Что-то день не задался. Не пишется – потому что лень. И не читается – потому что невозможно запомнить. Поделился по телефону с Татьяной, а она: «Может у тебя деменция?»
– Деменция... деменция...
– Оля, – крикнул на кухню, – как ты думаешь, у меня есть деменция?
– Есть! Всё у тебя есть, кроме денег, – донеслось из ванной.
Ну до чего вредный народ эти женщины! Им бы только деньги. На блюдечке.
Что ж, придётся – звонок другу.
– Вить, тут одна барышня у меня насчёт деменции справлялась...
– Деменция? Да у тебя же энцефалопатия!
Час от часу не легче!
– А что это такое?
– Извини, главный вызывает по внутреннему. После объясню.
«Ну вот, – задумался он, – мало мне деменции, так ещё и энцефа... Может, в словаре есть?»
Но быт внёс коррективы.
– Ты в магазине был? – донеслось из прихожей.
– В магазине?.. В каком магазине?
– Я же просила: купи майонез и чай.
– Ах да... Забыл что-то. Но я завтра...
– И вчера ты говорил: «завтра». И завтра скажешь то же. Прямо делирий какой-то.
– Где ты это вычитала?
– По телевизору говорили: помрачение сознания.
– Ну, раз ты такая образованная, скажи, что означает слово... деце.. цемен...
– Какое слово?
– Забыл.
– Ну так вспомни.
– Да как же я вспомню, если забыл? Цеме... деце...
– Господи боже, одно несчастное слово, и то вспомнить не можешь!
– Ты же и виновата: перебила.
– Ну ладно, успокойся. Тут в сканворде мне слово трудное попалось: «старческое слабоумие»...
– А буквы есть?
– Первые четыре – «деме», на конце «я».
– Так «деменция» же! – радостно закричал он и бросился к телефону.
– Витя, так что насчёт деменции?
– Я же сказал: деменция тебе не грозит, поскольку у тебя эцнефалопатия. Но, знаешь, медицина иногда ошибается.
«И слава богу», – вздохнул он и принялся за обдумывание очередного рассказа, который заказала ему редакция то ли «Липового вестника», то ли «Совместной жизни». А может, даже и журнала «Тишь да гладь».