16 февраля. Вышел в магазин за хлебом. У торца нашей девятиэтажки симпатичный паренек 16-ти лет сапогом бьёт испуганную овчарку, раз, другой.
— Нельзя же собаку бить! — закричал я. — Даже, если это твоя.
— А что такое? — с ненавистью посмотрел на меня. – Защитник животных.
— Нельзя бить собаку! Ты же зверь! Так и убийцей станешь.
Он быстро завернул за дом со своей собакой, которая пугливо поджала хвост, но бежала за своим хозяином, она полностью зависела от него, и не могла дать сдачи.
Да, молодость — это болезнь. Не всем дано удачно переболеть ею. Мне повезло. То ли хватило нравственности удержаться на лезвии бритвы, то ли судьба оберегала.
Вот и Хармс в дневниках проговорился, что испытывал любовь к женщине, пока не стал ею обладать, после чего любовь быстро прошла. Это не любовь, а обыкновенная животная страсть, которая управляет человеком и его помыслами, заставляя любить, совершать подвиги, преступления, пакости.
Страсти управляют человеком, а не наоборот. Когда говорят, что этот человек взял верх над своими страстями, то это ложь. Просто, страсти покинули человека. Если они вернутся, то разум отступит, и нужна великая, нравственная сила, чтобы удержаться от преступления.
Советская власть делала, воспитывала из нас евнухов, ханжей. Руководители всех рангов предавались немыслимым порокам, а народу твердили о нравственности. Все они наследники Ларисы Рейснер, которая купалась в ванне, наполненной шампанским, говоря, что народу шампанское не нужно. Конечно, народу, гибнущему от голода, не до шампанского.
И сейчас огромные очереди за черным хлебом. Белого давно нет в продаже. Не устают твердить, что надо больше работать и больше зарабатывать. На что? Чего нет в продаже? Ради удовольствия зрения пустых полок?
Все говорят об ошибках правительства, но само правительство этих ошибок не замечает, не спешит создавать такие условия, чтобы рынок сам начал регулировать отношения. То ли кому-то это не выгодно, то ли не успевают. Трудно поверить, что может быть ещё хуже.
Совершенно неожиданно позвонил Кудряшов, когда я уже спал. Фонфора сказал, что пришла новая книга, где и мои рассказы, надо прийти в Литцентр для заключения договора. Тираж 25 тысяч, твердый переплет, название идиотское — "Свобода совести", словно мы — борцы за идею. Моих — 2,5 листа. Оплата мизерная по нынешним ценам – 300 рублей за лист. Два года назад она была бы неплохой, но сейчас это обдираловка. Собираются на нас разбогатеть.
Хотя, не думаю, чтобы книга пользовалась спросом, даже при договорной цене, так что большей оплаты мы и не заслужили.
Забегая вперёд, скажу: книга продавалась несколько лет, потом её уценили, но так и не смогли всё продать.
Начал читать прозу Кудряшова. Написаны умело, но неинтересно, не трогают, всё вторично. Сюжеты не стоят того, чтобы их разрабатывать. И это не ревность, искренне пытаюсь найти в его рассказах что-то привлекательное, но не могу.
19 февраля. Дочитал весь сборник, и настроение испортилось: не в очень хорошую компанию попал. Если и мои рассказы выглядят так же паршиво, то грош мне цена. Трудно себе быть судьей, но, всё же, кажется, что мои рассказы читать интересней, чем всё написанное там.
Повесть Зотова интересна, но она опоздала, минимум, на десять лет, а сейчас это очень наивно. Весь сборник сделан безвкусно.
На работе ко мне подошел Скрипкин.
— Помнишь, ты говорил про фатальность, Я вот, думаю, неужели она возможна? Начальник участка недавно разбился вместе с семьей, обгонял КАМАЗ, а навстречу ещё один КАМАЗ. А я купил недавно "Оку", и боюсь, что и меня может ждать такая же участь.
Успокоил его, мол, если быть осторожным...
— А этот начальник сверхосторожным был.
— Значит, судьба.
7 марта получил ещё один гонорар за рассказы в сборнике. На почте выдали пачку трехрублевок. Когда-то это была хорошая сумма, сейчас на нее можно купить лишь брюки, или пиджак.
8 апреля. В Лито не хожу уже второй месяц, лень, да и желания нет, почти никто не приходит, тем более что Рашевская назначила Фонфору редактором, освободив его от обязанности быть, руководителем лито. Он остался лишь на общественных началах, то есть оно ему уже не нужно, и это уже сказывается на всем. Если буду необходим — позвонят.
Вечером по телевидению, интервью Ноны Мордюковой Матвею Ганапольскому "Эхо Москвы".
— Сколько же поклонников из-за вас потеряли голову?
— Сейчас скажу, — быстро говорит она и задумывается, а Матвей хохочет, не ожидая такой простоты.
— О, я такое знаю, чего мало кто знает. Во времена съемки "Молодой Гвардии" за мной постоянно ездила поклонница оттуда. Я пешком, с дочкой, а она за мной на машине, все упрашивала поехать к ним, я тогда была замужем за Штирлицем. Он ни в какую не хотел связываться с правительством. Министр какой-то, не скажу кто, он уже умер, я видела, как они живут. Да, я сложная натура. Я горжусь этим.
— Что нас ожидает?
— Беда. Полный крах. Вчера соседка мне рассказывала, в магазине купила килограмм мясо за 130 рублей.
Ганапольский расстроился:
— Бог с ним, с этим мясом, я не об этом. Лучше спойте что-нибудь.
Она спела про сына, не вернувшегося с войны. Он выключил звук, окончив передачу, а Актриса взяла ещё один бутерброд и отправила в рот, запивая остатками кофе. Все время передачи она ела бутерброд, осторожно откусывая, и умудрялась говорить четко, без помех, что значит профессионалка.
В глазах голодный блеск, который ничем не скрыть, когда человек хочет есть. Неужели так мало времени, что некогда поесть? Не нравится непринужденная манера давать интервью, не прерывая обед, так сейчас многие поступают — Анатолий Стреляный ел консервированную ветчину из треугольной банки, — благотворительная помощь Запада, даже Елена Боннэр ела.
7 мая. Вчера зашел в книжный магазин, посмотреть, нет ли моих рассказов, напечатанных в Самаре? Нет. Только сборник "Свобода совести", который продается в два раза дешевле, чем мне продали свои же ребята, Кудряшов и Фонфора, по 75 рублей за экземпляр. Хотели нажиться? Хороших книг очень много, их бы лет десять назад, вмиг бы разобрали, даже по таким ценам. А сейчас свободно лежат.
Купил Набокова, который для меня в прошлом году был дорогим – 8 рублей — сейчас же, эта цена ничего не значит, ноль отбрасываешь, и привычная цена — 80 коп. Неплохо, твердый переплет.
Корней Чуковский в дневниках пишет о Шагинян:
"Оказывается, она его ненавидит до глупости. "Сама своими глазами видела договор, по которому Горький получает свой гонорар валютой; ежедневно, не исключая праздников, ему должны платить столько-то и столько-то долларов — позор: выкачивать из страны в такое время валюту!!" Кроме того, я считаю, что он пустопорожний писатель, ну вот, как пустой стакан, чем его не нальют, то в нем и есть. Теперь он громит всех немарксистов, но я помню, как в Л-де меня однажды потянуло к нему, я хотела говорить с ним о марксизме, он с таким презрением сказал мне: "Только предупреждаю вас, что я не марксист".
По-моему, здесь обыкновенная женская зависть к более талантливому человеку, и уже готова подозревать во всех смертных грехах. Обвиняя, она не вспоминала, какую помощь Горький оказывал большевикам до революции, выпрашивая огромные деньги у капиталистов, которым льстило знакомство, и они считали неудобным ему отказать, что он мог бы не возвращаться в Россию, а продолжать жить на Капри и писать то, что подсказывает совесть, а не коммунисты.
Его подкупили лестью, показным поклонением, культом, почетом. Человек падок на всё это. Хотел бы я знать, кто бы смог отказаться от всего этого? Таких примеров нет, потому что никого нельзя поставить рядом с Горьким по таланту, я имею в виду из изгнанников, не согласившихся подчиняться режиму. Человека сломать очень легко: не так сказанным словом, недоброжелательным взглядом. Если же на кого-то это и не действует, толстокожий, то он просто-напросто не в состоянии создать что-либо выдающееся или же человеческое.
Ожидал, что позвонит Фанфора и поинтересуется причиной моего отсутствия, но, видимо, лито никого уже не интересует, у него своя должность, которая кормит. Рашевская добилась, чего хотела — хорошей должности — руководить литературным центром. Теперь до нас никому нет дела. То есть писатели стали никому не нужны. Чем же они тогда занимаются? Не могу догадаться.
Я неисправимый оптимист, предложил Букатову уже третью повесть. Понимал, что ему этого совершенно не надо, гораздо спокойнее печатать зарубежные детективы, чем повесть о заводских делах, могут пойти ненужные разговоры, лишние хлопоты. А так, жить спокойнее. А писать в стол, без какой-либо надежды опубликовать, я не могу. Но надо. Иначе теряется весь смысл моего существования. Все люди разобщены, живут только ради себя, других терпят вынужденно. Можно понять самоубийства — они устали от общения.
Дня четыре назад Скрипкин сказал, что устал. Вернее, я спросил его об этом, и он согласился с моими словами. Но у него такое состояние постоянно. Он устает оттого, что вынужден общаться с глупыми и вздорными женщинами. Я от этого избавлен. Разговариваю лишь тогда, когда сам захочу. Поэтому я более спокоен и добродушен. А он уже вымотан.
Ананьев, используя служебное положение, печатает свой огромный роман в журнале «Октябрь», который мало кому интересен. Проще было, издать отдельной книгой, кому нужно, тот бы и купил. Я, ради любопытства, пролистал, и отложил в сторону.
Залыгин тоже злоупотребил, напечатал у себя в журнале «Новый мир» рассказ из современной жизни, занудливо скучен и неинтересен, похож на самого автора. Человек не понимает, что нужно читателю. Слишком много такого чтива — проще не читать.
Григорий Померанц написал:
"Дьявол рождается из пены на губах ангела, защищающего правое дело".
Питирим Сорокин:
"Судьба любого общества зависит, прежде всего, от свойств его членов. Общество, состоящее из идиотов, или бездарных людей, никогда не будет преуспевающим. Дайте группе дьяволов великолепную конституцию, и всё же этим не создадите прекрасного общества. И обратно, общество, состоящее из талантливых и волевых лиц, неминуемо создаст и более современные формы общежития”.
Что может сплотить русских перед будущими трудностями? Водка, обычно, сплачивает. Но ненадежно, на время пития. Вера в Бога подорвана 70-летним атеизмом.
Чувство братства, сопричастности? Нет его. Отвыкли от таких чувств. Нам бы друг другу глаза не выколоть, удержаться от рукоприкладства, воровства. Народ деградировал. Вся вина лежит на коммунистах. Весь народ нельзя обвинять. Это всё равно, что жаловаться на плохую погоду, или на неблагоприятное расположение России.
Коммунисты пытаются убедить, что они не виновны в преступлениях ком. режима. Но забывают, что сами же утверждали постулат:
"Незнание законов не освобождает от ответственности".
Чем больше исполненных желаний, тем меньше осталось жить.
Гитлер мог просвистеть оперу Вагнера наизусть, ни разу не сфальшивив. При другом раскладе он мог бы стать добропорядочным гражданином со скучной, заурядной жизнью. Но что-то не так сложилось, и вот, из обыкновенной заурядности получился выдающийся преступник. Так и я не раз задумывался, как бы сложилась моя судьба, если бы... Природа словно испытывает различные варианты. Слепо? Наугад. Кому это нужно, или никому? Человек, как слепой кутенок тычется во все стороны и не может найти успокоения, понять, для чего он, и зачем.
Лев Толстой в 50 лет не видел смысла в жизни. А что говорить нам, простым смертным?
26 октября пошел в "Русь" к Кудряшову. Два часа проговорили. Вернее, я задавал вопросы, направлял нить разговора в интересующее меня русло. Он рассказал, что Бессонова стала председателем альтернативной писательской организации, которую самарские руководители не признают, так как происходит переманивание членов, а зарплата и ставка зависит от количества членов.
Фонфору уволили за то, что он стал водиться с Алексеевым, местным поэтом концептуалистом, талантливым поэтом, но мерзопакостным характером, за что его все не любят. Алексей просил Рашевскую сделать ему заводскую стипендию, та ответила:
- Сколько я тебе хорошего сделала, а в ответ сплошная неблагодарность...
Пришлось ему перевестись на заочное обучение. Это он написал скандальную заметку о пьянке, устроенной Рассадиным, Аршиновым, укрылся за псевдонимом.
— За это в хорошем обществе морду бьют, — сказал Кудряшов.
Стал оправдывать Лимонова, Жириновского, голосовал бы за Бабурина. Но, что больше всего удивило, так это то, что высказался за приход к власти коммунистов, мол, это будут уже другие коммунисты, и не так уж плохо всё, что они делали. Я напомнил о всеобщем развале государства, о страшной экологической обстановке. Он мне — о постройке ВАЗа, БАМа.
Наш спор прервал телефонный звонок. Сказал, что получает зарплату такую же, как и на заводе, но приходиться вертеться, это он сейчас, пока отдыхает, за рукописями. Здесь они, как пауки в банке, большинство бескультурные. Валю временами ненавидит, а иной раз восхищается.
- Нет, нельзя сказать, что она умная женщина, но... Проворачивает свои дела, делает деньги, но и другим помогает, издает их книжки. Станислав Пономарев взял кредит и за свой счёт издал три книги в красочной обложке, получил доход и даже какую-то толику уделил ТПО на приобретение членских билетов и организационные расходы. Это он сделал в пику Самарской организации, которые не захотели принять его в СП.
28 октября. Пообещал Кудряшову принести новые рассказы. Как раз сегодня свободное время. Но идет мокрый снег, автобуса полчаса нет, может быть, потом, как-нибудь, при случае отнести? Наивная вера в лучшее, что он прочитает, понравится, и предложит издать. Я всю жизнь оптимист.
Всё же, дождался автобуса. Приехал ровно в такое же время, как и в прошлый раз. В кабинете его нет. Через три минуты он вышел из другого кабинета. И снова мы полтора часа проговорили, то есть я слушал.
Он верит в жидомасонский заговор, в протоколы сионистских мудрецов, в Бога, что даже физики сейчас приходят к мнению, что электронами управляет некая сознательная сила. За ФНС и Вольского, который сможет навести порядок.
С ним интересно разговаривать. В полемике он сильнее меня, больше знает, свободно оперирует научными терминами, знает философию некоторых виднейших ученых. Мне его не переубедить. У него уже выстроена собственная концепция жизни. Верит в Моуди, что существует загробная жизнь. Для меня же это — плод больного воображения, всё равно, что верить галлюцинации.
Сергей Хрущев попросил гражданства в США. Все дети и внуки бывших членов Политбюро живут заграницей. Здесь, где всё загажено их отцами, дедами, им не нравится.
Перечитал заново повести Зощенко, и понял — перестал нравится. То ли время изменилось, то ли сам, а скорей всего, всё вместе. Да, русский писатель Полежаев за одно стихотворение был сослан в солдаты. Радищев был приговорен к смертной казни. Но читатель параллельно чтению думает: а что же с тобой сделали, с Ахматовой, с Мандельштамом, с двумя тысячами писателей погибших в ГУЛаге?
Зощенко сам себя заковал во временные рамки, вне которых воспринимается совсем иначе, чем ему хотелось. Ему казалось, что советская власть установилась навсегда, попытался подпевать в общем хоре квакающих лягушек и хвалить тухлое, загнивающее болото. В этом нравственная позиция многих сов. писателей оказалась несостоятельна. Они предали не только себя, но и народ, его культуру.
Мелочный человек неприятен, и вдвойне неприятен тот, который делает эту черту, чуть ли не самой главной в своем творчестве.
Хорошо рассуждать, тебя бы на его место.
Куда уж мне? Если Горького, Ал. Толстого купили с потрохами. Вот где урок нынешним и будущим писателям: не мелочиться, не стоять у кормушки с протянутой рукой. А это трудно не сделать, особенно когда голоден. Не физически, а морально, то есть хочется славы, известности, тщеславие съедает.
продолжение следует: http://proza.ru/2012/05/01/845