Подошли к дому. Окна тёмные. Она говорит, мол, соседи услышат, давай, снимай свои дурацкие белые туфли. Которые стучат.
Я снял туфли, поднимаюсь на цыпочках, стараюсь ступать одновременно с ней, для соседей...
Туфли всегда стучат, если на подошве натуральная кожа.
Вошли в квартиру, она показала рукой на дверь и ушла на кухню.
И только я открываю эту самую дверь, чтобы войти в комнату, как, представляете, оттуда из темноты доносится голос:
- Таня, это ты?
Голос вовсе не сонный, а звонкий и злой. Дожидался нас, сидя в темноте.
- Так вы, оказывается, дома?
После этих моих слов, естественно, он вскакивает и включает свет. И я вижу, что он, точно, и не ложился, а так просто, валялся на диване в одежде: она помята. Мы некоторое время смотрим друг на друга. Я говорю:
- А мы думали, вас нет дома.
- Это я понимаю, - говорит мужик и смотрит на мои белые туфли, которые, если помните, я держу в руках. В каждой руке по туфле.
Татьяна затаилась на кухне. Ни звука оттуда.
- Если бы мы знали, позвонили бы, - продолжаю.
Замечаю, как ему хочется выбросить меня с балкона, но в то же время решительно лень работать, затрачивать мускульную энергию. Да, вот таковы мы все, современные люди: дело делать нас не заставишь.
Но после этой моей неудачной фразы, вижу, глаза у мужика стали совсем круглые. Что ж, объясняю:
- У нас сегодня праздник (какой, это ему незачем...), и сейчас сюда придёт много людей. Вы не против?
Татьяна что-то роняет на кухне.
Мы ещё смотрим друг на друга некоторое время.
- Что же они не идут? - спрашивает он.
- Отстали, - говорю, и развожу туфлями. - Задержались по дороге. Потороплю их, с вашего позволения.
Делаю полуоборот и исчезаю.
Сбежал по лестнице во двор. Тьма египетская. Естественно, фонари побиты подрастающей надеждой. Выбегаю на улицу – пусто. Тут ещё район такой, и днём-то никого не найдёшь.
Вдруг, представляете, слышу шаги. И вскоре вижу: пять или шесть мужиков приближаются в мою сторону. Ребята, говорю, выручайте. Обрисовал ситуацию, объяснил, что требуется.
Один, высокий, говорит:
- Ты что, парень? Мы в ночную смену идём.
- Дело такое, - говорю.
Остальные говорят:
- Да, надо мужика выручать.
Мы пошли... Но высокий – голова, чёрт! – спохватился:
- Нет, это всё очень подозрительно!
- Что именно?
- Да у нас тут сплошь лица мужского пола. Он так ещё сильней расстроится.
Но тут, на моё счастье, замечаем в аллее, под жёлтым фонарём, две женские фигуры! Я подхожу осторожно, спрашиваю:
- Гуляем?
- Мы студентки, - говорят. - Сегодня сдали сессию.
- Поздравляю. Да вы не бойтесь.
Объяснил этим студенткам, в чём дело. Они сразу согласились. Аж засветились от решимости.
- А мамы не заругают? - спрашиваю.
- А мы в общежитии живём.
Дело ваше.
Собрались, входим в дом, топаем наверх. Я звоню. Долго не открывают. Потом открывает Танька, глаза на мокром месте:
- Не надо ничего. Я всё ему рассказала.
Наши даже охнули, застонали от такого известия.
- Всё, ребята, - говорю, - можете идти. Спасибо. Сегодня я, а завтра вы.
Они ушли, я захожу в квартиру. В комнате муж на диване. Прохожу на кухню, говорю:
- Татьяна, там у тебя мужик в истерике.
Она мне:
- Ненавижу, - говорит, - тебя! Ты мне жизнь сломал.
Ну, вот.
- Верните мне мои белые туфли, - говорю, - и я пошёл.
- У кого оставил, там и ищи, а здесь твоих белых туфель нет, не было и не будет.
Пожал я плечами, повернулся, пошёл.
Вот и всё.
А как я нашёл свои белые туфли, это уже другая история.
1993, 2012.