АППОЛОН
Утреннее солнце еще не появилось, но черно-фиолетовое небо уже стало наполняться светом из далекого горизонта. Ночную тишину сначала робко разбавил мелодичный свист невидимой птицы, затем раздался свист еще одной, и вскоре невидимый и вечный хор стал петь славу богам и хвалу миру.
Легкий, проснувшийся ветерок пролетел мимо звенящего хора, чуть задержался, подхватил утреннюю мелодию и понес ее в открытое окно спальни Кассандры. Невесомая розовая занавеска слегка качнулась и удивленно посмотрела на залетевшего вместе с ветерком мохнатого низко-гудящего желто-черного шмеля. Ветерок вскоре вылетел, еще раз качнув занавеску и устремившись куда-то вверх, в просыпающее небо. Шмель же еще немного, не меняя тона, полетал, ни к чему не прикасаясь, а только любопытствуя, и тоже вылетел в открытое окно.
Дневной свет стал все больше и больше наполнять комнату.
Старик Морфей, чуть задремавший в кресле, не очень был рад входящему свету. Он недовольно поморщился, слегка сощурился, глядя в окно, обреченно вздохнул и забрал сон у Кассандры, а затем медленно растворился в воздухе.
Девушка улыбнулась сквозь сон и открыла глаза.
Прямо перед ней вместо добряка и старика Морфея сидел бог-красавец Аполлон. Он смотрел на ее нежное лицо, еще не отошедшее ото сна, на ее красно-золотые, длинные шелковые волосы, разбросанные по всей большой подушке.
- Доброе утро, любимая!
Кассандра, еще окончательно не проснувшись, смотрела на бога.
- Доброе утро… - тихо, чуть слышно, одними губами ответила она.
Аполлон нежно и бережно берет ее на руки, и они летят над землей.
Внизу видны зеленые леса и поля, голубые реки, разноцветные крыши домов. Вдалеке белеет высокая горная вершина.
- Мы полетим на Олимп? – глаза Кассандры заблестели, она крепче обхватила шею бога.
- Нет, туда смертным нельзя, - отвечает Аполлон, прижимая ее к себе.
А они летят все дальше и дальше. И вот они уже они над морем и опускаются прямо к воде. Гладкие синие волны то тяжело поднимаются, вздыхая, то тяжело опускаются, тоже вздыхая, и бегут куда-то дальше, к далекому берегу. Блестящие темноспинные дельфины что-то стрекочут.
- Когда? Когда я смогу насладиться твоей любовью? – спрашивает красавец Аполлон с нетерпением.
Но Кассандра молчит. Она счастлива полетом.
Бог вздыхает.
- Подари мне что-нибудь, - говорит девушка.
- Все, что хочешь! Хочешь самую большую и прекрасную жемчужину со дна моря, хочешь самую красивую и дорогую рыбу! А хочешь – я подарю алмазную звезду с неба! Выбирай!
- Зачем мне все это? – ответила девушка. – Все это приходит и уходит.
- Что же ты хочешь, любовь моя?
- Мне не надо ничего из того, что ты мне предлагаешь! Я хочу видеть будущее.
- Будущее? – удивился бог. Еще никто из тех женщин, которых он любил, не хотел этого. Может быть потому, что они были не так умны, а может быть, не так глупы. Женщины-женщины – кто поймет их логику?
- Зачем тебе знать будущее? В нем много плохого.
- И в прошлом много плохого, и в настоящем много плохого.
Стоит ли давать Кассандре эту способность и приравнять ее в предсказаниях к Атропос – богине будущего? Или пожалеть ее?
- Если я дам тебе это, ты будешь любить меня? – богу так хотелось Кассандру, что он готов был на многое.
- Да… - кротко ответила девушка.
Аполлон радостно закружил ее.
- Закрой глаза, моя любовь, - а когда ты откроешь их, ты сможешь видеть будущее.
Жаль, что она выбрала такой грустный подарок.
Девушка закрыла глаза и даже сильно зажмурила. Но ничего не происходило.
- А теперь открой… - услышала она. Кассандра вновь открыла глаза и увидела, что находится на своей кровати. Вокруг не было ни чистого синего неба, ни двигающегося моря с тяжелыми волнами.
«Может быть, мне все это приснилось?» - подумала девушка и сладко потянулась.
«Отец сегодня поедет на охоту», - мелькнуло в ее сознании. И тут же возникла другая мысль: «Откуда я это знаю? Неужели он сделал то, что я хотела?» И страшно и весело стало одновременно. «Ай да Аполлон! Ай да бог! Сдержал свое слово!» - «Теперь я должна сдержать свое».
Аполлон просунул руку под мягкие волосы и погладил теплую шею девушки.
Ей это стало неприятно, она даже слегка отстранилась.
- Что? – удивился бог.- Ты же обещала!
- Не сейчас. Потом. Мне не хочется.
Аполлон вдруг так разгневался, что его красивое лицо исказилось яростью и стало страшным.
- Никто! Слышишь! Никто из смертных не может отказывать богам!
Кассандра испугалась и сжалась от этого крика.
- За то, что ты обманула бога, будешь наказана! Ты будешь всегда одинока! Никто и никогда не захочет тебя понимать и верить твоим словам! Все будут тебя ненавидеть за твою сбывшуюся правду! Такова моя воля!
Аполлон успокоился. Его лицо опять стало прекрасным, но равнодушным.
- А теперь – прощай. Мы больше никогда уже не увидимся. Не зови меня. Я тебе никогда и ничем не помогу!
И он исчез.
Кассандра все еще была напугана гневом бога, но вскоре успокоилась.
«Значит, это судьба. Как неприятно».
Она подошла к окну и задумалась.
«Все-таки, я дочь царя, а не простая смертная. И, кроме того, на Олимпе есть и другие боги, которые смогут мне покровительствовать».
Ей вспомнилась статуя Афины в храме. У Афины было красивое лицо и красивое тело.
- Я люблю тебя, Афина!
ТРОЯНЦЫ
Вскоре проклятие Аполлона стало сбываться. Что бы она ни говорила, как бы ни предсказывала будущее, никто ей не верил. Особенно это было заметно среди простого народа Трои.
Иногда Кассандра выходила из дворца и шла по большому и шумному базару между прижавшимися друг к другу лавками и продавцами в них, громко расхваливающими свой разнообразный товар.
- Кассандра… Кассандра… - шелестели ряды при ее появлении, и это слово убегало куда-то вдаль, в глубь знойного базара.
Сразу же из всех щелей и закоулков подтягивались к ней грязные, оборванные нищие, калеки с кровавыми гниющими язвами. Они протягивали худые руки и жалостливо просили милостыню писклявыми и гнусавыми голосами. Их глаза жадно и алчно смотрели на девушку.
- Во имя Афины, - говорила она, раскладывая мелкие монеты в протянутые ладони. Деньги быстро исчезали в руках, и снова руки тянулись к ней. Злоба и жадность возникали вместе с деньгами. Люди дрались за монеты между собой, громко ругаясь и получая удары и ссадины.
Многие торговцы насмешливо - кто открыто, а кто, стараясь не показывать вида, незаметно - смотрели на нее. Опять Кассандра чудит! А еще дочь царя!
- Кассандра! Может быть, ты и нам будешь давать деньги?
Взрыв хохота пронесся по рядам.
- А у нее вместо денег – пророчества!
И снова все смеются.
- Что ты нам скажешь на этот раз?!
И уже смеются не только торговцы и покупатели, но и те нищие и калеки, которым она раздавала деньги. У некоторых даже появились слезы на глазах и открылись ярко-розовые беззубые или с гнилыми зубами рты от смеха. А какой-то богатый молодой иностранец, закутанный в большой черный плащ и так красив, что его можно было бы сравнить с богом Аполлоном, тоже смеется вместе со всеми.
Но девушка не смутилась – она уже привыкла к насмешкам. Лишь грустно и виновато улыбается.
- Почему мне никто не хочет верить? Ведь я говорю правду. Почему не хотите знать будущее или боится его?
Она идет по смеющемуся над ней базару и говорит:
- Не будьте жестокими, жители Трои. Будьте добры и будьте милосердны. Любите друг друга. Не надо враждовать. Очень скоро вы все будете протягивать мне руки и умолять спасти от смерти.
Но непонимание и насмешки являются ответом на ее слова. И если бы она не была царской дочкой, то наверняка в нее полетели бы и камни, и гнилые продукты, и проклятия. Ее приход на базар был всего лишь развлечением для толпы. А придя домой, многие с наслаждением и с подробностями рассказывали домашним о ненормальной Кассандре, громко смеясь при этом вместе со слушателями.
«Она ненормальная», - это мнение прочно укрепилось в жилищах троянцев.
«Она ненормальная», - говорили дороги и мосты.
«Она ненормальная», - говорил день и говорила ночь в Трое.
И даже в щебете беззаботных троянских птиц слышалось «она ненормальная».
ПАРИС
Однажды царь Приам, царица Гекуба и вся царственная семья сидели в больших креслах под темно-зеленым столетним деревом, чьи раскидистые ветви укрывали от жаркого полуденного солнца. Золотые нити и золотые застежки, которыми была украшена их белая одежда, уже не так ярко сверкали в тени, как ослепительно на солнце.
Недалеко от них находились крепкие мускулистые воины-охранники с короткими острыми мечами. Чуть поодаль стоял тяжелый кентавр, задумчиво покусывая зеленую длинную травинку и переминаясь с ноги на ногу.
У всех было хорошее настроение. Они наблюдали за состязанием лучших стрелков Троянского царства. Приам с Гекубой иногда перебрасывались репликами по поводу стрелков и улыбались. Кассандра тоже улыбалась, но она чувствовала, как черная болезненная тоска поднимается откуда-то из глубины души и овладевает ею, подходя к горлу. Было нехорошо. Наверное, это состояние отразилось на ее лице.
- Что с тобой, дочь наша? – вдруг спросила мать, что-то почувствовав. Тревога появилась в ее глазах.
Приам тоже посмотрел на дочь.
Кассандра почему-то прикрыла глаза, а затем, открыв, улыбнулась родителям.
- Все нормально… Это от жары или от яркого солнечного света.
И тотчас ей подали кубок с прохладным напитком.
- Выпей, Кассандра, - сказала мать, не сводя тревожного взгляда с девушки.
Кассандра отпила сладкий прохладный напиток и почувствовала облегчение.
Мать все еще беспокойно смотрела на дочь.
- Все хорошо, - успокоила ее Кассандра.
И правда, черная муть опустилась куда-то на дно души. Но окончательно не исчезла.
Громкие восторженные крики возбужденных греков отвлекли царя с царицей от Кассандры. Очередной стрелок удачно попал в мишень.
Все опять наблюдали за состязанием, но иногда девушка на себе все-таки замечала тревожный взгляд матери.
А народ, пришедший на зрелище, шумно огорчался от неудач и также шумно радовался победам. Всем было весело. Царь так громко выражал свой восторг, радуясь, как ребенок, что царице иногда приходилось сдерживать его. Она улыбалась и касалась его руки.
И только Кассандра не радовалась. Ее лицо было похожим на маску, а внутренняя тревога засела в голове и сковала движения.
В очередной раз Приам громко восхитился победой участника соревнований. Он даже привскочил с места и захлопал в ладоши. А затем оглянулся на дочь, приглашая ее разделить с ним радость.
- Почему ты не радуешься? – спросил он.
Кассандра ничего не ответила.
- Тебе все еще плохо? – опять спросил он.
Негромко и нехотя, затяжно вздохнув, она произнесла:
- Что-то меня беспокоит, отец.
Она умолкла на несколько мгновений.
- Сегодня что-то должно произойти страшное.
- Что?
- Я не знаю… пока…
И вдруг ее взгляд остановился на одном из стрелков. Красивый юноша только что удачно выстрелил и радостно улыбался, подняв мускулистые руки. Резкая тревога, пришедшая именно от него, вдруг проникла в тело Кассандры и так взорвалась, что сильно застучало в висках. Ей показалось, что невидимая стрела, выпущенная этим юношей, попала именно в нее, больно проникнув в самое сердце. Она даже вскрикнула от боли.
-Ах!..
Мать удивленно посмотрела на нее.
- Как ты себя чувствуешь, Кассандра?
Девушка ничего не ответила, глубоко вздохнула и, медленно встав с кресла и не отрывая взгляда от юноши, пошла к нему.
Это был смуглый стройный мускулистый грек с длинными черными волосами, с маслянистыми глазами, с чувственными губами и правильными красивыми чертами лица. Его мышцы выпукло играли на теле при движении, и все его тело выражало силу, непреклонность и царственную гордость.
Он стоял с опущенным луком среди других стрелков и, как все они, внимательно наблюдал за состязаниями и восторгался победам.
Юноша не видел, как медленно к нему шла Кассандра, и только, когда она приблизилась к нему совсем близко, почувствовал на себе ее взгляд.
Что-то вдруг резко изменилось в нем. Его спина стала прямее, а взгляд пронзительнее. Теперь они, не отрывая глаз, внимательно смотрели друг на друга.
- Я тебя знаю… - сказала Кассандра, близко глядя в его глаза.
Юноша молчал, но его губы сжались, а взгляд стал жестким.
- Ты Парис – мой брат.
Юноша молчал, но легкое удивление слабой судорогой пробежало по его лицу.
- Стой тут, - приказала Кассандра и пошла обратно к родителям, которые наблюдали за ней.
- Кто этот юноша? – спросил Приам.
Но Кассандра не ответила ему. Она подошла к матери и выдохнула:
- Это Парис.
Гекуба побледнела, ее тело обмякло, и она лишилась чувств. Слуги едва успели подхватить ее тело.
Кентавр вдруг сильно забил передним копытом и встал на дыбы.
Царицу усадили в кресло и побрызгали лицо прохладной водой.
- Парис, - чуть слышно произнесла Гекуба.
- Позовите его сюда! – приказал Приам.
Когда Парис подошел к царю, он приклонил голову.
Приам молча, с жадным интересом рассматривал юношу.
- Вот ты какой.
Гекуба протянула к нему руки:
- Сынок…
Юноша опустился на колено перед царицей и поцеловал край ее белого платья.
Она прижала его голову и заплакала.
Кассандра и Приам молча смотрели на них. Их чувства и мысли были схожи. Радости от встречи не было, тяжесть наполнила их сердца.
- Быть большой беде, - сказала девушка.- Лучше бы он умер.
- Такова воля богов, - то ли сказал, то ли подумал царь, но они оба поняли эти слова и тревожно переглянулись.
РАЗГОВОР С ПРИАМОМ
Кассандра шла по узкому коридору с множеством поворотов. Здесь было темно, и только отблески красного пламени потрескивающих светильников зловеще плясали на больших и старых плитах. Девушка шла быстро, не думая о дороге – она знала куда идти.
«Надо быть решительной. Надо быть обязательно решительной!»
Вот и массивная кованная дверь комнаты царя.
Приам сидел у большого стола и что-то писал.
- Отец, я хочу с тобой поговорить, - начала она, вся внутренне сжавшись и близко подойдя к нему.
Царь совсем не шелохнулся и совершенно не удивился ее приходу. По-доброму и сочувственно он посмотрел на девушку.
- Что тебя опять беспокоит, дитя мое? Мы с тобой договорились: никаких пророчеств. Так будет лучше и тебе и всем нам.
- Но ты должен выслушать меня! – девушка чуть повысила голос.
- Садись, - Приам обреченно вздохнул. – Рассказывай.
Она села и, глядя ему в глаза, сказала:
- Мне снова было ведение.
Она вдруг умолкла, то ли подбирая слова, то ли вспоминая.
Царь слушал.
- Ты должен отказаться от подарка ахейцев.
- Почему?
Лицо Приама стало серьезным и даже немного злым.
- Я не могу ответить на твой вопрос, но я знаю, что этого делать нельзя.
Она умолкла. Отчаяние овладело ею. Ну почему, почему он не верит? Ведь надо только одно, и очень простое, - поверить! Я не требую невозможного и ничего не требую для себя. Сделай то, что я говорю, и все будет хорошо. Поймите же! Пойми! Или это боги не дают понять меня, затмив разум?
Возникшее молчание было тягостно обоим. Кассандре почему-то стало стыдно за этот разговор, за это, как ей вдруг показалось, ненужное вмешательство в государственные дела отца.
Приам выпрямил спину, провел рукой по подбородку.
- Но если я откажусь от их подарка, - не столько отвечая ей, а как бы рассуждая сам с собой и отвечая самому себе и своим мыслям, стал говорить он, - я нанесу им большую обиду, и не будет примирения. Война снова может начаться.
Он вздохнул.
- Мы все уже так устали от нее…
Его плечи скорбно опустились.
- Ты же знаешь, сколько горя и слез она нам принесла… И наша семья скорбит по всем погибшим.
Он встал и начал ходить по большой полутемной комнате.
- Нет, я не смогу уже ничего сделать…
Он прошел в одну сторону, затем в другую.
- Народ меня не поймет… Хватит несчастий моим бедным людям…
Он подошел к девушке, погладил ее волосы и поцеловал в голову. Кассандра сидела неподвижно и молча слушала его.
Царь устало сел на прежнее место и негромко сказал:
- Даже если ты и права, то, значит, боги хотят того, чтоб все было так, как предначертано…
Кассандра хотела возразить, но та решительность, с которой она шла, исчезла и ее место в душе заняла печаль. Она вдруг поняла, что отец прав. «Может быть действительно, боги этого хотят?» Девушка уже знала, чем все закончиться. Прекрасными глазами, наполнившимися слезами, она смотрела на отца.
В мрачной комнате наступила тишина. Каждый думал о своем.
- Боги этого хотят… - негромко повторил Приам.
- Боги этого хотят… - почти шепотом повторила за ним Кассандра.
- Иди, - сказал царь, - и помни, что ты мне дорога.
Девушка встала и медленно пошла к двери, и когда она уже выходила из комнаты, то услышала:
- Спасибо тебе…
Она оглянулась и увидела, что отец вновь что-то пищет.
А когда дверь закрылась, долго еще Приам грустно сидел в одиночестве.
Кассандра вновь шла по узкому темному коридору. Отблески красного пламени в светильниках все так же зловеще плясали на стенных плитах.
Усталость вошла в нее. Почему-то стало скучно. Серо-голубые рваные облака покрыли небо, и сквозь прореху с тонкими краями едва было видно неяркое солнце. Подул злой холодный ветер. Ничего не хотелось ни делать, ни говорить. Сильно захотелось спать. Окунуться в теплую постель и никого не видеть. Одиночество она не ощущала, она к нему привыкла.
Девушка легла в постель и только сейчас почувствовала, как смертельно устала. Сильно болела голова. Добрый и вечный старик Морфей вновь пришел к ней, сел рядом и погладил ей голову, снимая боль и тревогу.
Что снилось, Кассандра не запомнила. Но голова стала легкой, ум просветлился.
Она полежала еще немного – вставать не хотелось. Казалось, что если лежать так все время, то все плохое уйдет навсегда и будет только хорошее.
Опять вспомнился разговор и то ужасное состояние, в котором она была. Но это было уже не больно. «Пусть будет все, как будет» - подумала она. И почему-то от этого стало легко. Значит, это воля богов, и ничего не надо делать. Все тревоги, сомнения, страхи исчезли. Нежная мелодия возникла в душе. Она даже тихонько запела. Все! Прочь, прочь плохое! Боги укажут дорогу и помогут!
В ХРАМЕ
Солнце из утреннего, теплого и ласкового, незаметно стало жарким и жгучим. Его бело-желтый диск незаметно и медленно двигался по небу, которое из утреннего синего, выгорев, стало бледно-голубым. На небе не было ни облачка, а набегавший ветерок, пахнущий соленым морем, тоже не приносил прохладу.
Казалось, не хватает воздуха, и поэтому было тяжело дышать и тяжело думать.
И вдруг неожиданно откуда-то из глубины неба прогремел гром. Его мощные раскатистые волны, наполненные жарким воздухом, потрясли Трою и проникли в каждый дом, разрушая и сжигая его.
Разве не предсказывала Кассандра, что путешествие Париса в Спарту приведет к огромной беде, разве не уговаривала его отказаться от похищения Елены Прекрасной – но никто не хотел ее слушать – все смеялись над ней, как над безумной. Она убеждала троянцев не верить словам Синона и не вводить в Трою деревянного коня, но ей опять никто не верил. И теперь уже Троя пала. И большая беда пришла в город.
Кассандра уже знала, что будет дальше. Но это не волновало и не беспокоило ее. Было ленивое равнодушие и слабый интерес: как все произойдет? Время все ближе и ближе приближалось к событию.
Она одна находилась в огромном гулком храме Афины, где была жрицей, бродя среди больших круглых колонн, среди жертвенных плоских чаш, среди мраморных статуй богов. Было тихо и спокойно, как всегда.
Нет, не как всегда: невидимая тревога витала в эфире храма, слегка вздрагивая от мыслей.
Вдруг храмовая тишина замерла. И маленькая легкая невидимая тревога стала стремительно разрастаться и становится большой, тяжелой и страшной.
Снаружи храма стали слышны отчаянные крики, тяжелый бег солдат, сильный треск и падение чего-то большого и звучного.
Кто-то крепко и сильно стал колотить в наглухо закрытые массивные двери храма. То ли мольба об открытии, то ли грозное требование звучали за дверями.
«Все равно откроют», - подумала Кассандра, но открывать не стала.
Пусть первые солдаты, ослепленные желанием убийства, уйдут.
«Пройдет немного времени, и все успокоится».
Стук в двери прекратился. Раздался чей-то предсмертный крик. Ужас сменил тревогу и вцепился во все.
Она стояла перед каменной статуей богини и молча разговаривала с ней.
«О, любимая моя Афина! Ты одна меня понимаешь! Ты одна мне сочувствуешь ! Я не знаю, что делать. Я так слаба и одинока. Почему никто не хочет верить мне? Почему они не хотят, чтоб было хорошо? Почему каждый думает о себе и не хочет думать о других?»
Но каменные глаза статуи немигающе и равнодушно смотрели куда-то вдаль.
Кассандре стало тоскливо. Тяжесть повисла где-то внутри груди так, что стало очень больно и захотелось дотронуться до того места, где была боль. Все тело обмякло. Она медленно опустилась на колени на мраморный прохладный пол. Глаза смотрели в одну точку, взгляд стал бессмысленным. Затем жрица стала на четвереньки, коснувшись маленькими мягким ладонями блестящей поверхности. Ее легкая одежда повисла на спине и касалась пола. Она чуть раздвинула ноги и безвольно опустила голову. Тело расслабилось, и только четыре конечности удерживали его от падения.
И вдруг откуда-то изнутри, даже не из груди, а из живота стал выходить монотонный, сначала тихий, потом все нарастающий вой. Это был вой волчицы. Вой овладел всем ее телом, проник в мозг, злобно зажег глаза, вытянул губы, ощенил волосы. Ужасный страшный звук пронесся по полу, поднялся выше, заполнил полностью храм и полетел выше - к богам. В звуке было много тоски и печали, одиночества и боли. Он, казалось, никогда не закончиться и не изменится; от него болели уши, и можно было сойти с ума.
Но вот вой стал ослабевать и растворяться в воздухе. Затем он окончательно опустился на мраморный пол и исчез. Лишь слабый хрип, как остатки ноздреватого снега, медленно таял возле распластанного на полу уставшего женского тела, которое казалось неподвижным.
Казалось, и сам храм устал от воя, и он тоже был обездвиженным и уставшим. Ничто не двигалось в нем, даже случайный ветерок затих и спрятался в ужасе куда-то. Все застыло в ужасе, и только длинные волосы неподвижной женщины на полу шевелились и расползались подобно ядовитым змеям на голове Медузы Гаргоны.
Кассандра медленно вновь стала на колени перед статуей Афины и покорно опустила голову.
- Боги этого хотят… - чуть слышно прошептала она и заплакала.
Никто не видел ее слез. А она плакала, как простая троянка, прислонившись щекой к холодной статуе.
ПАДЕНИЕ ТРОИ
На следующее утро несчастные покоренные троянцы полностью заполнили площадь перед храмом Афины. Клубы то черного, то белого плотного дыма залетали на площадь, не давая дышать, щипали глаза, вызывали слезы и улетали куда-то вверх.
Люди перемешались с поломанными и обгоревшими останками деревянных повозок, разбитыми черепками коричневой посуды, еще не успевшими засохнуть тягучими лужами черно-красной крови. Толпа гудела, кричала, был слышен плач женщин и детей. Троянки с испуганными черными глазами боязливо теснились, окруженные победителями-ахейцами. А те, гордо и грозно, потрясали оружием.
Все это составляло гнетущее и тягостное впечатление.
И только величественно и высокомерно возвышался над земной суетой серый храм Афины. Казалось, сам бессмертный Зевс сидит на нем и грозно смотрит на людей. Черная большая дверь, находящаяся чуть в глубине, позади ребристых высоких колонн была накрепко закрыта и молчалива.
Пленные троянцы боязливо, но с надеждой смотрели на большое здание. Боязливо смотрели на храм и солдаты-ахейцы, но в их газах был еще и интерес.
Все чего-то ждали, но сами не знали чего, и не могли объяснить.
Пленные ждали вероятной смерти, а солдаты, еще не остывшие от убийства, продолжения битвы. Они были солдатами и совсем не хотели видеть слез женщин и детей, страданий стариков. Смерть избавляла бы от всего: от желаний, страданий, от тела. Боги ждали людей к себе.
- Кассандра! – вдруг крикнул кто-то в толпе. Это слово пронеслось по площади, но не вошел в сознание.
- Кассандра! – вновь раздался крик.
И вдруг что-то стало входить в сознание и души пленных.
- Кассандра! – уже крикнуло несколько голосов.
Ветер подхватил слово и вложил в уши.
- Кассандра! – кричало все больше и больше людей.
Слово застряло в дыму и покрыло глаза людей, вызывая слезы и надежду.
- Кассандра! – уже кричали все: и старики, и женщины, и дети.
«Кассандра!» - захотелось кричать даже войнам-ахейцам.
Это слово вошло в головы, сердца, души всех на площади. Все были под воздействием и гипнозом слова.
Уже казалось, что и ветер, налетавший на площадь, и черные обгоревшие дыры окон зданий, и даже голубое, закопченное небо кричали это слово.
- Кассандра! Кассандра! Кассандра!
Казалось, вот-вот состояние людей перейдет в ужасный взрыв и гибель всего живого.
- Кассандра! Кассандра! Кассандра!
И вдруг черная массивная дверь очень медленно и тяжело отворилась.
Крики стал затихать. Всё замерло в ожидании.
Через черный прямоугольник открывшихся дверей был виден красный жертвенный огонь в глубине храма.
Площадь не издавала ни единого звука.
В дверях появилась фигура жрицы храма Кассандры, одетой в белый длинный царственный хитон.
Она неторопливо и величественно стала опускаться по каменным ступенькам вниз к толпе. Но пройдя половину ступенек, остановилась. Тысячи глаз глядели на нее. Кто с надеждой, кто с болью, кто со страхом, а кто и с любопытством. Во многих глазах были слезы.
- Кассандра, - слово прошелестело по толпе. Совсем так, как было недавно на базаре. Но уже не было насмешек и хохота. В сознании этих людей уже много изменилось. Неужели нужно горе, чтобы стать нормальными людьми?
- Кассандра! – все сильнее стала кричать толпа, веря в нее, как в богиню, ожидая чудес и возвращения к прежней беззаботной жизни. - Кассандра!
Руки тянулись к ней, возбужденно, трясясь, с открытыми белыми ладонями и широко расставленными пальцами. Пленные троянки рыдали. А она смотрела с интересом на толпу обезумевших людей в пыльных, рваных одеждах.
- Кассандра! – не унималась толпа.
- Вы!.. – крикнула она им. – Тщеславные, жадные люди!.. Почему вы не слушали и не слышали меня тогда, когда были богаты, счастливы и беззаботны?!..
Ее рыже-огненные волосы от порыва внезапно налетевшего ветра вдруг превратились в лепестки зловещего и страшного огня.
- Почему сейчас, убитые горем и несчастные, вы обращаетесь ко мне?!.. Почему не хотели верить мне, когда были счастливы?!.. Почему хотите верить сейчас, когда вам плохо?!.. Что вы хотите услышать?!.. Что будет все хорошо?!.. Что вернется обратно счастливое время?!.. Что вы опять сможете воровать, презирать, погрязните в богатстве, разврате и равнодушии?!..
Толпа умолкла. Необычная тишина воцарила на площади. Лишь изредка было слышно позвякивание мечей ахейцев.
- Вы это хотите услышать?!.. Так слушайте мое пророчество в последний раз жители Трои!.. - высокий, звонкий голос разрезал тишину и, казалось, достигал самих небес и ушей богов. - Вы все скоро умрете!..
Густой тяжелый гул пронесся по угрюмой толпе.
- Вам уже никогда не увидеть родные крыш ваших домов!.. Вам уже никогда не увидеть полета птиц в вашем троянском небе!.. Вам уже никогда не услышать смеха ваших детей!.. Вам уже никогда не побывать на могилах ваших предков!..
Ее голос становился все громче и громче. И уже казалось, что не только мрачная толпа на площади слышала Кассандру, но и вся поверженная и горящая Троя внимала ей.
- Кассандра! - вновь завопила толпа. - Кассандра!
- Вы прогневали богов!.. Вы забыли о тех, кому плохо, кто беден и несчастен!.. Ваше богатство затмило вам разум, а золотые монеты поселились в ваших сердцах, вытеснив доброту и жалость!.. Вы получили то, что заслужили!..
Слезы текли по лицам троянских женщин.
- Больше я вам ничего не скажу… - устало и негромко сказала она, но это услышали все.
И вдруг она громко засмеялась. Это было так неожиданно, что все затихли. А она смеялась и смеялась. Ужас и страх овладели людьми, мурашки пробежали по коже от ее странного и страшного смеха.
Какая-то беззубая старуха, что-то шепелявя, пала перед Кассандрой на колени и стала хватать ее за одежду. Она оттолкнула старуху.
Затем она повернулась спиной к молчаливой толпе и медленно стала подниматься по ступенькам, пока не исчезла за дверями храма.
- Кассандра! – уже безнадежно и отчаянно закричали люди. - Кассандра!
Двери храма медленно и тяжело закрылись от троянцев, и, казалось, сами боги навсегда отвернулись от Трои.
Вместе с торжеством злой радости от мести за непонимание и неприятие предсказаний Кассандра почувствовала и печаль. И неизвестно, чего было больше.
«Вот и все. Так хотят боги».
Почему-то еще казалось, что будет продолжение: что-то еще можно будет изменить, сделать лучше. Но уже глубиной мозга понимала: ничего и никогда не изменить и не сделать лучше.
Внутренняя опустошенность заполнила все тело. Она еще продолжала жить, но все это казалось не ее и происходило не с ней.
Иногда Кассандра ловила себя на том, что все происходит с другой женщиной и смотрит на себя она со стороны чужими глазами. Вот идет рыжеволосая женщина, идет не спеша. И всем все равно, куда она идет. А потом это видение вдруг исчезает, и она вновь смотрит изнутри своего тела и думает: «Неужели всем и вправду все равно, куда я иду и что со мной происходит?»
Спокойное равнодушие влилось и заполнило ее, вытеснив живую яркую жизнь. Все казалось нереальным и туманным. Все чаще стала появлялась мысль о смерти. Жить совсем не хотелось, все стало скучным, пресным и предсказуемым.
Вот бы умереть тихонько, и никого уже не беспокоить. Вот так лечь, закрыть глаза и пусть похоронят. И наступят уже вечная тишина и покой.
А потом эта мысль растворялась, и опять приходилось жить.
«Этого хотят боги…»
Ничто не вечно… Жизнь не вечна… Страдания не вечны… Любовь не вечна…
Ей было уже все равно. Ее тело еще жило, боролось, болело и существовало, но внутренний мир был уже замкнут и закрыт навсегда и для всех.
ЗАБВЕНИЕ
Вдоль набегающих голубых с дырчатой белой пеной морских волн, по темному песчаному берегу медленно бредет старик. Он никуда не спешит и идет как-то неуверенно и бесцельно. Кажется, что это кто-нибудь из нищих оборванных бродяг, так много появившихся после троянской войны, идущих неизвестно откуда и неизвестно куда.
Трудно узнать в этом человеке величественного и гордого Приама.
Соленый ветер развевает седые всклоченные волосы и бороду, он треплет белую, местами порванную, одежду, обнажая темно-коричневое высохшее старческое тело.
О чем сейчас думает царь Трои? Да и думает ли вообще? Была ли у него тяжесть в душе или ему уже все равно? Может быть, он сейчас молится только одному богу - Хроносу - богу времени? Может быть, он хочет вернуть все назад: власть, силу, славу, богатство, семью, любящий народ, Кассандру с ее предсказаниями - и знать, как необходимо поступать? А может, и не хочет?
Горькие и редкие слезы уже не текут по его сморщенному лицу.
Бело-черные чайки с черными блестящими клювами, покачивающиеся на волнах, шумно поднимались при его приближении и, пролетев немного, так же шумно опускались на колышущую зелено-голубую гладь, громко возмущаясь и поблескивая глазами.
Разве могут знать эти глупые птицы, что только бессмертные боги решают судьбы людей и городов? И всемогущим богам уже неинтересны ни жадные и насмешливые жители Трои, ни сама поверженная и когда-то могучая Троя, которая доживает последние мгновения своего существования, и скоро навсегда исчезнет в песке времени.
Такова воля богов!
2012,2020гг.