«Мир для человека двойственен в соответствии
с двойственностью двух основных слов…
Одно основное слово – это пара «Я и ты»
Другое основное слово – это словесная пара
«Я – Оно»
Мартин Бубер
Персонификация
Так выбивают табурет из-под жертвы. Дёрнется раз, другой и повиснет, вывалив по-энштейновски язык. Народ, из-под которого почву выбили, тот же висельник. Хочешь, в гроб положи, а то возделывай по нужному лекалу. Скажет заказчик: « Г*вно», - он может, и слова-то слаще не слыхал в своём местечке, когда в нужном месте по любому поводу прятался, а теперь не успеет и произнести, как оно из всех бумажно-электронных параш хлещет. Ты своему ребёнку на ночь: «Спокойной ночи, сынок». А он всё беспокойней. Ты спрашиваешь: «Почему так себя ведёшь, например, Има?» А в ответ: «Потому что я га-*-вно». И все твои слова мимо его ушей, ибо забиты пробками определённого свойства. Маме бы выбросить телевизор, пока малыш мал, ан не может – любимый Имочка в истерику впадёт и ногами по полу забьёт. Знает, что стенки в съёмочной квартире тонкие, стучать после 22-ух не положено. Хочешь – не хочешь, пляши дурочкой под маленькую дудочку. А мальчик растёт, наливается. Всегда чистая рубашечка, выглаженный, вычищенный – ни пылинки, ни пятнышка. Сынок. Сыночек. Его мама милый и добрый человек. Всю свою жизнь, после рождения сына, посвятила ему. Так любить не каждому даётся – без сухого остатка, полностью растворившись в любви. Только сынулечка день ото дня капризнее, всё больше губу дует. Ничего, думает, израстётся.
Большая нужда
Где, когда своих детей упустили, кто его знает, да и задумываться всё это время было некогда. Превращённые новым временем в тягловый скот, мы в полном смысле выживали ради своих детей. На неделе после работы строчили ночами на машинках постельные комплекты, чтобы с пятницы на субботу, пристроив своих малых деток, нагрузить на тележки и в огромных валенках, если зима, ехать в Москву-кормилицу. Куда не встанем, отовсюду гонят. То за крышу плати, а какая крыша на улице, то штраф – не на том месте стоишь. На каком не таком, везде вроде своя земля, русская. Не успеешь в троллейбус влезть, в углу со своей тележкой пристроиться, а двери уже открываются, глядь – контролёр с «головорезами» двухметровыми. Поднимут и вынесут. Плати бл*ть иначе на 15-ть суток сядешь. Туда-сюда–дело к ночи. Так и придётся на Ярославском вокзале прямо на полу заночевать рядом с такими же матерьми-горемыками. В два ряда вдоль стены на втором этаже с боку набок всю ночь и переворачиваемся. Чего не передумаешь, пока задремаешь. В дрёме-то и дойдёт до тебя, что «головорезы» подставные были. А в шесть утра встряхнут любезные: «Вставай, не положено, проверка документов». Нет билета - с вещами на выход. И снова по переходам валенки колотить, пока товар не распродашь.
Дорога жизни
Как-то услышала в поезде тихий неторопливый разговор двух незатейливо одетых женщин-челночниц: «Нюрк, здесь напарницу-то мою – Екатерину Петровну – на носилках вынесли. До больницы не довезли – померла от потери крови, не приходя в сознание. Правда, как себя плохо почувствовала, деньги передала для семьи,. да муженёк в тот же день пропил». И покачала горестно головой: «Какая баба была!». «А Валька с Рабочего, только изорвалась раньше времени, а из нищеты не вытянулась». – И сжав ладони, каким–то повлажневшим, изнутри идущим голосом, её соседка добавила: «Всех нас под топор пустили. Укаталась, больше не могу».
Сколько же вас, бабоньки, полегло вдоль откоса этой дороги; раньше времени надорвавшись, оставило своих деточек сиротами. Много лет прошло с того ночного разговора в общем вагоне, но помнится каждое слово.
А в понедельник ни пивши, ни евши, на скорую руку прибрав себя, Имина мама бегом на очередную основную работу. И каждый раз надеялась – в последний раз. Ещё немного и жизнь наладится. Жизнь не налаживалась, но скапливались понемногу деньги на квартиру.
Има ученик колледжа. Директор «самый лучший из армян» любит или умных учеников или состоятельных родителей. А ни того, ни другого – или в другую школу, или здесь же, но уровнем ниже. Селекция, как метод распределения, становился основным не только в социуме, но и в школе. Двойка, вторая, прогулы, жалобы учителей. Ещё одна работа. От воды суставы распухли. Ничего, думает, домывая очередной пол, зато сынулечка человеком станет, в старости опора.
«Стучите, и отворят вам».
Он уже студент Вуза: высокий, стройный, симпатичный. Всегда опрятен, при встрече приветлив. Живёт с матерью в двухкомнатной квартире. С ней разговаривает дружелюбно, с лёгкой весёлостью, правда, пока дело не касается личных нужд: заплатить за Интернет, сигареты, стрижка. Но с течением времени запросов становится всё меньше, зато набор выражений для выбивания себе на основную нужду всё более широк и разнообразен. Главными составляющими этого набора являются органы отличая обоего пола, где связкой служит бляха-муха, но возведённая в высшую степень. Имочку не смущает ни возраст матери, ни слёзы, ни сердечные приступы. Он свою мать ненавидит каждый раз, когда она отказывает ему в большой нужде.
«Теперь я перестала бояться выходить поздно вечером на улицу, пугаться ночных шорохов за дверью; что ограбят, изобьют, надругаются, потому что самый страшный враг внутри тебя, в твоём сердце, твоя плоть от плоти» Задохнувшись, она замолчала. И снова, в который уже раз: « Не знаю, что мне делать. Я схожу с ума от этого стука».
Каолиновые куклы
Как-то стоя на остановке супермаркета «Серебряный город», обратила внимание на трёх девочек 14-15лет. Настоящие принцессы. Насторожили интонации: грубые, резкие, разорванные. Прислушалась: они разговаривали между собой матом и смысл разговора был невероятно гнусен и порочен. Вежливо обратилась: «Милые барышни, вы так по фене ботаете, точно урками три года зону топтали». Ответили матом. И пока не пригрозила, так стукнуть лбами, что языки отвалятся – не замолчали. Замолчала и я, разглядывая этот зловещий серебристо-гламурный карнавал на троих.
Когда-то болгарская женщина, насильно забеременев от турка, вспарывала себе живот и погибала вместе с не родившимся дитём. Мы уже не можем вырезать собственное сердце, дабы отринув свою больную плоть от плоти, отшвырнуть собакам, ибо псу – псово.
Наши дети больны очень странной болезнью. У неё нет названия, но есть синонимы - один из них беснование, другой – остервенение.2 В христианской символике стерва означает пищу для дьявола. Стервятник, одно из его воплощений. Но столь же нелепа, как эти кукольные принцессы, была недавно и блистательная областная рать, вытянувшаяся под блатной музон при открытии памятника лихопивцу и борзопевцу северов. Из всей помпезности одна роза в бутылке лишь и радовала метафорическим напоминанием о «розовой крепкой по рубль тридцать семь».3 Профессорская речь о неоднозначности творчества открываемого, ранее запрещённого в силу гнусности и порочности большинства его песенных поделок, спровоцировало молчаливое поднятие книг русских писателей: «Бесы», «Преступление и наказание» (Ф.М. Достоевского), «Антихрист» (Д.С. Мережковского), «Близ есть, при дверех…» (С.А. Нилуса) группой литераторов, что послужило поводом к их задержанию, как потом невнятно объяснилось в милиции, по подозрению в намерении совершить теракт. Русская литература в тротиловом измерении звучит даже круче, чем
«Бомба» замедленного действия
У другой подруги маленькая и худенькая шестилетняя внучатая племянница заявила, делая характерные движения: «Хочу сексу». Необычайно развитая для своих лет, она может разговаривать на несколько тем сразу. Настоящее бесовское красноречие. Русский человек не похотлив, ему и вообразить невозможно, что в дневное время, пока он на работе, его ребёнок подвергается столь губительному влиянию, способному полностью извратит детскую природу.
Хотелось бы увидеть этого пагубника, а впрочем и так представляется: волосы жидки, но борода окладиста, из-под бесполой шляпы бачки песьи выбиваются. Лепит каолиновые куклы. Введёт шифр – куклы оживают, руками похабные пассы выделают, картинками живыми завораживают. «Наша», - шепчут на ухо, одной рукой к себе зазывая, другой охаживая, к глазам глаза подставляя бесстыжие. Отворачивается невинное дитё от срамоты такой, а всё же прислушивается, одним глазком приглядывает. А вскоре и томиться начинает, капризничать, губки дуть.
Наведённая шизофрения
Потом спустя годы на уроке литературы учитель задаст на дом читать «Вий» Н.В. Гоголя и на слове «Не смотри!», может и забьётся учащённо её сердечко, от ужаса душа зайдётся, да подоспеют другие пагубники: тут тебе и бары, ногой на каждом шагу будет с подружками запинаться, и ночные клубы. На глазок прикинут – наши - сгодятся, проходи по одной. А какая-нибудь мамаша нет- нет, да и скажет другой, что зубы сцепила и сквозь зубы своей дочери: «Уйдёшь, все окна там разБомблю». «Пусть повеселятся, в наше-то время такого не было». Окна остались целыми, а поясок не развязанным.
Через несколько лет, просматривая фотографии ночного рок концерта всё того же заведения, чей хозяин известен в дневное время, как смирный любитель местной интеллигенции, поразилась одной из них: круглые глаза и оскаленные по тигриному зубы, бараном подскакнувшего парня. Человек за гранью дозволенного. Протяни этот прыжок во времени и «обрести свою личность» можно будет только с помощью экзерциста. Этот оскаленный парень напомнил мне маску Тао тэ, что в переводе с китайского означает «пожиратель» или «людоед». В каббале это «Ангел смерти», известный персонаж одного из детских мультфильмов.
У другой подруги её знакомая панически боится своей дочери, студентки всё того же Вуза, чей учёный муж тот самый любитель неоднозначного творчества, разумеется, если речь держалась не по приНУЖДЕнию долга или по каким другим обстоятельствам. Учится хорошо, а главное всегда знает, чего она хочет. Недавно эта знакомая вызывала милицию, ибо, отказав дочери в названной сумме, подверглась удушению. Распоясавшуюся девицу предупредили, что ещё раз мать удушит, доведут до сведения деканата. Толи на испуг брала, толи бес попутал, со стороны не разберёшь, но сам факт заставляет заподозрить раздвоение сознания, наведённую шизофрению, которая лечится довольно просто: ремнём, постной пищей и физической работой. А главное не потрафлять, даже если выше на голову и шире в плечах.
Трансмиссия
За нынешнее лето Итрий только и вышел из Интернета, когда не заплатилось по счёту. Глаза бешеные, ни пить, ни есть не может, одно орёт: «Дай». А матери что дать, если взять неоткуда. Так он её матом крыть, как кровельным железом. Из всего ненормативного набора только и было три приемлемых: нечего дать – нечего рожать. И снова: «Дай». Выход нашёл в продаже семитысячного монитора за семьсот. Хватило и старенький сторублёвый купить и подключиться. На упрёки матери, девятнадцатилетний верзила двухметрового роста твердил одно: «Ты на мои детские квартиру купила». Смотрю личную книжку матери-одиночки: с1998 по 2000г.г. –116руб.68коп. в месяц. Поделённое на 30 дней, в переводе на самый дешёвый чёрный хлеб, равняется продовольственной пайке в блокадном Ленинграде. Для примера: в Израиле аналогичное пособие того же времени1000 долларов.
Итрию бы выйти из невидимой структуры5 куда его, точно кеглю загнали, пока Родина по брёвнышку раскатывается, ан не может, живёт уже по чужим правилам, а там всё другое. Старушку процентщицу одной стороной топора убьёшь – бонус; другой стороной6 её сестру Лизавету – имеешь право на игру. Открытие прохода в лабиринт7 означает допуск к инициации.8 Но пройдёт до конца только квалифицированный. Клавишу неверно нажал – ловушка,9 в сторону – тупик. Миссия провалена. Передёрнул Еnter и снова: старушка, сестра, допуск. Клавиши под утро стучат всё чаще и громче: стр…сестр..уск. А сзади какие-то слова доносятся: сынок, сыночек. Где жизнь, где игра.10 Ещё пройден уровень, ниже прежнего, совсем близко к центру. Всё глуше голос далёкий слышится: «Имууушка». Вперёд посмотрел – круглые глаза разгораются, зубы оскаливаются, лапы перепончатые растопыриваются. Перепрыгнул через каменное ограждение, ещё выше стена. Хоть плач, но беги– со спины визг и скрежет зубовный приближается. Попытался влево, вправо бежать – из подставных ходов куклы каолиновые: «Наш, наш»–жадными пальцами внутренности обшаривают. «На-а-аш». «Нет на-а-а-аш». Многоголосое эхо шёпот усиливает. Вниз, вверх посмотрел–в глазах бездна запечатлелась. Ни времени, ни граней разделяющих–ничего не осталось. «Сынулечка…». Оглянулся:«Мама!…Спаси меня…спаси меня!»11 «Мамоч...». Вспышка. «…очк…чк…акч…ка». «Спокойной ночи, сынок. Мама тебя любит», - нагнулась поцеловать, но остановил резкий тошнотворный запах. Вгляделась внимательно и вздрогнула: круглые глаза, сытая улыбка. В ответ Оно добродушно заграссировало на французкий манер – р-р-р – и, лузгнув12 миндальное зёрнышко, выплюнуло под ноги несчастной.
Готов – инициирован!
Y13
1 Персонификация –наделять человеческими свойствами; быть олицетворением чего-л.
2 Толковый словарь В.Даля: стервятина, падалина, мертвечина, мясо палого животного.
3 Ерофеев «Москва – Петушки»
4 Трансмиссия –1)движение вспять во времени к своим истокам, 2)передача болезни.
5 Ассиах– мир демонов и искусителей.
6 Лабрис – двусторонний критский топор.
7 Слово «лабиринт» нередко возводят к названию критских двусторонних топоров. В шумеро-семитских представлениях - это искусственное подражание миру низшему (так говорится на глиняной табличке, посвящённой инициации некоего жреца).
8 Инициация –посвятительные обряды, связанные с переходом (от лат. initiatio совершение таинств).
9 Крупнейший лабиринт Биркет-Карун насчитывает 3тыс. ловушек и 12 тупиков.
10 Джек Лондон «Симпозиум стариков» – в рассказе игра, как одно из средств экспансии.
11 Говард Филлипс Лавкрафт «Тварь на пороге».
12 Рене Генон «Царь Мира». «Сведения, приводимые здесь, отчасти почерпнуты из Еврейской энциклопедии»: луз–1)происходит от корня, означающее нечто потаённое, скрытое, ограждённое; 2)некая неразрушимая телесная частица, в которой будет пребывать душа после смерти до самого воскресения; 3) «ядрышко бессмертия» в нижней части позвоночного столба.
13 Иттрий–хим. элемент (Y), – серебристо-белый тугоплавкий металл
Так закаляется Сталь!