал он, слушая историю о даме и рыцаре. – «Ты еще не понимаешь, но уже говоришь о любви».
Он смотрел на ее перепачканные руки и лениво пропускал сквозь пальцы песок. От Ленки веяло теплом. Артем изучал ее лицо, гадая, каким оно станет, озарившись огнем женственности и зрелости.
   - Я думал, она далека от душевных бурь, - пробормотал мужчина, - просто пересказывает сказки. А она сидела рядом и думала обо мне. Я был тем рыцарем, спешащим вызволить ее из оков детства.
Открытие было таким поразительным, что лишало покоя. Артем все думал, глядя в вычерненный ночью квадрат окна, перебирал события, припоминал детали, стертые временем. И лишь под утро забылся тревожным сном.

                ***************************************
     Следующий день выдался знойным. Солнце, как раскаленная сковородка висело в белесом небе, кое-где украшенном жидкими обрывками облаков. После сытного завтрака Артем почувствовал себя бодрее и решил отправиться в путешествие по деревне. Мысли о письмах слабо сигнализировали в голове. Мужчина без труда прогнал их. Прогулка по знакомым улочкам показалась важнее. Увидеть дом, где провел множество летних месяцев, или то, что от него осталось, после въезда новых владельцев. Посетить бабушкину могилку. Артем не ощущал печали. Она давно искоренилась из сердца, сменившись ностальгией о юности. Мужчина собрал небольшой букет цветов в Сергеевом палисаднике и, грея их тающие стебли в ладони, отправился в путь. Десять лет прошло с тех пор, как умерла бабушка. И ровно столько же он не был в Дубцах. В последний раз приезжал на скромные похороны, потом узнал, что родители продали деревенский дом за ненадобностью. Как много изменилось с тех пор. Над лицом деревни словно поработал искусный пластический хирург. Что не надо убрал, что коряво подправил. На месте бабушкиного дома красовался изящный особнячок, с пестреющими петуниями окнами. Каменный забор с табличкой, предупреждающей о злой собаке, ворчание которой издалека разбудило сонную улицу. Артем остановился, не обращая внимания на возражения пса, и долго вглядывался в чужие стены. Что-то ведь должно остаться!
    - Добрый день.
Голос старушки, шествующей в булочную с потрепанной сумкой, заставил вздрогнуть и вернуться к реальности. Она не прошла мимо,  а с обычным любопытством сельской жительницы остановилась и глядела на Артема слезящимися глазами.
    - Вы чей такой будете? – поинтересовалась она.
Артем улыбнулся. Подобные вопросы были обычным делом.
    - Я гость Сергея Волошко, - удовлетворил он интерес бабули. – А здесь кто живет? – с ответным любопытством поинтересовался он.
    - Волошко? – переспросила бабуля и прищурилась. – Это учительши покойной сын? Хороший парень. А здесь-то? Городские какие-то на лето приезжают. У него машина и деток двое. А жена – такая фифа! Не здоровается даже, - осуждающе проговорила она и добавила: - Все в юбчонках коротких щеголяет. Наши парни таращатся, а ей хоть бы что. Срамница!
Артем улыбнулся, а бабуля с сомнением разглядывала его стянутые в хвост волосы. Мужчина, не желающий дальнейших разговоров, поспешил распрощаться и отправился дальше. Теперь путь лежал на кладбище, обнесенное живой самшитовой оградой. Могилку отыскал с трудом. Покосившийся крест с табличкой и поросшее бурьяном надгробье вызывало жалость.
    - Надо бы памятник приличный поставить, - укоряя себя за безразличие, пробормотал Артем.
И снова вспомнил о печальном финансовом положении.
    - Прости, бабушка, - искренне проговорил он, касаясь теплой земли. – Как только смогу сделаю тебе красивую опочивальню.
Он с жаром взялся за прополку, и к обеду могилка стала совершенно чистой. Поправил крест, поставил цветы в принесенную баночку.
   - Так-то лучше, - улыбнулся он результату трудов, и, постояв еще несколько минут, пошел прочь, унося за плечами пульсирующую, живую печаль.
   Вернулся домой, пообедал на улице, закусив на десерт свежесобранными ягодами.
  «Возьму ноутбук и отправлюсь к озеру», - решил он. – «На природе и работа пойдет веселее. А вечером займусь Сергеевым урожаем и теплицей».
Сказано – сделано! Артем вошел в дом, убрал в портфель ноутбук, и хотел было идти, но взгляд споткнулся о пачку брошенных на столе писем. Идея искрой зажглась в мозгу.
   - А ведь это можно использовать! Вот тебе и материал для романа!
Он жадно схватил листочки.
   - Что-то должно получиться.
Тон наливался уверенностью. Письма следовало дочитать до конца. А вдруг в следующем ждет интересный поворот?
С такими мыслями Артем дошел до озера, и расположился на травке в тени старой сосны. Съел несколько ягодок земляники, оказавшиеся под рукой, и продолжил читать.
    « Сегодня с утра зарядил дождь. Что там – настоящий ливень. Нечего и думать о прогулке. И мне грустно. Сердце залилось слезами, вторя небесам. Села у окна с вязанием, в надежде, что погода наладиться, как и мое настроение. Нитки путались. Ничего не выходило. Коврик получался каким-то уродливым и кособоким. А раньше так не было. Подумала, что стоило бы испечь пирожков с земляникой, и вспомнила тебя. Ты любишь пирожки? Сергей ел бы их с утра до ночи, не толстея. Я замесила немного теста, а когда оно подошло, слепила крохотные шарики, положив внутрь по горстке ягод, собранных накануне. Пирожки вышли отменные, наверное потому, что делались для тебя, и мои руки пропитались нежностью.  Вытащив из духовки последнюю партию, сложила свое творение в кастрюльку. Обмотала махровым полотенцем, чтоб не остыли, и помчалась к тебе. Второпях забыла зонт. Насквозь промокшая, влетела во двор, и забарабанила в дверь. Открыла бабушка и удивленно уставилась на меня.
    - Тебе чего, Лена? Случилось что?
Я замотала головой, разбрасывая во все стороны брызги, и спросила о тебе. Казалось, бабушка удивилась еще больше.
    - Пирожков напекла, - оправдалась я. – Хотела угостить Тему.
Бабушка покачала головой.
   - Видно совсем у тебя подруг нету, - сокрушалась она. – Вот к мальчишкам нашим и липнешь. Скучно тебе. Ну, беги. Тема-то на чердак забрался. Все пишет что-то. Говорит на чердаке сподручней.
Я пулей взлетела по лестнице. На чердаке приятно пахло соломой и еще кроличьими шкурками. Ты примостился у слухового окна и действительно писал, не замечая моего прихода. Я оробела, и застыла посреди чердака, как дурочка, со своей кастрюлькой. Наверно повернула бы назад, чем окончательно сбила бы с толку бабушку, но ты оглянулся. Знаешь, какое было твое лицо? Половина черного, половина серого с четкой гранью между ними. Я глядела на светлую половину, и дивилась мрачноватому очарованию, веявшему от тебя. Я недавно читала «Джейн Эйр». И подумала, что именно таким должен быть мистер Рочестер. Не хватало только жесткой пряди волос падающей на лоб.
    - Я принесла пирожки, - заговорила я, досадуя слабости собственного голоса.
   - Пирожки? – переспросил ты и глупо улыбнулся. – Зачем было идти? Разве  не видишь, дождище за окном? Или ты решила, что я узник какой-нибудь крепости, и мне, во что бы то ни стало, следует доставить провизию?
Я растерялась, не зная, как воспринимать эти слова. Ты серьезно, или подтруниваешь? Я топталась на месте.
    - Промокла ведь насквозь, - заметил ты. – Подойди, дам тебе куртку.
Я робко приблизилась, а ты, поднявшись, накинул мне на плечи тяжелую кожанку.
   - Неужели пирожки стоили таких жертв? – мягко пожурил ты, а я млела, от случайного прикосновения твоих пальцев. Скользнул ими по плечу, и в том месте кожа продолжала гореть огнем, даже когда ты вернулся на насиженное место.
   Я развернула полотенце и выставила кастрюльку полную ароматных дымящихся пирожков.
Ты потянул носом запах, и зажмурился. Явное удовольствие было мне наградой.
   - Сама испекла, - не удержалась, похвалилась я. – С земляникой.
Смотрела, как ты осторожно откусываешь, и улыбалась.
   - Вкуснятина! Умница!
Похвала придала смелости. Фейерверк оживления взорвался внутри. Я присела рядышком на солому и, кутаясь в куртку, спросила:
   - Что ты делаешь?
   - Пишу рассказ о маленькой непослушной девочке, - отшутился ты, и я мигом обиделась.
   - Я не маленькая и не непослушная!
Ты чуть повернул голову и лукаво заглянул в глаза.
   - А рассказ не о тебе.
У меня закружилась голова. Ты был так близко. Я чувствовала твое тепло и запах. Захотелось сказать или сделать что-то очень хорошее, и я выпалила:
    - Уверена, из тебя получиться прекрасный писатель. Напишешь много замечательных книг, и все вокруг будут тебя уважать.
   - Да? – твой взгляд стал серьезным. – Правда, так думаешь? Но ведь ты даже не читала, что я пишу.
    - А мне и не нужно читать.
Я передернула плечами.
    - Ты ведь такой хороший человек! Много знаешь, учишься в институте, красиво говоришь! И еще ты чуткий!
   - Чуткий? – переспросил ты. – Значит сострадательный?
   - Нет, хотя и это тоже, - мне было затруднительно подобрать правильные слова. – Чуткий – значит, умеешь чувствовать других людей, понимать их.
В твоих глазах промелькнуло удивление, сменившееся беспокойством:
   - Ты вся дрожишь! Замерзла? Пойдем, напою горячим чаем, и провожу домой. Мать, наверное, беспокоится.
   А я сказала, что ты чуткий! Ничего-то ты не понял. Меня трясло, как в лихорадке, не от холода. Искра, вспыхнувшая внутри, разбудила пламя. Оно заставляло дрожать, и гоняло мурашки по коже. Хотелось говорить бесконечно, а ты полез со своим чаем.
    - Давай еще посидим, - взмолилась я, и протянула руку, – я вовсе не замерзла.
    - Нет. Тебе нужно согреться и отправляться домой. Иначе заболеешь!
Категоричность ответа вмиг потушила костер. Я встала и словно ватная поплелась следом. 
А потом случилось чудо! Ты пошел меня провожать с огромным черным зонтом. В мире, заливаемом водой, остались только мы. Рядом. Я шла, утопая в твоей куртке, вечно поддергивала рукава и смеялась. Веселилась от души, и, кажется, даже припрыгивала. Так глупо. Ты, наверное, посчитал меня странной. Или еще хуже, думал, что я ребенок. Но я не могла сдержать эмоций, когда ободок зонта ограничил наш маленький круглый мир. Хотелось луж, огромных и глубоких. Может быть, ты перенесешь меня через них на руках? Хотелось, чтобы дом наш чудом оказался в дальнем конце деревни, а лучше в другом конце вселенной. Тогда мы могли попутешествовать среди звезд. А еще пусть Машка, моя одноклассница выглянет в окно и обзавидуется, что я гуляю с взрослым парнем, и он прячет меня от ливня.
Но сказка, длиною в улицу, увы, быстро закончилась. Ты вручил меня, как подарок, ворчащей маме и поспешно ушел. Слишком поспешно»…
   На этом письмо обрывалось. Артем, запустив в памяти программу по восстановлению информации, и живо представил день, когда Ленка нанесла неожиданный пирожковый визит. Нет, по правде, ему было приятно. Девочка не переставала удивлять желанием угодить. Артем решил, что у нее проблемы с братом. Повзрослев, Сергей стал относиться к сестре с долей пренебрежительного превосходства.  Возможно, она увидела замену. Но в те времена особенно заморачиваться по поводу Ленкиных странностей не хотелось. Артем проводил девчонку домой, и со спокойной душой отправился восвояси. Его ждал неоконченный рассказ, с лихим, запутанным фантастическим сюжетом. Склонившись над тетрадкой на чердаке, он только  раз вспомнил о Ленке. Девочка сказала, что ему светит большое писательское будущее.
    - Не плохо бы, - проговорил Артем.
Ее пророчащий без тени сомнения голос, все еще звучал в ушах. И Артем с удвоенной силой принялся за работу.
Теперь, вспоминая, мужчина вдруг подумал, а не Лена ли подтолкнула к серьезному взгляду на писательство. Не с ее ли легкой руки, рассказ превратился в роман. Затем был прочтен Таней, и отдан на рассмотрение в издательство. Женщины – богини вдохновения. Их уверенность в несокрушимости мужских сил, и безграничности возможностей творит чудеса.
   - Не она ли подарила мне крылья? – задумался Артем, потирая подбородок, и глядя на стаю уток, скользящую по спокойной глади озера. Он подобрал с земли шишку и лениво запустил ею в воду.
    Потом глянул на невостребованный ноутбук,  поднялся и отряхнул брюки от песка.
   - По лесу, что ли пройтись?
Хвойный ковер тропинки, так и манил прикоснуться подошвами мокасин. Артем побрел, задирая голову вверх, и разглядывая пышные кроны сосен. Где-то стучал дятел; взмахнув пушистым хвостом, тропинку перебежала пугливая белка. Здесь было спокойно. Гармония природы развевала тревоги мужчины. Город, Таня, издатели, даже вечно текущий кран и пустой холодильник дома перестали интересовать, потеряли значимость и растворились, как призраки, в звенящем воздухе леса. Артем заметил гриб с облепленной травинками зеленоватой шапкой. Сорвал и подумал, что неплохо бы собрать таких побольше. Бросить на сковородочку и упиваться сильным, будоражащим аппетит запахом. Местные леса славились обилием грибов. Сейчас, правда, был не сезон. Погреться на солнышке повыскакивали только первые сыроежки. Тем не менее, покружив по лесу около часа, Артем обеспечил себе скромный ужин.  И в приподнятом настроении  отправился домой.

                ***************************
   Вечер выдался чудесным. Артем сидел во дворе, за столиком под небольшим навесом. Разглядывал звезды, ел грибы со сковородки и запивал ледяным пивом. В компании только ночь, вьющиеся у фонарей мошки, крылышки летучих мышей, мелькавшие то тут, то там, и, изредка голоса проходивших мимо забора людей.
   «Ленка была влюблена в меня», - думал Артем, блаженно вытягивая ноги. – «Надо же. Хоть кто-то! Она верила, что из меня получиться великий писатель. Эх, Леночка, где же ты теперь со своей убежденностью»?
Он сокрушенно вздохнул, и отхлебнул пива. Мысли, как и тело, взяла в плен приятная истома.
   - Это тебе не Татьяна, с ее вечными ужимками перед восхищенными читателями. С ее вечной снисходительностью. Ах, позвольте! Она так много сделала для меня!
Он скептически хмыкнул.
   - Она помогла издать книгу. Никогда не понимал, на кой черт ей это было нужно!? Чтобы водить меня на презентации, пристегнув к поводку? Посмотрите - это я, такая гениальная и продаваемая. А это… Кто это такой? Это тоже писатель? Я даже позволила ему постоять рядом. Погреться. И ощутить то, как это бывает, когда тебя любят, и ждут, когда изольются на бумагу очередные шедевры.
Артем поежился от неприятного холодка, пробежавшего по телу. Даже здесь, вдали от городской суеты, трудно спрятаться от обид, тревог и недовольства. Чувства въелись в кости, и ломали их, причиняя мученья.
      - Кем бы ты был, если бы не Татьяна? – всплыл в памяти вопрос издателя.
Когда он задал его? Артем наморщил лоб, и бросил под стол пустую бутылку.
   - Кем бы я был? – медленно повторил он, и вопросительно глянул на небо.
В этом все дело. Он впал в рабскую зависимость от миниатюрной, очаровательной женщины, со смелой, открытой улыбкой.
    - Если бы она хотя бы любила меня, - простонал Артем, и потянулся за очередной бутылкой. – Тогда было бы все понятно. А так? Во имя чего совершается ее бесконечная благотворительность?
Она дарила безделушки, как утешительный приз, способный скрасить долгое ожидание встречи. У нее была жизнь, где не было места Артему.
    - А Лена, эта маленькая глупышка, считала меня особенным. Она много раз говорила об этом, а я и не слышал.
Всего лишь девчонка. Мужчина сокрушенно покачал головой. Сердце защемило. Он вынес из дома пачку недочитанных писем, и со вздохом склонился над ними. Свет, льющийся из окон, был слишком слаб, и Артем щурился, стараясь разобрать размытые темнотой слова.
   « Ты приходил за книгами. Это обычное дело. Всегда удивлялась, как  умудряешься читать так быстро! День-другой, и несешь томик обратно. И просишь нового. Я бы так не смогла. Знаешь, до тебя, вернее до того момента, когда ты стал мне дорог, я не любила читать. Разве что сказки. И то, если в них попадались веселенькие картинки. Я рассматривала все до единой, но когда принималась за чтение, быстро уставала. Буквы начинали плавать перед глазами, рот кривился зевотой. А теперь все по-другому. Я беру, то, что приносишь ты, и читаю с упоением. Потому что так, я словно разделяю с тобой мысли, спрятанные на страницах; брожу по одним дорогам; могу размышлять над теми же предметами.
    - Мне не понравился Диккенс, - как-то заявила я, набравшись смелости. –  Прочла «Лавку древностей». Это мрачно. Тебе не кажется, что книги должны быть более веселыми?
Я смотрела на тебя, изо всех сил сохраняя серьезное выражение лица. Ты повел бровями и бросил на меня озадаченный взгляд.
В летней кухне кроме нас никого не было.  Я резала овощи на салат, ты перебирал стопку книг, выискивая что-то особенное. Мои руки дрожали от волнения, отчего куски помидоров и сладкого перца выходили неаккуратно большими. Не смотря на то, что ты проводил у нас по многу времени ежедневно, побыть наедине никогда не получалось. Конечно, ведь ты приходил не ко мне! Теперь, я испытала кратковременный восторг, сменившийся волнением, и тягостным ожиданием разговора. Я не решалась начать первой. Бросала в твою сторону взгляды украдкой, и мысленно посылала призывы. Но ты уткнулся в книгу, ничего не замечая вокруг. Сидя в двух шагах от меня на старой табуретке, умудрялся жить совершенно в другой вселенной, где даже имени Лена в природе не существует! Меня разбирала злость. Раздражал шелест перелистываемых страниц. Поймав блуждающую на твоих губах улыбку, я не выдержала и выпалила про Диккенса. Мог бы ответить, хотя бы из вежливости. Но промолчал. И этот странный взгляд! Тебя словно из-под воды вытащили! Но я не сдавалась. Знала, книги – удачная тема для разговора.
    - Еще прочла «Эдинбургскую темницу», - с нажимом произнесла я. – Мне понравилась смелость героини, только вот не люблю протестантов, и еще у Скотта очень много скучных описаний.
Ты с треском захлопнул книгу, и глянул на меня. Я поздравила себя с победой и широко улыбнулась.
   - Может быть, тебе стоит почитать сказки? – с не хорошей усмешкой сказал ты.  – «Волшебник Изумрудного города», например. Там нет протестантов и утомительных описаний.
    Брови изогнулись насмешливой дугой. Я растерялась. Пока придумывала ответ, ты успел снова окунуться в книжный омут. Стало обидно до слез. Они даже выступили на глазах, но, если бы ты заметил, я могла списать все на лук. Если бы ты заметил…
Я решительно полоснула ножом по пальцу. На полоски овощей брызнула кровь. Я зажмурилась от жгучей боли, и, выпустив нож, повернулась.
    - Ой! Я палец порезала! – заголосила я, что есть мочи.
Ты вздрогнул. Несколько секунд понадобилось, чтобы переключиться на частоту нашего мира. О благополучном прибытии объявило волнение, блеснувшее в глазах. Ты отшвырнул книгу и подошел ко мне. Забавно нахмурился, разглядывая покалеченный палец.
    - Опусти под холодную воду, - посоветовал ты и спросил. – И где у вас аптечка?
   - Не знаю, - глупо улыбаясь, ответила я, блаженствуя от прикосновения твоих пальцев. Ты разглядывал ранку, определяясь со степенью ее тяжести. Мне стало смешно и легко.  И если бы не твой укоризненный взгляд, я, наверное, рассмеялась бы в голос.
   - Лена! Мне нужен пластырь или бинт, чтобы перевязать рану, - проговорил ты.
    - Ты решил меня спасти? – игриво спросила я, чем вызвала недоумение.
Ты вроде хотел ответить, но передумал. Молча достал из кармана носовой платок и перетянул им палец. Твои руки чуть подрагивали, может от волнения, а может вид крови вызывал такую реакцию.  Я прижала пострадавшую руку к груди и спросила, пожалуй, слишком пылко:
    - Можно я оставлю платок себе?
   - Конечно,- ты пожал плечами, и поспешно вернулся к книгам.
Посмотрел серьезно на меня и проговорил:
    - Тебе следует быть поосторожней!
    - Я постараюсь, - с ликующим сердцем откликнулась я и добавила: - Спасибо. А то я совсем растерялась, и могла бы истечь кровью.
Но ты уже не слышал, укатив в свой странный книжный мир».
Артем оторвал взгляд от бумаги и хмыкнул. Этой истории он не помнил совсем. Не было в ней ничего необычного. Кухня, порезанный палец, книги. Обыденная мелочевка, не упавшая пылью на полки памяти.
    - А для нее это было важно, - задумался мужчина, разглядывая звезды.
Хотелось читать дальше. Казалось невозможным встать, отложить листочки и отправиться, скажем, спать.  Артем наконец-то заметил Ленку. Он взял новый лист и погрузился в чтение.
    « Мне страшно. Я проснулась среди ночи, от липнущего к коже чувства. Старалась снова уснуть, успокаивая себя чем-то незначительным, но не могла. Я должна написать. Ведь страх имеет прямое отношение к тебе. Я прижала к губам платок, с бурыми разводами по белоснежному полю, и задумалась. Гадала  о природе разбудившего меня страха. Сон? Но я не помню, чтобы мне что-то снилось. Это было чувство. Оно родилось где-то глубоко внутри, и, созрев, заставило проснуться. Я распознала сердцем то, что больше не увижу тебя. Нет, это не касалось завтрашнего или послезавтрашнего дня. Ты останешься в Дубцах на остаток лета, как обычно. Потом уедешь. И…все! Ни веселый Серегин нрав, ни мамины книги, ни уж тем более мое страстное желание, не заставят тебя вернуться. Никогда. От этого жуткого слова, по коже прошла ледяная волна. Я задрожала и на слабых, подгибающихся ногах добралась до кухни. Мучила жажда. Ужас от открывшейся правды, разжег внутри настоящий пожар.
    - Этого не может быть, - жалко бормотала я и крепче прижимала к груди платок.
Я так много думала. Планировала. Представляла, как окончу школу, и прослыву самой красивой девушкой в округе. А ты приедешь и, подивившись, поймешь, что вот та, кто стоит твоей любви. Поразишься, что не замечал этого раньше, и мы вместе посмеемся этому обстоятельству.  Может быть, все так и будет? Я с робкой надеждой глянула в безжизненный квадрат окна. А сердце-молоточек выстукивало отчаянное «нет»! Слезы безвольными ручьями покатились по щекам. Я сжала в кулачке платок, и захлебнулась в вырвавшемся рыдании. Я больше не могу писать»…
       Артем отбросил листок, и порывисто схватил следующий. Холодная тревога забралась в душу.
   « Утром все показалось менее угрожающим. Нет, чувство неизбежности не прошло. Ночь не утянула за собой уверенность в скором расставании, но я поняла другое. Сейчас, и еще много летних дней ты будешь рядом. И я могу,  должна сделать что-то, что заставило бы тебя вернуться. Ко мне. Пользуясь случаем, когда дом опустел,  подошла к большому зеркалу и внимательно изучила собственное отражение. Девчонка девчонкой! Глупые косички, и платьице в дурацкий горошек. Я обратила внимание на лицо. На фоне темной от загара кожи, голубые глаза, казались особенно яркими. Белесые брови стоило бы подвести карандашом, но мама не пользовалась косметикой, и в доме не нашлось бы ничего подходящего. Разочарованно вздохнув, я впервые пожалела, что мама не относиться к числу деревенских модниц.
   Подбодрившись мыслью о природной красоте юности, я принялась за косички. Медленно расплела их, свернула и отложила ленточки. Тщательно расчесалась и улыбнулась. Волосы золотым руном укрыли плечи. Теперь одежда. Пришлось долго рыться в шкафу, пока не отыскалось чудесное голубое платье из прохладной тонкой ткани. Мама купила его год назад, когда мы ездили на свадьбу к родне, и с тех пор случая пощеголять не представлялось. С трепетным чувством  надела я сказочный наряд. Юбка струящимися волнами коснулась кожи. К сожалению, она не скрывала разбитых коленок. Я собирала черешню накануне, и умудрилась свалиться с дерева. Теперь все шрамы на обозрении. Но досада мигом прошла, стоило взглянуть в зеркало. Оттуда смотрела настоящая принцесса. Мне шел голубой! В таком виде, плюс беленькие туфельки, я собиралась показаться тебе. Ах, нет! Забыла о главном! Взгляд. В голове с бешеной скоростью прокрутились все просмотренные фильмы о любви. Взгляд должен быть зовущим, загадочным, страстным. Я долго тренировалась у зеркала, отрабатывая то особый прищур, то кокетливый огонек, то томную загадочность полуприкрытых век. Это не могло не сработать. Странно, что раньше я не додумалась до такого, приводя тебя в ужас глупым смехом, и нелепыми выходками. Теперь я готова. Огромных трудов стоило проскользнуть незамеченной через двор. Случайный взгляд мамы мог испортить затею. Я злилась. Впервые искренне злилась на маму. На ее допотопные взгляды, на вечную нехватку средств, и приговором звучащую фразу: « Девушка должна быть скромной»! Можно подумать, что девушка не может быть скромной и нарядной одновременно!
   Выбравшись за ворота, я пошла к тебе. По пути встретилась соседка, вяло шествующая с буханкой хлеба, да пара ребятишек на велосипедах. Все они останавливались, чтобы поглазеть на меня.
    - На праздник что ль собралась, Ленок? – полезла с расспросами соседка, но я, буркнув «здрасте», проигнорировала вопрос.
И все равно, что соседка непременно расскажет маме! Мне вообще, все было безразлично. Я спешила, чтобы поразить тебя, и не остановилась бы, даже случись землетрясение. Вот и знакомый дом. Я вытянула шею, надеясь увидеть тебя во дворе. Но там никого не оказалось. Кроме мирно роющихся в земле кур. Где же ты? По телу бегали мурашки. Голова кружилась, от предчувствия чего-то великого. Я решительно толкнула калитку. Из будки выскочил взлохмаченный Полкан и залился лаем. Я приблизилась, и пес угомонился, признав частого гостя. На шум из кухни вышла бабушка, и застыла на пороге, разглядывая меня.
    - Чего тебе, Лена?
Она подозрительно прищурила глаза.
   - К Теме пришла? Так он в саду.
И махнула в сторону окруженных плетнем вишневых деревьев. Я кивнула и устремилась туда, стрелой пролетев мимо раздосадованной бабушки.
Ты действительно был в саду. Сердце запрыгало в груди от волнения. Горло перехватил спазм. Как же обидно! Слова, которые я так щедро дарю бумаге, вмиг испаряются, стоит увидеть тебя. Я оперлась о плетень плечом и ждала, когда мое появление будет обнаружено. Ты сидел на траве, и, разложив на коленях альбом, что-то рисовал. Надо же? Не подозревала еще и такого таланта! Солнце путалось в темно-каштановых кудрях, скользило по широким плечам, и украдкой касалось сильных жилистых рук. Эти руки совсем не походили на нервные кисти творцов. Ты почувствовал чужое присутствие, и, вздрогнув, оглянулся. Я опустила веки, и смастерила загадочный взгляд из-под сетки ресниц.
    - Здравствуй, Артем.
Голос прозвучал хрипло. Внешне спокойная, я переживала взрыв эмоций, ураганом бушующий в голове.
    - Лена?
Ты растерянно разглядывал меня.
    - Не ожидал…
    - Рисуешь? – спросила я и, оторвавшись от плетня, лениво пошла к тебе. Слабый ветерок шевелил складки юбки. Я постаралась придать взгляду пылкости и прошептала:
   - Что рисуешь? Может быть меня?
Ты часто заморгал и отложил альбом. Краем глаза я заметила, какой-то пейзаж.
    - Это что, игра? – недоверчиво покосился ты. – Честно говоря, я хотел бы закончить.
И указал кончиком карандаша на альбом. Я поджала губы, и с невозмутимым видом опустилась на траву напротив.
    - Почему бы тебе не нарисовать меня?
И чуть не икнула, испугавшись собственной смелости. Но решила идти напролом.
   - Или находишь меня не достаточно хорошей моделью?
Я кокетливо вскинула брови, вспомнив героиню любимого фильма. Ждала ответной вспышки страсти, восхищения, да чего угодно. Но ты продолжал глупо рассматривать меня.
    - Ленка ты часом на солнце не перегрелась? – сухо спросил ты и усмехнулся. – Не морочь голову! Беги домой. Позже мы с Серегой договорились пойти к озеру. Махнешь с нами?
Предложение прозвучало вполне добродушно. Прилив неукротимого бешенства взвил меня на ноги. Я беспомощно затрясла сжатыми кулачками и прокричала:
    - Никуда я не пойду! Ты идиот, Артем! Как ты так можешь? Ничего не замечать. Я пришла… Все это…
Говорить было сложно. Я захлебывалась от волнения и обиды.
   - Ты ничего не понимаешь! – выпалила я и, в отчаянии махнув рукой, выбежала из сада. У калитки столкнулась с бабушкой, и словила укоризненный взгляд. Еще этого не хватало! Я неслась по улице, как ненормальная, распугивая гусей и кур. Мимо проехал на новеньком мотоцикле лихой парень Пашка, присвистнул, и окатил дорожной пылью. А, все равно! Я размазывала слезы по щекам и понимала, что это все. Мне не удастся стать для тебя хоть сколько значимой и желанной. Ни платья, ни прически, ни взгляды не способны сотворить чуда. Сестра Сергея, маленькая девочка, вечно вертящаяся под ногами, и навязываемая в компанию заботливой мамашей. По сути - никто. Ты слушаешь в пол уха, смотришь мимо. Тебе и в голову не приходит, что я живой человек, способный не только расти, но и чувствовать, переживать, любить. Когда-нибудь ты станешь великим писателем, и я скуплю все твои книги. Прочту от корки до корки, и не отыщу ни единого слова о себе».
      Артем отложил письмо. Потер лоб и уставился на рой мошек, вьющийся под  уличным фонарем. Их беззвучная чехарда очаровала его.
   Случай, описанный в письме, был памятным. В тот знойный день, ему захотелось укрыться в тени сада и порисовать. Собственно, художник из него был аховый, да и желание поработать карандашом возникало редко. Артем набросал силуэты деревьев и узкой речушки с деревянным мостиком. На берегу скамья, поставленная заботливой рукой, для уставших путников. По небу разбросаны лоскутья облаков. Что же еще? Чего-то явно не хватало! Артем наморщил нос, напряженно размышляя. И тут появилась Ленка. Он услышал скрипнувший плетень и оглянулся. Что и говорить! Зрелище было неожиданным. Ленка в совершенно нелепом, кукольном платье среди вишен бабушкиного сада. Она строила странные гримаски и ковыряла носком туфель в траве. Удивление быстро прошло. Стало смешно. Артему с трудом удавалось сохранять серьезный вид. Он догадывался, что Ленка нарядилась неспроста, и не решался веселиться в открытую. Она просила о портрете, несла какую-то чушь, тараща, для чего-то глаза. Это было странно, и Артем поспешил отправить гостю восвояси. А позже в сад заглянула бабушка и, чинно примостившись на перевернутом ящике, произнесла:
    - Ты что с девкой-то делаешь, Темушка? Извелась ведь совсем. Все к нашему двору заворачивает. Не хорошо так…
Она пожевала губами и продолжала.
    - Слухи пойдут. А слухи в деревне вещь плохая. Заштампуют девку!
Артем только руками развел.
    - Да скучно ей, подружки разъехались, - проговорил он, не особо доверяя собственным выводам. – Какие слухи? Малолетка ведь. Переходный возраст. Вот и бесится.
Бабушка покачала головой. По выцветшему платку побежали серые тени.
    - Ты бы держал ее подальше, - посоветовала она и поднялась.
Работы невпроворот.
Оставшись один Артем, отложил альбом, и разлегся на траве. Думал, пожевывая травинку, и глядя в небеса, сквозь вишневые ветки. Мысли вертелись вокруг Елены.
   «Забавная девчушка. Хочет казаться взрослой, паясничает. Зря я ее прогнал. Грубо. Может, подарить ей букет? Или не стоит»?
Артем прикинул, что Ленке должно быть лет четырнадцать. Вспомнил городских девчонок, в щеголеватых мини, с непременной жвачкой во рту и напускным безразличием во взгляде. Контраст оказался разительным.
   «Тете Вере стоило бы одевать дочку посовременней, - заключил Артем, и выплюнул травинку. – А то чувствует себя белой вороной, оттого и глупит».
На этом рассуждения о Ленке закончились, и Артем, прикрыв глаза, просто наслаждался теплом летнего дня.
  Теперь, много лет спустя, понимал, что даже догадавшись об истинной природе Ленкиного поведения, он врядли повел бы себя по-другому. Любовные страдания подростка не принято воспринимать всерьез. Это как разминка перед настоящим большим чувством. Будучи школьником, Артем увлекся смазливой одноклассницей, и писал ей стихи. В институте заводил множество краткосрочных романов. Потом встретил Татьяну. Мужчина силился угадать, когда же закончилась подготовка? Ему за тридцать, а он все еще стоит на краю обрыва под названием Любовь и не решается прыгнуть. Ему стало не по себе. Разве испытывал он когда-нибудь хоть тень тех чувств, о которых писала четырнадцатилетняя девочка? С Татьяной? Она была красива. Помогала продвигать его книги. В чем-то отношения были удобны. Но разве испытывал он отчаянную нужду в ней? Как в глотке воздуха, как в хлебе. Он радовался, когда женщина появлялась в его квартирке, с бутылкой любимого сухого вина, и обещанием бурной ночи. Но поутру сердце не замирало от боли при виде захлопнувшейся за гостьей двери.
    - Ну, ладно, пока! – говорила она, и небрежно целовала в щеку.
Он видел по глазам, что ее мысли покинули квартиру гораздо раньше. Они уже несутся по городским улицам, вертятся вокруг чужих лиц, забредают в чужие дома. Другой мир. Артем ничегошеньки о нем не знал. И сможет ли  теперь позволить Татьяне по-свойски забираться в его жизнь? Лена словно растормошила его. Артем жадно потянулся за следующим письмом, но того не оказалось. Прочитанные листочки разбросаны по столу. Мужчина сгреб их в кучу и быстро пересмотрел. Это все! Богатство, спрятанное в книге на чердаке, исчерпалось. Лена перестала писать. Или спрятала следующие письма в другом месте, или уничтожила их. Вариантов масса. Артем с досадой швырнул листочки. Они рассыпались по деревянной столешнице, а парочка плавно скользнула на землю. Все. А ему так хотелось узнать продолжение. Ведь оставалось еще так много летних дней, она сама говорила об этом. Целая вереница дней, которых теперь не вспомнить без ее помощи. Артем сосредоточился. Да, в то лето он уехал из Дубцов раньше обычного. Впереди ждал последний курс института, и Артему вздумалось подзаработать перед учебой. Благо отец, заведующий строительством, всегда предоставлял подобную возможность.  Так что Ленка ошиблась, предполагая провести лето в его компании. Но вот в остальном оказалась права. Поздней осенью того же года умерла бабушка, и Артем приехал в Дубцы на похороны. Потом, родители продали деревенский дом. Сергей, заочно окончив институт, устроился на работу в городе. Так что случая заглянуть в Дубцы у Артема не предоставлялось. Поначалу это печалило. Привычка проводить лето в деревне, светлые воспоминания о бабушке и дорогих сердцу местах вызывали грусть. Но со временем Артем привык. Затянули другие интересы, и Дубцы благополучно примостились на дальней полке памяти. И лишь одна картина всплыла перед глазами теперь и обрела новый смысл. Холодным ноябрьским днем, под моросящим дождем он стоял над свежей могилой бабушки. Усеянные каплями искусственные цветы венков, резали глаза. Он стоял, как солдат, прямо с вытянутыми по швам руками. От могилы медленно уходили люди. Он отметил, что их было не так уж много, и что они странно походили на призраков. Безликие, с шипящими неразборчивыми голосами. Кто-то коснулся плеча.
    - Пойдем, сынок.
Лицо перекосилось, как от невыносимой боли.
   - Я еще постою, - машинально прошелестели губы, а глаза продолжали смотреть на влагу, усеивающую венки. Она могла бы собраться в ручейки и слезами скатиться на землю. А вместо этого, прозрачным мхом покрывала мертвые, вызывающе яркие лепестки.
Стало легче, когда все разошлись, и он перестал кожей ощущать сочувствующие взгляды. Где-то испуганно прокричала птица, вернув Артема к действительности. Он обвел кладбище мутным взглядом, спрашивая: «Как я оказался здесь»? И тут появилась она. Ленка, бегущая по грязи в нелепых резиновых сапогах, ураганом врезалась в него. Прижалась к груди. Он машинально обнял ее, ощутив, как ходят под руками, вздрагивающие от рыданий хрупкие лопатки. Цепкие пальцы яростно теребили куртку, сквозь слезы вырывалось невнятное:
   - Тема, Тема!
 Она прижималась все сильнее, словно пыталась врасти в его тело, и рыдала, теперь уже не стесняясь, в голос.
Ее отчаяние на миг затмило собственную боль Артема.
   - Ну, что ты Лена? – проговорил он ласково, и погладил девочку по голове. Она схватила его руку, и с упоением впилась в нее поцелуем. Потом, не давая опомниться, оттолкнула Артема и понеслась прочь, вырывая из земли комки липкой грязи.
Он наблюдал, ошеломленный чрезмерным проявлением сочувствия. Артем полагал, что то было именно оно. И лишь теперь понимал истинную причину Ленкиного поступка.
     - Прощалась, - пробормотал он, потирая лоб рукой. – А я и не понял.
Мужчина поднял глаза, и с удивлением отметил светлеющее на горизонте небо.
                *******************************
     Последующие дни прошли, как во сне. Артем ел, собирал урожай, поливал не зрелые помидоры в теплице. Закончив с делами, уходил в лес, и подолгу гулял, либо сидел на берегу озера. История из прошлого, не коснувшаяся когда-то, вдруг лишила покоя. Артем размышлял, временами вспоминая о не написанной книге. Теперь он сможет. Он еще не определился с сюжетом, но уже видел смутные контуры. Словно из тумана они пробивались к нему навстречу.
 Минули оставшиеся дни. В субботу, как и предполагалось, заявился Сергей. Загоревший, шумный, фонтанирующий весельем и словами. Он взахлеб рассказывал о поездке. Критиковал пищу и пляжи. Восхищался морем и Светланой, и выражал надежду, что и Артем прекрасно провел время.
    - Добрался до мамкиных  книг? – спросил он. – Поди, все дни провел на озере с дорогим сердцу томиком. А как работа? Пошла? Скоро будем поздравлять с новым шедевром?
Он говорил, даже не пытаясь быть услышанным и не дожидаясь ответов.
Вечером во дворе был устроен шашлычный пир, украшенный привезенными с Крыма фруктами  и вином.
Когда суматоха поулеглась, и Сергей обрел былую возможность общаться и слышать собеседника, Артем задал съедающий душу вопрос:
    - А что стало с Леной?
   - С Леной? – Сергей осоловело таращил глаза.
Выпитое вино в смеси с восторгом здорово ударило ему в голову.
   - А, с моей Ленкой! Сеструхой? А что с ней станется?
Он хохотнул, и подкурил сигарету.
   - Ты не упоминал о ней все эти годы, - продолжал Артем. – А я не спрашивал.
   - Да, говорил я, и не раз, - убежденно произнес Сергей. – Ты видно мимо ушей пропустил.
Он заерзал на стуле. Расспросы явно пришлись не по душе.
    - Чудачка она, Ленка, - неохотно произнес он. – Нелюдимая. Вечно надутая, словно обижена на меня за что-то. Окончила школу и улизнула из деревни в город. Только не в наш. Выбрала Войтов. Знаешь, городок такой есть? Небольшой. К северу отсюда. Там институт окончила педагогический. Пошла по маминым стопам. Преподает историю. В Дубцы не ногой. Приезжала только на похороны мамы. Дом-то нам обоим завещан. Говорю, давай решать. А ей, видите ли, все равно. Делайте, что хотите. С тем и укатила. Обидно. Родные ведь. Чего ж дичиться?
Он вопросительно глянул на Артема, ища поддержки.
   - Ей-богу, странная, - не получив ответа продолжал он. – Слова лишнего не вытянешь. А в детстве, помнишь, какая была болтушка? И вдруг, бац! Подменили девку. Мать все на переходный возраст списывала. А потом рукой махнула. Все что знаю – работает, живет одна, на съемной квартире. Да, ладно! Чего мы завелись? Давай, я о море расскажу!
  Артем кивнул, и с мрачным видом уставился в одну точку.
  «Войтов, Войтов», - крутилось в голове.
Он слышал об этом городке. Правда, бывать не приходилось. Значить вот куда судьба занесла Елену. Нелюдима, одна, учительница. Он перебирал полученную информацию, как бусины четок. А Сергей, ничего не замечая, продолжал изливать бесконечные морские байки.
Глубокой ночью веселье, наконец, угомонилось. Друзья уснули, а утром засобирались в город. Артем покидал Дубцы с тяжелым сердцем. Бросил прощальный взгляд на дом, и кромку леса, нежащуюся в розовых лучах. Вдохнул поглубже. Еще раз мысленно пробежался по окрестностям.
    - Ты можешь приезжать сюда в любое время, - видя его смятение, предложил Сергей.
   - Нет, - покачал головой Артем. –  Вряд ли я пожелаю вернуться.
Укором кольнуло в сердце воспоминание о бабушкиной могиле. Мужчина отогнал его, и решительно захлопнул дверцу машины. Пришла пора уезжать. Еще раз, как в калейдоскопе, пронеслись знакомые картины. Облако пыли, вырвавшееся из-под колес, бросило на них вуаль. И вот уже последний деревенский дом скрылся из виду. Трасса вела в прежнюю жизнь. Туда же Артем вез идею новой книги, и пачку Ленкиных писем. Два дара способных многое изменить.

                *****************************
                ЗАКЛЮЧЕНИЕ
         Машина одиноко стояла на обочине. Снежный пух неторопливо ткал для нее покрывало. Дорога извилистой лентой убегала вдаль среди бескрайних белых полей и редких полос голых деревьев. Артем смотрел сквозь лобовое стекло на проносящиеся мимо автомобили, и на табличку «Войтов 20 км». Совсем близко. Несколько часов он гнал, подстегиваемый нетерпением и вдруг остановился, словно выдохся из сил. Мужчина не думал ни о чем. Просто сидел внутри теплого салона и смотрел на мир. Рядом на сиденье лежала книга, в твердом переплете, с заложенными внутрь листками. Обыкновенные странички из тетрадки в клеточку, исписанные крупным подчерком. Рука Артема машинально потянулась к книге. Пальцы скользнули по глянцу. Там на обороте красовалась фотография, где он выглядел слишком серьезным, как для известного автора. Сегодня на заправке женщина попросила автограф, восхищенно заглядывая в глаза и тыча точно такой же томик.
    - Господи, ну надо же! – лепетала она. – Простите, я, наверное, задерживаю вас. Но это такая удача, запросто поговорить с настоящим писателем.
   - А что бывают ненастоящие? - позабавился Артем. Ему было неловко. Никак не мог привыкнуть к чрезмерному вниманию незнакомых людей.
   - Ах, - поморщилась женщина. – Столько бездарностей! Даже обидно. Покупаешь книгу, а там пустота. Ни души, ни мыслей, ни сюжета. Но вы! Я думала, так пишут только за границей.
Артем удивленно поднял брови. Хорошенькое мнение об отечественных авторах. Он размашисто черкнул пару слов и вернул книгу женщине. Та, пробормотав благодарность, исчезла, а Артем в приподнятом настроении продолжил путь.
   И вдруг остановился? Застрял среди унылых полей. Обложка холодила пальцы. Странно. Он вложил столько тепла в надпись на форзаце:
   «Эта книга не о тебе. Но каждое слово написано благодаря тебе».
Мужчина вздохнул и завел старенький потрепанный «Форд». Память от отца. Усмехнулся, вспомнив, как Таня стеснялась садиться в столь непрезентабельное авто.
    «А давай, я тебя на своей подвезу»?  -  с надеждой говорила она, и указывала на черничную «Хонду». Руль в бабочки смотрелся в ней весьма нелепо.
Где она теперь, Таня? Кто знает. Вероятно, ищет нового неудачника, чтоб выгодно блистать на его фоне.
Артем покривился, и выбросил мысли о женщине из головы. Глянул на краешки писем, торчащие из книги.
   «Словно чужое сердце везу», - с теплом подумал он.
Руки легли на руль, а взгляд нырнул в зеркало, словно ища поддержки. Машина недовольно урчала, но Артем не спешил. Он разглядывал собственное отражение. Широкий лоб, с намечающимися залысинами, легкая сетка морщин вокруг уставших глаз, потускневшая кожа. Он усмехнулся. Грустно, даже разочарованно. И отметил, что и усмешка получается теперь не такой. Вялой, что ли?
   Пальцы забарабанили об руль. Артем глянул вперед. На табличку, на дорогу, засыпаемую усилившимся снегом, на поля.
    - Столько всего… - прошелестели губы.
А глаза следили за вороном, парившим над полем. Черная точка в мутном, тяжелом небе. Крылья царственно режут воздух. Он что-то ищет? Или просто блуждает среди полей? Вдали кромка холодных, уснувших лесов. А снег? Он стал таким густым, что реальность превратилась в смазанную картину. Артем неспешно вывел машину на дорогу, развернулся и помчался назад. К дому.

                04.05.12