Валентина встала чуть свет, чтоб успеть на шестичасовой автобус и уехать в Невинномысск, а там, в 10 утра сесть на электричку в Кисловодск. На работе взяла на три дня отпуск за свой счет по семейным обстоятельствам.
Муж проводил ее до остановки. Пожелал счастливого пути и удачи.
- Давай, не оплошай там, прояви прозорливость Штирлица. Проведи разведку боем, засекай точки сопротивления. Он хоть и не воевал, а уважал военный язык.
- А ты гляди, не проболтайся детям. Скажи, что уехала навестить при-хворнувшую старшую сестру.
В автобусе и поезде не покидали ее волнения радостные и тревожные. Шутка ли: сын заявил уже о женитьбе? Давно ли сама была в девках? Будто вчера. Незаметно пролетели годочки, уже за сорок перевалило. И где нашел невесту? На курортах. Твердо заявил: «Женюсь! Красивая, умная, окончила торговый техникум, работает завмагом и я ее люблю!». Назвал номер магазина, а про адрес места проживания или проморгала, или сын забыл. Может, это и к лучшему.
Валентина решила явиться инкогнито. Посмотреть со стороны, какую невестку сын приведет в дом.
«Привез пляжные фотографии и правда хороша. Ничего не скажешь, - размышляла она, - там они все в купальниках прекрасны. Ну уж больно рано по курортам шастают отдыхать, гляди-ка перетрудились».
Все это событие показалось подозрительным. Наслышана она этих всяких курортных романов и анекдотов.
«А может, это зависть, что в нашей молодости не было такой вольготной жизни? Повязаны были хозяйством. Держали корову и другую живность, а от этой обузы и на день не отлучиться. Детей надо было поднимать, молоком кормить. Не бедствовали, а работать приходилось много». А когда дети подросли, как многие соседи, избавились от коровки. Вздохнули легко: не надо вставать рано, кормить ее, поить, доить, заготавливать сено. Начала понемногу шабашничать. Кому сошьет брюки, кому платье на дому. Рублей 15 сшибет в месяц – семье на хлеб и молоко хватало с лихвой. А тут сын после школы пошел на завод учеником электросварщика. А через два месяца стал зарабатывать больше отца. В институт и не помышлял, надоело школярство. А после службы в армии опять пошел на старое место. Загорелся поступить на инженерный факультет. Тут же засел за учебники. Сестра как раз десятый кончала, помогала, сдал вступительные на «4» в вечерний институт. Первое время трудно давались науки, особенно начертательная геометрия, сопромат. Потом втянулся. Отец радовался, гордился и посмеивался: «сопромат сдал – можно жениться».
И вот тебе заявка. Он бы и ничего, все равно когда-то. Нечего тянуть до тридцати. Но вот только заподозрило, почувствовало что-то неладное материнское сердце. Боялась, что жизнь сына пойдет кувырком. Хотелось, как и каждой матери счастья детям. Какое оно настоящее счастье? Они вот про-стые рабочие люди: муж железнодорожник. Всю жизнь трудится составителем поездов. Она швея. В роскоши не купались и не бедствовали. Не скандалили, не разводились. Растили детей. Может, оно и есть вот такое счастье. Некоторые высокообразованные состоят на должностях, при шляпах, при галстуках. Ходят чинно в театры, на балеты, набираются культуры, родят детей. Порой думается с завистью: вот у него счастье-то прет через край. Ан не всегда так. Были, казалось, такие благополучные и вдруг развелись. Имущество и детей делят, или бросают. И тогда крах и горе детям, и самим. Всю жизнь будет давить гнет на души, если они, конечно, есть у них.
Вот такой участи и боялась Валентина своему сыну. А то ведь станет инженером, наденет шляпу, галстук, напустит на себя важности. А жены у таких то с гонором, не сдержанные, ревнуют к разным секретаршам. Начнет-ся грызня, развод. Что работает суженная сына в торговле – это хорошо. Торгаши живут покруче трудяг, хоть иногда попадают по неумению хитрить в торговых комбинациях на скамью подсудимых.
Вот и отправилась Валентина посмотреть тайком на невестку. Со стороны-то лучше видать людей, их повадки и поведение.
В Кисловодск приехала и отыскала магазин во второй половине дня, но ей сказали, что сегодня завмага не будет.
Переночевав у подруги, утром опять отправилась в этот пресловутый универмаг. Робея, вошла уж в знакомый торговый зал. Подумают еще, что это, мол, за баба ходит, разыскивает директора, может из народного контроля или ревизор какая вынюхивает что? Одета то в приличный костюм собственного пошива. Покупателей почти не было. Подошла к пожилой продавщице, тихо спросила:
- Где найти заведующую?
- Вон за дальним прилавком, на хозтоварах, - ответила та.
Там стояла девица не первой молодости. «Неужели такая-то охмурила мальчишку?» - со страхом подумала Валентина. Захлестнула ее материнская ревность – небось, не одному такому запудривала мозги. Лет на десять старше, не раз уж, наверно, побывала замужем курортница. Это уж точно спаива-ла парня коньяками. Опрашивала роскошью. Втягивала в любовную картину».
Она не спеша подвигалась по-над прилавками, будто рассматривала товары. Опять украдкой взглянула на «невестку». Показалось, что она непохо-жа на ту пляжную красотку. Раскрыла сумочку, взглянула на фотографию, сравнила и убедилась, что это она. Что же делать? Ох, и нелегка работенка разведчика! А, может, временно исполняющая, потому-то и за прилавком, замещает директора? А та еще в отпуске? Подойти спросить, а о чем? В соз-давшейся ситуации запамятовала даже фамилию сыновой пассии. Опять заглянула в сумку, прочитала на обороте карточки фамилию. Подошла и этак культурно задала вопрос:
- Будьте любезны сказать, работает ли у вас Перечудова Елена? Это моя дальняя родственница.
- Да, она сегодня только из отпуска вышла, наконец, дождались. Очень рьяно приступила к работе. Пойдите на верх, она там в кабинетах свирепствует, наводит порядок. Ответ продавщицы показался неприязненным. Видимо оттого, что мало пришлось подиректорствовать, а хотелось, наверное, навсегда. Валентина облегченно вдохнула и еще больше оробела. Поднимаясь на второй этаж, с волнением размышляла: «Значит, все сходится, все пра-вильно, мы на верном пути. Что же делать дальше, Штирлиц, о чем вести разговор? Думай головушка, коль взялась за такое дело. Может поинтересоваться о наличии какой-нибудь дефицитной ткани?
На втором этаже ей предстала такая картина: спиной к ней уборщица энергично орудовала половой тряпкой, домывала коридор. Покончив с мытьем, она тут же в ведре ополоснула и стряхнула руки, направилась в кабинет с надписью «Директор». Когда повернулась боком, Валентина охнула про себя: «Да ведь это же Елена и не надо сверяться с фотографией. Как же так, недоразумевала она, директор, а полы моет? А, может, тут у них все построено на самообслуге, по очереди, наверно, убирают помещения? Они ж теперь молодые руководители такие инициативные». С минуту поразмышляв в таком духе, Валентина постучала в дверь и мужественно переступила порог.
В директорском кресле сидела юная, обаятельная красавица, держа руки вразлет над столом, явно ожидая, когда они высохнут. «Вот в кого втюрился сынок, губа не дура». Валентина вежливо поздоровалась и степенно повела разговор:
- Я к вам с большой просьбой, хотела приобрести отрез на костюм сыну к свадьбе, а подходящего материала у вас не нашла. Не подскажите, когда будет поступление? Я бы обязательно как-то отблагодарила.
- Свадьба – это хорошо. Я точно не знаю, когда завезут добротное сукно, и, конечно, поспособствую для такого благополучного дела. Но вы не подскажите, где мы с вами встречались? Мне так знакомо ваше лицо, никак не могу вспомнить? Валентина чуть не крикнула: «Голубушка, с сыном-то мы похожи, как две капли воды!». Но сдержалась и спросила:
- А вы в техникуме учились? – подумала, все получается, как у Штирлица.
- Сразу после школы поступала, но засыпалась на экзаменах. А на второй год повезло, приняли. Полгода проучилась, а дальше не потянула. Не даются мне науки, хоть убей! А вы там преподаете? Кажется, там я и видела вас?
- Теперь я в Ставрополе, в сельхоинституте, - начала напропалую лукавить Валентина, как настоящий разведчик.
Она уже поняла, чем заведует Елена. Там они на лоне природы на курортах одурманены морем, солнцем, свободой, бездельем, врут друг другу безбожно, чтоб влюбить в себя, рисуются неземными, и добавила:
- Сейчас я – доцент кафедры долгоносиков.
Когда у Елены просохли руки, она положила их на стол, понуро склонила голову, слегка покачиваясь, печально улыбалась. Видимо, вспоминала того, на кого так похожа эта «доцент». А Валентине стало жаль это милое создание, которое совсем недавно обнимал и целовал ее сын.
Она невольно вспомнила свою молодость, когда на каком-нибудь праздничном вечере или на танцплощадке ребята, желая познакомиться, представлялись студентами дамского факультета или пед-мед института, а то и артистами филармонии. А ее потешная подружка-закройщица называлась: «Я инжэенэр, недавно защитила дипломный проэкт на «отлично», а нынче студентка сельхозакодэмии на факультэте грызунов». В последствии вышла замуж за артиста, который оказался слесарем-сантехником. Нынче живут в свое удовольствие. Нарожали, и уже, считай, подняли четверых детей. Смешным все это и милым показалось Валентине. Ей вдруг захотелось и приласкать по-матерински, обнять и приободрить эту юную наивную подружку сына, но взяла себя в руки. Оставила на потом, если это «потом» состоится. С минуту еще посидела, пообещала в течение трехнедельного отдыха в санатории наведаться по поводу приобретения отреза на костюм и, любезно распрощавшись, покинула уютный кабинет.
В поезде уже подводила итоги своего вояжа, находила, что он был не напрасным. Невестка понравилась: в работе проворна, умеет печалиться, значит, будет преданно любить. С фантазией, а без фантазии человек – бука, с такими жизнь – скука. Дети, муж и сама Валентина дружат с шуткой. Любят разыгрывать всякие комедии.
Приближаясь к дому, вояжер думала, как бы посмешней изложить свою миссию мужу, но, оказалось, он был на смене. Дома был один сын. Встретил ее тревожно и радостно:
- О-о, мамуля, быстро же ты обернулась! Как здоровье тетушки? Она же вроде всегда выглядела крепкой?
- А-а, тетушка-то? Да ничего, поправилась уже, Бог миловал. Грипп проклятый серед лета египетский или гонконгский? Напасть всякая на людей.
Она же не хотела открываться сыну о своей тайной поездке на смотрины невесты, думала, сначала обсудить с мужем: быть или не быть свадьбе. Но в данном случае не хватило терпения и выдержки разведчика. Хитро повела речь на эту тему.
- Ну что, Митрофанушка, думаешь учиться или жениться?
- А я, маманя, полагаю, что вещи эти вполне совместимы. Одно друго-му помехой не будет. Настроен решительно.
- Решительный ты, однако ж. И в кого ты такой удался? А если твоя суженная, скажем, не завмаг, а уборщица? Каково, а?
- Ма, детский лепет взрослого человека. Я и не поверил, что она заведует универмагом. У нас молодым редко доверяют большие дела. На таких постах большинство изворотливые евреи или армяне. В крайнем случае, торгует в отделе какой-нибудь недефицитной мелочью. Мы ж с ней познакоми-лись прямо в воде. Говорю: «Вы, девушка, отлично плаваете, наверно, мастер спорта по водному поло? И стилем «брасс» у вас здорово получается. С такой классной внучкой и до турецого берега можем доплыть. Рыскнем?»
- Нет-нет, лучше вы уж без меня. Пруд то я в селе переплывала, а море не приходилось, боязно. Впервые здесь Далеко ли то до берега?
- Ерунда, рукой подать.
- Ты видать, моряк, красивый сам собою, тебе от роду двадцать лет, - спела она чапаевскую песню. – Вон как махаешь руками!
- Нет, - говорю, - повыше бери, уже 23 стукнуло. А человек я сугубо сухопутный. От земли не отрываюсь. Инженер. Работаю начальником цеха на заводе автоприцепов. Мам, а что ж прикажешь ей в таком случае делать, коль набивается в знакомство кавалер – такая шишка? Надо ж приравнивать и свой статус. Вот и была вынуждена прилгнуть, как и я. Назовись она завторготделом города, конечно, выглядело бы весьма не правдоподобно, а завмаг – самый девке раз. Возможно, что и работает где-то около торговли упаковщицей, грузчицей или уборщицей.
- Не возможно, а точно уборщицей. Не сказала тебе сразу, побоялась, испугаешься. Я ведь заезжала мимоходом посмотреть на нее в этот универмаг. И что ж думаешь? Понравилась. Работает шустро. Рассудительная. Обещала достать тебе материал на костюм. И ничего тут позорного, что уборщица. Сейчас их называют культурно – техслужащими. Звучит возвы-шенно. Техникум она бросила. Не идут ей науки, как и мне. Если всем податься в науку – некому будет народ обихаживать, кормить, одевать.
Конечно, труд уборщицы нелегок. Но я уже все обдумала: возьму ее в швейную мастерскую ученицей и сама поднатаскаю. Будет она у меня мастерицей высшей категории.
Сын рассмеялся:
- Ну ты, маманя, у нас великая пройдоха и смышленая до ужаса. Тебе бы не портнихой работать, а где-то в верхах вышивать человеческие судьбы цветными нитками. Втихаря провернула такую миссию.
А вечером составу всей семьи Валентина сделала подробный доклад о проделанной работе. Высказала свои предметные соображения. После чего взял слово глава семейства, категорично заявил:
- Присоединяюсь к мнению матери и сына. Самая пора жениховству положить конец. А то уже перевалил в перестарки. В таком возрасте начинается блуд, шатание, растление, собачья жизнь. А мы, родители, не должны допускать до подобного свое чадо. И матери будет помощница: готовить, стирать, мыть полы. А то, что не видно, дочь выскачет замуж и все ляжет на плечи матери.
- А я ни за какие коврижки замуж выскакивать не собираюсь, - заявила дочь.
- Прошу не перебивать. Слова не давали! Сборы могут быть недолги. Какой-нибудь ухарь на танцульках поцелует ручку и запоешь: «Мама, я повара люблю! Повар делает котлеты, носит модные штиблеты, вот за что я повара люблю». Так что ваше дело отложим до следующего заседания.
- А я не позволю вам ездить на моей жене, - запротестовал сын. – А то вы уже гляжу губы раскатали. Ей по плану надо учиться на модистку в швейной мастерской и дома, выходить в люди. Осваивать легкую, доходную профессию. А вам скорее захомутать и ездить, превращать в поломойку.
- Вот те раз, уже в защиту пошел. Молодец! Идеальный муж! Все правильно. Жена создана не для рабства, а для любви и иногда еще для рождения детей. Езди сам и держи в узде, что другие не оседлали. А мы, мать, родители, уже отошли в роль садистов – эксплуататоров. Если твоя супруженька станет знаменитой модисткой, а ты сядешь в кресло директора завода, начнете опузыриваться большими деньгами, наймете домработницу. И пусть чужая жена идет к вам в рабство. Будите тогда вроде господ. А пока – товарищи. Все! Шутки прочь, в лесу поют дрозды, для любви поют, а не для славы.
Повестка дня исчерпана. Выносится постановление: быть свадьбе! Едем сватать. Все образуется чин-чинарем. Комсомольское собрание считается закрытым. Прошу все встать, исполнить гимн.