Тяжелый темный дым стелился по земле, закрывая ее, словно плотное безнадежное покрывало боли и страданий. Нет больше солнца, запаха свежей зелени и проснувшейся поутру зеленой травы, так сладко бьющей в мозг воспоминаниями детства, фермы и теплого аромата бабушкиных пирожков, доносившихся из дома…
…Яркое утреннее небо умылось голубизной чистоты и свежести, отмыв до блеска сверкающий солнечный диск, робко проглядывающий за опушкой сквозь деревья, словно смущаясь собственной чистоты и яркости. Зеленые листья на деревьях уже весело передавали друг другу ночные новости, сплетни и тихо шептались о планах на очередной лесной день, составляя расписание нот в нежных мелодиях птиц, уже вовсю разминавших голосовые связки. Лес оживал и тянулся вверх, растряхивая сонное состояние, разминая дубовые конечности и сонно протирая сосново-березовые ресницы от сладкого предутреннего сна. Прихорашивались цветы, глядя в зеркало весело кипящего рядом ручейка, уже вовсю звеневшего о своем пробуждении, и крохотные рыбки старались наперегонки проскочить крупный валун, разделивший воду на две части, одна из которых постепенно становилась красной…
Выпачканная в копоти и порохе рука приложена ко лбу, чтобы яркое солнце не смогло заглянуть в глаза того, кто пытался за надвинутой почти на брови каской спрятать полные закорелой до десятилетий боли глаза. Выцветшие от возраста и эмоций, они равнодушно скользили по красоте природы, воспринимая ее, как мишуру из сказок в кукольном театре, где серебряные звезды часто оказываются крашеным картоном. Кирзовый сапог небрежно смял подломленный стебель хрупкого василька, не успевшего даже крикнуть от боли. Рука передернула затвор. Птицы замолчали, наблюдая за тем, что творилось внизу.
Дым от огромного костра продолжал идти вверх, опаляя горем и слезами жертв расстрела, отравляя страхом и смертью все живое. Солдат посмотрел на деревья, где молча сидели, склонив головы, яркие и недавно радостные птицы. Задрожав, застыли в бесконечной тревоге и скорби тонко вырезанные листья берез и кленов. Тишина и ужас были хуже молчания останков, сгоравших в огне и выходящих в иную реальность тяжелым черным дымом, от которого хотелось кашлять, так он забивал глаза и рот.
Солдат поправил каску и посмотрел вверх, на яркое, свежее синее небо.
И небо стало черным.
Навеяно сегодняшним сном