На фотографии мой родной дядя Манеев Айнет Шакирович.
Война. Будь она проклята! Она прокатилась раскаленным колесом по судьбам миллионов людей, всех коснулась, никого не пожалела. Сколько матерей и жен еще долго ждали своих ненаглядных...
В первые же дни после начала войны моя бабушка проводила на фронт старшего сына Касима. От него пришло только три письма и потом извещение, что он пропал без вести.
В январе 1943 года призвали на фронт и второго сына Айнета. Ему только-только исполнилось семнадцать лет. От него приходили письма, в которых он бодро писал, что бьют фашистов, и просил не переживать, все будет хорошо. Но бабушка переживала, молилась за него, не спала ночей. В январе 1944 года от сына пришло письмо с фотографией и вырезкой из фронтовой газеты. Со снимка на мать смотрело юное лицо ее любимого сына, а на груди его был орден Красной звезды.
А в июле 1944 г. пришла похоронка, говорившая беспощадные сухие слова, что Манеев Айнет Шакирович Манеев погиб в Эстонии близ д. Коссари.
Я долго искала хоть какие-то сведения о нем и, наконец, недавно нашла его наградной лист. Вот что написано в нем:
"Красноармеец Манеев при прорыве вражеской обороны 14.01.44г. в р-не Копца совершил героический подвиг. Убил двух немцев и трех захватил в плен. Плененных немцев кр-ц Манеев сдал парторгу 3 стрелкового батальона 1084 сп, а сам вновь пошел в бой. Ходатайствую о награждении кр-ца Манеева орденом "Красная звезда".
14 января 1944 г. майор Тойалихин".
Моему дяде было только восемнадцать лет, вся бы жизнь еще была впереди, если бы не эта война...
Я помню, как моя бабушка каждый день перед сном молилась за своих погибших сыновей. Она садилась на кровать и строгая суровая женщина вдруг становилась маленькой, и беззащитной. Беззвучно шевеля губами, она перебирала свои четки, иногда смахивая рукой накатившуюся слезу. В такие минуты и я менялась, мне было ее очень жалко, и так хотелось хоть чем-нибудь помочь.
Я садилась рядом, тесно прижавшись к ней, и тоже начинала молиться и просить:
- Боженька, пожалей мою бабушку, пусть ее сыновья вернутся с войны.
Потом я думала, как бы она обрадовалась, если бы сейчас открылась дверь, и вошли бы ее любимые, долгожданные сыночки. Я начинала трясти ее за руку.
- Бабушка, а если мы с тобой вместе будем сильно-сильно молиться, они вернутся?
- Вернутся, дочка, ты молись, молись.
Я начинала еще усердней молиться, но через несколько минут я сбивалась и незаметно мои фантазии уносили меня куда-то далеко, туда, где только что закончилась война. Я представляла, как мои дяди подходят к машине, ловко перепрыгивают через борт, и садятся на свои скатанные шинели. Пилотки и фуражки у них в руках. А ветер обязательно треплет их волосы. Они веселые и счастливые, потому что едут с войны к маме.
Через несколько дней я нетерпеливо спрашивала:
- Бабушка, ну где же они? Почему они так долго едут?
- Они далеко, дочка, очень далеко...
Через несколько лет я приклеила фотографию бабушкиного младшего сына, ту на которой он с орденом Красной звезды на груди, в старый семейный фотоальбом и написала: "Манеев Айнет. Пал смертью храбрых".