Кенрен шёл к Тенпо с просьбой. Ему было неловко, но, сквозь неловкость, весенней травой пробивалось ликование. Источником генеральской эйфории служила белая с черным узором глянцевая открытка – первое в его жизни приглашение на слёт старых ворон. Полуофициальная сходка заслуженных воинов проходила раз в несколько лет где-нибудь в заштатном городке. Внимание к себе участники старались не привлекать, чины и звания традиционно игнорировали. Членство в этом странном клубе котировалось выше любой самой заманчивой должности.
- Тенпо…
Маршал, вопреки обыкновению, сидел за столом и гипнотизировал черно-белую очень знакомую теперь открытку.
- О… - разочаровался генерал.
- Езжай! – Тенпо до того обрадовался, что даже руками замахал. – Езжай, отпускаю!
Тащиться куда-то на кудыкину гору и слушать там все менее и менее трезвые речи - это никак не укладывалось в сферу интересов маршала. Кенрену оставалось отпроситься у главкома.
Годжун выслушал сбивчивую речь и срубил генерала ответом:
- Значит, поедем вместе. Жду вас завтра на вокзале в девять часов.
Кенрен немедленно оценил перспективы.
- Шесть часов трястись, - предупредил он, - может быть по воздуху?
- А как? – заинтересовался Годжун.
- Ну… - Кенрен не решился уточнить.
- Конкретно, как вы себе представляете наше совместное передвижение по воздуху?
Кенрену почудилось, будто его исследуют острым шильцем. Пришлось отступить:
- Конкретно – никак, только абстрактно.
Конечно, главкому досталось купе высшего класса. Две полки с мягкой кожаной обивкой и собственный душ. Ещё до отправления Годжун улёгся на диван и выпал из реальности. Кенрен сел, было, на край нижней полки, но дракон при каждом резком движении поезда, не отвлекаясь от медитации, норовил пнуть сидящего острым коленом. Потерпев немного, Кенрен полез на верхнюю полку. Оставшиеся пять часов пути генерал провёл в узком и коротком гробике, разглядывая потолок и придумывая, чем бы, чисто теоретически, кинуть в безмятежно дрыхнувшего командира.
Гостиница в пыльном унылом городке оказалась соответствующей. Кенрен распаковался и, здороваясь со знакомыми, пошёл проведать Годжуна. Дракон горевал над помятой парадной формой. Нет, изначально она была аккуратно сложена, но теперь все эти аккуратные складочки очень равномерно на ней выделялись, особенно, на плаще.
- О! – удивился генерал, - вы никогда не были курсантом?
- Кем?
- Понятно. Смотрите. Берёте большой лист плотной бумаги, отступаете на десять сантиметров и укладываете форму, заворачиваете эти десять сантиметров внутрь, а потом сворачиваете бумагу и одежду рулоном. Если бумага кончится, а ткань останется, не страшно. Тряпку надо к рулону привязать бечевкой. Как ни кантуй, не помнётся никогда. Запомните на будущее.
Годжун с сомнением повертел в руках замотанный в бумагу грязноватый носовой платок, символизирующий его форму.
- Спасибо… На будущее.
Кенрен вышел в коридор и для очистки совести спросил прислугу, есть ли у неё утюг? Прислуга посмотрела на генерала, как на умалишенного.
Через час готовый к празднованию Годжун блистал идеально отглаженной формой.
- Э? – спросил Кенрен.
- Я не был курсантом. Я занимался индивидуально. Так вот, мой преподаватель по элоквенции, а это, генерал, наука убеждать, говорил, что лучшим оружием убеждения является улыбка. Только звёзды знают, почему, повторяя это, он отводил взгляд. Преподаватель был полностью прав. Стоило мне улыбнуться коридорной девушке, и через четверть часа форма была в идеальном состоянии. Пойдёмте, слёт старых ворон начинается точно в назначенное время, поблажек нет ни для кого.
В первый момент Кенрен растерялся. Он ожидал от слёта заслуженных воинов некоторой торжественности и помпезности. Действительность оказалась проще. В большом зале были расставлены длинные столы с вином, пивом и микроскопическими закусками.
Знакомые физиономии попадались, но среди присутствующих не было тех, с кем Кенрен общался запросто. Генерал решил пока держаться Годжуна, который, кстати, всё время норовил улизнуть.
- Ага! Попался! – рявкнуло в районе кенреновской подмышки.
Генерал обернулся и… сильно удивился. Ками, ростом едва выше полутора метров, похожий фигурой на вырубленный из гранита куб (легче перепрыгнуть, чем обойти) двумя руками держал Годжуна за талию. Руки ками напоминали брёвна, и Кенрен как-то сразу понял, что от ушей до пяток это существо представляет собой один железный мускул. У Годжуна на лице читалось фирменное «Это не я. Я умер. Позавчера».
- Может, того… этого… полегче, - заступился за главкома генерал.
- Дудки! – весело ответил «кубик», - позапрошлый раз я его деликатно поймал. За ремень. Секунда – ремень вот он, Годжуна нет. Прошлый раз поймал за запястье. И вдруг оступился. Ты посмотри на меня, генерал, это что должно произойти, чтобы я оступился? Лежу на полу, Годжуна снова нет. Вот народ подтянется, тогда и отпущу.
Народ, действительно, подтянулся.
- Ну, - «кубик» тряхнул жертву, - рассказывай!
- Я не умею, - отозвался дракон, - я, кроме команд, никаких слов уже давно не помню.
- Ладно, я начну, тем более, что всё и началось с меня. У нас на севере обычно тихо, а тут во время рейда вылезает из подо льда йокай, крупный и очень подвижный. Глазом моргнуть не успели, он бивнями грудь моему бойцу пропорол. Пока возвращались, а бивни, сами понимаете, в тухлятине были, не чистил он их… Врач говорит, что дело плохо, но вот в Нижнем мире есть цветок кувшинка, и его корни были бы очень кстати.
- Обитает там, где глубина не менее трёх метров, - очнулся Годжун.
- Жёлтенькие? – спросил Кенрен.
- Беленькие. Желтенькие – это кубышки.
- А мы в северной, - пожал плечами «кубик», - как-то ныряем не очень.
- Ныряют они хорошо, всплывают через раз, - накляузничал Годжун.
Кенрен разочаровался в происходящем. Ну, достал главком корешок с трёх метров. Это разве подвиг?
- И? – потребовали продолжения слушатели.
- Целый месяц в подходящем по климату месте вот он, - «кубик» тряхнул вялого дракона, - добывал эти корни. Беда в том, что они очень хрупкие и дно предпочитают илистое. После первого кусочка такая поднималась муть, что искать приходилось на ощупь.
- Мне, - ожил Годжун.
- Что?
- Мне приходилось. Ты в лодке сидел. Чего я только со дна не перетаскал.
- А под конец, он вот такой корень добыл, - «кубик» наконец отпустил Годжуна и показал руками, какой.
- Вонючий жутко, - добавил дракон из-за спины Кенрена.
- Зато надолго хватило. До самого выздоровления.
- И что, - спросил генерал, - очень для лёгких полезно?
Годжун исподтишка показал «кубику» кулак, но тот не понял намёка и ответил честно.
- Да, при астме и чахотке тоже.
- А при курении? – продолжил расспросы Кенрен.
- А при курении не помогает! - ответил Годжун. - Если у Милосердной хоть один лотос пропадет, я тебе сигарету через жопу ампутирую.
Слёт старых ворон продолжался.
Кенрен услышал разговор подпивших воинов раньше, чем они - его шаги.
- Я не разделяю твоего вкуса, но должен признать, что слёт – единственное место, где он тебя, по крайней мере, не убьёт.
Собеседник засмеялся:
- Знаешь, я рассчитываю на большее.
- Но, что потом?
- С него не убудет!
- В каком-то смысле, да. Согласится ли он вообще? Суровый дракон?
- Милый мальчик! Сегодня… ты не заметил, как он чихает, когда челка щекочет нос? Джун в прекрасном настроении, а к вечеру ещё и напьется. Я просто уверен в своем успехе.
- Ты всегда был странным. Не знаю, почему бы тебе не выбрать красивую женщину? Это гораздо безопасней и, прости, естественней.
- Старик, романтик в тебе умер!
- Он во мне и не рождался.
Кенрен, практически ещё трезвый, стоял за поворотом коридора и злобствовал. Его наивного и невинного командира собирались увлечь в пучину разврата!
- Я с прошлого слёта сплю и вижу эти волосы: белоснежные, шелковистые и упругие…
- А…
Видимо собеседник махнул рукой, ками замолчали и через несколько секунд появились из-за поворота. Кенрен скрипнул зубами. Один из них, с горящими глазами поэта, блистал красотой и изяществом. Командира надо было спасать.
Но найти Годжуна не удалось. Кенрену не удалось. Судя по помятости и потрепанности дракона, поэт свою жертву не упустил.
- Что вы делаете у меня под дверью? – собирая глаза в кучку, удивился Годжун.
- Жду, когда вы от поэта вернетесь!!!
- Он художник… а что?
- Вам, хотя бы, понравилось?
Годжун сфокусировался на объекте, не пускающем его спать.
- Конечно. В нос не лезет и в глаза, - ответил он, отводя помеху рукой. – Пусть наделает себе кисточек из дракона, жалко, что ли?
Челка Годжуна была аккуратно выстрижена.
- Вы спать собрались? Еще рано, на обратном пути можно будет отоспаться.
- Да? Ну, хорошо. Идите вниз, я умоюсь и тоже спущусь.
Народу в зале стало меньше, но музыка по-прежнему играла, а на столах появился чай и сладости. К одной из тарелок присматривался Феникс, одетый вопреки обыкновению в форму своей армии. На Кенрена он среагировал моментально:
- Что ты на меня смотришь, как на привидение? Не ожидал здесь встретить?
Ну, не отвечать же этому красавцу правду! Кенрен промолчал. Но Феникс и не нуждался в ответе, он продолжал самозабвенно трещать.
- Не спорю, возможно, мое приглашение обусловлено простой вежливостью, но я не гордый. Довэнь отказался, потому что ненавидит массовые мероприятия. А Чиго просто не позвали. Он отважный воин, но слишком властный. От него сбежали все, кто мог бы дать рекомендацию. Впрочем, кому я это рассказываю?! Ты же тоже ушел из Восточной?
- Выперли, - согласился Кенрен, чтобы хоть слово вставить.
- Да, Годжун терпимей. Кстати, зачем ты его так обкорнал?
Странно, но Кенрену не хотелось говорить правду. Вообще, мысль о том, что кто-то касался волос командира, показалась крайне неприятной. Просто нестерпимой.
- Он и так не красавец. Кожа тусклая, серая какая-то, глазки красные. А уж зануда!
Кенрен набычился, засосал носом воздух и изготовился к отповеди.
- Ага, ты понял смысл слёта.
- Что? – удивился генерал.
- Посмотреть на окружающих с другой точки зрения. Переродиться. Нет?
Кенрен молчал.
- «Ничего-то он, глупый, не знает, даже то, что он вовсе другой», - насмешливо пропел Феникс, блеснув на генерала глазом.
Кенрен проскрипел невнятное.
- Только не упусти момент, когда твоя карета превратится в тыкву, - посоветовал Феникс.
- Может, вам пить больше не стоит? – поинтересовался в ответ Кенрен, так и не прочитавший в детстве «Золушку».
- Мда, как же он с тобой таким спать будет? – почесал переносицу командир южан. – Ну, ничего, захочет об умном поговорить, к маршалу сходит. И, мой тебе совет: от словесного поноса собеседника Годжун впадает в транс и цепенеет. У тебя хорошо подвешен язык, во что прямо сейчас поверить трудно, но я наслышан. Так вот, пользуйся. Как у него глазёнки помутнеют, хватай и тащи в кровать.
Неизвестно, как на самом деле вел себя Годжун, но Кенрен, и впрямь, оцепенел.
- Только учти, действовать надо быстро, он может очухаться в самый неподходящий момент.
- И что тогда будет? – поинтересовался не до конца пришедший в себя Кенрен.
Феникс пожал плечами и отвел глаза.
- Переебает все по-своему, - ответил он уныло.
Впервые с курсантских лет генерал покраснел, услышав мат. Феникс заметил это и зло прошипел:
- Ты думаешь, я с какими словами в бой хожу? Или ты думаешь, я не воюю? Или я здесь за красивую рожу?
Вечер становился нескучным.
На пороге появился Годжун. При виде смущенного Кенрена он подозрительно сузил глаза и поджал губы.
- Отчего это вы такой красноватый? – спросил он у генерала, ответа не дождался и повернулся к Фениксу. - Отчего это он такой…
- Спорили, - быстро ответил тот. - Ты сверху предпочитаешь или снизу? Эк тебя перекосило, развратник, я про полки в вагоне спрашиваю.
Феникс хихикнул и унесся из зала.
Утром в купе, Кенрен, по-хозяйски оглядевшись, тихо спросил:
- Это ещё карета или уже тыква?
А потом добавил в полный голос:
- Так вы как предпочитаете?
Годжун порозовел, улёгся на нижнюю полку и закрыл глаза.