Из записок практикующей медсестры
Мятущиеся души... Отчего им нет покоя? Что влечёт их? Что движет ими? Кем они ведомы? Почему не могут остановиться в поисках себя, своей сущности?
Эти и другие мысли-вопросы постоянно крутятся в моей уже поседевшей головушке и не дают покоя. Пытаюсь проанализировать услышанное, закрепить в памяти увиденное, найти возможность помочь, насколько возможно, такого рода душам обрести хотя бы относительный покой в себе. Вероятно, это невозможно сделать, но на какое-то время успокоить, дать ответ на мучающие годами вопросы, наверное, стоит
Года два назад был направлен к нам в дом престарелых при психиатрической клинике один «великомученик», пострадавший, если так поразмыслить, от безграничной веры в создателя-творца.
Вероятнее всего, по-моему мнению, это происки дьявола, завладевшего душой верующего. Трудно прийти к какому-нибудь выводу, не зная в точности биографий пострадавших людей, но из имеющихся сведений обычно вырисовывается картина трагедий, произошедших с обыкновенными людьми в наши с вами годы, с нашими сверстниками, односельчанами, одноклассниками...
Герой моего повествования вырос в большой дружной семье. О родственниках он сохранил самые приятные воспоминания. Любовь и ласка уже немолодых родителей окружали его с детских лет. Когда ему исполнилось двенадцать, в семью пришло горе: умер один из его братьев. Это событие оставило неизгладимое впечатление в его душе, врезалось навсегда болью в память. Наш герой был младшеньким в семье. Родители баловали его неимоверно, выполняли безоговорочно все желания, любили безгранично.
Мать впоследствии вспоминала, что назвала его в честь одного из охранявших её ангелов. Боясь родов, прося у Бога лёгкого их прохождения, она, молясь непрестанно, пообещала отдать ему сына, воспитать в повиновении к нему. Знал об этом сын в детские годы или нет – доподлинно никому неизвестно, никто не решается спросить его и сейчас.
В тридцатилетнем возрасте он впервые попал на приём к психиатру. Впрочем, причины большой для посещения врача тогда не было. Он просто целый день простоял на холоде около храма, глядя на купола. Матери сообщили об этом хранители порядка. Она была очень обеспокоена судьбой сына. Как водится, обратилась к врачам за поддержкой. В то время он уже проживал один, правда, его соседи жаловались на громкое пение и ночные молитвы, раздававшиеся из его однокомнатной квартиры.
В тот год он страшно похудел. Юноша считал, что тело его свято. Оно не должно принимать пищу, еда и питьё – отрава.
Немного позже он признался племяннику в том, что полтора года слышит голос, который подчинил его своей воле, не давая действовать самостоятельно. Юноша ждал случая, когда он сможет отдать себя в жертву богу, пойдёт на плаху, пожертвует собой во имя великой идеи, а потом вновь воскреснет. Знал он или не знал в то время, что мать давала обет – никому доподлинно неизвестно. Он сам никогда эту тему не поднимает.
Позже молодой человек получил специальность плотника. Трудиться по ней не начал, что-то мешало ему окунуться в трудовую жизнь, ступить ногой на реальную почву, обзавестись семьёй, дать жизнь детям. По истечении времени он отправился в действующий монастырь, был принят там, но потом изгнан за чрезмерную самостоятельность, не подчинение порядку и критику в адрес монахов. Впоследствии определился всё-таки на работу, но там всех пугал огнём, в котором грешникам скоро гореть придётся, пытался втянуть окружающих в веру, за что и пострадал, попав в психиатрическую клинику в первый раз.
Шли годы. Они с матерью переехали в другой город, по совету врачей поменяли окружение. С годами он чувствовал себя ещё более подвластным "божественному" началу. Внутренний голос настойчиво требовал от него идти на улицу, преследовать женщин, а потом стоять на коленях в людных местах, молиться и славить бога. Психиатрам, после очередной попытки выполнить волю Отца, он признавался, что не может уйти от этих мыслей, справиться с ними.
Нет сомнения в том, что он социально опасен, но проживает среди больных и состарившихся в психиатрии пациентов, постоянно находясь под страхом быть переведённым в один из домов, отведённых для преступников с психическими расстройствами, окружённых высокими заборами, но находящихся на территории психиатрии в трёхстах-пятистах метрах от нашего здания. Такова по его понятию воля Бога или дьявола, которую нам, смертным, изменить нельзя.
Тридцать три года провёл он в психиатрических клиниках, по-прежнему постится, молится, преклоняя колени. Его посещают бывшие священники, находящиеся на заслуженном отдыхе. Он знает наизусть Слово Божье, выступает с речами на похоронах, произнося молитвы и участвуя в песнопениях. Старается употреблять только самую простую пищу: хлеб, воду, молоко. Он по-прежнему уверен в том, что если выполнит веление высшей силы, а на этот раз он должен изнасиловать и задушить женщину, то Бог простит его, освободит от мучающих его мыслей и от греха, а потом заберёт к себе. В течение этих долгих лет он ведёт непрестанную борьбу с самим собой в себе.
Последний раз, совершив два года назад побег из клиники, он напал на женшину в пешеходном подземном переходе. Он действительно социально опасен, но имеет теперь право на постоянное место жительства в нашем отделении. Такова жизнь, таковы законы, такова гуманность общества, переходящая порой через границы или, вернее сказать, за границы разумного.
Он откровенно говорит в частых беседах с врачами и персоналом, что в течение сорока лет тёмные силы, разрушающие его разум, хотят, требуют от него, чтобы он убил женщину, но он ведь не убийца, это ему на роду написано. В разговорах он пытается найти успокоение и ответ на этот самый важный для него вопрос, что он не преступник, не маньяк, не убийца. Он хочет из уст других найти подтверждение своей гипотезе.
Сейчас ему шестьдесят шесть лет. Он довольно хорошо выглядит внешне. Правда, глядя на этого тщедушного человека со стороны, не зная его предыстории, никогда не подумаешь, что на него возложена такая «великая миссия». Никаких особых болезней врачи в его теле не определяют кроме психического расстройства – хроническая шизофрения с галлюцинациями и манией преследования.
При малейшем проявлении вольностей в отношении к женскому персоналу, в качестве наказания ему предлагают принять дополнительные лекарства, назначенные врачом для такого случая, или переводят в другое отделение клиники на несколько суток для того, чтобы у него было время и место поразмыслить над своим поведением.
Как говорится, он терпеливо несёт свой крест, мучаясь и страдая, плача и стеная, при этом, по его мнению, выполняя божественную волю, в чём он, правда, тоже уже сомневается.
Не знаю, зачем я поведала эту историю тебе, читатель. Наверное, это единичный случай и не надо о нём говорить, как о типичном явлении. Я заранее прошу меня простить за давление на психику.
Прослеживая историю жизни этого человека, я пыталась понять и проанализировать отдельные моменты его жизни, но не в состоянии ответить на многочисленные вопросы, овладевающие моим сознанием:
– Что могло привести к таким страшным последствиям?
– Когда наши страсти и пороки превращаются в тяжёлые болезненные состояния?
– Сам ли человек виноват в том, что всё в его жизни складывается так, а не иначе?
– Какова роль окружающих в этом процессе?