Глва 5. Карты и поход в морг
…..и мы пошли….
Вышли на Московский проспект, этот дублёр Пулковского меридиана, каких только названий он не носил – и Царскосельская дорога и Обуховский проспект, да ещё и Забалканский, а потом - Международный, был и Сталинским шесть лет, а теперь – Московский… - какая-то частушка получилась. Плясовая по ритму частушка - …попляши-тка, попляши, больно ножки хороши…На улице подмораживало, вот мы и плясали-приплясывали на углу, у трамвайной остановки, продуваемые сквозняками и туманами от прудов Парка Победы, разбитого на костях и пепле сожжённых в блокаду неисчислимых трупов, плохо сгоравших в топках кирпичного завода, превращённого тогда в крематорий.
Подмораживало, мы в своих куртках на рыбьем меху, приплясывая, складывали в руки Павлу нашаренные по карманам деньги, а потом махали проезжавшим мимо такси кулаками с поднятым вверх большим пальцем, что означало просьбу продать пол-литра водки или 0,7 портвешка. Такой вот сервис был тогда – магазины закрыты, а если ещё и открыты – там уже нет ничего, а у таксистов – подороже, но было, всегда было…
И вот, купив и того и другого, свернули во дворы, путаница которых хороша здесь, на бывшей Средней Рогатке. Вот в тумане, мнится, выплывает из 18-го века шлагбаум и столб с изображением трёх рук, вырисовывается и указует направление трёх дорог: - на Петербург, на Царское Село и Москву, на Петергоф и Варшаву. Тут и Путевой Елисаветинский дворец был когда-то, где потом разместился «Трактир трёх рук»,….не туда ли мы идём?...но нет,…идём современными дворами, теряя попутчиков по дороге…
Наконец, голодных и холодных привёл нас именинник Михаил в большую свою комнату в коммуналке, где могучий парень в тельняшке вертел гантелями. Панк-роком гремел магнитофон, запись была, похоже, самопальная, с концерта «Гражданской Обороны». С трудом угадывалась композиция «Туман», потом зазвучала « Вечная весна» - …Воробьиная, истошная, оскаленная,
Хриплая, неистовая стая голосит во мне….
Воробьиная, …. неистовая стая голосит во мне – сквозь треск и свист хрипел Егор Летов.
Парень с гантелями назвался Сеней-Слоном и доложил, что картошка сварена.
Мы сгрузили бутылки и что у кого было съестного – пряники, карамельки, чёрствые пирожки, бутерброды. Появилась из-под подушки кастрюля с горячей картошкой, обнаружился хлеб и селёдка, зельц и солёные огурцы - а что ещё надо бедным художникам! Накатили гранёные стаканы имени скульптора Веры Мухиной, которыми она прославилась не меньше, чем « Рабочим и Колхозницей». Выпили под горяченькую картошечку за именинника – нашего гостеприимного хозяина, за нас – художников, за искусство… Быстро захмелевший пожилой Панасюк вдруг забасил: - «…стаканчики гранёные упали со стола, упали и разбилися – разбилась жизнь моя,…тардым-бардым красавица – побросила меня…, - эх!.... Ничего-то вы, молодёжь, не знаете, и эту песню знаменитую не знаете – расстрелянного Прозоровского и погибшего Гридова. Лещенко пел, да не Лев этот нынешний, а Пётр Лещенко…»
- «… да знаем мы, знаем, не ворчи, Панасюк…»
Большая комната с раздвижным столом посредине была увешена анатомическими
рисунками, в углу стоял скелет, похоже, не настоящий, - муляж, как в школьных
кабинетах биологии. В застеклённом шкафчике – пожелтевший дырявый череп и несколько колод карт, новых и потрёпанных. За шкафчиком приткнулась раскладушка, рядом - потёртая тахта, застеленная пиратским флагом, завалена книгами. Из-под них Весёлый Роджер криво усмехался и гримасничал сбившимися складками «покрывала», наверху лежала раскрытая монография рисунков Обри Бердслея, - и где только достал?...Этот декадент никак не поощрялся и не издавался на родине соцреализма.
Михаил, жестикулируя гранёным стаканом, поведал, что учится в «Крупе» на режиссёрском факультете, будет постановщиком массовых зрелищ и гуляний, увлекается рисованием не только в рамках сценографии, а и вообще. А ещё он начал коллекционировать игральные карты и мечтает создать свою авторскую, оригинальную карточную колоду, - «…вот коллекция, так коллекция есть у некоего Перельмана – мечтательно возведя очи к потолку, продолжал он, - Более тридцати лет он собирает эту коллекцию карт, мечтает об открытии музея в виде карточного домика, да кто позволит! Но его все знают, и игроки и собиратели старины, говорят, у него есть испанская колода 16 века…»
- « А у него только игральные или гадальные тоже есть? Ну, там, цыганские, или ещё - карты Таро – я слышала, бывают такие?» - заинтересовалась Лена.
- « Да у него много чего есть, тысячи экспонатов, я ещё с ним не знаком, обещает тут один познакомить. Говорят, у него даже – он понизил голос – антисоветская колода есть, где все ну….вожди… в смешном карикатурном виде изображены. Но зато и революционная имеется, там все карточные масти заменены: червы изображены в виде пролетарского кулака, бубны - звездами, пики – черными анархическими флагами, а трефы - серпом и молотом. В его коллекции, говорят, круглые даже, китайские вроде, карты есть…»
- « А эротические, я слышал, бывают такие?» - спросил Цветков.
- « Ну, конечно, эротические, – но это что…это ширпотреб, интересны авторские карты художников известных – супрематические Гончаровой, фольклорные Нарбута. Кстати, и самые привычные наши карты, атласные, нарисовал в 1800-каком-то году Шарлемань, академик исторической и батальной живописи, автор, между прочим, картины "Суворов на Сен-Готарде", он в вашей Академии и учился и преподавал…»
- «…Мне в детстве так хотелось быть похожей на даму треф, а у дамы бубен - старуха рядом, ну, лицо такое, проглядывает из её рукава, такая зловещая, так меня пугала…» - задумчиво вертя стакан, проговорила Алёна; грани стакана отсвечивали, зелёный камень кольца на её пальце добавлял цвета, Сеня-Слон только на Алёну и смотрел.
Субтильный рыженький Миша вскочил, достал из шкафчика запечатанную колоду, раскрыл, вытащил дам и королей, - «….и ничего удивительного, во французской колоде карт, которая была образцом для Шарлеманя, все «картинки» имели прототипов и имена собственные, а образ дамы треф стал собирательным. Её изображали в виде, говоря современным языком, секс-бомбы, соблазнительницы, завлекательницы….и называли - Аргина, царственная. В средние века все королевы, фаворитки и любовницы французских королей за глаза так и назывались - Аргинами. И остальные фигуры имеют свои точные имена, которые писались и до сих пор пишутся прямо на французских картах: король червей - Карл Великий, король франков; пастух, певец царь Давид - король пик; Юлию Цезарю и Александру Македонскому - соответствуют бубновая и трефовая масти королей. Дамой червей стала библейская Юдифь, а особо знаменитой у нас, в России, Пиковой дамой – стала греческая Афина Паллада…. - Михаил помахал Дамой Пик. А бубновая масть – это богатство, деньги, у англичан эти ромбы красные, так и называются - "diamond" - алмаз. С 16-го века даме бубён придали черты библейской же Рахили, женщины жадной и корыстной.… А вот валеты - Этьен де Виньель, рыцарь времен Карла VII - черви; благородный Ожье Датчанин или Огиер - пики; один из рыцарей Круглого стола Гектор де Маре – бубны, а вот трефы - сам сэр Ланселот, старший рыцарь Круглого стола короля Артура. Во времена императрицы Елизаветы и русские игроки называли карты по именам. Поэт Майков в поэме "Игрок ломбера" смело бросает на стол Огиера - валета пик….» - Миша залихватски бросил на стол пикового валета.
- « Ну, ты просто энциклопедия карточная, кладезь премудрости, а знаешь ли ты, что карты содержат и тайное, сакральное, древнее знание, доверенное египетскими мудрецами не Добродетели, а Пороку – азартным играм, ибо Порок в людях сильнее Добродетели…» - Павел назидательно поднял палец, другой рукой поднимая стакан.
- «…а гадание – это и есть тайное знание или знание – это, как всех обыгрывать?» - Нина доверчиво смотрела, как Михаил тасует карты, тот, раскинув карты веером, адресовался Павлу: - «…и про это знаю, мне на одну ночь дали почитать книгу Перельмана "Новые фигуры академика Шарлеманя", редкая вещь, мизерный тиражом, …я кое-что выписал даже…»
- «…интересно, а как этому Перельману в голову пришло карты собирать, тем более, что у нас и игры-то карточные запрещены… - заговорил Панасюк – правда, что запрещено, то и интересно…» - сам себе ответил.
- «…ну, и об этом в его книге есть, а знающие люди говорят, что в 45 году советские войска заняли город Альтенбург, где с древности картопечатанием занимались, там, на фабрике обнаружили ящики с картами, и старинными тоже. Часть по карманам расхватали, а большинство из них попала в Ленинград, верите ли, на растопку печей планировали пустить, часть и сожгли, наверное, а часть - на Комбинат цветной печати попало, где с 1817 года и до революции печатались игральные карты. А Перельман жил в одном из домов, где оказались эти ящики. И он, еще мальчишка, заинтересовался, даже менял вещи на колоды карт у сторожей, что ли.…У нас ведь как, что сторожу – то и имею… — и так спас от огня большую часть уникальной коллекции».
- «…дааа,….интересно… - протянул Алёша Мичман – а ты, в какой стилистике мечтаешь колоду наваять? Да и кто тебе её в печать пустит?»
- « Сейчас расскажу, наливайте, давайте выпьем, (что и было сделано), и я вам спою балладу, может, и сами всё поймёте… - Миша достал откуда-то гитару, Сеня-Слон ко всеобщему удивлению со шкафа снял футляр, из футляра вынул скрипку, встал рядом с приятелем, выдал пиццикато, гитара ответила, и зазвучал необычный аккомпанемент, вторя красивой мелодией приятному Мишиному тенору:
Смотрит луна на поляны лесные
И на руины собора сквозные.
В мертвом аббатстве два желтых скелета
Бродят в недвижности лунного света:
Дама и рыцарь, склонившийся к даме
(Череп безносый и череп безглазый):
"Это сближает нас - то, что мы с вами
Оба скончались от Черной Заразы.
Я из десятого века, - решаюсь
Полюбопытствовать: вы из какого?"
И отвечает она, оскаляясь:
"Ах, как вы молоды! Я из шестого"….
… Снова томно зачирикало пиццикато… Все захлопали, заговорили наперебой – «…так ты колоду скелетов решил сделать,…а слова чьи, неужели, твои?...….какое сочетание странное – гитара и скрипка!....То-то ты на анатомический рисунок ходишь…А как королей от дам и валетов различать будешь?...А что, интересная идея…»
- «Скрипачу нельзя гантелями заниматься, рука будет зажатой…» - это выделился голос Алёны, побывавшей замужем за скрипачом.
- « Так я же не профессионал, а так, подыграть только,…а стихи Бунина…» - застенчиво сказал Сеня-Слон, восхищённо глядя на Алёну.
Миша, перебирая гитарные струны: - « А печатать и не нужно, рукотворные делать, коллекционные, штучные… Одному долго и кропотливо, вот я вас всех и позвал…»
Алёша Мичман достал из мешка свою треуголку, нахлобучил на муляж скелета и сказал, что знает, как валетов оформить. Нина расширенными глазами уставилась на эту инсталляцию, прошептала: - «….ой, вот только к треуголке мне ещё и скелета не хватало, и этот сниться теперь будет…» К ней наклонился Миша: - « А ты вообще-то мальчик или девочка?»
Все, слегка захмелевшие, воодушевились идеей и снова разом заговорили: - «…скелеты в латы и фижмы одеть…На черепа королям – короны, дамам – шляпки, валетам – береты…Ну да, а масти - традиционные оставить…Нет, лучше короли в шлемах на черепах, валеты в - треуголках, дамские черепа – в перьях и цветах,…или в этих высоких, остроконечных, средневековых, с вуалью, эннен - называется…А тузы как?...»
- «…а можно ещё колоду сделать в виде скелетов-пиратов…» - выделился голос Цветкова.
Миша снова взялся за гитару, все примолкли, Сенин смычок протянул минорную долгую ноту, Миша прошептал –«… из Фауста Гёте…» – и тихо запел:
Чтоб вольнее гулять,
Извела меня мать,
И отец-людоед
Обглодал мой скелет,
И меня у бугра
Закопала сестра
Головою к ключу.
Я вспорхнула весной
Серой птичкой лесной…
И лечу….и лечу…..и лечуууу….
Нина, чуть ни плача, выбралась из-за стола, прерывающимся голосом пробормотала, что ей надо домой, надо Арлекина разыскать, переодеться, выспаться… Следом за ней поднялась Алёна: - «…да, и мне пора, сидите, сидите, я возьму такси и сначала её довезу
домой, потом к себе поеду, да ладно-ладно… - взяла Нину под руку – пошли-пошли…» Сеня-Слон вскочил, помог натянуть им куртки, сам оделся, пошёл проводить – помочь такси поймать, район, мол, незнакомый, темно, не такси – так частника найдёт, мол….
- « А Арлекин – это кто?» - вопросил, проводив эту троицу, вернувшийся в комнату Миша, ему ответил Цветков: - « А это мы в гостях у скульптора Подозёрова кадриль
Венецианских масок устроили,… позавчера, кажется, или вчера?...Переодевались, маски примеряли…Там парень был, скульптор, они одеждой поменялись… - он достал альбом, зачиркал на листе – а ведь можно колоду карт и с персонажами Дель-Арте разработать… - он увлечённо рисовал - …Арлекины - валеты, Доктор Чума – короли, Дамы - Коломбины …»
Достали бумагу и стали рисовать и Лена с Андреем, Алёша смотрел через плечо Цветкову, что-то пальцем показывал. Панасюк налил себе остаток вина, получилось с полстакана, - выпил и забормотал под нос - «…а я это и не сумею, у меня только пейзажики получаются, мне бы закончить и диплом получить, буду пейзажи, березки там, кустики …рисовать… листок – сюда, листок – туда, это не портрет и не груди круглые-округлые…сходство?...какое сходство – внутреннее подобие…по ощущению. И вообще! – а я так вижу!...»
Цветков, рисуя, продолжал рассказывать Михаилу: - «….а какие посмертные маски мы там видели,… но их вряд ли можно на игральных картах изобразить….Хотя, если сюр… …Надо подумать, может оригинально получиться,…но жутковато,,, Какие атрибуты этим маскам подойдут?… - он отбросил лист, взял другой – это как-то по-другому скомпоновать надо…» - он увлечённо рисовал…
Михаил расчистил место на столе, положил разрозненные листы с копиями гравюр – «….вот, у меня Гольбейна Младшего серия – Пляски смерти, посмотрите. Вот скелет-шулер карточный, вот в саване и с косой, ну, как в средних веках принято было изображать Смерить, она ведёт вереницу к могиле…и короля, и папу, и нищего с сумой, и красотку, и абатиссу…А вот – он принёс на стол с тахты раскрытую монографию Бердслея, - посмотрите, как Бердслей в чёрно-белой графике, и не изображая, собственно, атрибуты смерти, лаконично создаёт атмосферу тления, зла, эротизма, тайны…»
- « Ну почему – лаконично, по-моему, наоборот, избыточно, контрастно, орнаментально… - Павел задержался на рисунке Саломеи, держащей блюдо с головой Иоанна Крестителя – смотрите, как сплетается орнамент,…из капель крови вырастают злые цветы, а она, плясовица, тянется поцеловать мёртвые губы…»
Похоже, идея рукотворной карточной колоды увлекла нашу братию, все достали свои альбомы, набрасывали, штриховали, разглядывали карты Шарлеманя новыми глазами.
Кто-то заинтересовался обратной стороной, - крапом, рубашкой или как там она называется. Михаилу и тут было много чего порассказать: - « Помимо эстетической составляющей общего оформления карт…ну, чтобы рисунок изнанки стилистически отвечал картинке, изображению лицевой стороны – это сам собой, - рубашку ещё использовали шулера, наносили только им видные знаки, значки, закорючки, краплёные карты делали…» - он показал рубашки нескольких своих коллекционных колод - …в 1843-м году, в Америке появился, так называемый, шулер-расстрига, раскаявшийся игрок по имени Джонатан Харрингтон Грин. Он утверждал, что распознаёт игральные карты любого типа, и может назвать любую по рубашке, потому что производители карт, якобы, являлись участниками афёры и заговора с шулерскими сообществами против наивных, честных игроков. Он говорил и писал в газетах, что рубашки всех колод изначально, по сговору понятны карточным мошенникам во всех казино США, и что только полный дурак может рисковать деньгами в карточной игре. И этот Грин даже устраивал публичные сеансы демонстрации своей способности знать по рубашке любую карту в любой колоде. Но это просто к слову, это не относится к новым картинкам...»
- « А бывает, на рубашке нет ничего, просто белая или чёрная изнанка?
- « Я слышал, белая бывает, вот бы её достать…» - Миша мечтательно зажмурился.
- « Так прав, наверное, был шулер-расстрига про сговор изготовителей – потому однотонную и не делают, что шулерам никак на одноцветной рубашке крап невозможно наводить…»
Раздался звонок в дверь – это вернулся Сеня-Слон в компании встреченного у дверей парня с волосами до плеч и надменным выражением миловидного лица, что странно не вязалось – миловидность и надменность. Они выставили на стол три бутылки 0,7, так называемые – фаустпатроны, «Солнцедара». Сеня с отрешённым видам откупорил, налил, выпил, налил ещё и, как во сне, проговорил: - « Я их посадил на частника, вина вот у него купил, Петю вот встретил у дверей, привёл.…Ах, какая эта Алёна! Ну, просто Весна Боттичелли, Форнарина, нет,…современнее…на актрису Беату Тышкевич похожа…»
- « Забудь думать, – Цветков сочувственно заулыбался – мы мало что о ней знаем, но, говорят, у неё Великая Любовь с неким ювелиром, красивым как демон, талантливым как Челлини, востребованным как червонец и ревнивым как собака, развёл её с мужем-скрипачём».
- « Ну, думать-то мне никто не запретит…» - насупился Сеня.
Все сгрудились вокруг стола, Миша снова взял гитару, запел:
Старый, старый сон. Из мрака
Фонари бегут - куда?
Там - лишь черная вода,
Там - забвенье навсегда.
Тень скользит из-за угла,
К ней другая подползла.
Плащ распахнут, грудь бела,
Алый цвет в петлице фрака.
Тень вторая - стройный латник,
Иль невеста от венца?
Шлем и перья. Нет лица.
Неподвижность мертвеца….
- « …ты всё о своём, о скелетах и мертвецах, о тождестве Эроса и Танатоса,…где любовь – там и смерть, вот у древних Шумеров…» - Павел не успел докончить мысль, его перебил Андрей – «…давайте лучше о любви, я вот недавно на рок-концерте в ДК Железнодорожников был, так там, прикиньте, Дюша Романов, ну – флейтист «Аквариума», рассказал о своём первом интимном опыте, ну, когда он мальчишкой ещё со взрослой тёткой невинность потерял…прямо со сцены рассказал, да с юмором…»
- « Так это не о любви, а о мужской инициации, и зря рассказал, да ещё публично, в форме стёба. Настоящий мужчина первую женщину с благодарностью помнит, - глаза бородатого Цветкова затуманились – какая бы она ни была…и ту пятиклассницу – косички, портфель, обмирания,- помнит…. И той, что мужчиной сделала – благодарен,… пятиклассница – заряд романтики; первый интим, инициация мужской потенции – тайна…»
Павел подхватил: - «…правильно, это разные виды любви, греки различали - Эрос –
любовь-страсть, желание обладать, Филиа - любовь-дружба, Сторгэ - нежная любовь, горячая привязанность, Агапэсис - возвышенная любовь, стремление отдавать, жертвовать собой. Самая страшная любовь – Мания – безумие, драмы, убийства, самоубийства…Зато существует и самая лёгкая – любовь-игра – Людус, ну, а самая
скучная и невзрачная – Прагма – любовь из-за выгоды для себя…»
- « Да разве это любовь! – всколыхнулась толстушка Лена, - из-за выгоды!...»
- « Конечно, любовь… - пьяненький Панасюк мотнул головой, - дойную корову любят, курочку-несушку – любят-лелееют…»
- «…и эти все любови могут переходить друг в друга и сливаться, а могут и сходить на нет – пшик…и закончилось всё, …перегорело,….ушло, как и не бывало…» - почти шёпотом закончил угрюмый Павел, разлил всем « Солнцедар», и эта отрава сделала своё дело – ударила по мозгам, развязала языки.
- «…дааа, - заговорил надменно-миловидный Пётр, - портфель,…косички,…школьная любовь,…как ты говоришь? Сторгэ? – нежность-восхищение…Вот у меня как-раз с пятого класса была такая любовь…Девчонка, рисовала классно, я боялся подойти, другие за мной бегали, а она – гордая была,….я в школьном спектакле играл Гринёва в «Капитанской дочке», а она декорации там, …реквизит…»
Что за знакомая история, не вчера ли рассказанная Ниной? Вот это да!...Если бы она не ушла с Алёной они бы здесь и сейчас и встретились бы…Вмешаться? Сказать Петру, что они в 15 минут разошлись? Подтолкнуть судьбу или не вмешиваться?...
Пётр вынул чёрно-белую фотографию, вырезанную, похоже, из группового школьного выпускного снимка, - на нас глядело лицо посмертной маски Марии Стюарт, лицо утопленницы «Неизвестной из Сены», лицо нашей визионерши-хиппницы - Нины-Николы. Все загалдели – «… так это же наша Нина, она только-что ушла, вы чуть не встретились…Ну, наливайте, выпьем за Сторгэ, пусть она перейдёт в Эрос….ну, а - не дай Бог, - в Манию, чтобы не перешла…А помните, как её испугало сходство с масками этими посмертными, потом переодевание это…Венецианские кадриль…»
«Солнцедар» делал своё чёрное дело, речи делались бессвязными, кто-то что-то кому-то пытался объяснить. Всё перепуталось, - карты, скелеты, любовь, маски… Во внезапной паузе зазвучал отрывок бессвязной речи Цветкова: - «… мы все носим и невидимые маски - своего парня, первого на деревне, милой девочки, души компании, бывалого тёртого калача, всезнающего советчика, лихого прожигателя жизни, непримиримого борца за справедливость,…..маску мужа и отца… - голос Цветкова исполнился горечи, - эти маски намертво прирастают к лицу. Я бы и рад быть другим - да маска взяла надо мною верх, уже она управляет мною. Как заметить тот момент, когда еще можно снять ее и надеть любую другую - или просто представить миру обнаженное лицо?...» - Цветков уставился в пустоту. Что это было, - то ли цитата, то ли собственные глубокомысленные соображения – а к чему, в какой связи с ситуацией?...поток сознания или скрытое предсказание грядущих событий?...
Фаустпатроны «бормотухи» били прямой наводкой по сознанию, кого-то затормаживая, а кого и взбудораживая: впавшие в глубокую нирвану - поплыли в сентиментальность душевных страданий; неистовые бьёрсерки обрели галлюциногенную нечувствительность к своим душевным ранам. И те и другие порывались поведать свои любовные истории, не слушая друг-друга, одна малопьющая добрая Лена сочувственно внимала, комментируя: - «… Ну, это настоящая Мания,…а у тебя просто любовь-игра,…Людус, кажется, так называется… Господи, как мне вас всех жалко…»
Сеня провёл смычком, Миша тронул струны, его голос повёл странную, прерывистую мелодию:
Поговорим о странностях любви, сестра,
Что иногда как сто ножей остра.
Поведай, брат, о странностях любовных,
О помыслах преступных и греховных…
Сука - Любовь….
Наградой бесполезной,
Сказка - Любовь….
Как лилия качается над бездной,
Палач-любовь….Любовь-палач…
Чей слышен плач?
Чей слышен плач над тёмною водой,
Кто жертва, кто палач, истерзанный виной!?....
…………………………………………………………………………….
Смычок сфальшивил, гитара сбилась, голос пресёкся, но вот - снова звякнул аккорд, Миша продолжил –
….Под чёрною водой – трава ли косы,
Вот всплеском вспугнуты стрекозы…
Кто канул в омут головой?
Сомкнулся круг болотной ряски,
Сомкнулся, и струится волчий вой,
И маски вьются в ритуальной пляске
Вкруг омута, над чёрною водой,
И кто таится там под волчьей маской?…
Сказка – Любовь…
Волчица – Любооооовь….
Миша повесил голову, Сеня набычился, все заахали, Лена прослезилась. Павел наставительно воздел указующий перст: - «…единство Эроса и Танатоса, неразделимость Любви и Смерти…»
- «…дааа, - смерти….Скелет с косой, как раньше изображали, - Миша оживился – а здорово, как мы, рисуя кости, сегодня на анатомическом рисунке все познакомились-подружились, а! Слушайте, а пошли сейчас в морг мертвецов рисовать, анатомию доктора Тульпа, как у Рембрандта! А у нас будет – анатомия санитара Панькина… мой приятель Панькин здесь поблизости, вот сразу у Московских ворот,… в больнице в морге… санитаром ночным работает!»
Чернильная ядовитая жидкость «Солнцедара» воодушевила компанию на чёрные подвиги, подняла на нетвёрдые ноги, всколыхнулась в желудках, ударила изнутри во все закоулки тела и воображения и, полных энтузиазма, повлекла из квартиры на лестницу.
- « Как там Махов нам говорил ? – фактура гипса, живого тела и мёртвого – разная, вот сейчас пойдём и устроим штудию – зарисуем живого Пронькина, мёртвый труп и….Ах! – жаль, Мюнхенского торса у меня нету – Миша покрутил головой - …ничего, гипсовая рука с плечом и предплечьем есть… - он засовывал что-то большое в рюкзак - ….сейчас придём и на одном листе,…а натура разная – и штрих разный,…. эх, хорошо бы маслом… Аля-прима…да ладно, ни холста грунтованного, ни оргалита нет…ну, тогда так – грифелем на ватмане…»
Панасюк с пьяной рассудительностью: - « Да как бы мы гипсовый торс-то тяжеленный, метр с лишним ростом…ну, высотой, то-есть, - тащили бы как!...Да и вообще, я сомневаюсь, может, не надо, а?...» Его никто не слушал, собирали альбомы, карандаши, искали куртки-шапки. Алёша-Мичман зачем-то снова надел камзол, кафтан и треуголку Семёновского солдата. Одеваясь на ходу, компания посыпалась вниз по лестнице. Миша возгласил: - «…Пошли!»
….и мы пошли….
.