-Не могу…не могу больше… она шевелила одними губами. Голоса уже не было вовсе. Из обожженной ледяным ветром груди вырывался лишь хрип. Она откинулась на спину. Короткий пуховик съёхал куда – то на сторону и голую спину сильно обжигала ледяная корка. Обе её ноги выше колена были воткнуты безжизненными палками в липкий, тяжёлый снег. Над ней бушевала пурга, полосуя её лицо острыми и хлёсткими ударами. Волосы её спутались , шапка была где-то потеряна.
–Не могу …не могу…. Шевелила она губами. Она даже заплакать уже вслух не могла. Гортань отказывалась издавать звуки. –Не могу.. не могу…. Она ощутила лямку рюкзака в сжатом кулаке и зарычала. Зарычала по звериному и стала перекидывать своё тело справа налево, взад и вперёд, что бы затем одним движением постараться выдернуть ноги из этой ледяной ловушки.
Она рычала и мотала себя из стороны в сторону и вдруг почувствовала движение. Тогда она отпустила лямку рюкзака, упёрлась двумя руками в утрамбованный вокруг снег и с диким рёвом выдернула наконец ноги. Она лежала распластавшись среди этого бескрайнего поля и уже даже не молилась. Она уже не проклинала. Она уже не спрашивала, - Зачем?
Зачем она оказалась в этой забытой богом и людьми глуши? Зачем она одна? Зачем ей этот пустой дом, такой огромный и пустой дом? Зачем ей эта свобода? Зачем ? Зачем она должна всё это преодолевать? Для чего? Для кого? Зачем ?
Она дотянулась до лямки тридцатикилограммового рюкзака, схватила его замёрзшими скрюченными пальцами и рывком подтянула к себе. Перевернулась на живот и поползла, проваливаясь коленями в мокрый снег. Вставать на ноги невозможно, наста практически нет . На втором шаге почти по бёдра проваливаешься в эту трясину снега. Лучше ползти.
Боль уже не ощущалась, только грудь раздирало на части от каждого вздоха. Один вздох, один рывок, один крик. С криком легче. Бурлаки на Волге, наверное, поэтому кричали. И мужики кричат, когда тяжести тягают. И она кричала.
Начинало темнеть. Пурга только усилилась к вечеру. Впереди замаячил силуэт её дома. Сил от этого не прибавилось. Наоборот, отчаяние стало сковывать её.
“ Не могу… не могу больше… не хватает замёрзнуть на пороге собственного дома…. Позвонить…кому… Нине… и она придёт тебя вытаскивать… спасателям…. замёрзну, прежде чем они приедут…. а есть ли тут вообще спасатели… пожарники разве что…”
Джинсы промокли насквозь, пуховик она расстегнула, чтоб не впивался в горло своим замком, футболку она уже просто не ощущала на теле.
“Ползи… ползи… Ползи…” Она рычала и толкала своё непослушное тело вперёд, то и дело переворачиваясь на спину, что бы подтянуть за собой рюкзак.
“ Ползи….ползи….он ведь чует тебя уже… он видит тебя уже и он тебе ничем сейчас не поможет… и ты собираешься сдохнуть у него на глазах…он этого не заслужил… у него должна быть долгая и счастливая жизнь… ползи…”
Сердце её сжалось от того, что она себе представила. Как пёс видит и чувствует её муки и мечется, запертый в пустом доме, в отчаянии и неспособности ей помочь. Она рванула на себя рюкзак, зарычала, как животное в последней отчаянной попытке борьбы за жизнь. И поползла. Не останавливаясь, тараня снег, оставляя за собой кровавый след от изодранных рук.
Я иду!