Как-то в семидесятых годах купили мы домик в посёлке Крутиха. Постепенно его подправили, достроили и ездили туда отдыхать. Дети были малые, а кругом грибы, ягоды – хорошо.
Однажды приезжаем всем семейством и с фокстерьером Тимкой. И обнаруживаем в сарае собаку. Больная – кожа да кости. Но видно, что это лайка. Еле ходит и часто падает. Накормили молоком вначале. В общем, выходили. По моим предположениям, эту собаку привёз с Севера какой-нибудь геолог. Но в городских условиях такие собаки не выживают. И этот пёс, заболев какой-нибудь чумой, двинулся на Север, в родные места. По дороге, совсем заболев, уткнулся в наш сарай, который ему напомнил чум или ещё что-то в этом роде. Глюкальня – так мы называли шутливо эту постройку.
Собаку мы выходили, и пёс прижился у нас. Ходил вместе снами по лесам и болотам. Тимка, естественно, был недоволен. Но наш новый приёмыш, умница, только подставлял могучую грудь и не трогал «хозяйского» фоксика. Хотя мог бы его мигом разорвать. Во избежание этого, Урая взял себе мой брат Шурик. И рассказывал потом такие истории.
Гуляя во дворе, встретил двух парней с овчарками - молодыми, здоровыми, красивыми псами. Парни сдуру стали науськивать своих собак на Урая. Урай молча игнорировал нападения собак, и те растерянно удалились. Но, охваченные дуростью и азартом, парни не успокоились. И, когда собаки на него налетели, Урай молча дважды рванул их клыками, и те отлетели с разорванным боком и шеей. Парни растерянно увели своих собак, а Урай, вопросительно взглянув на Шурика и почуяв одобрение, спокойно продолжил прогулку.
Ещё на Крутихе, где мы оставляли Урая на рабочую неделю, я обратил внимание на разорванные полиэтиленовые мешки, появляющиеся на дворе. Как потом выяснилось, Урай воровал их, естественно с едой, у множества грибников и ягодников в окрестных лесах. Он тихонько подползал к рюкзакам или корзинам и умыкал продукты, а дома их уничтожал.
Как-то Шурик с компанией поехал на Каслинские озёра на рыбалку. Они сварили уху и, сидя в сумерках у костра, готовились к трапезе. Вдруг Шурик почувствовал сзади толчки и, обернувшись, увидел Урая с палкой в зубах, которую тот совал Шурику. Это была не просто палка , а палка сырокопчёной колбасы. Вокруг было много отдыхающих, сидевших у своих костров. Ну не ходить же испрашивать их, чья это колбаса. Отломив половину палки, Шурик дал её Ураю, То мигом проглотил её. Оставшуюся половину разделили на всех у костра.
А сырокопчёная колбаса была в ту пору редкостью. Ай да пёс! С таким не пропадёшь.
И ещё много удивительных историй рассказывал мне Шурик, поражаясь умом и преданностью этой собаки.
В отпуске мы чаще всего путешествовали по Северному Уралу. Урай всегда был с нами. Лес- для него — это дом родной! Лося как-то держал он больше часа, лаем подзывая нас, и обижался, что мы не реагируем.
Местный охотник, осмотрев Урая, ощупывая его шрамы, сказал, что тот раньше ходил на медведя. Предлагал продать ему нашего Урая или обменять на любую из его лаек. Но мы, может быть и зря, не согласились. А однажды мы были с ружьём, и он вывел нас на косачей. Выстрел – промах, второй – и опять промах! Урай с презрением посмотрел на нас, «плюнул» и скрылся. Когда мы вернулись к нашему бивуаку, то обнаружили Урая в кустах недалеко от костра. Он лежал, старательно отворачивая от нас голову, и такая обида была написана на его морде!