Моему дедушке, Аману Кекилову к 100-летию со дня рождения.
Я помню тебя так хорошо, как будто не было этих долгих лет разлуки, как будто все это время ты здесь, рядом. Я с рождения и до 6 лет жила рядом с тобой.
Я помню этот запах сигарет, я родилась и выросла с ним. Я помню эти бело-красные пачки "Столичных" и "Российских", которые огромными блоками по 40 пачек лежали на самой верхушке книжных стеллажей. Казалось они никогда не кончаются.
Я помню синий саквояж в черную клеточку, с которым ты приезжал из Москвы, и который всегда был полон шоколадных конфет, суфле, птичьего молока, козинаков, зефира, мармелада и еще всякой вкуснятины.
Я помню, как собирались твои друзья, все очень взрослые и серьезные. Но вы как то умудрялись находить изредка пару часов по вечерам, чтобы сыграть в кончинку, выпить чаю, пошутить, поговорить на серьезные темы. И все это время я сидела на твоих коленях и вдыхала запах сигарет. Дым стоял коромыслом, бабушка ругалась и пыталась меня забрать, но это было невозможно, потому что такие часы были редкими и я пользовалась этими мгновениями.
В пять лет я знала правила игры, и потом учила играть братьев и сестру. Потому что только мне повезло жить с тобой рядом, называть тебя папой, хотя ты и был мне дедушкой.
Я помню, как любила лежать с тобой рядом на продавленном диване с зеленой обивкой, практически я лежала у тебя на животе. Сейчас я понимаю, что все дети любят лежать на животах своих дедушек, но тогда я была маленькой, и это было мое любимое занятие - просто лежать. Наверное мы о чем-то говорили, я не помню.
Когда я научилась читать, я любила втихую таскать книги с твоих полок и читать их где-нибудь в укромном уголке. Причем неважно, на каком языке они были написаны. Я до сих пор помню маленький томик стихов Тараса Шевченко на украинском языке. И ведь читала, и мне нравилось, что это вроде не по-русски, а ведь красиво и понятно. А шкаф, полный сказок всех народов мира - я больше нигде такого не видела, даже в библиотеках. И во многих книгах пометки на полях, чаще арабской вязью, наверное потому что тебе было легче писать арабскими буквами, чем кириллицей.
Я помню, как мы отмечали твой 60-летний юбилей во дворе, под беседкой. Как привезли трех или четырех барашков, и я потом помогала чистить потроха. А вечером все сидели и слушали бахши. Я это пение абсолютно не понимала, но видела как вы, мужчины, с удовольствием слушали песни, пили чай, тихонько что-то обсуждали.
Я помню, как мы ходили к тебе в больницу, когда у тебя случился инфаркт. Помню маленький стаканчик для капель и запах валокордина, или еще чего-то пахучего.
Помню как я уходила из дома домой к родителям, потому что завтра понедельник и мне надо в школу, а навстречу идешь ты - тебя только что выписали из больницы. Мы обрадовались, обнялись, и договорились, что через неделю я приду на выходные... Нам было о чем поговорить, нам было хорошо вместе...
А ночью ты умер... Но я все-равно тебя помню таким, каким знала с детства. Я не помню, и наверное не знала тебя молодым и красивым, но я так тебя любила таким, каким ты был. Теплым, уютным, пахнувшим сигаретами, работающим по ночам...
Я назвала сына в твою честь, говорят, что он даже похож на тебя. Может и он когда-нибудь станет таким же дорогим человеком для своей внучки, каким ты был для меня, я на это очень надеюсь.
Спасибо за то, что ты был со мной. Что несмотря на все твои регалии и заслуги, занятость и постоянные путешествия, ты нашел время для маленькой девочки... Наверное это была моя фантазия, но мне казалось, что ты меня любил больше всех, а может это так и было. Потому что, несмотря на почти сорок лет, прошедших со дня нашей последней встречи, я все еще вижу себя у тебя на коленях. Я все еще тебя люблю...