Сёмга – это удивительная, редкая рыба – относится к семейству лососевых, как и хариус. Сильная, стремительная, крупная рыба, достигающая восьмидесяти килограммов веса. Обитатель северных морей Европейского континента. Нерестится в пресных чистых реках, там же проводит свой ясельный возраст, а потом уходит в море. Наиболее удобные места нереста находятся в бассейне Печёры. На реках, в частности, Щугор и Подчерем.
Поймать на спиннинг такую рыбу, как пишет знаменитый Сабанеев, большая удача даже для опытного рыбака. Та сила и стремительность этой рыбы, которая позволяет ей жить в морских просторах, заходить в реки, поднимаясь высоко вверх по течению через многочисленные перекаты и пороги, сделали её недосягаемой для рыбаков, привыкших ловить наших смиренных щук, окуней и других речных и озёрных хищников.
Всё это заставило нас достаточно хорошо подготовить свои снасти: были отобраны лучшие блёсны, куплены самые толстые лески, прочитаны книги и журналы, где говорится о сёмге.
Очутившись на Подчереме, мы в любую свободную минуту кидаем спиннинги, но тщетно. Рыба сейчас выше, ближе к горам, в местах скальных, удалённых от поселений. Только на четвёртый или пятый день мы дошли до таких мест, уже почти не веря в возможность поймать чудо-рыбу.
Ценность этой рыбы из-за вкуса её красно-жёлтого мяса общеизвестна. Возможность промышленного лова и варварский отлов, особенно при движении её по рекам к местам нереста, сделали эту рыбу очень редкой. Заготавливается она сейчас, в основном, на экспорт и то лишь за золото. А в наших магазинах её и не увидишь.
И что такое семужный посол, редко кто из молодых знает. А у меня при воспоминании о ломтике сёмги «семужного» посола каждый раз слюнки текут. Недавно, через несколько лет после нашего похода, бассейны Щугора и Подчерема сделали заповедными местами, когда места нерестилищ достаточно разграбили, испортили взрывами браконьеров и молевым сплавом леса. Летают спецвертолёты над реками, гоняют и штрафуют отдельных рыбаков и туристов. Даже местным жителям запрещён отлов рыбы под страхом тюремного заключения. А в то же время на Печёре продолжается сплав леса и загрязнение нефтью, мазутом от речных судов, барж и прочих спутников бурно развивающегося промышленного освоения севера. Рыбные заводы, готовящие продукцию на экспорт, для выполнения плана также не гнушаются варварскими методами ловли - перекрывают русло реки железными решётками, где скапливаются огромные массы рыбы, так жадно стремящиеся в верховья рек к месту нереста по зову инстинкта, выработанного их далёкими предками.
Недаром в последнее время печёрская сёмга направляет свои взоры на более чистые реки Скандинавии. И дай бог, чтобы удалось нашему поколению сохранить, восстановить эту удивительную рыбу для наших детей и внуков.
Но однажды, карабкаясь по скалистым берегам и с трудом проведя наш «линкор» против мощного встречного течения, наткнулись мы в одной закрытой камнями заводи на рыбака. Сидел он в узкой долблёнке со спиннингом и настороженно смотрел на редкую в этих местах компанию обросших и весёлых молодцев. Перед ним в лодке стояло два небольших бочёнка с солёной сёмгой.
Этот рыбак оказался ленинградцем, который каждый свой отпуск приезжал в посёлок Подчерем, брал лодку у местных и добирался до этих мест на заготовку рыбы для себя на всю ленинградскую зиму. Увидев такое обилие пойманной рыбы, мы с новыми силами взялись за заброшенные было спиннинги. Лагерем встали у впадения справа безымянной речки в Подчерем. Это было очень живописное место. Могучий перекат у устья речушки, где непрерывно играл хариус, а чуть ниже скалы зажали воду, образуя сильный и мощный поток. Славка и Лёнька распустили кораблик и тут же стали вытаскивать довольно увесистых хариусов. А я взял спиннинг и отправился к скалистому обрывистому берегу попытать счастья. Первые несколько бросков с каменного выступа показали, что в этом бурлящем потоке дно каменистое и можно засадить блесну. И когда после очередного заброса леска вдруг натянулась как струна, я так и подумал. Но вдруг сильный рывок чуть не вырвал удилище из рук.
Неужели? – с бьющимся сердцем я стал осторожно подматывать катушку. Вот ещё рывок! И ещё! Только бы не сорвалась, и бы леска выдержала. Вот в метрах двадцати-двадцати пяти из воды выпрыгнула рыба. Я ахнул: такой красивой и могучей она мне показалась, чуть похожая по форме на акулу в кино.
И тут началось! Прыжки из воды на метровую высоту - летит над водой метра три-четыре, стрелой уходит вод воду и тут же опять над водой! Только бы не сорвалась! – молю я в душе, а сам осторожно подматываю катушку, каждый раз пользуясь слабиной лески во время прыжка и упираясь вовсю, когда рыба скрывалась под водой. Вот прыжки стали короче, леска – метров на семь-восемь. И вдруг могучий прыжок, и рыба оказалась на наклонном камне на берегу в метре над поверхностью воды. Она застыла на секунду, как бы отдыхая от борьбы, и я успел метра на два смотать леску. Но вот она тряхнула головой, болтающаяся у рта блесна зазвенела о камень. И тут же прыжок в воду, и опять началась свистопляска. Она металась, с яростью выпрыгивая из воды, шлёпала могучим хвостом, уходила под воду, но я держал спиннинг всё время натянутым, не зная дать ли ей лески или нет.
Но вот обессилившая рыба внезапно резко пошла на меня, выбросилась на камень и застыла. Подматывая леску и держа её натянутой, я с ужасом разглядел, что рыба держится на одном полуразогнутом крючке тройника. Второй крючок обломлен, а третий разогнут и даже не касается рыбы. Если последует ещё один могучий рывок, то рыба уйдёт. Как я бросился на рыбину, не помню, но оказался на ней, всем телом прижимая к камню. Одной рукой держался я за выступ расщелины, другой держал спиннинг со всё ещё натянутой леской, и, прижав грудью тушу рыбы, почти вертикально висел над бурлящим потоком. Прямо под моим носом была пасть рыбы с блесной.
Едва я ослабил спиннинг, намереваясь ухватить леску рукой, как рыба забилась подо мной с такой силой, что я стал сползать со скользкого камня к воде. Снова натянув спиннинг правой рукой, я решил ждать, когда рыба ослабеет.
Пальцы левой руки, которой я держался за расщелину над головой, затекли. Но я, уже поверив, что рыба не уйдёт, а если уйдёт, то только со мной, резко отбросил спиннинг и схватил рыбу правой рукой, пытаясь покрепче засунуть пальцы под жабры. Ну! Теперь всё! Остаётся только выбраться на уступ. Радостный победный клич вырвался у меня. Я стал кричать ребят. Шум бурлящей воды заглушал звуки.
Но вот над головой раздался голос Лёни:
- Чего орёшь? – Я молча чуть откинулся в сторону, чтобы видна была голова рыбы. И Лёня, уразумев, наконец, суть происходящего, начал судорожно искать, где спуститься по отвесным скалам на мой уступ. Вот он на уступе над моей головой.
- Давай оглуши её камнем по голове, тогда я выберусь, - говорю я ему.
- Да тут камней нет, огромные валуны да монолитные стены. Может, я сапог сниму и каблуком её?
- Ну, давай! – Я откинулся, сколько мог назад, давая возможность дотянуться сапогом до головы рыбы. Он вроде несильно стукнул несколько раз, при этом удара два досталось мне по скуле.
- Давай шнур для надёжности, - не выдержал я.
Обвязав рыбу шнуром под жабры, мы выбрались на уступ. Вдоволь налюбовавшись добычей, двинулись к костру. Я с гордостью шёл, перекинув верёвку через плечо. Голова рыбы возвышалась над моим плечом, а хвост шлёпал по ногам у коленей.
Вот она! Долгожданная! Все с интересом бросились рассматривать сёмгу, а Боря Мерзляков вскоре скрылся со своим спиннингом за скалами. Часа через два он вернулся с двумя сёмгами, правда поменьше и без икры. Два и три килограмма. Первая же весила около четырёх килограммов и была с икрой.
Отвели мы душу! И варили, и жарили, и солили тоже. Икру засолили в бутылке, но съели лишь наполовину, остальное испортилось и её пришлось выкинуть. А солёную сёмгу ели с большим удовольствием.
Больше поймать в этом походе сёмгу нам не пришлось: и спешили очень, и хариусом довольствовались.
В глубоких омутах Щугора с лодки не раз видели этих великолепных рыбин. Однажды я видел сёмгу такой величины под самой лодкой, что невольно отпрянул от борта. Такая, мне показалась, шутя лодку хвостом перевернёт и проглотит мимоходом.