Фантомные боли

Жилкин Олег
Вчера начались проблемы с горлом - скорее всего результат моих праздничных попыток принят солнечные ванны в первый день мая. Это все из-за моей тяги к прекрасным и удивительным наименованиям: "солнечные ванны", например. Чего проще - сидеть на балконе в шортах, пить кислейшее вино, воображая, что делаешь с собой нечто значимое - словно  какой-нибудь австрияк на веранде альпийского шале после неутомительного съезда на лыжах лениво пялясь сквозь солнцезащитные очки на белоснежные вершины и так далее...

Короче, наутро я заболел.
На работу решил не ходить, разумно рассудив, что поликлиника ближе.
Однако все оказалось намного сложнее. Неприятности начались уже в ванной комнате - мне удалось  неловким  движением  БЕЗОПАСНОЙ бритвы поранит себе кончик носа!
Не скажу, что я истекал кровью, но она таки была. "Херня!" - решил я и отправился в близкий путь.
Талон к терапевту мне достался без особых проблем - пробок к окошку в регистратуре в 8 утра не было. Однако прием был назначен на 11:10, и посему, дождавшись первых посетителей, и визуально убедившись в их непроходимости, я решил не форсировать события и вернуться домой. Дома ситуация с горлом только ухудшилась. Полоскания не давали эффекта, жесткий кашель сотрясал мою слабую грудь не позволяя сосредоточиться на чтении "Диалогов Платона".
Душу согревала надежда на предстоящий исцеляющий визит к тэрапэвту с загадочной фамилией Дейкало.
Впрочем, сам терапевт отнюдь не был для меня загадкой, поскольку это был уже не первый мой визит к нему. Впрочем, поправлюсь - к ней. Терапевт Дейкало была женщиной и, надеюсь, таковой и остается. Зовут ее Юлия. Милое юное хрупкое создание. Настолько хрупкое, что вены просвечиваются сквозь кожу аки побои. Именно эта физиологическая особенность и послужила однажды причиной моей невольной бестактности, когда, глядя на синий отек под обоими глазами, идущий от горбинки ее прелестного носа, я решился задать вопрос : "Кто это вас так?"

Судя по всему, моя давняя дерзость (которая, разумеется, таковой не была) надолго запала в памяти Юлии. Нет, надо отдать ей должное, она не встретила меня вопросом, обращенном к моему носу: "Кто это вас так?", а лишь ограничилась тем, что всунула мне ложку в горло и несколько минут цинично заставляла произносить дикие звуки, прерываемые судорогами рвотного рефлекса. Мне показалось, что она даже  не особенно интересовалась тем,  что на самом деле происходит в глубинах моего зева. Она лишь скептически похмыкивала, а затем уверенно заявила, что ничего ОСОБЕННОГО она там не видит! Как ни странно, этот ее вывод меня не обрадовал. Свои ощущения я уверенно бы определил как особенные, тем более, что и звуки моего голоса весьма заметно диссонировали с обычными тонами, так что редкие знакомые, звонившие мне по телефону бросали трубку.

Больничный лист, тем ни менее, она мне выписала, но почему то на повторный прием отправила записываться в ту самую регистратуру, в которой я уже имел счастье отметиться с утра.
Именно в этом и заключался подвох. Я наивно недооценил глубину женской мстительности - к полудню народу в поликлинике прибавилось, и очередь в регистратуру начиналась уже от туалета, а это не так уж мало, учитывая, что их разделяет добрых два десятка метра.

Оценив ситуацию, и решив дважды не входить в одну и ту же воду, я уверенно пристроился ко второму окошку, в затылок азиатского юноши, который в течение десяти минут упорно добивался от оплывших в креслах дам из регистратуры справки о том, что он здоров и может посещать занятия по физкультуре. Дамы недоумевали, звонили по инстанциям и упорно не желали удовлетворить требование друга степей. Такой дикий когнитивный диссонанс нервировал очередь из больных и рождал в ней глухой ропот.

Каким-то чудом удалось просунуть в окошко свой бюллетень до того как из толпы в мой адрес поступил вызов: "За это, дядя, можно и в лицо получить". Вызов сопровождался одергиванием моей одежды в области печени. Поскольку я был сосредоточен на диалоге с пребывшей в коме регистраторшей, то огрызнулся репликой: "Неужели?" "Ну, да, - заверил меня оппонент, - нервы то не железные".  Тем временем регистраторша начала нужные мне действия и, чтобы заполнить паузу в диалоге, я подал свою реплику: "Так можно же и в ответ получить!" "Это обязательно!" - последовал неожиданный ответ. "Что очень хочется?" - искренне удивился  я и впервые взглянул в сторону странного человека. "А как же!" - с готовностью произнес он, широко и дружелюбно при этом улыбаясь. Мне пришлось приложить усилия, чтобы сфокусировать свой взгляд и оценить шансы. Человек был молод, бодр и здоров. Ожидая  заветный талон, я некоторое время пребывал в раздумье, соотнося то, что я вижу перед собой с тем, как должно быть выгляжу я в глазах этого бравого молодца - помятый мужик в заляпанных очках, в бахилах и порезанным кончиком носа. Да, понял я, психологическое преимущество не на моей стороне, будет нелегко стереть эту уверенную улыбку с лица. Да, честно сказать, и не очень хотелось, - решил я, и легким усилием воли заставил себя прекратить бессмысленный и ни к чему хорошему не ведущий диалог - заветный талончик к госпоже Дейкало был уже у меня в руках.

Тем ни менее,  это меня не радовало.  С каким-то внутренним недовольством собой я покидал поликлинику, едва не ставшей для меня ареной боя. Меня  медленно пожирала  досада на себя,  на врача, на дурацкую ситуацию в которой  я по ее воле оказался. Некоторое время  я брел  погруженный в раздумья о превратностях судьбы, неожиданно сталкивающей людей в совершенно неприспособленных для этого местах, о глубоком несчастье граждан моей Родины, выстроенных в длинные бесправные очереди, еще о чем-то возвышенном в этом же роде и все же, сквозь все это нагромождение рационализаций пробивалась одна пронзительная и зудящая нотка: «Старею... Все-таки я старею».