Время существования древнетюркской общности и территорию исторической прародины древних тюрков, мы попытались определить на основании анализа древнетюркского языка, сопоставляя результаты такого исследования с данными археологии. Для этого мы, в первую очередь, проанализировали базисную лексику общетюркского словарного фонда, сохранившуюся в древнетюркских письменных памятниках, а также в языках 23 современных тюркских народов.
Как известно древнетюркские рунические надписи были обнаружены на огромном пространстве от р. Лены на востоке до р. Дунай на западе; наиболее крупные надписи были найдены в бассейне р. Орхон (орхонские) и бассейне р. Енисей (енисейские).
Открытие древнетюркской орхоно-енисейской рунической письменности показало, что предки современных тюркских народов уже в 5 веке н. э имели свой язык и свою письменность.
Тюркские языки по памятникам письменности самих тюрков известны приблизительно от V-VI вв. нашего летосчисления. К этому времени, например, можно относить некоторые манихейские рукописи и каменописные памятники из бассейна р. Таласа и Енисея. Языки по этим памятникам представляют собой результат очень большого развития.(11)
Как известно у древних тюрков в этот период существовали и другие литературные произведения, в частности, переводы буддийских текстов с китайского языка, тюркские песни, мифы и легенды, передаваемые из поколения в поколение. К этому же периоду относятся памятники уйгурской литературы, представляющие собой, в основном, переводы с других языков и принадлежащие к различным направлениям религиозной, главным образом, манихейской, буддийской или несторианской литературы. С принятием ислама начинается новая фаза в развитии тюркской культуры и литературы. Именно в это время были созданы такие уникальные памятники, как “Диван-у лугат ит-турк” (“Свод тюркских слов”) Махмуда Кашгари (XI в.) и “Кутатгу билиг” (“Благодатное знание”) Юсуфа Баласагуни (XI в.) - первое крупное поэтическое произведение на тюркском языке, и др.
В анализируемый словарный фонд мы включили общетюркские слова из письменных памятников (орхоно-енисейские надписи, древнеуйгурская письменность, словарь Махмуда Кашгари и др.), а также соответствующую общетюркскую лексику, сохранившуюся в двадцати трёх современных тюркских языках, которые разделены нами на пять квалификационных групп:
огузская группа - азербайджанский, турецкий, туркменский, гагаузский;
булгарская группа – чувашский;
восточноевропейская кыпчакская группа – татарский, башкирский, кумыкский, балкарский, крымскотатарский, караимский, ногайский;
карлукская группа- узбекский, уйгурский;
центральноазиатские кыпчакская группа –казахский, киргизский, каракалпакский;
алтаесибирская группа – алтайский, шорский, тувинский, тофаларский, хакасский, якутский.
Как известно, лексика каждого языка является важным и надежным источником знаний о быте и культуре данного народа. Язык народа формируется в процессе его познавательной деятельности и осмысления окружающей действительности. Таким образом, представление о жизни того или иного народа мы получаем из его словарного фонда.
Проведя сравнительный анализ общетюркской базисной и культурной лексики (приложения № 1,2), мы смогли убедиться, что все современные тюркские народы, населяющие обширные пространства Восточной Европы, Передней и Средней Азии, а также Сибири, в своём словарном фонде сохранили большинство слов, входящих в общетюркскую базисную и культурную лексику. Чтобы в течение долгого времени слова, входящие в базисную и культурную лексику сохранилась во всех современных тюркских языках, предки современных тюрков, до начала распада древнетюркской общности, несколько тысячелетий должны были прожить вместе. Сходство тюркских языков есть важнейшее проявление их общего родства. Факт сходства тюркских языков лингвистами рассматривается как указание на существование в прошлом единого общего языка-источника, из которого сложными и разнообразными путями развивались все современные тюркские языки.
Удивительное сходство современных и древних тюркских языков, разделенных тысячелетиями и удаленных друг от друга на тысячи километров, может быть объяснено тем, что все они восходят к одному праязыку. Эта удивительная близость современных тюркских языков была отмечена многими исследователями.
Вот что об этом, например, писал в начале 20 века известный российский учёный Г.Е. Грум-Гржимайло: «Еще Клапрот (французский учёный 19 века – Г.Г.) заметил, что тюркский язык обладает такими элементами устойчивости, какими не обладает ни один из известных нам языков. Действительно от Енисея до Константинополя все племена этого корня все еще продолжают говорить одним языком при самых ничтожных изменениях в диалектах». (14).
Необходимо отметить, что знакомство с орхоно-енисейскими надписями открыло ещё одну особенность тюркских языков. За прошедшие с момента появления этих надписей 13 веков древнетюркский язык совсем мало изменился. Большинство древних слов (не менее 2000 слов) почти без всяких изменений сохранились в современных тюркских языках.
В связи с этим известный казахский учёный О.Сулейменов высказал следующее мнение: «К орхонским текстам 8-го века древнетюркский подошёл с полным словарем, совершенной грамматикой: этого богатства за один-два века не сотворить. Язык не изменился в последующие века. Любой образованный тюрок поймет текст эпитафии великому кагану Куль-Тегину, начертанный на каменном обелиске в голой монгольской степи, неподалеку от реки Орхон. Если за прошедшие тринадцать бурных веков тюркские языки не изменились, что могло им помешать оставаться такими же ещё тринадцать столетий до Орхона, и ещё, и ещё по тринадцати счастливых и несчастливых веков? Очевидно, что на создание такой сверхпрочной грамматически-лексической системы, какой предстает язык текстов Орхона, потребовалось не одно тысячелетие». (15)
Древние тюрки, до распада древнетюркской общности, долгие тысячелетия совместно проживали на достаточно небольшой территории и будучи отгороженными от соседей, долгое время не контактировали с другими народами, что и нашло своё отражение в специфике их языка.
Необходимо отметить, что когда многие древние народы продолжали существовть за счёт охоты и собирательства, древние тюрки, благодаря естественно-географическим и климатическим особенностям их исторической прародины (географическая вариативность локальных групп диких растений и животных, пригодных для одомашнивания, а также наличие хорошо орошаемых пахотных участков земли), уже, примерно, в VI тыс. до н.э. начали интенсивно осваивать скотоводство и земледелие. В дальнейшем, резкое изменение климатических условий к концу IV тыс. до н.э., при наличии равнинных степных зимовий и высокогорных альпийских летовий, вынудило их перестраивать свою хозяйственную деятельность в пользу отгонного скотоводства. Теперь зимой они жили у больших рек, а весной поднимались со своими стадами высоко в горы. Однако, со временем они стали ощущать нехватку пастбищ и часть из них переселилась на новые земли, в степи северного Прикаспия.
В конце III тыс. до н.э. в их жизни, как и в жизни всего человечества, произошёл резкий поворот, который был связан с приручением лошади и изобретением железа. Поскольку изобретение железа на территории Евразии совпало с появлением здесь первых конных кочевников, этот период историки называют "эпохой ранних кочевников".
Учёные утверждают, что именно в степях северного Прикаспия древние тюрки увидели необычное дикое животное, знакомство с которым перевернуло всю их дальнейшую судьбу. Речь идёт о лошади, на которых, как и на остальных степных животных, до этого времени охотилось местное население. Имея опыт приручения диких животных, древние тюрки вскоре смогли доместицировать дикую лошадь - тарпан. А с изобретением железа, наступил период более интенсивного освоения Евразийской степи, которая до этого практически не была заселена. В ближайшее тысячелетие вся Евразийская Степь от Дуная до Енисея была заселена степными скотоводами-предками современных тюркских народов. Дальнейшая их судьба хорошо иллюстрируется многочисленным археологическим материалом (древнетюркские курганы).
Известный российский ученый П.Н. Савицкий ещё в начале 20 века писал: «Военное значение кочевой стихии неотделимо от обуздания коня, осуществленного в кочевом мире. Обузданный конь (иногда десятки, сотни коней) лежит в кочевой могиле, будь то скифской, алтайской или в позднейших "татарских курганах. Около покойника положено оружие, как памятник его военного духа». (16)