Современная коммуналка это, по сути, обыкновенная квартира, где в каждой комнате живет семья, а кухня, туалет и ванная комната – общие. Три комнаты – три ответственных квартиросъемщика, две – два.
Вот в такой коммуналке Маня и живет, а соседом у нее был Коля Узбеков, до тех пор, пока в очередной раз не сел на пять лет. За что сел Мане не известно. А что на пять лет, участковый сказал, который приходил комнату опечатывать.
-- Так что, – обрадовал – живите пока одна. А как освободится, вернется, значит. Узбек-то.
И зажила Маня в квартире, как обычно или даже лучше. Тут тебе и туалет в единоличное расположение и ванная. Не то, что раньше, когда пьяный Коля, то смыть за собой забудет, то просто наблюет на пол. Или варит на кухонной плите какую-нибудь бурду, от которой вонь по всей квартире и даже подъезду. Как идет Маня с работы, сразу чует – Коля кухарит. Аж передергивает.
Хорошо жизнь пошла, подруги стали в гости заходить, чаевничать. Тортик, пирожные, и сами что-нибудь пекли по рецептам из журналов. Чаи всякие пробовали: черные, зеленые, красные – разных марок. Сидели, беседовали о жизни и любви.
В личной жизни что-то стало наклевываться определенное.
-- Как зовут-то, – интересовалась Света – колись давай.
-- Сергей – отвечала Маня смущенно.
-- Когда познакомишь? – наседала подруга.
-- Ну, может, в субботу…
Но в субботу Сергей прийти не сумел, а потом и вообще сорвался с крючка, с концами. Как лещ своенравный. Погоревала Маня конечно, как полагается, и успокоилась, отнеслась философски. Какие, мол, мои годы, видать одной век вековать, решила.
-- Фигня – утешила Света.
-- Ага – согласилась Маня.
А жизнь дальше идет. Один Новый год в гордом одиночестве, другой с подружками, третий, четвертый, и вот уже пять лет минуло, как не было. Ждет Маня Колю-Узбека со дня на день. Участковый заходил, предупреждал:
-- Через пару дней сосед освобождается по звонку. Если что, сообщайте.
По звонку, так по звонку, Маня этих тонкостей не понимает.
Во вторник Коля заявился. Позвонил в дверь, Маня открыла, вошел, поздоровался:
-- Привет, соседка.
-- Привет – ответила, не глядя Коле в лицо.
Весь в казенном, коротко стриженный. И пахнет от него чем-то тревожным, характерным и определенным. Как пахнет в больничной палате, только страшнее. Маня десять лет назад лежала в первой градской и навсегда запомнила этот запах.
-- Как жила-была? Чего? Не рада? – стоит лыбится.
-- Да нет, что ты, Коля – ответила Маня и взглянула ему в лицо.
Только это был не Коля.
-- Ой – сказала Маня.
А потом:
-- Вы кто?
-- Кончай дурить, – ответил мужик – это я, сосед твой Коля. Узбеком кличут. Забыла, что ли за пять лет?
Отодвинул Маню в сторону и подошел к своей двери. Потом повернулся и спросил:
-- Не знаешь, где запасной ключ?
-- На кухне, в тумбочке – ответила напуганная Маня.
-- Точно.
Пошел на кухню, а Маня к себе в комнату.
Что я дура что ли, подумала, что я, Колька-опойку, не узнаю? Что за пять лет люди так меняются? Да я… Надо к участковому бежать.
Выскочила на улицу и пошла в соседний дом, где базировался местный страж порядка.
-- Марья Ивановна, – успокоил участковый – я все понимаю, но вы не преувеличивайте. Он же ко мне отметиться заходил, Николай Петрович Узбеков, пятьдесят шестого года, потомственный сиделец и алкоголик.
-- Это не он, – Маню трясло – я вам правду говорю. Рост такой же, и худой как Коля, только это не он. Не Коля. Вы у него отпечатки возьмите.
-- Да брали у него отпечатки уже сто раз. Узбек это, кто же еще.
-- А вдруг его подменили?
-- Где?
-- В тюрьме.
-- Марья Ивановна, вы на нашу пенитенциарную систему не наговаривайте. У нас никого подменить нельзя, все сидят за свое. И вообще, дел у меня невпроворот. Если будут жалобы, приходите, а пока…
Вернулась Маня домой, страшно конечно, но идти-то больше некуда, а сосед на кухне освобождение празднует.
-- Будешь? – стаканом с водкой качает.
-- Нет.
-- Наше дело предложить.
Выпивает, подмигивает Мане и спрашивает:
-- Ну и как дальше жить будем?