В конце восьмидесятых работы в Черноморском порту было так много, что приходилось трудиться от рассвета до заката почти в буквальном смысле слова. Чтобы и работать ударно, а также успевать и отдохнуть хорошо, и позаниматься домашними делами, решено было работать семидневными вахтами по шестнадцать часов в сутки. Начинали мы работу утром в понедельник, а заканчивали вечером в воскресенье, зато следующая неделя до утра понедельника была в нашем полном распоряжении. Если учесть, что на производстве никто особенно не напрягался, от чего, между прочим, ни качество, ни темпы работ вовсе не страдали, всех без исключения такой график вполне устраивал. Нам даже начальство завидовало, вынужденное с восьми до пяти каждый день, кроме выходных, торчать в порту.
Те, кто жил в Черноморске, каждый день ездили на ночёвку домой, а живущие далеко, ночевали на месте в специально обустроенных вагончиках. Такой подход позволил привлекать на работу в порту не только специалистов из Черноморского района, но даже из Евпатории, Сак и Симферополя. Я жил на Тарханкутском маяке. Расстояние тоже не маленькое, а потому на всю вахту приходилось оставаться в жилом вагончике, пользуясь выделенным мне койко-местом. Со мной в вагончике коротали вечернее время и отдыхали ночью ещё двое: Витёк – крановщик из Евпатории и наш ветеран, уважаемый всеми старый опытный сварщик, которого мы звали просто Дедом.
Редко, правда, но случалось что к нам в порт заходили рыбацкие сейнеры. Приход сейнеров означал праздник для всего народонаселения порта. В те времена повального дефицита свежевыловленную рыбу можно было купить только у рыбаков, да и то втихаря из-под полы, точнее из-под крышки трюма. Да ещё какую рыбу! Не какого-нибудь двадцать раз перемороженного, позеленевшего хека, прозванного народным кормильцем, а ещё трепещущую камбалу и даже осетра. Обычные советские люди, далёкие от рыбных мест и от рыбаков, осетра могли видеть только на картинках знаменитой книги о вкусной и здоровой пище, которая с начала восьмидесятых у нашего народа ничего кроме раздражения не вызывала. Я, для примера, во время учёбы в Тюмени, на пустых прилавках видел такой продукт, как «кость пищевая» по пятнадцать копеек за кило. А здесь... Можете себе представить – свежайшие осетры, норовящие шлёпнуть тебя сырым хвостом! С ума сойти можно!
Хоть и не положено было строгими советским законами, но торговали рыбачки, активно торговали. Цены гнули, не стеснялись, тем не менее, отбоя от покупателей не было. Ну кто устоит перед ценой при виде такой прелести? Портовое начальство смотрело на торговлю рыбаков сквозь пальцы. Я подозреваю, совсем не безвозмездно, но, как говорится, не пойман – не вор. Обычно сейнеры приходили в субботу, гораздо реже в пятницу, но очень не регулярно, поэтому многие таскали деньги с собой на случай неожиданного прихода рыбаков. Носил пятьдесят рублей на такой случай и я. Цены хоть и кусачие, но угоститься осетринкой очень хотелось.
Наш Дед вообще обладал исключительной интуицией. К примеру, мог запросто определить, в какой бытовке намечается опохмелка, но особенно остро было развито чувство предвидения. Не знаю, как это ему удавалось, может чайки нашёптывали, но он задолго знал, когда именно придут в порт рыбаки. Однажды, в конце вахты, Дед отвёл меня в сторонку и тоном заговорщика сказал:
- Ты, Серёга, захвати на вахту пару бутылок водки. Одну для меня, а одну для себя.
- Это зачем? Я же не пью.
- Говорю – бери. Надо, не пожалеешь.
Спорить с ним бесполезно, чувствую – задумал старик новую хитрость какую-то. Ладно, думаю, возьму. Посмотрим, что будет. Нелегко было с водкой во второй половине восьмидесятых, но я достал две бутылки по четыре рубля двенадцать копеек. Привёз с собой на новую вахту.
День проходит, молчит Дед. Второй закончился – опять тишина. Неужто, думаю, забыл или подшутил надо мной? Но молчу, виду не подаю. Хоть я и непьющий, водка не пропадёт. В те времена всё спиртное было самой твёрдой валютой в СССР, не хуже американского доллара. Уже и вахта к концу подходит, я и сам забыл про водку в рундуке, как вдруг около двух часов дня в субботу пришвартовались к причалу два рыбацких сейнера. Загудел порт, пошли люди встречать рыбаков. Ну, наконец-то и мне повезло! Куплю и я осетрины.
Рванул я было со всеми к причалу, но Дед меня вовремя поймал за рукав.
- Привёз?
- А ты что только сейчас вспомнил?
- Надо так. Не ходи никуда. Понял?
- Так ведь там...
- Слышишь, шо я тебе говорю? Не ходи. Всё не распродадут, не бойся.
Поверил я Деду на слово. Неспроста у него глаза такие хитрые, ой неспроста!
На сейнере тем временем торговля бойкая идёт. Одни рыбаки рыбу безменом взвешивают, другие деньги в руках мусолят. Отоваривается осетриной народ, бьющуюся добычу в разодранные кули да полотняные мешки заворачивают. Я с тоской поглядываю и гадаю, что же это Дед удумал?
К четырём часам вечера торговля кончилась. Трюмы закрыли и народ разошёлся. Ну, всё! Остался я без рыбы! На кой чёрт Деду доверился? Так и заканчивал работу с никакущим настроением. В восемь часов вечера черноморские уехали по домам, а порт закрыли до утра. С этим у нас очень строго – погранцы охраняют. До восьми утра ни войти, ни выйти.
Сижу в вагончике хмурый, молча кидаю костяшки, лениво двигаю шашки – на Деда дуюсь, даже в нарды играть не охота, а он знай себе ухмыляется. Витёк, и тот заметил моё пасмурное настроение. Причал всего в тридцати метрах от вагончика. Слышно с сейнеров гомон весёлый, приняли на грудь рыбачки, балагурят, жизни радуются. Вот уже и звёзды высыпали, а веселье у рыбаков только разрастается.
Всем известно, что водки много не бывает. Как ни запасайся, а в шумной и весёлой компании водка имеет свойство кончаться довольно быстро. Всегда наступает время, когда ещё выпить хочется, а водки уже нет. Хуже всего, если эта ситуация возникает именно тогда, когда купить водку уже нет никакой возможности. Наступил такой момент и у наших подгулявших рыбачков. Из порта не выйти, а в порту не продают. Ходят бедолаги по пристани как неприкаянные, а толку никакого.
- Ну вот, – говорит Дед – пришло и наше время. Теперь пошли.
Вышли мы с ним на причал. Дед – руки в брюки, эдаким гоголем прохаживается, весело так плечами подёргивает, переступая через швартовые канаты. Минуты не прошло, подкатывают к нам рыбаки и с надеждой в глазах выставляют вперёд руки с оттопыренными мизинцами и большими пальцами.
- Есть?
- Есть, да только для себя держим – гордо отвечает Дед.
- Спасай, дорогой! Не дай погибнуть! Веришь, нет – вот столечко не хватило.
- А рыбы дадите?
- Дадим, дорогой, дадим!
- А почём? – вклиниваюсь я в разговор.
- Какая там цена! Что ты? Да любого бери за бутылку, на которого глаз положишь.
Для нас персонально трюм открыли, выволокли с десяток здоровенных осетров.
- Выбирайте!
Мы с Дедом артачиться не стали, взяли двух осетров килограммов по десять каждый, а водку отдали рыбакам. Уж как они нас благодарили! Вернулись в вагончик. Дед мне подмигивает.
- Так вот отовариваться надо. Понял?
До сих пор в толк взять не могу, как это он вовремя о приходе рыбаков узнавал?