22 апреля в библтоьеке им. Мамина-Сибиряка прошла презентация книги рассказов Натальи Крупиной "Поцелуй черной бабочки". Сегодня мы публикуем рассказ из этого сборника "Бекака по бетадиански"
Коля Бертлинг сунул руку в карман и c удовлетворением погладил сотенную бумажку. На двойные пельмени в «Завтраке Студента» и кофе должно хватить.
Это скромное, уютное кафе появилось рядом с пединститутом год назад. Внутри оно напоминало институтскую аудиторию с настоящей учебной доской (на ней официанты записывали заказы) и с кафедрой-баром. На полках бара выстроились тома книг. Справа учебники, в центре классика, слева – детская литература. Удивить эта картина могла только новичка. Постоянные посетители знали: под красной обложкой тома с надписью «Психология» прячется классическая «беленькая». Студентам, правда, водку не отпускали. Ученая братия довольствовалась, в основном, «Высшей математикой» – светлым пивом, «Зарубежной литературой» – фруктовым напитком и «Политэкономией» – банальным квасом. «Приключения Буратино» обозначали газированный напиток «Буратино», «Сказки братьев Гримм» скрывали под своей обложкой разнообразные морсы и соки.
Перекус в кафешке стоил недорого. И обслуживание было на высоте – хозяева дорожили репутацией заведения – по залу сновали подтянутые официанты в шапочках бакалавров. У Бертлинга не так давно завязались приятельские отношения с одним из них. Матвей всегда оставлял для нового приятеля уютное местечко под фикусом, а, бывало, отпускал в долг котлеты «Аспирантские» или окрошку «Переэкзаменовка». Николай решил заказать «Двойной коллоквиум», – пельмени с маслом и сметаной и стакан кофе «Черный интеграл».
Привычно поздоровавшись с загорелым лысым барменом, Николай прошел в зал и присел за любимый столик. Матвея в зале не было, а когда он, наконец, появился, Бертлинг заметил, что приятель чем-то здорово расстроен. Очки – непременный аксессуар всех официантов – у него отчего-то постоянно запотевали, и Матвей каждую минуту снимал их и протирал салфеткой.
Увидев Николая, официант привычно кивнул, рассеянно положил на край стола меню и отправился на кухню.
– Должно быть, серьезные неприятности у человека, – подумал Николай. – Ух ты, дизайн поменяли, – удивился он, с любопытством разглядывая и ощупывая плоский прохладный на ощупь прямоугольник из желтого металла. Обычно меню имело вид потрепанного журнала синего цвета с надписью: Кафе «Завтрак Студента». На обложке же этого – была выбита витиеватая надпись: «Кафе «Галактическая гильдия».
Николай раскрыл книжицу.
«Фривуте из кусяся в собственном яде», – значилось в графе «горячие закуски».
– Прикольно. Это что розыгрыш? – Николай изумленно покрутил головой, пытаясь вычислить замаскированные видеокамеры и персонал съемочной группы, но таковых не обнаружил и снова уткнулся в меню.
«Рожки партавца длиннопупого». – Вероятно, гадость невообразимая, – хмыкнул он, и заинтересованно пробежал глазами по списку необычных блюд. В разделе «холодные закуски» стояли «кукивини по альдебарански» и «бекака с прослойками по бетадиански». Последняя заинтересовала Николая больше всего, тем более что рядом с ней стояла цифра двадцать пять.
– Бекаку надо попробовать. Непременно!!! – подумал он и решил заказать заодно «пыкырь свежевыжатый», который был обозначен в графе «напитки», и «шамшрутки марсианские» – по всей видимости, десерт.
Через минуту возле столика появился Матвей. Мысли его все так же блуждали неведомо где. Галстук скрюченно топорщился в районе плеча. Шнурок правого ботинка развязался и зеленым червяком тащился за официантом. Глядя куда-то в пространство, Матвей принял заказ, рассеянно черкнул что-то в блокноте и исчез.
Николай огляделся по сторонам. За дальними столиками сидело несколько парочек. Сизеносый глуховатый педагог по мировой литературе мрачно потягивал пиво, прыщавый аспирант с непроизносимой фамилией Папаповоротинос брезгливо ковырял вилкой пельмень, несколько однокурсников Николая уплетали традиционную картошку с сосисками.
– Странно, странно, – покачал головой Бертлинг, – а что, если… да ну, не может быть… придет же в голову такая нелепость…
Он украдкой вытер вспотевшие ладони о скатерть. В желудке отчетливо булькнуло. Матвей появился минут через пять. С отрешенным видом он поставил тарелки с едой на стол и вновь ушел.
– Человек-невидимка какой-то, – обиделся Николай, пододвигая к себе тарелку с бекакой. Больше всего эта штука напоминала разрезанную вдоль гигантскую гусеницу оранжевого цвета, заполненную зернистой фиолетовой субстанцией. Николай закрыл глаза и понюхал блюдо. Пахло аппетитно.
– Ну, что ж, попробуем вашу бекаку, – подумал Николай и, подцепив вилкой кусочек «гусеницы», положил его в рот. Бекака таяла во рту как мороженное, напоминая вкусом креветки, краковскую колбасу, гусиную печень, охотничий сыр и маринованный чеснок одновременно. Расправившись с первым блюдом, Николай придвинул к себе пыкырь свежевыжатый – тягучую жидкость ярко-зеленого цвета и блюдце с шрамшрутками. Шрамшрутки были похожи на черных бабочек в сахарной пудре… Земных вкусовых аналогов Николай так и не нашел. Покончив с шрамшрутками, он приготовил деньги и постучал по тарелке вилкой. Обычно он этого не делал, но сегодня Матвей был совершенно невменяемым.
Через минуту официант подошел к его столику.
– Шестьдесят пять лемов, – сказал Матвей, беспрестанно вздыхая и протягивая Николаю золотистый прямоугольник с выдавленной на нем цифрой шестьдесят пять.
– Ладно, Матвей, хорош прикалываться, – хихикнул тот. – Это ведь розыгрыш? Учти, я догадался сразу, как только сел. Ну, где операторы, девушки, цветы?
– Цветы, розыгрыш? – официант в недоумении уставился на своего визави. Затем взгляд его упал на меню, на тарелки с остатками бекаки и шрамшруток… Побелев, Матвей плюхнулся на стул рядом с приятелем.
– Вот. Так и знал. Теперь точно отчислят! – трагично охнул он и, уронив голову на скатерть, заплакал.
– Э-э-э, Матвей, ты что? Хорош рыдать. Мало ли что случается в жизни. Меня вон в прошлом году вытурили за то, что из огнетушителя ректора пеной окатил, и то потом восстановили.
– Восстановили? – с надеждой уставился на Николая Матвей.
– Точняк. Их же тоже не гладят по головке за отчисленных будущих специалистов.
– Меня точно отчислят, это ужас. Два таких ляпа!
– Расскажи, может, полегчает.
– Что ты! – замахал руками тот, – а, впрочем, что теперь терять … В общем, я учусь в пищевом на официанта. Третий курс. Межгалактический факультет. Бета Диана.
– Даже так?!!
– Я у вас инкогнито на исторической кулинарной практике. Параллельно прохожу практику у себя в кафе…
– «Галактическая гильдия»!
– Ага, а откуда ты….Ах да, меню… Ну, словом, сегодня утром у меня был экзамен по обслуживанию тарменков из созвездия Лебедя. Все шло нормально. А в конце завтрака я им в качестве десерта вместо кульпурия тасского принес ассемплюху тухликанскую… представляешь??!
– Представляю, – сочувственно покивал головой Николай, – ассемплюха это трындец!
– Вот. И я говорю. Тарменки впали в комуссию, ректор в ярости, а мне и осталось-то учиться всего пару симплеков. И куда теперь?
– А если пересдать?
– Не удастся. Если бы я их камплюками иплимскими накормил – еще туда-сюда, а то ведь они холоднокровные сам понимаешь.
– М-да, влип ты.
– Дважды влип. Тебе вот бекаку…
– Ну, я-то могила. Только вот откуда ты в нашей кафешке эту бекаку взял?
– Перемещался к себе. Транскомутация. Поверишь, в таком шоке с утра был, что ничего не соображал. Меню оттуда по рассеянности прихватил, а заказы твои тоже тупо коммутировал.
– Ладно, замнем. Твои не догадаются. Там что, блюда считают?
– Ага, а твой метаболизм? Ладно бекака и пыкырь, а вот шрамшрутки…
– Э-э-э, так что, я тоже… того, в комуссию??
– Нет, в комуссию нет, а вот биологической жидкостью твоей теперь прожечь любой металл можно.
– М-да-а! Ну, что ж теперь! Поздно пить «Боржоми», когда почки отпали…
– Ой, – Матвей поморщился, вытащил из-под языка маленькую позолоченную пластину размером с ластик и уставился на нее. – Вызывают. Декан сейчас долбасить и тумасить будет. Спасибо что выслушал. Ты – реальный пацан.
– Ты тоже. Удачи. Увидимся.
– Вряд ли! Будь.
Николай посмотрел на место, где только что стоял официант. Затем перевел взгляд на стол. На серой льняной скатерти стояла ваза с цветами, сухарница с недоеденным кусочком черного хлеба и все. Никаких тарелок с остатками экзотических блюд.
– Порядок, – удовлетворенно кивнул сам себе Бертлинг. Затем переместил заполненный желудочный мешок подмышку, заменив его новым. Украдкой почесав запасной клешней пупок, Бертлинг спрятал ее обратно в брюшную складку.
– Сдам зарубежку и махну домой на Альдебаран, а потом к бетадианцам. Хорошую они там бекаку готовят, даже моя бабушка не могла бы приготовить ее лучше, а этими жуткими пельменями все три желудка испортить можно. Кошмар, – Николай огляделся и незаметно поковырял щупальцем в преджелудочном зобу. Затем откинулся на стул и побарабанил пальцами по столу.
– Вам меню принести? – к столу метнулся незнакомый коротышка с полотенцем наперевес.
– Спасибо, А у вас ассемплюха тухликанская есть?
– Я не знаю… я только сегодня заступил. Я спрошу у поваров?
– Ладно, не парься, – покачал головой Николай и, попрощавшись с барменом, направился в туалет. Через секунду он переместился на Альдебаран и отправился сдавать психологию руконогих тирпемплеков, коим, собственно и являлся. Сегодня еще нужно было дописать курсовую «Субъективные особенности метаболизма у теплокровных особей планеты Земля» и пообщаться с любимой бабушкой, которая просто обожала своего внука-обормота.