Была осень. Опавшие листья трупами лежали на мокром асфальте и доживали свой недолгий век. Ветер завывал так угрожающе, что вой его был похож на рев голодного льва, которого долго держали в клетке и, наконец, выпустили на волю. Лев был голоден и искал жертв. Небо было иссиня-черное, но не того красивого, глубокого, почти сливового цвета, а цвета старости и замшелости. При виде него невольно ежишься, и мурашки неуютности пробегают по спине.
Стремительно перепрыгивая через лужи на пустынной серой улице, она куда-то бежала, размахивая наперевес большим зеленым зонтом. Пожалуй, этот чудный зонт был единственным ярким пятном в радиусе километра. На лице ее сияла солнечная улыбка, озарявшая этот серый и сонный осенний день. Бежала она, казалось, совсем не задумываясь о том, куда и зачем бежит. Все ее движения были наполнены невообразимой легкостью и радостью, что вы бы непременно улыбнулись, взглянув на нее. Даже ветер-лев слегка смягчил свой рев, дабы не растрепать ее каштановых волос, лежавших ровными прядями.
Причина ее радости была настолько банальной и простой, что называть ее было бы вовсе незачем. Но я назову. Она влюбилась. Но не в какого-то там человека, про которого, вы, скорее всего, уже успели подумать, а в самую что ни на есть настоящую жизнь. Это чувство наполнило ее всю, начиная от макушки и заканчивая кончиками больших пальцев на ногах. Как и всем влюбленным, ей хотелось скорее с кем-нибудь этим поделиться и недолго думая, она выскочила из дома, прихватив с собой и чудный зонтик. Но на улице, как водится в пасмурные и совсем недружелюбные деньки, совсем никого не было. Девушка бежала так быстро, что дома, деревья, стаи оголтелых воробьев и голубей- все вокруг сливалось в один необычно-грязный, осенний цвет. А мысли в ее голове бежали быстрее. Ей думалось о чем-то хорошем и радостном, но она до конца еще знала о чем. Это было и неважно. Неважно было и то, что она совсем не заметила, как прибежала на проезжую часть, как яростно сигналил ей водитель и как отчаянно он пытался затормозить. И ей было абсолютно все равно, что упав плашмя и уронив чудесно-зеленый зонтик, она все-таки растрепала свои мягкие волосы, которые так берег ветер. Никакого значения не имело и обезображенное ее тело, лежавшее в неестественной позе на изъезженном тротуаре. На ее лице была улыбка. Такая, которая может быть только у по-настоящему счастливых людей.
На мокром асфальте трупами лежали опавшие листья.