Северус почувствовал себя оступившимся на лестнице с исчезающей ступенькой. Внутри что-то резко ухнуло вниз, и перехватило дыхание. Все тщательно выстроенные барьеры рухнули, и вырвалось на свободу воспоминание, которое он много лет назад загнал в самый дальний уголок памяти и, как думал, навсегда надежно там запер.
Прошло где-то около года со дня гибели Поттеров, но для Снейпа это был день смерти Лили Эванс. О Джеймсе он старался не только не вспоминать, но и вообще не думать, а вот о Лили… Он помнил каждый миг их знакомства, каждый ее взгляд, каждое сказанное слово, и постоянно бережно перебирал их в памяти, как величайшие сокровища. Как можно было не думать о ней?
Как будто это было только вчера: сначала он унижался перед Темным Лордом, которому сам же на блюдечке и принес предсказание Сибиллы, а когда понял, что все напрасно, пришел к Дамблдору. И точно так же унижался, но жизнь любимой женщины этого стоила. Чтобы она жила, Северус согласился даже на то, чтобы ее мужа и сына тоже спасли, хотя на них ему было наплевать. И пусть что хотят о нем думают! Отправляясь на встречу с Альбусом, Снейп знал, что как бы не была благородна его цель, за просто так ему ничего не дадут. Профессор помнил того себя. Он был похож на привидение. Эмоции не отражались на его осунувшемся лице, и если бы не бесконечно печальный взгляд, можно было подумать, что имеешь дело с неодушевленным манекеном, оживленным чьим-то заклинанием. Но он был в здравом уме и твердой памяти и, пожалуй, еще ни разу в жизни все его существо не было наполнено столь непоколебимой решимостью. Северус знал, что выполнит все условия Дамблдора, пойдет на все, чтобы тот спас Лили, раз уж сам он не в состоянии этого сделать. Так Дамблдор заполучил двойного агента.
Но все усилия оказались напрасны. У Лорда тоже был двойной агент, и именно ему доверились Поттеры. А дальше случилось то, что случилось. Все ликовали, потому что Вольдеморта больше не было. Но не было и Лили. Вряд ли кто-либо из ее друзей и знакомых скорбел об этом так, как один Упивающийся смертью. Скорчившись в кресле в кабинете Дамблдора под его мрачным взглядом, Снейп пытался предъявить какие-то обвинения могущественному волшебнику, но сам понимал всю бесполезность претензий. Винить он мог только себя. И только из-за этого чувства вины он пошел на поводу у директора, согласился защищать сына Лили.
Потянулись однообразные дни и ночи, наполненные мыслями о прошлом и настоящем. Все те слова, которые говорил ему Вольдеморт, оказались бредом, фантазией, воспаленной фантазией сумасшедшего. И тщетной верой Снейпа в то, что он может быть кому-то нужен. Заступничество Дамблдора сыграло свою роль. Официально он мог считать себя оправданным, но магический мир никогда не простит ему то, что он был Упивающимся смертью. Он опять оказался лишним. Ради чего это все было? Ради чего он потерял все? Черт, если бы можно было вернуть время назад.
О будущем же Северус вообще старался не думать. Частично об этом подумал директор Хогвартса, предложив ему место помощника преподавателя Зельеделия с перспективой занять это место после ожидаемой отставки Слизнорта, а в остальном… Снейп не считал необходимым строить какие бы то ни было планы. Зачем, если он точно знает, что в его жизни никогда не будет ничего кроме работы. Работа и Лили. Ее не было, но для Снейпа она была всюду: ее глазами смотрело небо, ее голосом пели птицы, цветы белизной своих лепестков напоминали ее кожу, порывы ветра обнимали его, словно ее руки. Она была везде и нигде, как сон, от которого только что пробудился, как воспоминание, страшное тем, что он больше никогда ее не увидит.
Это был день последнего заседания Визенгамота по его делу. Обеленный решением суда и стараниями Дамблдора, Снейп вышел из здания Министерства в никуда. В дождь. Колючие струи хлестали по спине, груди, лицу, рукам. Северусу хотелось, чтобы они хлестали его сильнее, исполосовали в кровь, потому что он не смог защитить единственного человека, который был ему действительно дорог. Бесцельно бродил он по Лондону, пока не стемнело. На небосклоне зажглись первые звезды, и их далекий холодный свет пробудил Снейпа от оцепенения. Нет, это было нечто большее, чем неосязаемое сияние. Размышления его были прерваны странным, будоражащим ощущением чужого взгляда. Он осмотрелся. Девушка в лиловой мантии и шарфе, наброшенном на голову, стояла под аркой и глядела на него. Сердце на секунду перестало биться и ухнуло куда-то вниз - ему показалось, что из-под накинутого на голову шарфа на него смотрит Лили. Девушка отвернулась, и он взял себя в руки.
- Скоро ты будешь видеть ее в каждой встречной женщине, - сказал он себе.
Посмотрев вокруг, чтобы понять, куда забрел, Снейп заметил вывеску «Дырявый котел», и ноги сами свернули в ту сторону. Удобно устроившись за одним из столиков с недельным запасом алкоголя, он поймал на себе взгляд одетой в лиловое женщины с другого конца зала. Снова она! Что ей нужно?
Женщина направилась в его сторону. Снейп начал мысленно лихорадочно подбирать слова, чтобы отделаться от незнакомки вежливо, но твердо. Однако подготовленная тирада так и осталась невысказанной. Незнакомкой оказалась никто иная, как Антония Тоттенхем.
- Здравствуй, Северус, - заговорила она, усаживаясь напротив.
Ее внешний вид как-то не вязался с окружающей обшарпанной обстановкой питейного заведения, но Тоттенхем, по-видимому, это мало волновало.
- Здравствуй, Антония, - ответил Снейп. – Обычно в таких случаях добавляют еще «как дела».
- Даже если бы я не работала в Министерстве, да и вообще ничего не слышала – не знала, по внушительной батарее бутылок, пусть пока еще полных, догадалась бы, что дела плохо. Зачем же спрашивать?
- Не желаешь составить компанию? – Северус сам удивился своему предложению, но еще больше его поразил ответ:
- Желаю. Здесь многовато на один борт. Надо бы разгрузить.
И Тоттенхем сделала знак бармену, тот невозмутимо поставил на их стол еще одну кружку.
Поначалу пили молча. Точнее, пил Снейп, а Антония просто «поддерживала компанию». Да и о чем им разговаривать? Вспоминать школьные годы? Или обсуждать последние новости? С любой точки зрения для Северуса это была больная тема, и Тоттенхем не могла о том не догадываться. Потом Снейп не выдержал.
- Ты тоже меня осуждаешь?
- За что?
- Не притворяйся! Я был сторонником Того-кого-нельзя-называть. Кажется, так его теперь величают? Я был среди Упивающихся смертью и вместе с ними творил ужасные вещи. Я донес о предсказании, из-за которого погибли Поттеры. Я убил Лили!
- Ты ее не убивал.
- Все равно как будто это сделал я. Хочешь, громко крикну об этом?
- Ты и так кричишь громко, но можешь орать сильнее, я уже наложила на нас приглушающее заклятие.
На несколько минут Северус замолчал, а затем продолжил гораздо тише.
- Я не представляю, как буду дальше жить…
В этот момент он не думал о предложении Дамблдора о сыне Лили, на которое уже согласился. Да и об Антонии не сильно-то думал, рассказывая ей о своих чувствах и переживаниях, как кому-то постороннему. Он был один на один с болью от своей потери. И именно о ней он говорил еще несколько часов, выражаясь все более несвязно, а Антония слушала, качала головой, украдкой вытирая слезы.
Но всему приходит логическое завершение, даже монологу несчастного оправданного Упивающегося. Когда Снейп осознал, что они с Антонией остались единственными посетителями бара и уже продолжительное время просто сидят молча, он поднялся.
-Ты куда? – спросила Тоттенхем.
- В Хогвартс. Я теперь там работаю.
- Нет. В таком виде в Хогвартс тебе нельзя. Переночуешь у меня. И не спорь.
Она взяла Снейпа за руку и аппарировала.
Оказавшись в маленькой уютной гостиной, Северус спросил:
- А что скажут твои родители о незваном госте?
- Ничего. Это мой дом. Уже месяца три, как я живу отдельно от родителей. Извини, спальни для гостей у меня нет, но тебе будет удобно здесь, на диване.
- Вполне удобно, - Снейп присел на край выделенного ему спального места и взглянул на хозяйку.
Его обжег пронзительный взгляд прищуренных серо-зеленых глаз. Сквозь хмельной туман Северус смотрел на черты лица Антонии, вдруг ставшие жутко похожими на черты Эванс. Хотя почему «вдруг»? Они всегда были похожи. Немного другой цвет волос, чуть иной цвет глаз. Единственным отличием всегда были пышные формы Тоттенхем, но сейчас это только притягивало.
И тут в его голове будто замкнуло. Чем больше Снейп смотрел на Антонию, тем больше видел Лили. Он порывисто встал, шагнул к ней и привлек к себе, не обращая внимания на удивленный возглас. Сквозь тонкую ткань мантии Северус чувствовал ее тело, вдыхал запах волос. Все поплыло перед его глазами, остались только глаза и губы женщины, которую он обнимал. Они искушали, манили, звали, обещали блаженство… Северус поцеловал ее, прежде чем сам понял, что делает. На ближайшие несколько минут мир для него перестал существовать... Остался только сладкий вкус ее горячих нежных губ. А потом все – беспамятство.
Проснулся Северус с тяжелой головой и как-то странно. Вначале тишина и темнота, а затем что-то щелкнуло, и сознание вдруг переполнилось отсутствовавшими миг назад ощущениями. Солнечный свет, согревающий кожу и пытающийся пробиться сквозь прикрытые веки, щебетание птиц, чистый, свежий запах лесного воздуха... Открыв глаза, он обнаружил, что находится в спальне, в одиночестве раскинувшись на просторной кровати.
Когда Северус оделся и вышел на кухню, он обнаружил на столе завтрак и записку от Антонии.
Ни в чем себе не отказывай. Полотенце в ванной, средство для снятия похмелья в холодильнике. Можешь дождаться меня, но если надумаешь уйти, просто закрой дверь. Запирающее заклинание сработает автоматически.
Из всего предложенного Снейп воспользовался только последним. События минувшей ночи нахлынули на него, отзываясь стыдом и раскаянием, и Северус не просто ушел. Он убежал, пообещав себе никогда не вспоминать о происшедшем, и, вплоть до получения в начале года письма, не задумываясь о возможных последствиях.