Париж за окном маленького кафе прощался с летом. Дождь вторые сутки шёл, не переставая. Сырой вечерний воздух был полон копоти бензиновых двигателей и электрического света, искрящегося в потоках воды, сбегающей вдоль тротуаров.
Глаза Терезы тоже были мокрыми, мокрыми от слёз.
—Ты все-таки согласился? Зачем?
Пьер обнял её за худенькие плечики, поцеловал в трогательный рыжий завиток на шейке.
—Так надо, малышка. Пойми, этот эксперимент – мой шанс. Шанс вылезти из долгов, унизительной нищеты и мрака. Мы разбогатеем, сможем зажить по-человечески. Разве ты этого не хочешь?
—Полгода! Это так долго! Я умру без тебя! Почему ты не хочешь взять меня с собой?!
—Профессор Леруж не позволяет. Но мне кажется, он хороший человек. Я попробую поговорить с ним еще раз…
За окном неторопливо и величаво проехал новенький, выпуска 1928 года, Ситроен «5СV». Пьер проводил его завистливым взглядом, сдвинул шляпу на затылок и нахмурился.
—Я не мог не согласиться! Не мог…
Тереза печально вздохнула.
—Не сердись, Пьер. Я буду ждать тебя, сколько потребуется. Знаешь, я приготовила тебе подарок.
* * *
Пьер был в бешенстве. Его обманули! Обманули во всем! Это не эксперимент! Каким-то непостижимым образом профессор Леруж и его ассистент доктор Вилье действительно отправили его на Марс! На отвратительную красную планету, населенную ужасными чудовищами, монстрами! Горючего больше нет. Его корабль превратился в безжизненную груду металла. Если они с самого начала знали, что это билет в одну сторону, зачем они разрешили взять ему с собой Терезу! Уверяли, что ничего не случится! Сволочи! В бессильной ярости Пьер ударил кулаком по приборной доске. Он почти выл от отчаяния и безысходности.
—Проклятый Марс! Проклятая жизнь!
Лицо молодой женщины, лежавшей перед ним, было бледным и прозрачным, как истлевший папирус. Рот сведен судорогой, а из носа черной блестящей ниткой протянулась струйка крови. Мертва. Ярко-красный мотылек слетел с губ – навсегда покинул хозяйку. Его место занял равнодушный безжизненный оскал.
Пьер тихо застонал. Когда судьба решает, что ты ей должен, она забирает всё сразу: тебя, твой корабль, любимую женщину, и оставляет единственную надежду на спасение в центре бесконечного лабиринта, населенного минотаврами. Судьба Пьера – ещё тот шулер, она решила, что играть будет интереснее, если она завяжет Пьеру глаза, а запасной выход оставит в кобуре. Застрелится? Мелькнула мысль. Неплохой выход?
Ладонь легла на рубчатую рукоятку, которая показалась ему на ощупь спиной скользкого крокодила.
Достать пистолет. Снять с предохранителя. Открыть рот.
Его едва не стошнило, когда он попытался засунуть ствол себе в рот. Брезгливое ощущение от мерзости предстоящего поступка стало реальной отсрочкой приговора. Воспоминания о только что пережитой песчаной буре постепенно улеглось в заплечные мешки памяти. Щеки Марса в предутренних лучах восходящего солнца слегка порозовели, затем скоро наполнились кровью, сильно набухли и - неожиданно лопнули. Разбуженное собственным безумием пространство треснуло и рассыпалось на куски.
На гигантских экранах иллюминаторов перед ним до самого горизонта простиралась шахматная доска бесконечной пустыни: алые клетки чередуются с багровыми, почти чёрными. Пятна солнечной тени раскатились неправдоподобно равномерно. Не пустыня, а шкура огненного леопарда. Тошнотворный пейзаж. Одна его часть предпочитала игру в прятки, другая – в кошки-мышки, а выигрывала - неизменно та, что играла на барабане.
Монотонный звук, подобно сыплющемуся из бездонной бочки гороху, раскаленными бусинками прошелся по оголенным напряженным нервам и взорвал сознание ослепительной вспышкой ярости. Невыносимый клекот.
—Я не могу больше!
Пьер сорвал с головы кожаный шлем и, вновь замирая от ужаса, не в силах отвести взгляд, уставился в глаза Терезы.
—Я не могу…
Снаружи продолжали бухать невидимые барабаны. Разгоряченный, травмированный мозг с маниакальной настойчивостью выдал лишь две команды: УМРИ! УБЕЙ! УБЕЙ и УМРИ!
По обшивке корабля заскрежетали когти. Твари уже здесь! Они убили Терезу, а теперь пришли за ним! Глупые чудовища! Они не знают, что загнанные в угол земляне смертельно опасны!
Пьер зарычал. Нажал кнопку открытия шлюза и вскочил с места.
УМРИ! УБЕЙ! УБЕЙ и УМРИ!
Желание покончить с собой теперь казалось ему слюнтяйством. Сначала он отомстит за Терезу! Отомстит страшно!
А потом умрет…
Чудовища не ожидали увидеть его снаружи. Мохнатый монстр, с единственным оранжевым глазом посреди лба, отшатнулся. Пьер вскинул руку и потянул за спусковой крючок.
Но выстрела не последовало. Похоже, твари умели выводить из строя оружие. Уродливое мохнатое тело заколыхалось в припадке визгливого смеха.
Но смех сменился душераздирающим воем, когда Пьер прыгнул на него и ударил ножом в огромный искрящийся глаз, прямо в вертикальный кошачий зрачок! И тот лопнул, оглушительно и влажно, забрызгав человека зловонной зеленой слизью.
Ещё неизвестно, кто из них рычал громче, и кто более походил на зверя, когда они, обнявшись, катались в красной удушливой пыли. Циклоп не имел оружия, пистолет Пьера оказался бесполезен, а нож отлетел далеко в сторону. В разгар схватки человек почувствовал, что ослепший монстр боится его, слабеет. В эту минуту пальцы Пьера сомкнулись на горле чудища и, нащупав пульсирующий ручеек жизни, навсегда перекрыли его. Стоя на коленях над поверженным противником, космонавт тяжело дышал, барабаны в его голове почти вывели вступление церемониального марша и снова хлынули беспорядочным грохотом.
Но на передышку не было времени. Второй монстр, еще более безобразный, катился на него подобно гигантскому бронированному шару. Костяные бородавчатые пластины, покрывающие тело чудовища, пузырились и пульсировали, словно оживший гнойник.
Пьер попятился назад, не понимая, как можно справиться с этим чудовищем.
Каблук ботинка наступил на что-то твердое. Нож! Его нож!
Пьер поднял оружие, кривя губы в хищной усмешке. Он увидел брешь в защите противника. И в тот момент, когда монстр подкатился так близко, что отчетливо стала видна черная пропасть оскаленной пасти, человек совершил немыслимый прыжок - и на мгновение оказался за спиной урода.
Он знал, что бить надо именно туда. В узкое розовеющее пространство между двумя бронированными пластинами.
Лезвие с чавканьем вошло в незащищенную плоть. Чудовище взревело, но Пьер продолжал с остервенением наносить хаотичные удары. Лишь с последней конвульсией монстр сумел освободиться от врага, слабо рыкнул и затих.
Отброшенный в сторону и задыхающийся от красной пыли, забившей рот и нос, Пьер мрачно глядел на зеленый фонтан крови, бившей из тела поверженного марсианина. Когда фонтан иссяк, космонавт с трудом поднялся на ноги. Голова плыла, черные сферические круги резали глаза, заливая пыльный скафандр струйками слез.
Прошло несколько часов. Никто больше не появлялся, но из этого не следовал вывод о том, что проклятые твари ушли, утратив к нему какой бы то ни было интерес. Они притаились. Они ждут, когда он ослабнет или уснёт. Они хотят застать его врасплох – тёпленьким. Так они убили Терезу. Бедная девочка, как она мечтала о Марсе.
С самого начала у них всё пошло наперекосяк. Он умолял ее эвакуироваться, когда была возможность. Но она непреклонно молчала. Таращила на него свои зелёные глазищи и молчала. Почему он не приказал ей? На что надеялся? На чудо? Он знал, что чудес не бывает, или она его единственное чудо? Но он согласился оставить её здесь на корабле. И вот что получилось. Только глаза её по-прежнему прекрасны.
Невыносимый монотонный звук, постоянный страх и ощущение постороннего взгляда. Парочка чудищ, неимоверно-неправдоподобных, умерщвленных им, Тереза, умерщвленная ими, бесполезный пистолет, который по идее - должен сокрушать железобетонные блоки метровой толщины, а на деле – не ставший смертельным оружием, даже в минуту полного отчаяния. И ещё нож – вершина треугольника, по которому мечется загнанный взгляд Пьера, вроде метронома: нож, девушка, монстры…
Монстры, девушка, нож.
—Прости меня, Тереза! Прости! Я погубил нас! Я погубил нашу мечту!
Он поднял невесомое тело любимой и, целуя, стал кружиться в медленном танце.
—Прости меня, любовь моя!
* * *
Профессор Леруж, похожий на растрепанную белую ворону, ворвался в помещение ангара принадлежавшего его институту, где проходили исследования по программе «Марс 1929 года».
—Прочь! Прочь с дороги!
Профессор бежал сквозь многочисленную, оживленную толпу любопытных. Рукава белого халата, наспех наброшенного поверх рубахи, вздымались и трепетали, словно крылья смертельно раненой птицы.
—Где Вилье? — заорал Леруж, — Где он?
—Я здесь, — раздался голос ассистента.
Доктор Вилье сидел на табурете, опустив голову.
Перед ним - на полу, в лужах собственной крови - лежали два истерзанных тела.
Леруж остановился, как вкопанный. Схватился за сердце.
—Боже правый! Что здесь произошло?!
Вилье поднял голову, его лицо было белее накрахмаленного халата.
—Ничего особенного, если не считать того, что наш эксперимент с треском провалился.
—Боже милосердный! Как же так?!
При виде крови профессора стало тошнить.
Не вставая со стула, Вилье протянул ему платок.
—Все очень просто. После вашего звонка я велел двум санитарам перевести исследуемого в лечебный блок. Тут он и накинулся на них, как голодный хищник. Результат вы видите.
—Невероятно… У него же не было оружия. Только муляж пистолета…
—Верно… Оружия не было. Был карандаш, которым он вел дневник. Замечательно отточенный карандаш. Одного горемыку он ткнул в глаз, а другому порвал сонную артерию. Кстати, вон он – карандашик - валяется.
При виде орудия убийства, со следами запекшийся крови, профессор согнулся в приступе мучительного кашля. Вилье встал, похлопал его по спине и вкрадчиво заговорил:
—У него не было ни одного предмета, напоминавшего ему о Земле, почти ни одного. Не было радио, не было газет и телефона. Вы думали, что изобретенный вами препарат, который ежедневно ингалировали в его комнату, защитит от постоянных звуковых и визуальных раздражителей. Вы ошиблись. Человеческий мозг слишком нежный инструмент, чтобы играть на нем в боксерских перчатках.
—Прекратите! — взорвался профессор. — Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне?! Вы зарвались, Антуан! Думаю, в дальнейшем, мы не сможем работать вместе!
—Не сомневаюсь.
Профессор тяжело вздохнул, пригладил редкие, неприятно вспотевшие волосы. Примирительно сказал:
—Ладно, Антуан, не сердитесь. Самое ужасное, что я уже доложил попечительскому совету. Что же теперь будет?
—Проще сказать, чего не будет. Не будет дотаций. Придется вам пить вместо «LOUIS XIII» дешевое красное вино…
Леруж недовольно зыркнул на ассистента.
—Ваши шутки неуместны. Мы - в полном дерьме! Я возлагал на этого кретина в аквариуме такие надежды! Что он там делает?!
Скрюченный, как коготь хищной птицы, палец ткнул в сторону стеклянной комнаты, в которой медленно кружился худой человек в серебристом скафандре.
—Что у него в руках?
Его ассистент улыбнулся.
—У него в руках предмет, который свел на нет магические свойства вашего эликсира. Единственное, что вы позволили Пьеру взять с Земли.
- Кукла. Фарфоровая кукла. Кукла с удивительными зелеными глазами. Точно такими глазами, как у его невесты. Несчастная девушка. Мы совершили ошибку, профессор. Фатальную ошибку…
Май 2012