Врата хадеса

               
                dmitriy_zacharov@mail.ru
                Это - фантастический роман. Чересчур объемная книга для электронного формата. Я ленив и неусидчив, если бы мне пришлось читать такой объем с экрана монитора, бросил бы это занятие на третьей странице. Остается надеяться, что читатель окажеться терпеливее меня...               
               

                ВРАТА    ХАДЕСА.
               
                ЧАСТЬ. 1.

                ЗВЕЗДОПАД.

...Накануне вечером Кирилл поймал редкий вирус. Он провел возле экрана монитора шесть часов без перерыва, и отчаявшись найти врага, таящегося в недрах процессора, решил переустанавливать систему. Нервы были взвинчены до предела, он уничтожил полдюжины чашек крепкого кофе, и выкурил не менее десятка сигарет, наконец, смирился, и признал свое поражение перед искусственным мозгом. Ему было стыдно. Кирилл работал в крупной компьютерной фирме, его специализацией была разработка антивирусов и чистящих утилит. Он украдкой оглянулся, будто уличенный в чем-то постыдном, в сердцах хлопнул крышкой монитора, закурил последнюю сигарету, смял опустошенную пачку, и вышел на балкон. Голова гудела как после хорошей попойки, в глазах рябило, пальцы рук едва заметно дрожали. Кирилл запустил пятерню в каштановую гриву волос, глубоко затянулся, выпустил в ночной прозрачный воздух струйку голубого дыма.
   Высоко в небе висела огромная луна. Она была похожа на слиток древнего, изъеденного ржавыми проплешинами металла. Вокруг сгрудились сиреневые звезды, будто волшебные светлячки они призрачно мерцали на гладком черном полотне равнодушного неба. Почертив острый серебристый шлейф, на короткое мгновение возникла, и померкла в бесконечности падающая звезда.
  - Черт! – вслух выругался мужчина. – Надо было загадать желание… -  у него  потемнело в глазах, быстро и испуганно, как затравленный зверек забилось сердце. Кирилл вцепился в балконную решетку. Надо бросать курить! За ночь выкурил почти целую пачку! И еще кофе…
  - Сигареты здесь не причем! – за спиной раздался тихий голос. Будто прошелестела крылом ночная птица. Мужчина резко обернулся. На соседнем балконе маячила расплывчатая тень. После суток, проведенных перед экраном монитора, он скверно видел в темноте.
  - Вы что-то сказали?! – он щурил глаза, но сквозь зыбкую пелену темной августовской ночи проступали лишь неясные очертания высокой фигуры.
  - Я говорил насчет вреда табака! Он весьма преувеличен, поверьте! Люди заболевают, умирают не от сигарет, вина или мяса. Чаще это случается от страха…
  - Я ничего не говорил про сигареты… - растерянно произнес Кирилл.
  - Возможно, Вы всего лишь подумали о них, а я догадался… - тихо рассмеялся незнакомец. – Прошу простить за вторжение в самую интимную сферу человеческих тайн! Обещаю впредь не читать Ваши мысли, тем более там нет ничего потаенного!
  Кирилл шагнул к разделяющему балконы каменному парапету, силясь разглядеть загадочного собеседника, но тот, словно предугадав его намерения, скользнул в сторону, так что контуры его силуэта полностью исчезли за высоким карнизом. Головокружение постепенно прошло, мужчина с хлопком открыл банку пива, и с наслаждением сделал большой глоток.
  - Вероятно, я просто подумал вслух! – объявил он, обращаясь к невидимому собеседнику. – Слишком устал сегодня… бывает…
  - Бывает… - как эхо отозвался незнакомец. Новая падающая звезда прочертила небосклон.
  - Проклятье! – весело выругался Кирилл. Присутствие загадочного соседа чудодейственным образом взбодрило его. Несколько глотков теплого легкого пива, будоражили сознание, как будто он выпил чистого спирта. – Каждый раз пытаюсь успеть загадать желание, и не успеваю!
  - Напрасные хлопоты! Падающая звезда является  предвестником смерти, а не розыгрышем призов!
  - Вот как?!
  - Именно так! Пока Вы стояли на балконе и предавались упоительной жалостью к себе, упало три… нет, прошу прощения… еще одна! Итак – четыре звезды! Августовские персеиды – обычное явление…  Вам повезло! Вы имеет шанс узнать даты этих самых смертей.
  - Каким образом?! – Кирилл вдруг почувствовал, что у него застучали зубы, шальное веселье исчезло, в доброжелательную манеру разговора таинственного соседа вкрались жутковатые интонации. Так мог говорить человек, который знает про собеседника тайну, и играет с ним будто сытый кот с замученной мышкой.
  - Ну, вот Вы уже испугались! – незнакомец рассмеялся, словно закашлялась старая лисица.
  - Что Вы имели в виду?! – выкрикнул мужчина.
  - Тсс! – он зашипел, как большая встревоженная змея. – Четыре часа по полуночи! Вы ведь не хотите разбудить весь дом?
  - Вы говорили про даты смертей!
  - Вас это действительно интересует?! Странно… - голос соседа наплывал из-за каменного козырька высокого балкона, он звучал независимо от его обладателя. – Насколько мне известно, радость жизни заключена как раз в непредсказуемости ее финала. Причем будьте готовы – одна из упавших звезд вполне может оказаться Вашей…
   Кирилл судорожно глотнул, зубы лязгнули о край жестяной банки. В конце концов, это всего лишь досужий разговор со случайным соседом! Ночью все тени кажутся черными, утром он зайдет к нему в гости и они вместе посмеются над забавным давешним трепом.
  - Валяйте! – тряхнул он головой, и в то же мгновение стылая, холодная нежить сжала грудь. Более всего ему захотелось броситься бежать с этого балкона, стуча каблуками по влажному после дождя асфальту, через пустынный город. Бежать, мчаться прочь!  Скорее, к спящей Эле! Быстро сорвать с себя всю одежду, забраться к ней, всегда такой мягкой и нежной под одеяло, прижаться всем телом к голой спине, уткнуться лицом в теплую ложбинку, и зажмурить глаза так, чтобы по поверхности черного марева поплыли радужные круги! Но он допил банку, небрежно кинул ее в ведро, и повернулся к незнакомцу.
  - Рассказывайте!
На мгновение ему почудилось, что в воздухе замерцало золотистое свечение, словно это был отблеск воспламенившейся, и тотчас погасшей свечи, но мужчина принял странное сияние за усталость глаз, от монитора.
 - Ну что же! Извольте! Это была личная просьба, я не оказывал на Вас давления! – и вновь этот жутковатый тихий смех, будто гигантская ящерица шуршит хвостом по сухой глине.
 - Это – очень древняя примета, однако, как известно, в основе любых примет всегда лежит истина. Ни для кого не секрет, что падающая звезда  - не более чем метеорит, сгорающий в слоях земной атмосферы. Их тысячи, этих маленьких глупых метеоритов, бесцельно мечущихся по бескрайним просторам вселенной. Но просто так метеориты на землю не падают. Все в природе имеет сложную взаимосвязь, которую я, увы, не в силах описать за полчаса нашей беседы. И согласно этой взаимосвязи, мир полон знаков и символов, которые подчас лежат на поверхности. И тем не менее, чтобы суметь разгадать эти знаки требуется…как бы это сказать… сменить угол зрения! Вам непросто это сделать, потому что большую часть энергии Вы тратите на сохранение и приобретения ценностей, как телесных равно и духовных. Вы меня понимаете?!
  - Честно говоря, не совсем! – от голоса незнакомца по телу пробегали волны озноба, но было в нем что- то такое, что увлекало, манило за собой. Чудная речь соседа, словно бы сотканная из тысяч древних людских наречий, казалось понятнее родного языка. Слушая ее, Кириллу почудилось, будто звезды приблизились  настолько близко, и от их ледяного жара занялись горячим пламенем волосы на голове. Ощущение были настолько реальны, что он вскрикнул, и схватил себя за голову. Тотчас, из глубин поднебесья сорвалась очередная звезда, чтобы сгинуть, утонуть во влажном океане жаркой ночи.
  - Пятая! – торжественно произнес сосед. Думаю – это Ваша…  Дабы потешить тщеславие, можете дать ей имя. Эля – for example! Что Вы на этот счет думаете?
  - Откуда… откуда Вы знаете мою девушку… - в его голове грохотали  раскаты термоядерных взрывов, сотрясающих плазменную массу огнедышащих звезд, но трепещущий голос незнакомца проникал в недра сознания, он иссушал душу, и сдернув оболочку с кровоточащего сердца, держал его в своих холодных руках.
  - Это совсем не сложно! Итак, пять падающих звезд на Вашем счету, за одну ночь. Недурно, весьма недурно, как бы сказал наш друг Калликл. Не слышали такого? Конечно… эпоха интернета, мало кому, интересны учения малых софистов! А именно они первые предположили возможную связь человеческой смерти, с исчезновением некой части материи, находящейся за много километров от умирающего. Архаичное мышление конечно, ранние философы… но в отличии от нынешнего поколения, они умели увидеть те самые знаки, о которых мы давеча беседовали… Кстати о интернете! Новое время диктует прогрессивные условия… comrendies? Пятеро… - человек тихо засмеялся. – Ваша звезда нам известна, изволите сами назвать имена остальных приговоренных, или отпустите сие на волю случая?!
  - Я Вас совсем не понимаю… - едва слышно прошептал Кирилл.
  - Какой Вы странный! Не хотите распоряжаться чужими судьбами?! Удивительно… это так не похоже на приматов!
  - Со мной что-то не так! – мужчина сжал голову ладонями. Некая чужая властная сила стиснула ее невидимыми клещами. Звезды клубились в бесконечном хороводе, голос соседа, то наплывал, то удалялся, слова звучали неразборчиво, будто некто разговаривал на давно исчезнувшем языке, ярко вспыхнула луна, разбилась вдребезги на тысячи раскаленных осколков. Один из них, похожий очертаниями на оскаленную пасть дракона, устремился к земле, за ним следом в вихревом потоке мчались крохотные астероиды. Они молча, с неумолимой настойчивостью приближались к поверхности земли. Из нежной голубой дымки, выплыли очертания чернильно-синих океанов, рваная кромка берегов, белые, сверкающие на солнце, как слитки серебра шапки вечных льдов на полюсах. Огненная магма охватила несущиеся метеориты, они издали многоголосый крик боли, предсмертный крик страданий и ненависти. Морда дракона исказилась, огонь опалил устрашающие резкие черты, превратив ее в обычное лицо молодого мужчины. Его густые каштановые волосы развевались, обагренные алым пламенем. Лицо было до боли знакомо, Кирилл пытался вспомнить, где он мог его видеть. Новая вспышка осветила профиль человека, мужчина отчаянно закричал. Он смотрел в зеркало, и из бездонной глубины фальшивой амальгамы, на него надвигался его же собственный двойник.
   - Ну что же! Положимся на Его Величество случай, дорогой друг! Я не прощаюсь… - прошептали губы двойника.
Кирилл закричал еще раз, и проснулся…
      
         

                ХОЧЕШЬ, Я УГАДАЮ, КОГДА ТЫ УМРЕШЬ?...

  Теплое августовское утро ворвалось в окна потоками жаркого солнца, нежного тепла, грохотом проносящихся автомобилей, и тем удивительным сказочным щебетанием птиц, которое в детстве воспринимается как чудо, и влечет за собой в сказочные страны, находящиеся обычно совсем рядом, за лысой поваленной балкой, преграждающий ручей, грохочущий талыми весенними водами. 
   Кирилл не без труда разлепил тяжелые веки. Уже минут десять настойчиво звенел телефон, но он надеялся, что терпение звонящего иссякнет, а потому прижал подушку к уху, и слушал сквозь ватную мембрану приглушенную трель. Звон не умолкал. Мужчина издал тихий стон. Так упорно мог звонить  лишь один человек на всей планете. Стройный бесенок, с короткой мальчишеской стрижкой, голубыми раскосыми глазами, крохотной родинкой на тонкой шее, и немного угловатой мальчишеской фигуркой. Бесенка звали девочка Эля. За кажущейся внешней хрупкостью у девушки угадывался мужской интеллект, упрямый своенравный характер, и сиюминутная готовность к конфликту.
  Кирилл еще несколько секунд послушал щебетанье птиц, каждый раз, втайне надеясь вернуть то очарование детства, когда еще безмерно сильна вера в то, что за поваленной балкой живут сказочные хищники и гигантские растения, пожирающие беззащитных путников, и  жуткие твари, с телами медуз и длинными липкими языками, усеянными ядовитыми иглами.
   Он глубоко вздохнул, и решительно взял трубку.
  - Привет! Долго спишь! – Эля говорила также, как мыслила. Коротко, отчетливо, информативно. - Почту уже видел?
  - Какую почту? – его немного раздражала сухость возлюбленной. Они были вместе уже четыре месяца, но ни разу он не услышал ничего похожего на нежные прозвища. Самое большее, на что он мог рассчитывать это кошачье мурлыканье после удачного секса. В такие минуты девушка чесала его грудь острыми коготками, забиралась влажными губами в ухо, и мурлыкала, как ласковая кошка.
  - Электронную! – в ее голосе появились язвительные нотки. – Или ты предпочитаешь военно-полевую?
  - Да у меня с компом нелады… - Кириллу стыдно было признаваться в том, что он, спец по антивирусам проиграл на своем же поле. – Пытался разобраться, да видно спьяну что- то спалил…
  - Напился вчера?!
  - Ну да… - нехотя соврал мужчина.
  - Ну, это поправимо! – для женщины не существовало неразрешимых проблем. И это также немного раздражало. – Буду через двадцать минут! Постарайся хотя бы принять душ к тому времени…
  Кирилл хотел было что- то возразить, но на том конце уже повесили трубку. Мысленно чертыхаясь оттого, что он вынужденно солгал, мужчина встал с кровати, потянулся всем телом. Сквозь распахнутую фрамугу потоки горячего солнца заливали комнату, и все также многоголосо, отчаянно, будто последний раз в жизни кричали птицы. Он накинул халат, и вышел на балкон. В нос ударила смесь угарных газов, горячего асфальта, и того неповторимого аромата жаркой улицы, с закисью человеческого пота, густой тополиной листвы и тонкого, едва уловимого аромата цветущей жимолости.
   Кирилл подобрал банку из-под пива, и бросил рассеянный взгляд на соседний балкон. Вероятно, квартира была нежилой – запыленные окна, сальный, загаженный голубиными кляксами подоконник. Глядя на соседское окно у него вдруг заныло сердце – здесь что- то было… здесь кто -то был… Рискуя сорваться с пятого этажа, он перегнулся через каменный парапет, и протянул пальцы к окну. На мгновение показалось, что он дотронулся до кожи пресмыкающегося – мужчина в страхе отшатнулся, ему даже почудилось, что за покрытым грязью стеклом промелькнуло нечто длинное, серебристое, похожее на огромную вытянутую сигару. По стеклу явственно пробежала легкая дрожь. Так бывает, когда по узкой улице проносится грохочущий трамвай, но на их улице трамваев нет, и никогда не было, да и вибрация была иной на ощупь. Словно твердое стекло пыталось втянуть в свое естество его пальцы. Здесь что-то было…
  Он отскочил в сторону, прижимая руки к колотящемуся сердцу. Кожа на кончике безымянного пальца ныла, словно ошпаренная кипятком. Он нервно вытер руку о подол халата, зуд в пальцах постепенно исчез. Так можно запросто схлопотать инфаркт! В тридцать четыре года!
  - Здесь кто- то был… здесь  н е ч т о   было… - прошептал он. Медленно, ступая босыми пятками по паркету, Кирилл зашел в комнату. Сердце стучало как отбойный молоток.
  - Эля! Скоро придет Эля! – произнес он нарочито бодрым голосом. Необъяснимый страх не отпускал, он держал в своих щупальцах тело, липкими присосками впившись в оголенное сердце. На открытую балконную дверь мужчина старался не оборачиваться, правую руку держал в стороне, будто раненный на перевязи. Черт побери! Она терпеть не может встречаться с ним до того, как он примет душ!
  – Здесь скоро будет Эля! – уверенней произнес Кирилл, быстро шагнул на кухню, решительно достал из холодильника бутылку водки, сделал большой глоток, и тотчас запил шипучей минералкой. Затем он уверенно шагнул в ванну, и открыл кран с горячей водой, несколько раз встряхнул в воздухе кистью, и только потом решился обследовать правую руку. Все чисто… обычная бело-розовая кожа с тонкими узорами, петлями, нитями, или как это еще, черт возьми, называется?! Он близоруко прищурился. Кожа на безымянном пальце чуточку покраснела и вздыбилась, как после легкого ожога. Кирилл стеснялся носить очки, хотя Эля утверждала, что они придают солидности его сухопарой моложавости. Он быстро сбегал за ними комнату, и внимательно прижал стекло к руке. Кончик пальца изобиловал узкими хитросплетениями кривых завитушек, сквозь выпуклую линзу очков они походили на цветастый восточный орнамент. Все правильно… Нет! Не правильно! То самое пятно кожи было гладким, опалово-красным, словно отшлифованный срез твердого камня.
  - Проклятье! – прошептал Кирилл. – Этого быть не может!
  Он где-то читал, что преступники, делают специальные операции по удалению папиллярных рисунков, но впоследствии те возникают в прежнем своем обличии. Регенерация кожных покровов… Скоро приедет Эля… у нее аналитический склад ума, все объяснится…
  Кирилл встал под горячие струи душа. Несколько минут он просто наслаждался теплой водой, и легким водочным дурманом затуманившим сознание.  Там что- то было… н е ч т о… там на балконе…
   Хлопнула входная дверь, он вздрогнул – несмотря на горячую воду, тело покрылось гусиной кожей.
  Она быстро проскользнула под клеенчатую занавеску и прижалась к нему всем телом.
  - Ты еще не сварился? – узкая смуглая кисть уверенно повернула рычаг горячей воды.
  - Я хотел тебе рассказать… - Кирилл повернулся к девушке, он пытался унять дрожь во всем теле, громко застучали зубы.
  - Ого! – засмеялась Эля, округлив большой влажный рот с маленькими скошенными резцами, что делало ее похожей на лисичку. – Похмелье у тебя и вправду нешуточное!
  - Я не об этом! – он вдруг понял, что если прямо сейчас не расскажет ей нечто очень важное, то потом у него просто не хватит смелости. Он перестанет верить в происшедшее на балконе. Чудо исчезнет, как растаяла детская сказка с чудовищами за окраиной города. Изворотливый мозг найдет простое логическое объяснение случившемуся.
  - Уже похмелился! – хихикнула девушка, примкнув своими губами к его рту. – Причем водкой!
  - Подожди секунду… - прошептал мужчина, но ее влажные руки уже скользили по его спине, быстрые губы, такие сильные и нежные одновременно стали вдруг мягкими, податливыми, ненасытными, они угадывали каждый изгиб его тела. Они оба улетели куда-то далеко отсюда, в страну алых змей и голубых плещущихся дельфинов. Сильные струи воды обтекали юные тела, воды было много, ей не было конца. Она несла свои бесконечные потоки, увлекала молодых людей за собой, и они отдавались ей без остатка… она проникала в каждую клеточку, она питала, насыщая естество текучей струйной негой, она заставляла содрогаться в конвульсиях страсти, и виной была только эта вода, и никто и ничто более…
   …Потом Эля урчала по-кошачьи, засунув распаренные губы в его ухо. Потом они просто лежали на дне ванны, обнявшись, и слушая журчание воды.
  - Я принесла тебе пива! – девушка чмокнула его в нос, и поднялась на ноги, и быстро накинула на плечи купальный халат. Она все делала так – быстро и решительно. – Пойдем к компу! Я тебе хочу показать кое- что забавное!
 - Я же тебе говорил,  что не работает! – Кирилл поднялся вслед за подругой, быстро растерся полотенцем, и обернулся им вокруг бедер. – Схема вчера, похоже, сгорела…
Эля была уже на кухне. Было слышно, как она с хлопком вскрыла банку пива.
  - Не знаю, куда ты смотрел. Все отлично работает!
 Оставляя мокрые следы на паркете, мужчина быстро вошел в комнату. На безымянный палец он старался не смотреть. Иллюзия исчезла, он знал, что не расскажет больше любимой ни про странный балкон, ни про туманный силуэт промелькнувшей серебристой сигары за грязным окном, ни про само стекло, прикосновение к которому было столь похоже на телесный контакт с кожей пресмыкающегося.
  - Держи, алкоголик! – она протягивала ему стакан с пивом. Кирилл равнодушно взял стакан, пригубил, взгляд его оказался прикован к экрану монитора. Вчера на этом самом месте завис отвратительный баннер, призывающий всех пользователей отправлять смс на определенный номер, вследствие чего баннер благосклонно покинет экран. Известная, старая как мир компьютерная уловка! Лет пять назад он сам конструировал такие программы, и неплохо на этом зарабатывал. Всегда находились простаки, отправляющие платные смс, и наивно ждущие таинственного кода. Никакого кода не было! Однако, убрать такой баннер не представляло труда даже для искушенного пользователя. То, что зацепил накануне вечером Кирилл, не поддавалось никакому анализу, ведя борьбу с вредоносной программой, он пару раз испытывал нечто похожее на зависть по отношению к таинственному конкуренту. Сработано было блестяще! Сами по себе такие программы не исчезают. Это – факт. А вот сейчас, Эля уверенно щелкает пальчиками по клавишам, экран чист, и скорость работы операционной системы такая, что в это трудно поверить. Словно это чужой компьютер!
  - Уф! – девушка взъерошила короткую прическу, повернулась на крутящемся стуле к Кириллу. – Чем ты его кормишь?! Зверь, а не процессор!
  Мужчина быстро прошелся пальцами по клавиатуре, уверенно нырнул в безопасный режим, просканировал систему. Никакого вируса!
  - Чудеса! – пробормотал он, запуская антивирус. – Надо все- таки почистить…
  - Отойди! – Эля решительно оттолкнула его от компа. – Я звонила тебе утром… ты почту проверял?
  - Нет еще…
  - Вот именно! – он хмыкнула с тем высокомерием, которое одновременно и бесило и возбуждало Кирилла. Девушка быстро провела рукой по коротко стриженным русым волосам, сузила монгольские глаза, уверенно ввела пароль его почтового ящика. Процессор отозвался с такой скоростью, словно она еще не успела отнять указательный пальчик от кнопки enter.
  - Огонь! – выдохнула Эля, немного помедлив, картинно нажала на выделенное жирным синим шрифтом письмо.
  - Нет! – неожиданно для самого себя крикнул мужчина. Остро заныл кончик безымянного пальца, заныл там, в той точке, где у всех землян от Адама и Евы находились витиеватые папиллярные линии. С улицы пахнуло запахом гари, вероятно, где-то неподалеку жгли листья. В комнате стало как то очень тихо так, что Кирилл услышал глухие удары своего сердца, он удивительно близко разглядел тоненькую синюю жилку, пульсирующую на шее девушки. Под черной мушкой изящной родинки. По полу пронесся ледяной сквозняк, словно посреди жаркого августовского дня в город пришла февральская стужа. Хлопнула балконная дверь, дребезжало большое стекло, на пол медленно поплыла невесомая побелка. Мужчина резко оглянулся, вновь сжало сердце, он отчетливо разглядел, как по улице пронеслась длинная серебристая тень, и перед глазами замерцало алое свечение, наподобие воспламенившейся, и тотчас померкнувшей свечи. Время остановилось… он растерянно смотрел на возлюбленную. Девушка вскочила со стула, тормошила его за плечи, кричала что- то невнятное, Кирилл видел ее большой красивый рот, скошенные острые лисьи зубки, раскосые глаза. Она легонько шлепнула его по щеке, быстро выскочила на кухню, плеснула водки в стакан, заставила выпить. Он повиновался, закашлялся, ощутил приступ тошноты, его чуть не вырвало… затем обессиленно опустился на стул, и звуки, краски теплого дня, сильные руки девушки, обнимающие за плечи, все это обрушилось грузно и тяжело. Он глубоко вздохнул, на коротенькое мгновение опять выплыло из мрака алое свечение, воссияло и исчезло навсегда…
  - Ну, ты даешь!!! Разве можно так пить?! Чуть не отключился… - Эля смотрела на него с неподдельным страхом.
  - Извини…- Кирилл вытер со лба капли холодного пота.
  - Сейчас лучше? Бледный весь…
  - Нормально, – он постарался вымученно улыбнуться. – Ты права, мне, вероятно, вообще пить нельзя.
  - Это уж точно! – она неуверенно оглядела его фигуру. – Сейчас все в порядке?
  - Отлично! – он поднял стакан с водкой. – Кризис миновал.
  - Надеюсь… - девушка быстро провела ладонью по его волосам, прижала тыльную сторону ко лбу, – температуры вроде бы нет…
  - Все в порядке! – Кирилл поймал губами ее кисть, успел ощутить тоненькое биение пульса на запястье. – Ты что- то хотела показать в моем мейле! – он глубоко вздохнул, и широко улыбнулся, стараясь выглядеть спокойным и беззаботным. – Наверное, какая-то особенно редкая порнуха!
  Эля фыркнула.
  - Кого сейчас можно удивить порнухой?! Во всяком случае, не такую девушку, как я! Смотри!
 Она быстро нажала курсором на длинную многострочную ссылку в письме, экран монитора покрылся серебристым свечением, выплыл длинный дирижабль, на нем алым пламенем горели красочные письмена.
  - Ну и что? – пожал плечами Кирилл. Он нервно глотнул пива из бокала, напряжение нарастало, глухо стучало в груди сердце, заныл безымянный палец. Дирижабль был отдаленно похож на серебристую сигару, только что проплывшую за окном. – Хорошая компьютерная графика!
 - Сюда смотри! – ткнула девушка пальчиком дирижабль. Мужчина прищурился и прочел вслух.
  «Хочешь, я угадаю, когда ты умрешь?»
 - Вероятно, какая- то новая игра? – он вытер со лба капли пота.
  - Я тоже так вначале подумала, когда получила утром это письмо! – кивнула Эля. Она быстрым движением взяла сигарету, чиркнула зажигалкой, по комнате поплыли сизые клубы дыма. – Подумала… и прошла по ссылке… Ну ты ведь знаешь, меня интересует вся такая мистическая мишура…
  «Хочешь, я угадаю, когда ты умрешь?» - огненными полосами разрывали буквы борт серебряного дирижабля. Далее следовали обычные для любой игры белые квадратики с вариантами ответов «да», «нет», «пропустить».
  - Нет… - одними губами едва слышно прошептал Кирилл.
  - Ну я естественно нажала вариант «да». – девушка уверенно щелкнула курсором по квадратику. Дирижабль развернулся в воздухе, его жалюзи медленно распахнулись, и в каждом из круглых окон показалась цифра.
  - Девятнадцать… ноль восемь… две тысячи… - неуверенно читал Кирилл.
  - Короче говоря, девятнадцатого августа. – нетерпеливо перебила его Эля. – То есть через пять дней.
  - Ну и что?! Мало ли всякого мусора в инете! – мужчина быстро допил бокал с пивом, подошел к столу, и налил новую порцию. Руки его дрожали, палец пульсировал, словно его грыз хищный зверек.
  - Конечно! – кивнула девушка. – Разница лишь в том, от кого именно я получила это письмо!
  - Ну и…
  - От тебя, милый! – Эля подмигнула ему, и вновь склонилась над монитором. – Ну и скорость у твоего компа… - пробормотала она, дунув на спадающую на глаза челку.
  - Я не отправлял тебе никакого письма… - Кирилл набрался духу, и искоса посмотрел на палец. Вне всякого сомнения, белое, лишенное завитков пятно увеличилось. Оно занимало теперь почти всю мякоть подушечки, касаясь аккуратно остриженного ногтя.
  - Ну не совсем ты… письмо пришло по ссылке, ты ведь знаешь, я не читаю спамы, но одно из имен участников этого проекта было твоим.
  - А сколько всего этих… - он поперхнулся, быстро глотнул пива, и выдавил из себя жутковатое слово – сколько всего этих «участников?!»
  - Пятеро, – коротко ответила девушка. – Включая нас с тобой.
  - Пятеро… - глухо повторил Кирилл. – И кто… ну кто был первый?
  - Какой- то парень из Израиля. Странное имя… Шахол, кажется… Прочти сам, ты хорошо знаешь английский! Собственно, от него и исходила рассылка.
  - Черт с ним! Хорошо! Сейчас посмотрю… - мужчина быстро прошелся по комнате, взял скрученную папиросу из Элиной сумочки, глубоко затянулся, голова закружилась, комната поплыла перед глазами. Эля иногда баловалась травкой, он ее избегал, и вообще побаивался наркотиков.  Он уселся в широкое кресло. Кирилл любил это кресло, начитавшись в свое время модного Карлоса Кастанеды, утверждал, что именно в нем находится его точка. Точка его силы. Даже своевольная любовница не посягала на это засаленное, с неудобными кривыми ручками кресло.
  - Чудеса! – девушка на мгновение оторвалась от экрана, и смотрела на него восхищенными глазами. – За одно утро ты успел пережить тяжелое похмелье, едва не отключился и наконец, впервые в жизни попробовал траву?! Близиться час тяжелых наркотиков! Не узнаю своего милого сухаря!
  Кирилл закашлялся, но упорно выкурил папиросу. Его слегка мутило, и от выпитой натощак водки с пивом, и от травы, но отчего ему стало тепло и спокойно. Палец почти не беспокоил, происходящие события он будто бы рассматривал со стороны.  Словно он наслаждается кинофильмом, участником которого сам является. Так иногда бывает во сне, только явь была наполнена запахами и звуками. С улицы вновь принесло аромат пахучей гари, взвизгнули тормоза машины, громко, протяжно завыла собака. Шахол… шахол… Он где-то уже слышал это слово…
  Кирилл открыл новую банку пива. Все было против правил, в том числе напиваться с утра, но сегодня особенный день…
  «Хочешь, я угадаю, когда ты умрешь…»
  Он с трудом поднялся с своего кресла, подошел к девушке, прижался губами к теплой лунке на ее затылке.
  - Может быть, ты прервешься на полчаса, и посмотрим старую, добрую порнушку?
Эля скорчила одну из своих очаровательных гримасок, которые делали ее неотразимой. Несмотря на мужской характер, девушка обладала удивительной женской притягательностью. Кирилл часто ловил похотливые мужские взгляды, обращенные на свою возлюбленную, и первое время его это немного удивляло. Удивительный восточный разрез голубых глаз, как у легендарного Темучина, русая челка, острый носик и фигура подростка…. В его понимании мужчин должны возбуждать высокогрудые блондинки с рельефными ягодицами, на которых мог бы уместиться стакан со скотчем! И тем не менее, где бы не оказывалась Эля, вокруг нее начинали группироваться мужчины, причем все они походили на кобелей, с деланно-равнодушным видом кружащих вокруг суки во время течки.
  - С удовольствием приму Ваше бесстыдное предложение, если ты конечно, в форме! – девушка не отрывала глаз от монитора, всем корпусом она подалась вперед. Халат сполз со смуглого плеча, обнажив маленькую, аккуратную грудку. Кирилл отставил початую банку с пивом, и нежно погладил эту мягкую, упругую грудь. На экран компа он старался не смотреть, однако краем глаза успел увидеть, разверзшееся чрево дирижабля, там внутри огненными всполохами сверкали цифры, мелькали какие- то письмена, объятая огнем металась крохотная фигурка человека. Нечто в очертаниях мультипликационного персонажа показалось ему знакомым.
  - Чудеса! – воскликнула девушка. – Эта игра утверждает, что мы с тобой умрем в один день и -час. Как Ромео и Джульетта! – она захлопнула крышку ноутбука и повернулась к мужчине. – Даже минуты совпадают… - ее голос стал приглушенно-хрипловатым.
  - Как Тристан и Изольда… - прошептал Кирилл.
  - Эсмеральда и Квазимодо… - возбужденно хихикнула Эля. Она сдернула короткое полотенце с его бедер.
  - Они… они не были любовниками… - он тронул губами ее родинку. – И потом… я, по твоему похож на Квазимодо?
  - Ты похож… - ее голос прерывался, из влажного рта вылетали капельки слюны. – Ты похож на милого сухаря компьютерщика, который случайно напился с раннего утра, случайно выкурил первую в жизни папиросу, и совершенно случайно пытается овладеть самой сексуальной девушкой на планете!
  - Уже овладел! – он подхватил ее на руки, коротенький халат слетел на пол, Эля прижалась губами к его шее, Кирилл тяжело ступая понес свою драгоценную ношу к дивану.
 - Не урони, красавицу герой-любовник! – восторженно взвизгнула девушка.
   …Солнце скрылось за косматой тучей, в комнате стало как- то очень темно, словно в разгар теплого августовского дня на землю опустилась темная холодная ночь. Сильный порыв ветра сорвал первые желтые листья с деревьев, и понес их над землей, закружил в бешеном смерче,  развеял в воздухе, и они, одинокие и беспомощные, медленно опускались вниз, похожие на юных покойников. Далеко на западе мерцали сиреневые зарницы, замер, затаил дыхание стылый воздух, едва слышные прокатились раскаты грома. С неба упали первые капли дождя, словно далекие космические пришельцы. Серый асфальт покрыли длинные черные тени. Они скользили по земле как безмолвные убийцы, застыли на мгновение возле каменного балкона ,расположенного на обычным пятиэтажном доме в центре города, и уверенно устремились в тесный проем, где слившись в жирную темную полосу, медленно втекли сквозь оконное стекло в пустую квартиру, и исчезли там, чуя рокот надвигающейся бури.
  …Люди лежали на полу, обнявшись, молодые, обнаженные, и слушали отголоски грозовых раскатов.
  - Не люблю грозу… - тихо прошептала Эля.
  - Почему?
  - Не знаю… это как будто игрушечная репетиция смерти, – девушка высвободилась из его объятий, накинула халат на плечи, потянулась за сигаретой.
  - Мне сегодня приснился странный сон, – неожиданно сказал Кирилл. Он осторожно посмотрел на безымянный палец. Пятно выросло еще немного, его кривые метастазы сползли с подушечки, и растеклись по внутренней части плоти, достигнув сгиба первой фаланги. Он судорожно сжал пальцы в кулак.
  - Какой сон? – Эля рассеянно шарила ладонью по столику в поисках зажигалки.
  - Не знаю… я почти ничего не помню… Жуткое ощущение! Там было, нечто связанное со смертью…
  - Сны о смерти предвещают долгую жизнь! – она нашла зажигалку, синий огонек заплясал в полумраке, сгустившемся в комнате накануне грозы. Кирилл смотрел на него как завороженный.
 - Нет… это был особенный сон! – на секунду он поддался было искушению рассказать подруге и про диковинное живое стекло на соседнем балконе, и про сигару, и про загадочное пятно на пальце, медленно и неумолимо пожирающее его линии жизни, но не решился. – Я помню только, что разговаривал с кем- то о моей смерти… но мне кажется это был не человек! Не знаю…
  Девушка повернулась к нему, и чмокнула в подбородок. Светлые монгольские глаза насмешливо щурились в темноте.
  - Странно слышать это от такого убежденного агностика, как ты! – она аккуратно стряхнула пепел с кончика сигареты, и задумчиво добавила. – В этой компьютерной игре… там один персонаж удивительно похож на тебя… Собственно, я вначале подумала, что это твой розыгрыш!
  - Чем похож?! – мужчина сжался в комок, он вновь явственно почувствовал, как безжалостные ледяные пальцы сжали сердце.
  - Не знаю! – она затушила сигарету, встала с дивана и пошла в ванну. Со скрипом повернулся вентиль, о дно кафеля ударили сильные струи воды.
  - Чем похож?! – отчаянно завопил Кирилл, и сам испугался своего крика.
  - Ну не знаю! – донесся голос девушки приглушенный шумом душа. – Фигура, повадки, даже очки… - было слышно, как она негромко смеется.
  Темноту комнаты разрезало светящееся фиолетовое полотно, и спустя несколько секунд с треском разрываемого металла прокатился раскат грома. Мужчина вздрогнул, за стеной  раздалось негромкое рычание, будто с привязи рвался на волю сторожевой пес, но его душил тесный ошейник. Кирилл вскочил с дивана, спешно натянул джинсы, бросился к компьютеру.
  - Шахол… шахол… проклятье! Где я мог слышать это слово… Парень из Израиля!
Ноутбук уверенно загружался. На небесно-голубом фоне выплыл запрос пароля. Кирилл пробежал пальцами по клавиатуре, избегая касаться клавиш мертвым безымянным пальцем. Он казался ему некой частью своего естества зараженной проказой. Экран послушно моргнул, и тотчас вместо привычной заставки с браузерами, из черной, с ядовито-желтым орнаментом ажурной рамки выплыл серебряный дирижабль. На месте иллюминаторов зияли мрачные провалы, оттуда вырывались языки пурпурного пламени, они слились в причудливую вереницу букв. Несмотря на охвативший его страх, Кирилл ощутил приступ восхищения – графика выше всяких похвал. Более того, иллюзия реальности плывущего ночному небосклону дирижабля была настолько очевидна, что у него закружилась голова. Медленно распахнулись широкие борта, внутри воздушного корабля находилась голая фигурка человека. Длинный, худой мужчина в очках с густой копной каштановых волос на голове. Вот к нему приблизилась обнаженная девушка – Кирилл сглотнул сухой ком, тоненькая фигурка, русая челка, восточный разрез миндалевидных глаз. Из крайнего иллюминатора выплыл язычок огня, он явственно вычертил буквы на серебристом борту.
  «Хочешь, теперь узнать, как именно ты умрешь…?»
  Новая вспышка молнии окрасила стены комнаты трупным молочно-белым цветом. Грохочущий раскат грома заставил задрожать оконные рамы, сильным потоком хлынул ливень, дико завыла сигнализация на машине, пес за стеной тихо заскулил, яростно рявкнул, и замолчал.
  Эля выключила воду в ванной, и неслышно ступая, подошла сзади, взъерошила густые волосы, коснулась горячими губами уха.
  - Продолжение? Нет, ну правда ведь прикольно?! – азартно прошептала она.
На экране уверенно объявились три неизменных белых квадратика. «Да». «Нет». «Пропустить».
Девушка протянула руку к мышке, Кирилл быстро схватил ее за руку.
  - Стой!
Под тонкой кожей мерно и ровно стучал пульс. Здоровое молодое сердце уверенно гнало кровь по широким артериям. Она жива… он жив… и тот парень из Израиля со странным, до боли знакомым именем. Шахол…
  - Чего ты боишься?! Это ведь всего лишь игра!
  - Подожди… - он погладил ее ладонь, случайно коснулся теплой кожи своим изуродованным пальцем, и отдернул его словно зачумленную конечность. – Дай секунду подумать…
 Очередная вспышка молнии вырвала из мрака скуластое лицо девушки, мертвенно-бледное, похожее на погребальную маску.
  «Хочешь, теперь узнать, как именно ты умрешь…»
Трескучий раскат грома захлебнулся в громком шуме ливня. С улицы донеслись испуганно-восторженные крики молодых людей – небольшая компания пряталась от ненастья в подъезде дома. 
  - Подожди… - повторил Кирилл. Он снял очки, протер воспаленные глаза. Неожиданно он ощутил себя глубоким стариком, больным, немощным, прикованным к постели. Нет… Он умрет молодым, в тридцать четыре года, и случиться это девятнадцатого августа, через пять дней…
  - Ты сказала, нас было пятеро в этом… в этом проекте…
  - Ну да! – Эля недоуменно смотрела ему в лицо. Кирилл знал, что без очков его глаза выглядят немного наивно и беззащитно.
  - Мы с тобой, парень из Израиля…
  - Шахол!
  - Ну да, Шахол… остаются еще двое… Кто они?!
 Девушка пожала плечами.
  - Нет ничего проще! – она уверенно оттолкнула любовника от компьютера, и быстро нажала адрес его почтового ящика. Мужчина надел очки, взглянул на адресную строку. Два простых адреса, один судя по замысловатой аббревиатуре нездешний, другой свой, местный… простое русское имя… Stas952 krymov.
  - Можно попробовать с ними связаться? С этим Стасом.
  - Запросто! Здесь даже есть ссылка на  скайп. - Эля быстро вводила текст письма в поле. – Если он еще конечно… - она прищурилась, высунула кончик языка, и уверенно щелкнула по клавише. Письмо послушно упорхнуло к респонденту. – Если он еще конечно живой!
  - Что ты хочешь сказать?! – Кирилл быстро плеснул себе водки на дно стакана.
Девушка бросила на него лукавый взгляд.
  - Ты так точно скоро сопьешься! Обычно, вот такие тихушники становятся самыми безнадежными алкашами! – она внимательно смотрела на экран. – Странно… - тихо проговорила Эля, мужчина почувствовал, как по его спине побежали неприятные мурашки.
  - Видишь ли в чем дело… - медленно, и очень серьезно проговорила она. – Этот Крымов 952, по версии игры должен умереть первым.
  - Когда?!
  - Сегодня. – девушка нервно отобрала у него стакан. – Причем в ближайшее время. – Она быстро посмотрела на часы. – Сейчас половина третьего… Стасику осталось жить не более пятнадцати минут!
  - Он в сети?!
  - Угу! – Эля уверенно выделила квадратик на экране монитора для скайпа. – Сейчас попробую до него достучаться!
  На бездонном черном фоне, с оранжевой красочной каймой, уверенно плыл огромный дирижабль. Огненные цифры продолжали настойчиво вопрошать.
  «Хочешь теперь узнать, как именно ты умрешь...?»
 В недрах воздушного корабля голые фигурки худого парня с девушкой лежали, обнявшись в ванной, по их кукольным телам текла блестящая вода из душа, девушка целовала мужчину в ухо, и гладила его по груди. Три белых квадратика застыли под соплами дирижабля. «Да». «Нет». «Пропустить…»
  Взрыв молнии заставил людей вздрогнуть. Он покрыл экран монитора золотым глянцем, спустя несколько секунд ему вторил отдаленный раскат грома, гроза уходила на восток. Ливень не стихал, капли дождя уверенно хлестали по широким листьям деревьев. Эля прижалась к мужчине, стиснула его руку своими пальцами, они были влажные и холодные.
  - Мне страшно… - тихо призналась она.
  - Мне тоже…
 - Черт побери, этого Стаса?! Какого дьявола он не объявляется?! – сорвалась на крик девушка. Она допила водку из стаканчика, порывистым движением прикурила сигарету.
  Собака за стеной тихо зарычала, и умолкла.
  - Там никогда не было раньше собаки… - пробормотал Кирилл.
  - Смотри! – дернула его за локоть Эля. Она всем телом подалась вперед, к экрану. Один из отсеков дирижабля распахнул широкое окно, за ним объявилась крохотная фигурка молодого человека, почти мальчика. Он сидел, склонившись над распахнутым ноутбуком, за его спиной, в распахнутом окне сверкали яркие молнии. Одна из них, кривая, похожая на изогнутый артритный палец, полоснула по невесомой занавеске, та тотчас занялась пламенем. Рыжие пляшущие блики от языков огня, заскользили по комнате, как живые змеи. Сухие обои свернулись в тугой, тягучий рулон, быстро вспыхнули глянцевые плакаты на стенах.
  - Что за черт… - прошептал Кирилл.
Мальчик был настолько погружен в компьютерный мир, что казалось, он ничего этого не замечает. В маленьком окошке скайпа появилось румяное лицо подростка.
  - Стас! – закричала Эля. Она с силой ударила кулаком по столу.
  - Привет! – мальчишка радостно помахал рукой. У него было открытое широкое лицо, обильно усыпанное солнечными веснушками, и круглые голубые глаза. – Вы тоже в игре?! Прикольно! Я должен умереть через семь минут! Здорово! А вы когда?!
  Маленькое окошко почти целиком занимала счастливая круглая физиономия подростка. Было невозможно разглядеть, что находиться за его спиной. Кирилл мгновенно бросился к экрану, боковым зрением он видел, как в отсеке дирижабля, являющимся миниатюрной копией комнаты мальчика, огонь уверенно отсекает дорогу к входной двери. Вздыбился под натиском пламени паркет, огонь жадно пожирал сухие доски старого, судя по виду антикварного буфета.
  - У тебя пожар в комнате! – дико завопила Эля. – Беги отсюда скорее!
 - Стас! Ты сгоришь!!! – Кирилл упал на колени возле ноутбука, он вцепился руками в экран, будто пытался, выдернуть мальчика из недр плоской плазменной панели. – Беги из комнаты!!!
  Мальчишка растерянно оглянулся.
  - Ребята, это что новый прикол такой?!
Сверкнула молния, уже далеко отсюда, тотчас резко, словно по команде стих ливень. За окном раздался девичий смех, и влажный стук каблуков по мокрому асфальту. Реальность была совсем рядом, за окном, в нескольких десятках метрах, но сейчас до нее было дольше, чем до Луны.
  - Ему осталось три с половиной минуты! – громким шепотом произнесла Эля. Она метнула короткий взгляд на изящный таймер, висящий в импровизированной комнате подростка. Он щелкал нежно-голубыми цифрами, отсчитывая время в обратной проекции. Кирилл прижался лицом к экрану.
  - Стас, прошу тебя! Возможно, это действительно такая игра, не знаю… но что- то подсказывает мне, что дело слишком серьезно, понимаешь?! Ответь на один вопрос, только быстро и коротко. У тебя в квартире есть большой антикварный шкаф?!
  - Буфет… да есть… - растерянно кивнул мальчик. Он неуверенно оглянулся, на мгновение рыжая голова исчезла из поля зрения экрана.
  - Стас!!! – хором закричали Эля с Кириллом.
  - Да здесь я! – раздраженно ответил подросток. – Вы что там оба, под кайфом?!
  - Пятьдесят две секунды! – механическим голосом, словно заведенная кукла проговорила девушка.
  - Все правильно… - задыхался Кирилл. – Послушай, меня, прошу тебя! У тебя осталось чуть менее минуты, чтобы выбежать из комнаты, иначе может случиться несчастье, понимаешь?
  Отсек воздушного корабля, представляющего комнату мальчишки, был почти полностью объят пламенем. Крохотная фигурка респондента stas952krymov сидела на стуле возле ноутбука, ножки стола подернулись синим горением, лопнула от жара кожа на спинке кресла, как кожура перезрелого помидора.
  - Вы извините, ребята, но я сейчас отключусь! Вы какие-то оба странные! – растерянно проговорил мальчик.
  - Нет!!! – закричала Эля. – Ты не видишь того, что видим здесь мы!
Таймер бодро отсчитывал последние секунды. Двадцать… четырнадцать…  девять…
Кирилл вспомнил. Когда он только увидел дирижабль, в нем билась объятая огнем маленькая фигурка человека. Это было около часа назад… Торжествующе завыла собака. Пять… три…
  - Это всего лишь игра! – громко и уверенно сказала Эля.
В следующую секунду мальчишка на экране испуганно оглянулся. В больших, прозрачных глазах подростка отразилось пурпурное зарево, и тотчас волна смертельного ужаса исказила черты его лица.
  - Мама! – тихо произнес мальчик, и тотчас завизжал страшно, пронзительно, как могла кричать лишь молодая, полная сил и свежей крови корчащаяся в агонии плоть. – Мама!!! – сквозь маленькое окошко скайпа было видно, как радостным факелом вспыхнули волосы на голове подростка. – Мама!!! – он кинулся в сторону, и исчез из поля зрения, был слышен только этот ужасный крик, похожий на сдираемую кожу с живого существа. На крохотную долю секунды в окошке мелькнул невнятный силуэт, полностью объятый пламенем. С грохотом упало на пол кресло, его рваные очертания походили на огромную горящую раковину, с перламутровым раструбом. Раздался звук упавшего на пол тела. Кирилл зажмурился, ему показалось, что сквозь маленький квадратик бесчувственного экрана в комнату вползает отвратительный аромат горящей человеческой плоти. Затем все стихло, мутный экран покрылся черной копотью…
  Дирижабль равнодушно повернулся в воздухе, под ним настойчиво текли волнистые строчки.
  «Хочешь узнать, как именно ты умрешь?» И три белых квадратика. «Да». «Нет».  «Пропустить…»
   Свинцовая грозовая туча уплыла на восток. Слоящиеся кучевые облака острой иглой пронизывал солнечный луч, запах свежего озона растекся над землей, робко запели птицы. Земля медленно вздохнула, с ее влажной почвы испарялись капли дождя. Уверенно прошелестела колесами по асфальту машина. Какой-то пьяный парень заорал песню, вторя ему, расхохоталась женщина, ее голос, возбужденный, хмельной,  был свободным, наглым, похотливым. Она считала, что будет жить вечно… парень заковыристо выматерился, они оба вошли в подъезд, было слышно, как на асфальт упала выброшенная банка из- под пива. Он тоже думает, что будет жить вечно…
  «Хочешь узнать, как именно ты умрешь?»
  Скорчившись на полу, возле стола рыдала Эля. Хрупкая девушка с мужским характером, она все -таки оставалась женщиной, слабой, нежной, нуждающейся в защите. Кирилл опустился на колени, обнял ее за голову, прижал к себе. Эля уткнулась ему подмышку как маленький щенок, ее плечи содрогались от плача.
  - Мы должны… что- то сделать… - задыхаясь, проговорила она.
Мужчина нежно погладил ее по голове.
  - Что именно?
  - Не знаю… вызвать полицию…
  - Что ты им скажешь?
  - Покажем запись со скайпа! – девушка шмыгнула носом, высвободилась из его объятий, вытерла слезы тыльной стороной ладони.
  - Вряд ли она сохранилась… - Кирилл с трудом поднялся на ноги, прикурил сигарету, протянул ее подруге.
  - Не могу! – она с отвращением оттолкнула его руку. – Не могу видеть дым… огонь… этот запах… - она вновь тихо заплакала. Мужчина послушно затушил сигарету, на дне большой стеклянной пепельницы осталось распластанное черное пятно. Его передернуло. Он быстро прошел на кухню, достал из женской сумки банку пива, открыл ее, протянул девушке. Она прижала банку к губам, зубы дробно стучали о жестяной край. Ее маленькие острые зубы, со скошенными резцами… Она жива… он жив… до девятнадцатого августа оставалось пять дней…
  - Надо вызвать полицию. – повторила девушка. – В нотках ее голоса появились яростные интонации. Это хорошо. Злоба лучше отчаяния.
  - Боюсь, мы ничего не сможем им показать, кроме этого дурацкого дирижабля! – покачал головой Кирилл. Превозмогая отвращение, он скосил глаза на экран. Серебряная сигара победоносно покачивалась в черном эфире. В маленьком отсеке, где еще недавно бушевал пожар, теперь прогуливалась высокая молодая женщина. На уютной маленькой софе сидела большая холеная собака, похожая на золотистого лабрадора. Экран скайпа погас, на его месте моргал синим глазом хронометр, он отсчитывал новые часы, минуты, секунды…
  - Посмотри историю… - шумно высморкалась Эля. Она быстро допила банку, смяла ее сильными пальцами, и отбросила в сторону. – Не могла просто так исчезнуть информация…
  Кирилл быстро щелкал пальцами по клавиатуре. Девушка шумно дышала над его плечом.
  - Ничего… - он растерянно оглянулся.
  - Ненавижу его! – процедила сквозь зубы Эля. – Жесткий диск, черт возьми! Там все должно сохраняться!
  - Почта…сообщения… все правильно! Скайп работает в онлайновом режиме. Мы не сохранили информацию…
  - Проклятье! Что же делать?! Мальчишка у нас на глазах сгорел заживо, а мы ничего не можем предпринять?! – она яростно ударила кулаком по полу, на тонкой костяшке лопнула кожа. Девушка прижала руку к губам, тихо застонала. Ее влажные глаза горели едва сдерживаемой злостью. Кирилл украдкой посмотрел на безымянный палец. Он был похож на участок кожи пораженной меланомой, белый, пресный, словно кусок сваренного филе. Мертвая кожа, лишенная папиллярных линий, клетка за клеткой некая неумолимая сила поглощала его линии жизни, превращая частицу тела в живой труп. Что будет дальше? За последующие пять дней метастазы сожрут его руку до плеча, затем грудь, плечи, живот… К девятнадцатому августу он превратиться в призрака, мертвенно-бледного альбиноса, покрытого пустой кожей, лишенной своего причудливого узора.  Девятнадцатое августа…
  Яркий солнечный луч ворвался в комнату, и растекся жидким золотом по полу, коснувшись изуродованной руки мужчины. Кирилл поспешно отдернул кисть, словно потревоженный вурдалак.
  - Кто следующий? – тихо спросил он, качнув головой в сторону экрана. – Эта женщина?
  - Наверное… там есть только адрес, – Эля скрипнула зубами, сузила глаза, став похожей на взбешенную кошку, с силой ударила пальцами по клавишам ноутбука. На ссылке уверенно появилась выделенная синим жирным цветом строчка. Madlen5000roc.de. В том месте, где только что была надпись stas952krymov, зияла пустота. Кирилл сглотнул соленый ком.
  - Эта женщина, судя по всему немка… мы сейчас ее видим на экране?
  - Думаю, да… - Эля быстро выделила поле письма. – Напиши ей, немедленно!
  - Черт! Я не знаю немецкого!
  - Пиши на английском! – она раздраженно ткнула пальцем в синий хронограф. – У нее еще куча времени. Двадцать три часа, почти сутки… пиши!
  Кирилл послушно склонился над клавиатурой.
  - Даже не представляю, что именно ей писать! – процедил он сквозь зубы. – Мы не сумели убедить мальчишку на своем родном языке, причем не письмом, а в онлайне. Он просто не поверил нам! Решил, что либо это розыгрыш, либо мы с тобой парочка сумасшедших наркоманов.
 - У нас было мало времени, – устало сказала девушка, – странно другое… как он все это время не замечал пожара?
 - Никакого пожара не было! – мужчина закусил губу, капельки пота выступили на лбу, он старательно набирал текст на английском языке. – Черт возьми! Пишу, как чурка, за такую грамматику меня следует выпороть!
 - Не важно! – Эля с недоумением уставилась на скорчившегося у экрана человека. – Что значит, не было пожара! Мы ведь с тобой сами видели, как мальчик… - ее голос дрогнул. – Даже эта копоть на экране!
 - Нет. Стас погиб, это факт. Но огонь возник в последние секунды его жизни. Он появился словно из ниоткуда, я в этом уверен. События, воссозданные в дирижабле, будто нарочно опережают настоящее время. Не могу сказать насколько именно, минуты, часы, дни, но они не синхронны с нашим временем.
 - Почему ты так думаешь?
Кирилл рассеянно пожал плечами. Он автоматически сочинял письмо загадочному респонденту Madlen500roc., тщательно подбирая английские слова.
  - Я в этом уверен. Во-первых, мальчик не мог не увидеть огонь, бушующий за его спиной, хотя в игре все полыхало по-настоящему. Следовательно, в момент нашего общения никакого пожара в его комнате не было, однако сама комната воспроизведена была в точности. Помнишь, я спросил у Стаса про антикварный буфет? А это слишком характерная деталь, чтобы ее знать, надо было там находиться. И потом… В соседнем помещении была воссоздана сцена, когда мы с тобой лежим в ванной. Все в точности. Однако это было утром, в районе двенадцати часов. Дирижабль существует  в своем времени, а к нашему счету он приспосабливается в зависимости от своих неясных прихотей. Не знаю… Тем не менее он обладает полной информацией о том, что мы делали, делаем сейчас, и более того… - мужчина криво усмехнулся, - что мы собираемся делать! Все! Готово! Прочесть?
  - Отправляй! – махнула рукой Эля. Она напряженно слушала друга, поджав губы в тонкую ниточку, и нахмурив лоб. – Как же такое может быть?!
Кирилл нажал на отправку письма, маленький, прозрачный конвертик, перевернулся в воздухе, и упорхнул в далекую благополучную Германию.
  - Не знаю! – простодушно сказал мужчина. – Может быть, все началось с того, как я зацепил вчера какой-то странный вирус на компе, или ночью, когда мне приснились падающие звезды… не знаю… Ясно одно. Вольно или невольно мы погрузились в дьявольскую игру, и нет этому объяснения. Я до сих пор не исключаю версии, что все это какой- то чудовищный розыгрыш, ловко смонтированный трюк, увиденный нами по скайпу и все такое… но есть одна вещь, которая заставляет меня думать, что все происходящее реально, мальчишка погиб в огне, завтра умрет Мадлен из Германии, а через пять дней настанет наш с тобой черед…
  - О какой вещи ты говоришь? – медленно произнесла девушка. Она взяла сигарету, помяла ее в пальцах, но отбросила в сторону. – Не знаю, как насчет девятнадцатого августа, но курить я, кажется, бросила. – пробормотала она, и повернулась к Кириллу. – Говори!
  Он встал из-за стола, опустил крышку ноутбука, и подошел к балкону. Кровавые лучи заходящего солнца пригладили густую листву деревьев, отчего она казалось окрашенной фиолетовым цветом. На улице было людно. На перекрестке образовалась пробка из сгрудившихся автомобилей, они нетерпеливо сигналили, аккуратно объезжая огромную лужу, образовавшуюся после недавнего ливня. Кирилл распахнул балконную дверцу, в комнату ворвались запахи горячего асфальта, сгорающего заживо долгого летнего дня, звуки людского гомона, топот шагов, детский смех, пение птиц, приглушенное шуршание влажной листвы. Жизнь текла своим чередом, и кажется ничто не могло ее остановить.  Прошло около часа с того момента, как она прервалась для смешного рыжего мальчишки stas952krymov, оставалось двадцать два часа жизни  madlen500roc.de, и менее пяти суток для них двоих. И еще был парень из Израиля, со странным именем Шахол. Если все это не чей-то блестящий розыгрыш…
  - Если все это не розыгрыш… - тихо повторил мужчина. Он внимательно посмотрел на свою руку. В дневном свете она казалось прозрачной, как крылья мотылька. Пятно захватило почти всю кисть, оно сожрало линии Судьбы, Любви, Таланта, холмы Венеры, уверенно поглощало линию Жизни, подбираясь к пульсовой артерии. Он обхватил себя руками за плечи, нервно поежился и вышел на балкон.
  - О какой вещи ты говорил? – упрямо повторила Эля. Она вышла за ним следом, принесла длинную голубую футболку, с яркой надписью «storm.com» на груди. – Надень… маячишь на балконе в одних трусах.
  Кирилл послушно надел футболку, она пахла женскими духами и табаком. Он обнял девушку за плечи, и медленно, стараясь смотреть искоса, протянул руку к соседнему балкону.
  - Видишь, это окно… - его голос дрожал, несмотря на теплый вечер, тело покрылось ознобными мурашками. Эля послушно повернула голову.
  - Ну и что?!
  - Что- то здесь было прошлой ночью, но я не могу вспомнить… такое впечатление, что наелся транквилизаторов… я разговаривал с кем-то, находящимся на этом балконе.
  - Возможно с соседом? – девушка вскинула на него удивленные глаза.
  - Нет там никаких соседей! – Кирилл раздраженно стукнул кулаком по бетонному парапету. – Я живу здесь пятый год, эта квартира всегда пустовала. Но дело даже не в этом. Допустим, мне все приснилось, но сегодня утром я прикоснулся к окну на этом балконе… - он стиснул зубы, и замолчал.
  - И что?! – Эля внимательно посмотрела на соседское окно, и неожиданно вскрикнула – Там кто- то есть!
  - Конечно! – мужчина лихорадочно кивнул. – Кто- то… или что- то… в общем я дотронулся пальцами да этого окна, и теперь, нечто пожирает мою кожу… линии жизни, папиллярный узор, словно меняется ее структура, понимаешь?! – он протянул изуродованную кисть. Девушка коснулась ее ладонями, он тихонько вскрикнул.
 - Больно?!
  - Нет! Самое страшное, это то, что не больно, вообще никак, словно это уже не моя рука!
Она внимательно осмотрела его кисть, нахмурила лоб, будто доктор, исследующий диковинное заболевание, провела кончиками пальцев по молочно-белой коже.
  - Странно… рука словно лишена температуры… - Эля с трудом подбирала слова. – Не знаю, как это сказать, но она не холодная, не теплая, не горячая… Такого вообще не бывает! – отчаянно выкрикнула девушка.
Окно на соседском балконе вдруг задрожало, покрылось рябью, как зеркальная вода на черном пруду, по нему побежали сферические волны, и на мгновение в глянцевой поверхности отразились испуганные лица молодых людей.
  - О Господи! – прошептала Эля. Она отпустила руку любовника, монгольские глаза помутнели,  девушка, как сомнамбула безвольно шагнула навстречу вибрирующему стеклу. Она едва слышно прошептала.
  - Ахтамар шахол… скарут ахтамар…
 Страшно завыла собака. Кирилл схватил женщину за локоть, с силой втолкнул в комнату, и ударил ногой балконную дверцу, она с грохотом захлопнулась, едва не прищемив ступню. С улицы пронеслась волна спертого воздуха, он наполнился едким запахом жженных листьев. Нечто плотное, неосязаемое прижалось к окну, будто чьи то жаркие, смрадные губы прилипли к узкой щели между оконным косяком и дверью. Кирилл прижал к себе дрожащую девушку, и зажмурил глаза. Пять дней… еще осталось пять дней… Собака за стеной заурчала, как довольный, сытый хищник.
 - Надо уходить… - он выдохнул. – Надо отсюда уходить!
 - Скарут ахтамар! – шептала Эля. Она прижала ладони к животу, словно оберегая плод. Из ее открытого рта текла слюна, зрачки закатились, женщина вцепилась ногтями в плечо мужчины, худенькое тело тряслось, словно в лихорадке.
 - Бежать! – крикнул Кирилл. Он хлестнул ладонью по нежной девичьей щеке. Собака недовольно заворчала. Девушка посмотрела на него черными невидящими глазами.
 - Шахол! – громко и отчетливо произнесла она. Аромат горелых листьев уверенно втекал в комнату, вдоль паркета медленно поплыл нежный сиреневый дымок, как угарная копоть от горящего костра. Кирилл быстро усадил подругу в свое кресло, он стремительно носился по комнате, собирая одежду. Эля внимательно следила за стелящимся дымком, большие губы растянулись в зловещей улыбке.
  - Ты кто такой, человек?! – она повернула лицо к любовнику. – Неужели ты действительно надеешься избежать этого?!
  Знакомый, любимый голос звучал резко и хрипло, будто ворона каркает. Трясущимися руками мужчина натягивал на ее худенькие бедра джинсы. Поднял девичьи руки, она воздела их послушно, как кукла из папье-маше. Он продел их сквозь рукава свитера, запутался в правой прорехе, с силой рванул ткань, раздался треск лопающейся тонкой материи.
  - Кто ты такой?! – повторила Эля. От этого страшного голоса можно было сойти с ума! Кирилл мгновенно оделся сам, и потащил упирающуюся женщину к входным дверям.
 - Я твой любимый… сухарь компьютерщик… - бормотал он, обливаясь потом, – сейчас мы убежим отсюда, а потом я отведу тебя в церковь, родная! И у нас все будет хорошо! – он распахнул входную дверь. Девушка расхохоталась жутким, выворачивающим наизнанку металлическим смехом.
  - Шахол не отпустит тебя! – она погладила рукой низ живота. – Я чувствую ЕГО! Чувствую…
 Кирилл выволок женщину на лестничную площадку. Он кинул быстрый взгляд на соседнюю дверь. Обычный деревянный проем, с маленьким французским замком возле металлической кривой ручки, такая дверь легко вышибается сильным ударом плеча. Он ступил на высокую ступеньку ведущей вниз лестницы, и растерянно остановился. Двумя этажами ниже раздался яростный собачий лай. По лестнице бежала огромная черная собака, ротвейлер. Из пасти зверя клочьями свисала пена, свозь лестничный пролет мелькнули две темные спины, следом за ротвейлером мчались немецкая овчарка и черный терьер.
  - Не отпустит тебя… - шевельнулись бледные губы девушки. Кирилл быстро втолкнул женщину назад в квартиру, и захлопнул дверь. У него часто стучали зубы, мелкой дрожью вибрировали мышцы голени. Сквозь дверную щель донеслось шумное собачье дыхание, угрожающе зарычал пес за стеной, сиреневый дымок лениво вытек назад на балкон, неспешно выветрился запах горелых листьев. Мужчина без сил повалился на диван. Эля рухнула на пол, словно у нее подкосились ноги, сквозь рваную дыру в свитере беззащитно просвечивал кусочек смуглой кожи. Девушка тихо застонала, и открыла глаза. Из раскосых глаз текли слезы.
  - Что это… что это было? – она с трудом поднялась на ноги, подошла к раковине, открыла холодную воду, припала ртом к крану, и шумно дыша носом, несколько секунд пила воду. – Кто это был?
  - Шахол! – коротко ответил Кирилл.
  - Шахол… - тихо, словно бледное эхо повторила Эля.
  - Автор рассылки этой игры…
Он быстро снял трубку телефона – она не подвала признаков жизни, уже заранее зная ответ, нажал кнопку на экране сотового телефона. Вне зоны действия сети… все правильно…
  - Шахол тебя не отпустит… - еле слышно произнес мужчина.
 Ноутбук пропел короткую мелодию, припев из песни Битлз. Получено новое сообщение. Он  подошел к столу, поднял крышку – madlen500roc.de прислала письмо из Германии. Женщина благодарила респондента за то, что он привнес в игру новую волнующую интригу, она готова к последующей переписке. Она только что узнала, как именно умрет, и это потрясающе! Она погибнет от медленной потери крови, и никто не в силах будет оказать ей помощь! Вот такая страшная смерть! Она будет лежать в своей чистенькой квартирке в маленьком патриархальном Розенхайме, где преступления совершаются реже, чем идет снег, и не полиция, ни экстренная медицинская служба не окажут ей помощи! Кажется, ее заживо сожрут какие- то твари… она ни уверена, как пишется это слово на английском языке. Вероятно flying Bat! Ха-ха-ха! И можно ли осведомиться, как именно будут умирать ее новые друзья из России? Все это весьма интересно!
  Письмо было написано на блестящем английском языке, несмотря на сверхъестественные события, происходящие с ними, Кирилл почувствовал стыд за свою тарабарщину.
  - Это Мадлен? – тихо спросила Эля. Она достала бутылку водки, налила себе почти полстакана и лязгая зубами об его край, быстро выпила. Кирилл молча кивнул.
  - Она не поверила, – почти утвердительно сказала девушка. Мужчина вновь кивнул. Он напряженно о чем-то думал. Щеки Эли порозовели, она открыла холодильник, и достала оттуда несколько сырых яиц. – Как бы не развивались события, надо заставить себя поесть. Нам потребуются силы… хотя бы для того…
  - Что бы достойно умереть! – продолжил ее фразу Кирилл. Он быстро щелкал пальцами по клавишам ноутбука. Эля поставила сковороду на плиту, зажгла конфорку, вздрогнула, скрипнула зубами, и плеснула растительного масла. Мужчина оторвался от экрана компьютера, и рассеянно посмотрел в окно. Размытые ранние сумерки пронизывали теплый воздух. Мир вокруг был настолько реален, что в это было трудно поверить.
  - Ты знаешь… - он глубоко вздохнул. – Если верить этой игре, то израильтянин уже давно умер.
  - То есть как?! – Эля разбила яйцо, оно с шипением плюхнулось на сковороду.
  - Вот так! В игре нет даже упоминания о его таймере, то есть в то время, когда он жил, было иное летосчисление.
  - Этого не может быть!
  - Не знаю… - Кирилл задумчиво смотрел на крутящийся в воздухе дирижабль.
  « Хочешь теперь узнать, как именно ты умрешь?» - настойчивым рыжим цветом светились в черном эфире слова. «Да» «Нет» « Пропустить». Мужчина взъерошил густые волосы, снял очки, бережно протер запотевшие стекла. Маленькая фигурка Мадлен расположилась за изящным столиком, на котором стоял миниатюрный ноутбук. Лабрадор соскочил с дивана, и развалился возле ног хозяйки. Таймер бодро отсчитывал время. Немке оставалось жить чуть более двадцати часов.
  - Надо же… какая фантазия! Летучие мыши… - он постарался улыбнуться, но вместо ухмылки, губы растянулись в беспомощную резиновую гримасу.
  Эля подошла сзади, прижалась губами к его шее.
  - Нам надо поесть…
Кирилл послушно опустил крышку ноутбука, и пошел на кухню. На удивление у молодых людей проснулся зверский аппетит. Они быстро расправились с яичницей, затем съели по бутерброду с сыром, и открыли банку с консервированной фасолью. Девушка грустно посмотрела на плещущиеся остатки водки в бутылке.
  - Мне сейчас трудно оставаться трезвой… - извиняющимся тоном сказала она. Мужчина достал из бара коллекционную бутылку виски в блестящей коробке. Они сидели на диване, плотно прижавшись друг к другу, тянули виски из больших стаканов и молчали. Тихо, словно наемный убийца, в город прокралась ночь.
  - Ты говорила странные слова, – прервал молчание Кирилл.
  - Какие?
  - Я почти ничего не запомнил, несколько раз повторяла Шахол, и что-то похожее на «ахтамар».
  - Я ничего не помню… - тяжело вздохнула Эля. – Я увидела свое отражение в том стекле на балконе, и потом какой- то провал…
  - И еще… ты вела себя, как женщина, оберегающая дитя… ну, в своем чреве! – он стушевался и покраснел.
  - Чудеса… - прошептала девушка. Ее губы растянулись в странной улыбке.
По ночному небосклону пронеслась звезда. Кирилл вздрогнул.
  - Это уже было… - прошептал он. Затем еще одна, полоснув черный бархат ночи платиновым острием, возникла и исчезла. Ноутбук вздрогнул и дважды коротко пропел песню Битлз. Let it be. Как любила говорить Эля - музыка на все времена. Это она закачала в почтовую программу короткий проигрыш из вечной мелодии.
  Новая звезда пронеслась по небу, затем еще одна, еще… одна за другой звезды срывались с безмятежного покрывала небесной тверди и мчались к поверхности земли, сгорая в плотных слоях атмосферы. Мелодия не умолкала, один припев, не успев закончиться, накладывался на другой, корпус ноутбука дрожал от напряжения.
  - Что это происходит?! – девушка прильнула к черному окну. Целый звездопад полыхал над ночным городом! Кирилл подбежал к компьютеру, поднял крышку. Поле письма было заполонено синими строчками, десятки, сотни адресов теснили друг друга. Звезды продолжали падать с неба, и все новые и новые строчки синей латиницей возникали в разделе полученных сообщений. Испытывая смутное ощущение все нарастающей тревоги, мужчина открыл картинку с дирижаблем. Его нутро было переполнено человеческими фигурками. Во всех отсеках валялись корчащиеся трупы, с отрубленными конечностями, сдавленными шеями, переломанными позвоночниками. Десятки, сотни обгорелых, утопленных, посиневших от удушья фигурок метались в отчаянии по, ставшими вдруг чрезвычайно просторными, внутренностями дирижабля.
  - Господи! – прошептала Эля. – Это ведь Ноев ковчег!
  - Только наоборот! – процедил сквозь зубы мужчина. – Мы с тобой – самонадеянные глупцы! Пытались спасти мальчика, потом немку эту, а сами себе помочь не можем. Дрожим от страха, как зверушки, пойманные в силки!
  «Хочешь теперь узнать, как именно ты умрешь?»
Скрюченными пальцами изуродованной руки он сжал мышку, уверенно подвел курсор к квадратику с надписью «да», и щелкнул левой клавишей…
  …Над городом властвовала ночь. Черная, густая, как черничный сироп она окутала землю. Мрачные оконные проемы были похожи на бездонные колодцы, и только одно окошко светилось робким, призрачным желтым светом. Ночь, любопытствуя, приблизила к этому окну свой слепой глаз. Там, прижавшись друг к другу, сидели две маленькие фигурки – мужчина в очках, с густой копной каштановых волос и женщина с русой челкой и раскосыми глазами. Что- то в них казалось странным, нездешним, будто это два призрака, случайно прилетевшие из чужого времени, и заблудившиеся на его крутых спиралях. Ночь рассеянно проследила за людьми, но в следующее мгновение позабыла о них – с востока напористо надвигался рассвет, он теснил ее, мрачную владычицу лунного света. Небо порозовело, на горизонте едва заалели пунцовые зарницы, поблекли яркие звезды, близилось утро, первые солнечные лучи робко тронули голубые холмы за городом, сбрызнув их щедрой горстью блестящего золотого света. Медленно, лениво потягиваясь, словно пробуждающийся кот, наступал новый день…


                ШАХОЛ.


     «…Он полагает печать на руку каждого человека, чтобы все люди знали дело Его…»
                Ветхий Завет. Книга Иова.


   «…Неужели человек полагает, что мы не сможем собрать воедино все истлевшие кости его? Да у Нас хватит силы, чтобы собрать воедино даже рисунок на кончиках пальцев его…»
                Сура 75, Воскресение. айат 4.



   …Солнце скрылось за бурым холмом, покрыв голубые верхушки башен Эшнунны розовым отблеском умирающей зарницы. Вместе с наступающими сумерками пустыню Луллубеи сковал ночной холод. По земле со стоном пронесся ледяной ветер, он принес свежее дыхание бурной реки Диялы, до ее излучины было немногим более трех часов пути, но климат там был значительно мягче и теплее, чем в пустыне. Нагой человек дернулся всем телом, и задрожал.
  - Я вкушал человеческую плоть… - прошептал он хриплым голосом, отчаянно дернул привязанной к твердому колышку рукой, жесткая веревка впилась в запястье, человек застонал.
  Его худое тело, покрытое заскорузлыми следами грязи, синими кровоподтеками, и  багровыми полосами от гибких ивовых плетей, было распято на голой земле. Руки и ноги растянуты в стороны, и привязаны к вытесанным колышкам, глубоко вбитым в твердую, как камень коричневую породу пустыни. Он неловко повернул лицо, покрытое густой черной бородой в сторону Эшнунны и слабым, надтреснутым голосом закричал.
  - Я тот, кто нашел дыхание, слышите?! И я вкушал человеческую плоть…
Эти слова он беспрестанно повторял все время расследования, когда его допрашивал лично светлейший Нур-ахум, всемогущий правитель Эшнунны, повелитель непокорных эламитов. Эти слова он выкрикивал, когда с пронзительным свистом плети палачей впивались ему в ребра. Он кричал до тех пор, пока мутная пелена не поглотила сознание, и перед сомкнутыми глазами  объявилось сказочное видение – волшебный остров Тильмун, прародина его предков, покрытый зеленью, населенный прекрасными обнаженными девами, удивительный край пышной зелени, и прозрачных водоемов.
  Мужчина потянул ногой, скрипнул зубами, на его глазах выступили слезы – умелые палачи Нур-ахума специально затягивали свои хитроумные узлы с таким расчетом, чтобы при кажущейся слабости конопляной веревки, она затягивалась все крепче, по мере того, как несчастный пытается вырваться на свободу.
  - Тимпак предал меня… - тихо прошептал мужчина. – Он дал возможность стать избранным, чтобы насмехаться надо мной в час триумфа! Будь ты проклят, тщедушный громовержец! – с тихой яростью выкрикнул он в ночной воздух.
  Новый порыв ветра заставил его задрожать от холода. Последние лучи солнца скрылись за холмом, пустыню покрыла ночная мгла. Нагромождения угловатых камней на востоке походили на сказочное чудовище. Оттуда донесся приглушенный собачий вой, тотчас его подхватили десятки других шакалов.
  - Они не посмеют… - прошептал человек. – Я тот, кто нашел дыхание! Они не посмеют!
Впервые за последние несколько дней ему стало по- настоящему страшно. Он корчился от невыносимой, ноющей боли в ребрах, но бесстрашно смеялся в лицо самому Нур-ахуму, когда тот, дрожащим от негодования голосом зачитывал все пятьдесят девять статей законов Эшнунны. Он поносил последним словами немых, бесстрастных, а оттого особенно жутких палачей, когда они сорвали с него остатки ветхого рубища, и умело, с мастерской ленцой отбивали короткими дубинками внутренности. Он даже улыбался, слыша звонкие удары молотков по колышкам, вгоняемым в сухую твердую землю. Это все были люди! Он перестал страшиться людей с тех пор, как впервые вкусил человеческую плоть! Поглощая ее, он становился как бы единым целым с самим Хозяином, люди не могли принести ему истинного ущерба, как не могли они нарушить целостность Властелина. А сейчас, слыша приближающийся вой шакалов, он испугался, и тотчас вместе со страхом в него вошла боль. Человек стал уязвим…
  - Они не посмеют! – прокричал он, и ответом на его вопль был многоголосый собачий вой. Что будет дальше? Обычно шакалы в первую очередь выедают половые органы, уши, щеки, лицо жертвы… Откуда он это знает? Знает… он поступал в точности также как мелкие псы. У них слабые мелкие зубы, им долго придется отрывать куски от его худого, высохшего тела…
  Когда он ел в последний раз? Три… нет! Четыре дня тому назад. Его жертвой стала девушка из племени гутии, они редко спускаются со своих гор, и избегают приближаться к высоким стенам Эшнунны. Он встретил ее близ Гасура. Позже, когда он обретал дыхание, она, залитая кровью, корчась в муках предсмертной боли, почему-то сказала, что шла в Гасур навестить свою мать. Возможно, она хотела таким образом разжалобить его, но человек в единении с Хозяином лишен сострадания. Он выше боли и ненависти. Он выгрыз ее половые губы, а потом откусил ухо и веки…
  Влажные чуткие губы коснулись ступни, было щекотно. Мужчина судорожно дернул ногой, и вскрикнул от боли. Темная фигура маленького пса метнулась в сторону, скрывшись в ночной мгле. Тихо заскулил другой шакал, его светящиеся глаза маячили в полуметре от лица человека.
  - Тимпак! – отчаянно прокричал мужчина. Собака испуганно отскочила, заныла совсем как капризный ребенок, раздраженно, жадно, нетерпеливо.
  После того как девушка наконец замолчала, и ее крики перестали сотрясать стены маленькой пещеры, он вынужден был покинуть свое пристанище. Мужчина знал, что мстительные гутии рано или поздно обнаружат его, и хотя он уже не боялся людей, но осторожность была не лишней. А потому, он нарезал куски теплой плоти с девичьих бедер и маленьких грудей, напился напоследок ее приторно-сладкой крови, положил куски мяса в полотняную сумку, и направился в Эшнунну.
   Попался он на удивление легко. Будучи уже в Эшнунне, мужчина почувствовал приступ голода. Он свернул в узкий безлюдный проулок, забился в тесный уголок между задней стеной городской башни, и заброшенным строением из глинобитного кирпича. Там он накрылся с головой куском старой ткани, и с удовольствием погрузил зубы в куски нежного мяса. В те мгновения, когда человек обретал дыхание, мир переставал для него существовать, время останавливалось. Он становился единым целым с Хозяином, и никто не смел нарушить их союз. Помешали собаки. Привлеченные запахом свежего мяса, они устроили вокруг скорчившейся под покрывалом из грубой ткани фигурки, шумную нервную возню. Прибежали двое мужчин, маленький черный толстяк с длинными густыми усами, и здоровенный хассит, с широким шрамом, простирающимся через все его смуглое безбородое лицо. Они отогнали собак, сдернули с него защитное покрывало. Можно было спасись бегством, но мужчина был уверен в защите Властелина, а потому отбросил недоеденный кусок мяса, и надменно взглянул в лицо своим обидчикам…
  …Шакалы окружили распростертую на земле фигуру. Смрад звериного дыхания ожег ноздри, псы нетерпеливо тянулись носами к добыче, отталкивая друг друга, нервно тявкали. Близилась полночь. Круглая желтая луна вышла из-за облаков, зависла прямо над лицом несчастного, покрыв темные спины шакалов светящимся серебром.
  - Где ты? – прошептал мужчина прерывающимся свистящим шепотом. Изо рта брызнула кровь, палачи  Нур-ахума все- таки отбили ему легкие. – Где ты Хайя?! Мне нужна помощь, как ты обещал…
  Пес аккуратно ступил ему на грудь, лизнул капельки сладкой крови, поднял голову к луне и громко, протяжно завыл.
  Хасситу и толстяку было на него наплевать, вряд ли они бы стали звать стражу. Какое преступление человека в том, что он ест сырое мясо? У бедняков часто нет денег на хворост для костра, и еду он мог запросто украсть в любой лавке. По внешнему виду человеческая плоть ничем не отличается от свинины, так что им не могло прийти в голову, что именно жевал этот оборванец, прячась под своей вонючей рогожей. К тому же держался он с таким чувством собственного достоинства, что это обескураживало обоих друзей. Хассит отогнал собак, и собрался уже было дать незнакомцу пару затрещин, и прогнать прочь, но тут взгляд толстяка упал на ладони бродяги.
  - Великий Тимпак! – ахнул он, быстро, испуганно взглянул на свои маленькие мягкие, как у женщины ладошки, и прижал их к лицу. – Эй, Саргон, посмотри на его руки!
 Здоровяк хассит насильно схватил мужчину за руки, и повернул их к себе. Несмотря на то, что ладони его были испачканы грязью и липкой, с подсыхающей коркой застывшей кровью, было явственно видно отсутствие привычных глубоких линий на коже, а также тесного узорчатого рисунка на пальцах. Саргон побледнел и медленно промолвил.
  - Мы не имеем права отпускать его просто так!
Толстяк быстро и часто закивал головой, так что длинные, выкрашенные хной кончики его усов затряслись. Через пару дней загадочного бродягу уже допрашивал самолично сиятельный Нур-ахуш…
 … Луна медленно повернулась вокруг своей оси, явив кривое, изъеденное серыми пятнами лицо. Самый храбрый пес тихонько тявкнул, и вцепился человеку в ухо. Острая боль пронзила все его существо, боль и страх не сравнимые с тем, что он испытал на допросе в Эшнунне.
  - Хайя! – взвыл мужчина, дернувшись всем телом. – Это зову тебя я, тот, кто обрел дыхание! Мы с тобой были едины в радости, почему ты оставляешь меня в беде?!
  Новый порыв холодного ветра пронесся над безжизненной пустыней Луллубеи. Пес сердито заворчал, и резко дернул маленькой вытянутой мордой. Первое мгновение боли не было. Всего лишь горячая липкая жидкость потекла по виску, и капнула в сухую твердь пустыни, смешавшись с серой высохшей глиной. В голове человека промелькнула короткая восторженная мысль. Могущественный Хозяин лишил шакалов их власти над его телом, а самого его, оставил неуязвимым. Он уже было хотел возблагодарить Повелителя, и принести свои извинения за то, что сомневался в его защите, как резкая, долгая боль, словно мышь в западне забилась в голове. Человек закричал. Висок, и то место, где только что было его ухо, будто ошпарило кипятком.
  - Хайя! – застонал он. Мужчина вспомнил. Та девушка гутии, также взывала к своим богам, когда он вгрызался в ее плоть… А он был холоден и бесстрастен…
  Прошло время после первого обретения дыхания, когда он, молодой и горячий, только заключил договор с Хозяином, и каждую новую свою жертву встречал со свирепой радостью. Поначалу это были только дети… он боялся взрослых людей, страшась возможного отпора с их стороны, но по мере взросления доверие к Властелину росло, человек убеждался в собственной непогрешимости, и на то у него был знак… его ладони… знак избранного!
  Когда человек впервые встретил Хозяина, тот показался заурядным сморщенным стариком, в рваной грязной одежде. В те времена мужчина был совсем молод, наслаждение деньгами, властью и женщинами казались ему пределом мечтаний. Тогда юноша еще носил обычное имя Шахол, он был сыном богатых родителей, и проживал счастливую, и беззаботную жизнь молодого, здорового бездельника. Шахол не имел представления о том, что значит «обрести дыхание», он всего лишь кинул горсть медяков в сумку нищего, когда тот, схватил его за руку своими крючковатыми пальцами. У старика были длинные седые косы, заплетенные на затылке. На голой груди, на сыромятном шнурке висела фигурка, изображающая черного скорпиона, изготовившегося к броску.
  Хозяин отвел молодого человека далеко на север, в бесплодные земли, где жили воинственные хурриты. Они шли несколько дней, миновали опасную Эблу и благополучную Хуттулу, они приблизились вплотную к подножию Красных Гор, и там, среди безлюдных скал, где нашли себе пристанище скопища огромных черных скорпионов и толстых ленивых змей, зияла, словно дупло вырванного зуба, глубокая черная пещера. Поначалу Шахол опасался спускаться в пещеру, оттуда, воинственно подняв длинные копья-хвосты, маленьким ручейком прямо под ноги людям хлынули встревоженные насекомые. Но Хозяин опустился на колени, и они облепили его руки, плечи и лицо своими копошащимися твердыми телами, и Шахол поверил старику…
   …Новый приступ боли заставил его изогнуться всем телом, изо рта вырвался долгий мучительный стон. Пес, словно играючи оторвал ему мизинец, и быстро его проглотил.
  - Хайя! – человек рыдал, но страшнее боли было неожиданное осознание, что он остался совсем один. Властелин бросил его! Как в тот раз, на дне страшной пещеры населенной скорпионами.
  Что заставило молодого человека, успешного и богатого поверить полусумасшедшему грязному нищему? Сначала старик заинтересовал Шахола тем, что быстро рассказал всю его биографию, включая постыдные детские тайны, о которых не знала ни одна живая душа! Затем он с легкостью выгреб из сумки собранную мелочь и запросто выбросил ее в бурные воды Диялы. И после всего, извлек из той же сумки горсть сверкающих самоцветов, и отдал их юноше. От жадности у Шахола загорелись глаза, стоимость нескольких таких камушков превышала цену дома его родителей! Старик снисходительно усмехнулся, и спросил, не хочет ли молодой человек получить нечто много более ценное, чем презренные рубины и сапфиры? На следующий день они отправились в долгое путешествие, которое полностью перевернуло впоследствии всю его жизнь…
  Затемненный край луны накрыла темная туча, по небу пронеслась шипящая звезда, и в то же мгновение зубы шакала вцепились в его щеку…
  - Ты боишься слишком многих вещей, и страх делает тебя несвободным… - говорил ему старик, накануне того, как они спустились в страшную пещеру.
  - Только безумец не боится черных скорпионов! Ребенку известно, что после укуса одной такой твари человек  либо тотчас умирает, либо остается калекой на всю оставшуюся жизнь!
  - Скорпионы, змеи, леопарды, бродячие псы – все они такие же живые существа, как и ты! Все они боятся и жаждут одного и того же… и они чувствуют твой страх также, как ты угадываешь боязнь своих товарищей. Но они живут в естественной среде, поэтому их чувства тоньше, острее  твоих! – старик уверенно спускался по крутой, скользкой тропинке. Здесь было совсем темно, алый свет, исходящий из черного жерла пещеры почти не проникал на такую глубину. Шахол споткнулся, и схватил своего провожатого за локоть. Огромный скорпион тотчас перебежал с плеча старика на руку юноши, и угрожающе занес свое острое жало. Молодой человек испуганно закричал, и упал на спину.
  - Они защищают меня! – усмехнулся старик. – Не бойся! Когда ты обретешь дыхание, тебе станут подвластны не только глупые насекомые и змеи! – его глаза светились в темноте, как два ярких кровавых рубина. И тогда Шахол поверил ему окончательно. Он уверенно взял пальцами скорпиона, тот сжался в жесткий комочек твердой хитиновой плоти, казалось он кланяется юноше… Восторженная радость, от обретения невиданной власти охватила молодого человека. Это действительно много больше, чем деньги! Презренный металл, и неважно из чего он изготовлен, из золота, серебра, меди или даже камня! Власть и независимость, - вот истинные мерила человеческого могущества!
  …Пес оторвал ему щеку. Прежде чем сигнал боли достиг измученного мозга, ледяной ветер полоснул по обнажившимся зубам, сжатым в смертельной муке. Другой шакал вцепился зубами в окровавленный рот Шахола, с наслаждением проглотил кусок нежной губы.
   Хайя всемогущий! Как же пронзительно кричала девушка гутии, когда он своими слабыми зубами пытался отгрызть ее пухлые соленые губы! Мужчина не испытывал вожделения к своим жертвам, хотя девушка была обнажена, молода и красива. Конечно, вначале она решила, что он хочет ее изнасиловать, гутии были вне закона, они жили в горах и поклонялись своим загадочным богам. За изнасилование или даже убийство любого человека из этого племени, пятьдесят девять законов Эшнунны не предусматривали никакого наказания. Она была всецело в его власти. Срывая с гутии ее ветхие одежды, Шахол испытал нечто отдаленно похожее на страсть, но это чувство было настолько слабо выражено, как комариный писк в душный летний вечер на берегу Диялы! Он равнодушно сжал ее грудь, оценивая количество свежего мяса, которое могла дать ему новая жертва. У каждой своей жертвы он обязательно выгрызал половые органы – так учил Властелин, это придавало сил человеку, так он обретал истинное дыхание. Девушка пыталась сжать сильные ноги, Шахол был вынужден оглушить ее ударом по голове, и несколько минут терпеливо ждал, когда она очнется – жертва должна быть в сознании во время ритуала, иначе он теряет свою силу…
  …На самом дне пещеры старик неожиданно исчез. Шахол вглядывался в кромешную темноту, прислушивался к звукам капель воды, которые мерными щелчками цокали о твердую поверхность, но ничего не видел и не слышал. И тогда он испугался… почти также, как и сейчас… но в настоящий момент страх ушел, его затмила жуткая, не поддающаяся осмыслению боль, она затмила все прочие эмоции, лишь только боль…выматывающая душу, страшная боль… неужели все его жертвы чувствовали нечто подобное?! Девушка гутии умирала очень долго, у нее было молодое крепкое сердце, но ее мольбы и крики оставляли Шахола равнодушным. Он привык к человеческим крикам. Поначалу они приводили его в восторг, и он кричал вместе со своей жертвой, широко открыв рот, измазанный горячей свежей кровью, но Хозяин сказал ему, что истинный ритуал должен совершаться с холодным сердцем, любая эмоция разрушает таинство дыхания, и постепенно Шахол обрел спокойствие. 
  …Луна крутилась на черном небосклоне, как сумасшедшая! Вокруг нее в бешеном хороводе выплясывали многочисленные звездочки. Их всегда очень много в исходящем месяце золотого Стрельца. Мужчина уже не мог кричать. Несколько раз он проваливался в мрачную благодать беспамятства, и тогда считал, что Хайя пощадил его наконец, забрав к себе в Дом Бездны. Но у человека тоже было крепкое сердце, и всякий раз он возвращался назад, и боль обрушивалась на него холодно, жестоко, беспощадно.
  Шахол открыл глаза, в нос ему ударил запах крови, смешанный с собственной блевотиной, и вонь от собачьего пота. Кто- то большой и темный заслонил своим телом блестящий лунный диск.
  - Они выгрызли ему лицо, но глаза целы… - раздался звучный басовитый голос.
  - У него действительно не было на руке линий? – спросил другой, тонкий, как у кастрата шумера.
  - Точно! – подтвердил первый. – Я вначале не поверил своим глазам!
  - Сейчас ничего не видно… - перед окровавленным лицом человека жаром заполыхал факел. Резко запахло смоляной копотью.
  - Он весь в крови… и потом… Ого! Они оторвали ему пальцы на левой руке!
  - И он ел человеческую плоть?
  - Он сам так сказал! При нем обнаружили куски свежего мяса, но сказать наверняка человечина это или свинина нельзя…
  - Великий Нур-ахуш не совершает ошибок!
  - Это точно! – быстро поддакнул обладатель грубого голоса, и закашлялся.
  - Можно ли даровать ему милость… - задумчиво произнес кастрат. – Насколько я понимаю, он был дерзок и груб на допросе, но это еще не преступление. Его наказывают за гладкие ладони, которые сейчас почти полностью ободраны клыками шакалов. Он протянет до рассвета, едва ли псы прикончат его раньше…
 - Не знаю… даровать милость конечно нетрудно… - пылающий факел почти коснулся лица мужчины. Шахол застонал, и с трудом разлепил веки, покрытые липкой пленкой крови.
  - Я тот… кто обрел… я обрел дыхание… - он попытался прошептать слова, но звуки трепетали внутри гортани разбиваясь на мелкие капельки крови о разорванные в клочья щеки и губы. – И я ел… человеческую плоть…
  - Он пытается, что- то говорить? – кастрат подался вперед всем телом, он едва не задел коптящим факелом грудь несчастного.
  - А если правда, то мясо было человеческим? – вновь кашлянул его товарищ.
  - Гладкие ладони… это дурной знак!
  - Брось его! Оставим все, как есть! – пробасил мужчина, решительно шагнул в сторону, и темнота ночи мгновенно поглотила его высокую фигуру.
  - Гладкие ладони… - прошептал кастрат, – хотелось бы мне знать, как ему это удалось, но боюсь, мы опоздали… - он махнул факелом, десятки маленьких светящихся пушинок пронизали холодный воздух, и растаяли в черном безмолвии.
   Люди быстро уходили. Земля едва слышно дрожала под тяжестью их шагов. Вскоре они скрылись за высоким холмом. Испуганные собаки неуверенно трусили к своей добыче, они поджимали облезлые хвосты, настороженно глядя вслед удаляющимся темным фигурам. Глаза шакалов светились во тьме, как зеленые изумруды. Почти также, как сверкали самоцветы на ладонях старика, в день их знакомства с Шахолом. На его широких гладких ладонях, лишенных линии жизни, ума, любви и таланта. Лишенные даже маленьких волнистых тонких узоров, причудливых рисунков, похожих на витиеватую линию таинственного лабиринта, вход в который знает каждый, но выход неизвестен никому. Похожие на сложную комбинацию человеческих судеб, каждый день, тысячекратно совершающую множество выборов, и пожинающую плоды этих выборов.
  Луна медленно втекла в стадию Козерога. Пришла вторая четверть ночи. Время плавно расправило широкие крылья, и неспешно заскользило над поверхностью холодной земли. Оно на мгновение замерло, но тотчас поспешило вслед за ускользнувшим мгновением, догнало его, и опять потекло медленно, уверенно, ровно… Долго, и мучительно сменяли друг друга минуты. Худой, с проваленными чепрачными боками шакал поднял к небу острую мордочку, и тихо завыл. Ветер донес пресный запах реки Диялы. Шла ночь… Долгая ночь исходящего месяца золотого Стрельца…


                ДЕВНОСТО  ЧЕТЫРЕ  ЧАСА  ДО…

 
   …Под утро Эля заснула. Она свернулась клубочком на диване, во сне тихо вздрагивала и постанывала. Кирилл накрыл девушку пледом, допил виски из тяжелого стакана, достал из кожаной сумки маленький нетбук, вышел с ним на кухню. Его пальцы уверенно легли на клавиатуру. Более двух часов он не отрывался от маленького экрана, затем выключил компьютер и лег на кровать. Веко над левым глазом часто вибрировало, как крылья колибри. Некоторое время он просто лежал с открытыми глазами, бездумно изучая серые пятна протечек по краю потолка, но свинцовая тяжесть припечатала воспаленные веки, дыхание стало глубоким, прерывистым, через пять минут мужчина тоже крепко спал.
   Входная дверь медленно, с потаенным скрипом отворилась, ступая тупыми когтями по паркету, в комнату вошел огромный косматый пес, черный терьер. Под свисающей на глаза кудрявой челкой сверкали безжалостные карие глаза хищника. Он подошел к спящему человеку, внимательно обнюхал его белую руку, поднял кривую губу, обнажив длинные желтые клыки, тихонько зарычал. Затем он приблизился к девушке, и несколько секунд пристально смотрел ей в лицо. Судорога пробежала по лицу спящей, она громко застонала, и махнула рукой, как бы отгоняя несуществующую муху. Терьер опустил голову, лизнул лицо женщины, его липкий, горячий язык шершаво отер ее глаза и лоб. После этого, он медленно вышел из квартиры. По полу пронесся сильный сквозняк, едко запахло горящей листвой, дверь со стоном захлопнулась. Сквозь не задернутые занавески в комнату ворвался первый солнечный луч, нарождающегося дня. Эля спала, и ей снился сон…
  …Она идет по странному городу. Диковинные дома, похожие на гигантские пчелиные улья, статуи злобных божеств, с масками вместо лиц, кривые черные деревья, с голыми стволами, на их уродливых ветвях висят странные плоды, отдаленно похожие на яблоки, но какого то чудного цвета червонного золота. Девушка чувствует жажду, она совершенно обнаженная, а яркое солнце нещадно печет.  Раскаленная почва жжет босые ступни. Она протягивает руку к сочному плоду, срывает его с ветки, подносит к губам, но из золотистой мякоти наружу вырывается маленькая, верткая змейка, и впивается в губу. Эля кричит от боли, она отбрасывает в сторону яблоко, оно тотчас съеживается, словно мясистая плоть теряет влагу, капли алой липкой жидкости быстро впитывает в себя сухая потрескавшаяся земля. Эля хватает змейку за скользкую, упругую кожу, и отрывает от своей губы. Змея сворачивается в упругую спираль, широко разевает плоский рот, в ее влажном чреве быстро двигается черный раздвоенный язычок, из плотных наростов на верхнем небе выскальзывают ядовитые жала, капля густого яда, стекает по пасти пресмыкающегося.
  - Что ты здесь ищешь, женщина? – шипит змейка.
  - Ничего… - девушка испуганно трогает себя за губу, никаких следов укуса… - мне кажется, я просто сплю!
  - Ты совсем глупая! – змея быстро скользит вокруг ее ступней, как бы очерчивая круг. – Это ты там спишь, а здесь все по-настоящему.
  Одна из статуй неожиданно оживает, им оказывается молодой нагой мужчина, с восхитительной фигурой, и длинными белокурыми локонами, спадающими по плечам. Он легко спрыгивает с высокого постамента, и приближается к женщине. Его внушительная мужественность упруго подрагивает в немом вожделении.
  - Не обижай нашу гостю, Вестник! Ты видишь, она уже дрожит! – юноша нежно гладит девушку по спине, сильная рука соскальзывает вниз, он властным движением сжимает ее ягодицу. – Насколько она женственна! – голос мужчины звенит от страсти, он легко подхватывает женщину на руки, уверенно раздвигает ее бедра.
  - Кто ты? Кто вы такие?! – Эля испытывает смешанные чувства страха, похоти и отчаяния.
Мужчина хохочет, широко раскрывая алый рот. Девушка видит, как в глубине его рта клубятся такие же маленькие змейки, одна из них выскальзывает наружу, зацепившись за край губы, но юноша уверенным движением языка отправляет ее назад в глубину своего чрева. Другие статуи также оживают, они спрыгивают со своих постаментов, и устремляются к ним навстречу.
  - Она спрашивает, кто мы такие! – змейка продолжает описывать круги возле девушки.
  - Совсем глупая! – смеется юноша. Эля упирается ему в грудь руками, но он легко преодолевает ее сопротивление. – Она не хочет! – он с восторженным удивлением оборачивается к ожившим статуям. Одна из них, голая женщина с высокой грудью, белым как воск, неестественно красивым лицом, длинными пальцами и кроваво красными ногтями, говорит нежным меланхоличным голосом.
  - Она боится! Сюзем, милый, тебе не хватает нежности! Отпусти ее…
Сюзем пожимает мускулистыми плечами.
  - Хорошо, Бага, тебе виднее… Ты умеешь ладить с новичками! – Он аккуратно опускает девушку на землю. Красавица Бага трогает Элю за грудь, от ее прикосновений кожа покрывается пупырышками, девушка вскрикивает и прикрывает наготу руками.
  - Она теплая! – удивленно восклицает женщина. Ее точеный профиль похож на посмертную маску Нефертити. Бага быстро обнимает девушку, и уверенно обнюхивает ее с ног до головы.
  - Как это, теплая?! – недоверчиво восклицает Сюзем. Одна из статуй, гибкая девушка, с зеленой чешуйчатой кожей и раскосыми глазами рептилии, обнимает его бедра, облизывает тонкие губы раздвоенным язычком, опускается перед юношей на колени. Сюзем запрокидывает голову, он громко стонет, из полуоткрытого рта выскальзывают змейки, они стремительно расползаются в разные стороны.
  - Странно… - бормочет Бага. Она поднимает на девушку свои потрясающие миндалевидные, голубые как небо глаза. – Что ты здесь делаешь?
  - Я сплю! – в отчаянии кричит Эля.
  - Чушь! – губы женщины дрогнули в презрительной ухмылке. – Сон – это то место, где ты прожила свои неполные тридцать лет! Настоящая реальность здесь, и она немного… как бы это сказать, немного печальней, чем ты думаешь!
  Синь прозрачного неба искажается огненными линиями. Они прочерчивают яркую полосу, коснувшись туманного горизонта, острыми полосами вырывают куски ультрамарина. Появляются слова.
  «Хочешь, я угадаю, когда ты умрешь..?»
  - Вот! – кричит девушка. – Она простирает руки к небу. – Эти слова! Все началось именно с них!
Сюзем громко хохочет. Зеленая девушка-змея оборачивается к ней, и громко шипит. Остро очерченные губы Баги растягиваются в ухмылку, обнажая ряд ослепительно белых зубов. Прочие статуи смеются вместе со всеми. Боковым зрением Эля видит, как из домов ульев начинают выползать обнаженные люди. Мужчины, женщины, старики, дети, они испуганно жмутся друг к другу. Из золотых яблок выскакивают змейки, они несутся навстречу людям, впиваются в их белые тела. Люди кричат, мужчины расталкивают женщин, топчут стариков, все бегут назад к своим норам-ульям. Автоматически Эля отмечает, что у них ненормально белая, словно обескровленная кожа, и нет половых органов. Навстречу людям, из ульев выскакивают огромные мохнатые черные псы, у входа в норы образуется давка. Крики боли, страха и неведомой смертной тоски повисают над страшным городом.
  - Красиво! – мечтательно закатывает глаза Сюзем. Прочие статуи спешат навстречу белым людям, они неторопливо выбирают себе жертву, и увлекают за собой под сень черных деревьев. Что происходит дальше, Эля не видит, меж корней деревьев разверзается земля, и статуи исчезают в темных подземельях вместе со своими жертвами.
  - Что это такое? – спрашивает девушка, она молящими глазами смотрит на Багу.
  - Объясни ей! – лениво бросает через плечо Сюзем. Он ложиться на зеленую женщину, и урчит от удовольствия.
 - Зачем? – равнодушно пожимает плечами красавица. – Она опять обнюхивает перепуганную девушку, и поворачивается к юноше. – Так и знала! Пес поцеловал ее…
  Сюзем не слушает. Он страстно совокупляется с женщиной-рептилией.
Бага внимательно смотрит на девушку.
  - Сколько тебе еще осталось?
  - Четыре дня… - испуганно говорит Эля. Она дрожит как в ознобе, тотчас спохватывается и быстро спрашивает. – Что осталось? Что это значит, «осталось»?!
  - Постараюсь тебя запомнить, – сухо улыбается женщина, - а пока, прощай!
Эля кричит, чьи-то жесткие руки безжалостно хватают ее, повергают наземь, в их прикосновениях нет и намека на вожделение, всего лишь одна злоба, ярость и нетерпение. Руки бесцеремонно ощупывают каждый сантиметр ее тела, распластывают на горячей земле. Она чувствует, как нечто жаркое, трепещущее, болезненно проникает в  нее, вызывая холодный паралич во всем теле. Ее крик срывается на пронзительный визг, она плотно сжимает глаза, но даже сквозь сомкнутые веки видит горящие оранжевым огнем буквы.
  «Хочешь, я угадаю, когда ты умрешь?»
  - Нет! – кричит Эля. – Нет! Нет!!! Я не хочу!!!
Хохочут безжалостные статуи, смеется похотливый Сюзем, улыбается Бага, шипит зеленая женщина. Вопли обескровленных людей, запах горящий листьев, рычание мохнатых псов, и тонкий голубой дымок, стелющийся над потрескавшейся землей, все смешалось во взбитой пене страха, одиночества и боли. Ее чрево наполнено раскаленной лавой. Она чувствует, как глубоко внутри нее зарождается маленький, клокочущий сгусток живой материи, насыщенной яростью, злобой и лютой ненавистью.
  «Хочешь, я расскажу тебе, как ты будешь умирать?!»
  - Нет! – девушка поперхнулась, закашлялась, сильный приступ тошноты скрутил в спираль тело, она высвободилась на мгновение из сильных рук, повернулась на бок, и ее вырвало…
   …Испуганное лицо Кирилла, выплыло из прозрачной мглы. Он заботливо вытирал ей губы платочком, протягивал стакан с холодной водой. Эля жадно отпила несколько глотков, и без сил упала на спину.
  - Что это было? – слабым голосом спросила она. Из уголка глаз вытекла одинокая слезинка. Мужчина склонился и нежно поцеловал ее краешек губы.
  - Мы занимались любовью, ты заснула, а потом открыла глаза, начала кричать, и тебя вырвало…
Девушка вздрогнула. Все тело болезненно ныло, как один большой синяк, набухла нижняя губа. Она испуганно тронула ее пальцами.
  - У меня что- то с губой…
Кирилл внимательно посмотрел на ее лицо, улыбнулся.
  - Немного распухла. Вероятно, ты прикусила ее во сне. Тебе так идет… На азиатскую Анжелину Джоли стала похожа.
Эля нахмурилась.
  - Это был не сон! – тихо и убежденно произнесла она, словно разговаривая сама с собой. На лбу подсохло липкое пятно, оно слепило правый глаз, будто клейкая густая жидкость, спутало короткие волосы на виске. Девушка брезгливо сморщилась, с трудом поднялась с кровати, и пошатываясь направилась в ванную.
  - Мы вчера слишком много выпили! – крикнул ей вслед мужчина. Он с удивлением проводил взглядом женщину.
  В ванной, она включила воду, и несколько секунд внимательно вглядывалась в свое отражение в маленьком зеркале над раковиной. Нижняя губа действительно немного распухла. Эля оттянула пальцами розовую плоть, приблизила лицо к зеркалу, близоруко прищурилась. На влажной красной мякоти явственно выделялись две маленькие черные точки, похожие на следы от пчелиных укусов. Девушка почувствовала, как грудь и плечи ее покрыли острые мурашки.
  - Это был не сон, черт его побери! – тихо пробормотала она, быстро освободилась от липкой, пропахшей потом одежды, и ступила в ванну. Несколько минут она молча стояла, запрокинув голову и закрыв глаза, подставляя лицо сильным струям горячей воды. Саднящая боль в груди и бедрах постепенно стихла. Возможно, Кирилл прав… всего лишь страшный сон. Они действительно слишком много выпили накануне. Особенно она… Милый сухарь не по этой части, из целой литровой бутылки виски, он отпил едва ли сто, сто пятьдесят грамм, зато она почти- что ополовинила всю емкость, и это не считая уничтоженной накануне совместными усилиями водки, и нескольких банок прозрачного «Амстела».
   Эля фыркнула и чихнула – вода попала в нос, глаза наполнились слезами. Ну, точно напилась! Хотя сон был чрезвычайно ярок, краски и звуки настолько живые и объемные, будто реальность обострилась невероятно отчетливо! Кирилл до сих пор зачитывается Карлосом Кастанедой, такое увлечение ей кажется забавным для взрослого скептика и агностика, каким является ее любимый мужчина. Девушка иногда беззлобно подшучивает над ним, считая, что неверующий сухарь стал жертвой мудреных мистификаций мексиканского наркомана!  Сама она прочла первый том, и ей стало скучно. Кирилл не пробовал наркотиков, он боится их как огня, а некоторые галлюциногены, оказывают именно такое действие, сильно обостряя вымышленные образы!
  Эля шумно высморкалась. Это - самообман! В глубине души, она прекрасно знает, что никакие наркотики не могут дать настолько отчетливой и ясной картинки. Несмотря на струи горячего душа, он почувствовала сильный озноб. Похмелье… Надо выпить виски… Хотя в таком состоянии, лучше подойдет пиво…
  - Я всего лишь перепила! – громко и уверенно произнесла девушка.
Из кухни потянуло ароматным запахом свежего кофе.
  - Точно сон… - она не глядя протянула руку за бутылочкой шампуня, стоящей на изящной зеркальной полке. У педанта Кирилла все вещи находились на своих местах, это было удобно, хотя немного раздражало. Выдавила каплю пахучей смеси себе на ладонь, и принялась энергично втирать желе в волосы. Нечто горячее, липкое потекло по ее бедрам, Эля испуганно хлопнула себя по животу, не разжимая плотно сомкнутых век, поднесла руку к лицу. Резкий, сладкий запах, с привкусом металла.
  - Что за черт! – прошептала девушка. Она любила хвастать перед подругами, что сроки ее специальных дней надежнее, чем расписание немецких поездов. День в день, и так на протяжении последних шестнадцати лет! – Быть этого не может! – ее голос испуганно дрогнул. В памяти мгновенно всплыл эпизод из недавнего сна. Хохочущие живые статуи, дьявольски сильные руки, прижимающие ее к голой земле, и нечто горячее, твердое легко преодолевает сопротивление, разрывает плоть…
  - Этого не может быть! – громко, перекрывая шум льющейся воды, выкрикнула женщина. Она лихорадочно смывала шампунь с волос. Из кухни приплыл аромат жареных гренок. Как он может есть в таком состоянии?!  Вдруг Эля совершенно явственно ощутила, что рядом с ней, в тесной ванной комнате находится кто-то посторонний. Девушка инстинктивно закрыла руками грудь и живот, и мысленно проклиная ядреный шампунь, распахнула глаза.
  Напротив нее, склонив набок большую лохматую голову, стоял огромный пес. Черный терьер. Маленькие смышленые глаза уверенно сверкали из- под спадающей на лоб кудрявой челки. Собака внимательно разглядывала голую женщину. Она протянула нос, коснулась им девичьего живота, и тихонько заурчала.
  - Мама! – тихо ахнула Эля. В ногах появилась отвратительная слабость, а во рту застыл медный привкус, словно она грызла старинную монету, или лизала кровоточащую рану. Терьер нетерпеливо переступил с ноги на ногу, влажный, холодный нос тронул ее руку, девушка прикрывала ею низ живота.
  - Пошел вон, отсюда! – глухим, чужим голосом прошептала она. Пес усмехнулся, и мотнул головой в сторону двери, будто приглашая испуганную красавицу последовать за собой.
  - Пошел вон! – женщина постаралась вложить в голос уверенность и силу, но получилось слабо и растерянно.
  «А этот болван читает Кастанеду! Грибы, пейотль, кактусы какие-то!» - неведомо откуда возникла в голове мысль, возникла, и тотчас исчезла, скрывшись в загадочных закоулках человеческого подсознания. И сразу вслед за этим тотчас пришло осознание истины. Все, увиденное во сне было настоящим. И атлет Сюзем, из чьего рта выскакивали проворные змейки, и красавица Бага, и порочная женщина-змея, и хохочущие статуи, и голые бледные люди без половых органов. Все это, как и жуткий город, возвышающийся среди бесплодной выжженной солнцем пустыни, все это было настоящее. Так же, как черный терьер, протягивающий холодный влажный нос к ее кровоточащей промежности. Даже его запах, резкий, мускусный, остро грязный запах дикого животного… И тогда Эля закричала…
  Пес вновь ухмыльнулся, девушке даже показалось, что на мохнатой собачьей морде, появилось нечто отдаленно напоминающее зловещую усмешку. Он обернулся, толкнул носом дверь, она тихо отворилась, зверь неторопливо потрусил по коридору.
  В ванную ворвался Кирилл. Его лицо было покрыто красными пятнами, он отдернул прозрачную клеенчатую занавеску, и как был, в спортивных штанах и футболке, вскочил под струи горячего душа.
  - Что случилось?! Что с тобой?! Что произошло!!! – часто и быстро повторял мужчина. Белая футболка прилипла к его торсу, твердые квадратики пресса, которыми так гордился Кирилл, выглядели смешно и нелепо. Эля прижала ладонь ко рту и неожиданно громко расхохоталась. На крохотное мгновение все сущее стало совершенно неважным, и эта ванная, и запах горячего кофе, и испуганный парень, с мокрыми волосами, запотевшими от пара очками, и накаченным прессом, выступающим сквозь тонкую ткань белой футболки, со скромной надписью «storm.com» возле ворота.
  - Все это – сон! – задыхаясь от смеха, закашлялась девушка. – Вот – это сон! – она ткнула пальцем в его живот, - и это – сон! – она махнула рукой по полке, сбив на пол бутылочку с шампунем. – И кофе… и тосты, которые ты жаришь на кухне, и даже эти виски, черт их раздери, все это - один большой сон, понимаешь?!
  Кирилл неуверенно оглянулся. Он решительно выключил воду, сдернул с вешалки большое махровое полотенце, и быстро закутал ее плечи.
  - Ты сейчас на взводе… - тихо и твердо сказал он глядя женщине в глаза. – Надо выпить кофе, успокоиться… тебе приснился страшный сон…
  - Нет, черт возьми! – Эля с силой оттолкнула мужчину. – Нет!!! – смех мгновенно исчез, девушка исподлобья взглянула на распахнутую дверь. – Все совсем не так, как тебе кажется… такое бывает… мир не таков, как выглядит на самом деле! Дата нашей смерти – реальность! Страшная, неотвратимая правда… и игра эта тоже реальность! - она быстро просунула руку в рукав халата. – Ты пробовал сегодня выходить на улицу?!
  Кирилл отрицательно покачал головой.
  - А почему тогда, у нас открыта входная дверь?!
Он медленно повернул голову, проследил за ее напряженным взглядом. Дверь действительно была приоткрыта, с лестничной площадки по полу пронесся холодный ветерок. Запах жженных листьев, и свежей копоти.
  - Закрой! – громко прошептала девушка. Она не отрывала восточных глаз от черного проема между белым косяком и широкой стальной рамкой врезного замка. Мужчина тихо кивнул, шагнул из ванной, и оставляя мокрые, узкие следы на сухом полу, бесшумно подбежал к дверям. Эля судорожно сжала кулаки, почти неслышно упала на белоснежный пол капелька крови, смешалась с прозрачной лужицей, окрасив воду размытой алой акварелью. Кирилл быстро протянул руку, и схватил тяжелую ручку. С лестницы донеслось угрожающее рычание. Мужчина быстро дернул на себя дверь, щелкнул автоматический замок, дрожащими пальцами он дважды повернул блестящую никелированную рукоять, и вытер пот со лба.
  - Ничего не понимаю! Точно помню, как вчера закрывал дверь! – щеки его побледнели, губы дрожали. – ОНИ все еще там… - он понизил голос до шепота.
  - Кто ОНИ?!
  - Собаки! Но их стало больше… - он быстро подошел к девушке, протянул руку, помог ей выйти из ванной. -  Сейчас их несколько десятков! Здоровые псы, отдаленно похожие на терьеров. Заполнили всю лестницу…
  - Точно, – задумчиво пробормотала Эля. – Большие мохнатые собаки. Они там тоже были… И это тоже реальность!
  - Где ТАМ?! О чем ты сейчас говоришь, черт возьми!
  Девушка глубоко вздохнула, провела рукой по его волосам.
  - Не «чертыхайся» так много! Возможно, нам придется об этом пожалеть… - она  горько усмехнулась. - Тебе надо обсохнуть. Пойдем пить кофе, я постараюсь тебе все рассказать, хотя сама почти ничего не понимаю.
  Мужчина послушно кивнул, быстро стянул намокшую одежду, растер волосы сухим полотенцем. Эля вышла на кухню. На ноутбук с опущенной крышкой она старалась не смотреть. Сквозь неплотную щель между экраном и клавиатурой просачивались яркие всполохи, звучали глухие голоса. Пару раз опять прозвучал куплет из Битлов, почта продолжала поступать на электронный адрес.
  «Хочешь, я покажу тебе, как именно ты будешь умирать?»
  Она вспомнила. После страшного ночного звездопада, когда серебряный дирижабль наполнился фигурками умирающий людей, Кирилл нажал на квадратик с вариантом ответа «ДА»… что после этого изменилось? Ничего… Они еще выпили виски, и она заснула… насколько важно знать, как именно ты умрешь?! Сама смерть – всего лишь мгновение, все самое страшное начинается потом… Гораздо важнее, когда именно это случиться. Девятнадцатого августа в двадцать три часа, сорок минут и десять секунд… пока она думала об этом, секунд осталось шесть… пять… четыре… Проклятье! И ничего нельзя сделать?!
  Девушка включила чайник, кофе безнадежно остыл, но глотнув его теплую бодрящую жидкость, она почувствовала себя немного свежее.
  Если узнать дату своей смерти, то жизнь потеряет смысл. Пропадают желания, исчезает вера в будущее, вера в Бога. Все позволено… и ничего нельзя исправить! Кажется, апостол Павел говорил: « Мне все можно, но не все полезно!» Человек, узнавший дату своей смерти, перестает верить апостолам, он становится равным Создателю!
  Эля грустно перевернула гренки. Они сгорели, белый хлеб, заботливо смоченный в молоке и взбитом яйце, покрылся черной горелой коркой. Девушка грустно улыбнулась. Кирилл приготовил гренки специально для нее… Она рассеянно выбросила горелые куски в ведро. Stas952krymov… ее передернуло. Он не знал ни даты своей смерти, и не представлял, как именно это случится, иначе бежал бы прочь из квартиры, чтобы заживо сгореть на улице в уготованный день и час… в то время как раз бушевала гроза. Стоп! Девушка сильно ударила кулаком по столу. Он знал, когда он умрет, этот смешной рыжий мальчишка, и знал, как именно это случится, просто не поверил… и немка не поверила! Madlen… Эля быстро посмотрела на большие кварцевые часы, висящие на стене. Мадлен оставалось жить около четырех часов. Почему они не верят?! Они видят тот же самый дирижабль, что и все прочие участники игры. Вчера их было пятеро, включая израильтянина, а сегодня уже сотни, после минувшего звездопада, письма шли на адрес нескончаемой чередой. Они и сейчас продолжают лететь с загадочного сервера, припев играет почти безостановочно.  Пока что умер только бедняга Стас Крымов, возможно он жил рядом по соседству, быть может даже на этой же улице, в этом же доме… она вздрогнула, включила кофеварку, прикурила сигарету. Тотчас закружилась голова, приятно заныл затылок, так бывало всегда, когда она курила с похмелья. Кажется, вчера она собиралась бросить курить…
  - Чушь! – Эля выпустила тонкую струйку дыма в потолок. – Глупо расставаться с вредными привычками за четыре дня до собственной смерти! Итак, по факту мы видели смерть только одного мальчишки! – произнесла она вслух, задумчиво глядя в окно. По стеклу барабанил мелкий дождик, низко над землей проносились плотные серые облака, по улице спешили одинокие прохожие. Высокая женщина, наклонив зонт против ветра, быстро пересекла улицу, и скрылась в подъезде их дома. Было слышно, как дробно застучали острые каблучки по каменному полу.
  - Как такое может быть?! – недоуменно воскликнула девушка. – Он вошла в наш подъезд!
  - Ну и что? – сзади неслышно подошел Кирилл, обнял ее за плечи.
  - Но там ведь полно этих… ну собак!
  - Я тоже думал об этом, пока ты спала… Вчера ночью в подъезд ввалилась целая компания, выпивших подростков. Они орали на всю улицу. Как- только они пересекли порог парадной, я тотчас подбежал к двери… в подъезде отличная акустика, обычно я слышу, как хлопает входная дверь, а тут… - он невесело усмехнулся, и аккуратно разлил по чашкам дымящийся кофе. – Ты выбросила гренки! – он укоризненно посмотрел на девушку.
  - Они сгорели! – раздраженно выкрикнула Эля. – Ну и что дальше?!
  - Дальше? -  мужчина равнодушно пожал плечами. – Ничего… они как будто сгинули, эти ребята. Сопели псы, я даже чувствовал их запах. И мертвая тишина на лестнице. Все…
  - Может быть, они тотчас вышли наружу!
  - Я тоже так подумал! – Кирилл с наслаждением сделал маленький глоток. – Я быстро выскочил на балкон, но там никого не было. Пустая улица, понимаешь? Эти ребята, безусловно, были подъезде, я видел это своими собственными глазами, они вошли и исчезли… во всяком случае для нас с тобой…
  - Ничего не понимаю! – девушка села на стул, и обхватила голову руками. Несколько минут они оба молчали, наконец, она тихо спросила. – У тебя есть вата?
  - Вата? – он удивленно на нее посмотрел.
  - Ну, вата… обычная вата… - Эля стиснула зубы. – У меня там… кровь, понимаешь?
Кирилл послушно кивнул головой, и быстро убежал в комнату.
  - Даже на пороге смерти мы продолжаем врать друг другу! – тихо прошептала девушка про себя.
Мужчина быстро вернулся с куском марли и бутылочкой перекиси водорода.
  - Ты неправильно меня понял!  - она вымученно улыбнулась глядя на плескающуюся на дне бутылки бесцветную жидкость.
  - Правильно! – невозмутимо кивнул Кирилл. – Я видел следы крови ванной, и на шурупе, торчащем из стены. Все не соберусь его вытащить. Ты ободрала себе ногу, восточная красавица! – он мягко улыбнулся. – Мир совсем не такой, каким мы его видим, не так ли?
Эля быстро задрала полы халата, на внутренней поверхности бедра красовалась широкая кровоточащая ссадина.
  - Что- то не так в нашем государстве… - она виновато улыбнулась.
Мужчина опустился на колени, смочил ватку в дезинфицирующей жидкости, и аккуратно прижал к ране. Девушка взъерошила его волосы на голове.
  - Вот и первые раны на поле боя! – усмехнулась она. – И двое павших…
  - Почему двое? – он приложил к ссадине ровный отрезок сложенного бинта, и фиксировал его ровными полосками пластыря.
  - Мальчик и израильтянин…
  - Не совсем так… Ночью я прочел нечто странное про этого Шахола.
  - Где прочел? – Эля прикусила губу, было немножко больно.
  - Подключил свой нетбук через wi fi. Скорость там конечно чахлая, но основной комп намертво заблокировала эта игра. Готово! – он нежно тронул губами краешек ссадины, выступающий из- под бинта.
  - Интересно… - она глотнула кофе, чмокнула любимого в лоб. – Спасибо! Ты – самый сексуальный в мире доктор!
 Кирилл поднялся, и пошел за нетбуком, остановился в дверях, нахмурился и потер переносицу.
  - Ты знаешь, не в моих правилах начинать пить с утра, но…
  - Но со вчерашнего дня правила больше не действуют! – улыбнулась девушка. – Тащи бутылку, сухарь!
  Он улыбнулся в ответ, и скрылся в темном коридоре.
   Дождь за окном усилился, ветер хлестал по ветвям деревьев, густая листва протестующе шумела, косматые тучи неслись на север, почти задевая верхушки высоких тополей. На улице было пустынно. Мимо изредка проносились автомобили, из- под колес вырывались потоки грязной, коричневой жижи. Пешеходы, прячась под надувающимся зонтами, спешили по своим делам. В подъезде соседнего дома, жалась к стене худая облезлая кошка. Мир казался настолько живым, реальным, ощутимым, что кажется, его можно было потрогать руками, прикоснуться губами к каменным стенам домов, и ощутить их мертвую хладость, понюхать мутную воду несущую облетевшую листву по асфальту, потрогать пальцами  мокрые стволы деревьев… Он был здесь, рядом, этот мир, и в то же время бесконечно далеко, как Стас Крымов, чья горящая фигурка отчаянно взывала о помощи, из бездушного экрана компьютера.
  Девушка скрипнула зубами. Вошел Кирилл. Он уселся напротив, поставил початую бутылку виски на стол, распахнул крышку нетбука.
  - Если через четыре дня не умрем, то сопьемся! – пробурчал он себе под нос. -  Итак! Когда я впервые услышал имя Шахол, оно показалось мне знакомым, но я решил что это своего рода дежа вю… хотя в юности много читал по истории, особенно меня привлекала древняя, античная эпоха. Никакой информации по Шахолу я не нашел, ни в Википедии, ни в остальных источниках, однако мне кое- что накопать все- таки удалось… - быстро щелкнул пальцем по клавише, плеснул из бутылки в стаканы виски, тронул губами терпкую жидкость, сморщился. – Какая все-таки это гадость! – мужчина быстро запил спиртное остатками теплого кофе. – Но прежде, я хотел бы услышать, что именно ты собиралась мне рассказать… - он пристально посмотрел женщине в глаза.
  Эля сделала глоток из своего бокала, и также приложилась к кофейной чашке.
  - Не знаю… - она пожала плечами. – Мне приснился странный сон… чужой город, населенный жуткими существами, люди с белой кожей, их преследовали лохматые собаки…
  - Собаки?! – Кирилл кивнул в сторону входных дверей. Девушка молча опустила ресницы.
  - Они похожи… но не в собаках дело… одним словом, мне показалось, что там во сне я увидела настоящий ад, понимаешь? Не такой, каким он изображен на древних картинках, конечно… это было ужасно! – она обняла себя за плечи, судорожно свела ноги. – они меня насиловали… потом я проснулась… А уже после всего, я обнаружила на губе след от укуса, там во сне мне в рот вцепилась змея. И еще… Я уверена, что когда принимала душ, в ванную заходила собака, одна из тех, что гнали несчастных бледных людей… Вот и все!
  - Да…- неопределенно протянул мужчина. Он чиркнул зажигалкой, глубоко затянулся, выпустил струйку голубого дыма. Эля, как зачарованная , следила за расплывающимися в воздухе кольцами.
 - А ты уверена, что это… ну… не последствия того периода, когда ты…
 - Я не торчу уже два года! – ее голос сорвался на гневный крик. – И ты… ты обещал мне не напоминать об этом! – ее губы дрожали, глаза наполнились влагой.
  - Прости! Ну, прости, меня! – Кирилл поспешно опустился на колени, и прижался губами к ее коленям. – Все происходящее с нами настолько страшно и непостижимо, что мне лезет в голову всякая мерзость! Прости!
  - Нормально… - она погладила его по голове. – Давай, рассказывай про этого парня!
  - Шахол! – быстро кивнул мужчина.
  - Имя какое- то собачье!
  - Вот именно! – обрадованно воскликнул Кирилл. Он быстро схватил нетбук, нашел закрытую страницу и начал читать…
  …Дождь стих. Сквозь кривую заусеницу в небе прорезался слабый солнечный лучик. Медленно подсыхал черный асфальт, на его поверхности проплешинами высвечивались бледные серые пятна, они были похожи на лишайные язвы. Худая рыжая кошка настороженно выглянула из подъезда, в ее прозрачно-изумрудных глазах отразились огромные черные псы. Они не спеша двигались в сторону обычного городского подъезда. Их мокрые носы были опущены к земле, блестящие глаза покрывали густые челки, делая собак будто незрячими. Кошка выгнула спину дугой, зашипела, обнажив маленькие острые зубы, и кинулась было к высокому дереву, но собаки равнодушно проследовали мимо. Один за другим, псы уверенно входили в подъезд, и скрывались в его черной горловине. Кошка пошипела еще немного, больше для острастки, и побежала вдоль стены, к помойке. По улице сновали люди, мимо проносились автомобили, их осторожное животное опасалось больше, чем собак. Однако, ни те ни другие не обращали внимания на чудную вереницу огромных псов. Казалось, что любопытные люди и не видят вовсе собак!  Кошка быстро про них забыла, многие явления она помнила не более пяти-семи минут. Она отчего- то была уверена, животные не опасны, а с помойки так сладко потянуло рыбьими хвостами! Быстро проскользнув под крышку ржавого бачка, она нетерпеливо заурчала. И несмотря на добычу, одна мысль отчего- то не давала покоя маленькой хищнице. Псы не пахли! То есть некий запах они имели, но скорее это был привкус огня, горелых листьев и затхлой сырости. Настоящие собаки так не пахнут! Кошка мотнула головой, и в следующее мгновение забыла об этом, к помойке подкрадывались соседские коты, и в том числе ее заклятый враг Одноухий! Она раздраженно оторвалась от трапезы, вновь выгнула спину и зашипела…
  …Эля налила себе виски. Ей нравилось, когда любимый читает вслух. У него такой спокойный уверенный голос, он вселяет надежду. Она вскользь посмотрела на его левую руку. Гладкая белая ладонь без линий, завитков и узоров. Ее передернуло, она быстро опрокинула содержимое в рот. Девушка так увлеклась, слушая чтеца, что не расслышала, как медленные, шаркающие шаги приближаются из коридора. Она оперлась подбородком о скрещенные руки, и внимательно слушала каждое слово, а  шелестящие шаги приближались, было слышно свистящее дыхание идущего незнакомца. Вот, он остановился возле  компьютера, уверенно, по-хозяйски поднял крышку ноутбука, и тронул пальцами кнопки на клавиатуре. Экран заполыхал тревожным оранжевым светом, а по полу потек нежный голубоватый дымок. На адрес продолжали поступать письма, и таймер неумолимо отсчитывал часы, минуты, секунды… 
  Эля ничего этого не видела и не слышала. Она, затаив дыхание слушала Кирилла, и только одна мысль мешала ей полностью погрузиться в пучину страшной, и древней, как сама планета истории. Будучи человеком аналитического склада ума, она безотчетно продолжала отсчитывать оставшееся в их распоряжении время.
  Девяносто три часа, двадцать шесть минут, одиннадцать секунд… десять… девять… восемь…

 - В середине восемнадцатого века, во времена Надир шаха, в забытом Богом горном армянском местечке, скрывался от преследователей разбойник Фанах Али, перс по национальности. Среди местных жителей он считался кем-то наподобие восточного Робин Гуда. Грабил состоятельных купцов, а их золото раздавал местной бедноте. Малограмотные крестьяне слагали о персе легенды, и несмотря на карательные действия властей, помогали разбойнику скрываться в малодоступных горных ущельях. Надир шах негодовал. На прошлой неделе Фанах Али совершил дерзкое нападение на его личный караван, идущий из Дамаска, разграбил его, сопровождающую охрану щедро одарил, и отпустил на все четыре стороны. Неудивительно, что солдаты в глубине души симпатизировали отчаянному разбойнику, и некоторые из них с удовольствием вступали в ряды его шайки. Была еще одна сугубо интимная причина, заставляющая гневного правителя испытывать неприязнь к мятежному персу. Караван сопровождал старший сын Надир шаха, жестокий, мстительный, слабовольный Карим. Солдаты ненавидели Карима и боялись. За ничтожную провинность он подвергал несчастного долгим истязаниям  и, похоже, это доставляло ему истинное удовольствие. Возможно именно по этой причине, вышколенные солдаты почти не оказали сопротивления нападавшим разбойникам. Фанах Али заставил Карима раздеться донага, и позволил подчиненным выпороть своего мучителя. Громогласный хохот сопровождал долгую процедуру унижения сына сиятельного шаха! Голый юноша извивался как уж под плетьми ликующих солдат! Надир шах поклялся отомстить персу, и не надеясь более на преданность своих подчиненных заключил договор с другим разбойником, загадочным пришельцем из Аравийской пустыни, которого знали под именем Черный Шахол…
  Эля вздрогнула.
  - Что случилось? – Кирилл оторвался от экрана монитора, и обеспокоенно посмотрел на девушку.
  - Нет, нет… мне послышалось… - она нервно оглянулась, быстро допила виски, и прикурила сигарету. – Пожалуйста, продолжай!
  Мужчина кивнул, быстро протер очки, и вернулся к чтению.
  - Никто ничего не знал про Черного Шахола достоверно, и ходили слухи, что ни один живой человек не видел его лица, он скрывал его под плотным покрывалом, испещренным изречениями из Корана. Ходили разные слухи… кто- то говорил, что вместо лица у разбойника собачья пасть, другие утверждали, что оно представляет страшную обезображенную маску… одним словом, это была загадочная личность, лишенная истории, родины и имени. На древнеиранском диалекте, Шахол означает шакал, шелудивый пес, бродячая собака, без имени и места для ночлега… - пояснил Кирилл.
  Эля быстро опустила ресницы, давая понять, что ей все ясно.
  - Итак, - мужчина продолжал чтение. – Надир шах пообещал Черному Шахолу невиданную по тем временам награду за поимку Фанаха Али, десять тысяч дирхемов! Рассказывают, что у высокомерного правителя дрожали руки, когда он передавал разбойнику, задаток в одну тысячу дирхемов, а впоследствии, некоторые поэтически настроенные историки утверждали, что Черный Шахол на мгновение прикоснулся к пальцам шаха, тот вздрогнул, побледнел, и поспешно скрылся в своих апартаментах. Про него более ничего не известно, за исключением того, что скончался правитель через несколько дней, при весьма загадочных обстоятельствах… - Кирилл поперхнулся, закашлялся, взял протянутую девушкой кружку с водой, сделал несколько жадных глотков, вытер тыльной стороной ладони губы, благодарно кивнул, и глухим голосом прочел, – Его разорвали бродячие собаки.
  Эля нервно передернула плечами.
  - Это совпадение?!
  - Не знаю… - тихо произнес мужчина. – Продолжать?
Девушка молча кивнула.
  - Дальше… - он быстро щелкнул пальцами по клавишам маленького нетбука. – Ага! Вот! Черный Шахол выслеживал неуловимого разбойника несколько дней, тот чуя преследование уходил на север, и наконец, оказался зажат в Арранском ущелье, близ Байлакана. Это на территории нынешней Армении. Наступила зима, многие из верных товарищей перса не выдержав лишений, покинули его, разбрелись кто куда, в его распоряжении осталась лишь горстка самых преданных друзей. Люди Шахола напали на них быстро и неожиданно. Измученные голодом и суровыми морозами, царившими в тот год по всему Закавказью, разбойники почти не оказали сопротивления, и оказались легкой добычей для не знающих пощады воинов. Фанах Али был ранен в ногу, но смело глядел в закрытое лицо своего преследователя. Все дальнейшее очень путанно и странно… Есть несколько версий происходящего. Одна утверждает,  что Шахол всего лишь показал несчастному свое лицо, и тот упал замертво, согласно другой, он увез перса в неизвестном направлении, и больше их никто не видел. Но есть самая жуткая версия событий, изложенная английским исследователем Персии сэром Ричардом Дж. Силкуором. В своей книге «Таинственный Восток», он подробно описывает, как Черный Шахол набросился на свою раненную жертву, принялся заживо ее поедать, вырывая куски плоти из лица и тела раненного человека. В восемнадцатом веке Ричард Дж. Силкуор считался весьма авторитетным ученым, но за эту страшную историю, он был подвергнут жестокой критике пуританского общества, и из следующей редакции книги, вышеупомянутый фрагмент был изъят… - Кирилл плеснул себе виски на дно стакана, быстро выпил, сморщился, и пролистал несколько страниц на экране монитора. – Теперь самое интересное…
  Эля также налила себе пахучего напитка, но пить не стала, а лишь поставила стакан перед собой.
  - Читай! – она неотрывно следила за мужчиной, на мгновение ей почудилось, что из комнаты донесся слабый вздох, но он тотчас был заглушен мелодией Битлз. Письма продолжали поступать. Автоматически она отметила, что прошло еще более получаса, им оставалось жить девяносто два часа пятьдесят одна минута… А немке Мадлен около трех часов…  - Читай!
  - Читаю, – кивнул Кирилл. - Но прежде хочу внести объяснение. Все вышеизложенное касалось истории восемнадцатого века, то есть сравнительно недавнее время, про которое нам более или менее все известно. На этом его история загадочного Черного Шахола заканчивается. Напуганный столь агрессивной реакцией на свою книгу, честный исследователь Силкуор более о нем нигде не упоминал, хотя в первичной версии, он искренне считал, что был свидетелем малоизученного ритуала. Нечто связанное с кровной местью кавказских народов, и тому подобное… Мне пришлось окунуться в древнюю эпоху, связанную семитскими народами, проживавшими в районе Междуречья, в бассейне реки Тигр и Евфрат. Это огромная по тем временам территория между нынешней Арменией и Персидским заливом, несколько тысяч лет назад, представляла собой высокоорганизованное  государство, с вышколенной армией, налаженной торговлей, крепостями, городами, сводами законов и всем тем, что необходимо для функционирования общества. Я попытался ввести в поиск имя «Шахол» напрямую связанное с Месопотамией. – Мужчина быстро прикурил сигарету. – И вот, что выяснилось… - он бережно стряхнул горстку пепла в большую пепельницу, и опустил глаза к экрану.
  - Шахол. Неверное использование имени одного из древних демиургов. Некоторые исследователи полагают, что это созвучная интерпретация слова «Шеол», что на иврите означает «чистилище», «ад». Аккады и шумеры, населяющие территорию древней Месопотамии, считали, что демиург представляет собой помесь человека с псом. Изначально Шахол обычный смертный человек, заключивший сделку с дьяволом, и после мучительной смерти обретший вечность. Есть мнение, что он повелевает сухими ветрами пустыни и псами преисподней. Самый коварный из демиургов, умеет быть обольстительным, если захочет, предпочитает облик собаки, но часто появляется в человеческом образе. Тогда его без труда можно отличить по гладким ладоням, лишенным обычных линий. Тот, к кому Шахол прикоснется, обречен на мучительную смерть, первым признаком приближающийся трагедии являются постепенно исчезающие линии жизни на руке, и отпечатки пальцев… - Кирилл вновь закашлялся, быстро затушил сигарету, и прикрыл крышку нетбука. – Извини… - из его глаз текли слезы. – Я больше… я больше не могу…
  Эля быстро подошла к мужчине, опустилась перед ним на колени, и прижала к губам его изуродованную руку.
  - Мы вместе… я с тобой… до самого конца!
  Он порывисто обнял девушку, сорвал халат с ее обнаженного тела, они упали на пол, тела конвульсивно содрогались. Их слезы смешались вместе с потом, и это была самая сладкая соль… Бинт оторвался от бедра женщины, и повис на крохотном лоскутке белого пластыря, Кирилл покрывал поцелуями ее ноги, его губы окрасились алым. Он глотал ее кровь, и кричал, и крик этот был похож на собачий плач, она кричала вместе с ним, впиваясь ртом в окровавленные губы возлюбленного. И время остановилась… Девяносто один час тринадцать минут… девяносто один час тринадцать минут… тринадцать минут…
  Солнце приветливо заглянуло в окошко, любуясь двумя обнаженными фигурами, лежащими на полу. Девушка прижималась к любимому, из бирюзовых раскосых глаз текли слезы, в их хрустальной призме преломился солнечный лучик, и над ее лицом, в испарениях жаркого дыхания дрожала маленькая нежная радуга.
  Неумолимо щелкнули кварцевые часы, звук упавшей секунды прозвучал жестоко и неумолимо, как выстрел.
  Девяносто один час двенадцать минут сорок восемь секунд…сорок семь… сорок шесть… пять…четыре…три…
  Ноутбук требовательно возвестил и появившемся онлайн сообщении. Кирилл нежно поцеловал девушку в висок.
  - Надо проверить… вдруг это Мадлен… - он тяжело поднялся на ноги, накинул на плечи футболку, медленно натянул спортивные брюки. Неожиданно он почувствовал себя глубоким стариком, несмотря на тридцать четыре года, рельефный пресс в квадратиках, и отличную карьеру бывшего теннисиста.
  - Подожди! – Эля поднялась вслед за мужчиной. – Ты ведь прочел не все?! – она требовательно заглянула ему в лицо. Он отвернулся, подошел к окну, несколько секунд барабанил пальцами по стеклу, выстукивая причудливый марш. На подоконник вскочил голубь, испуганно скосил круглый карий глаз на человека, цепляясь кожистыми коготками за гладкую жесть, прошелся вдоль окна, и презрительно отвернулся, явив всем желающим на обозрение чахлый сиреневый хвост.
  - Ну да… - нехотя выдавил Кирилл. – Есть пару упоминаний о человеке по имени Шахол из нашего времени, но возможно это всего лишь совпадения.
  - Я не верю в совпадения, тем более, когда речь идет об этом доисторическом демиурге! Читай! – девушка надела халат, села за стол, залпом выпила полстакана виски, прикурила сигарету, требовательно протянула палец к нетбуку. Мужчина пожал плечами, поднял крышку, привычным движением нацепил очки, пару минут листал страницу, нахмурив лоб, беззвучно шевелил губами.
  - Вот! – он хлопнул ладонью по столу, словно намереваясь поймать муху. – Детройт. 1973 год. Статья в газете на английском языке, возможно, кое-что я перевел некорректно: на пустыре найден труп мужчины, с обезображенным лицом… broucken Face… вообще- то буквально это звучит, как «сломанное лицо»… Ну ладно! Итак! При нем обнаружено удостоверение личности, на имя Ари Шахола, гражданина Израиля. Дальше… Попытка дактилоскопировать труп ни к чему не привела, у погибшего отсутствовали отпечатки пальцев, как свидетельствует дежурный сержант G. Simpson. Так… Теперь самое загадочное… На следующее утро в морге не обнаружили тело Шахола, вместо него в углу сидела большая черная собака, которая спокойно покинула помещение… На следующий день, при трагических обстоятельствах погиб сержант, который осматривал тело погибшего. А еще через два дня сгорела машина «Скорой помощи», с той самой бригадой, что осматривала загадочного незнакомца… если я правильно перевел, не уверен… Все погибли! Врач сорок три года, медсестра, водитель… Дальше… выражают соболезнования… ну это уже не важно.
  Эля глубоко затянулась сигаретой, выпустила струйку дыма.
  - Совпадение, говоришь?! – она криво усмехнулась. – Это все?
  - Нет! – мужчина отвернулся. – Но я не уверен, что это следует сейчас читать…
  - Нам осталось жить чуть более девяноста часов! – закричала девушка. – А ты по- прежнему терзаешь себя какими- то сомнениями! Ты не имеешь права скрывать от меня то, что знаешь… Это и моя жизнь, понимаешь?!
  - Ладно! – Кирилл растерянно оглянулся на голубя, как бы ища поддержки, но тот прикрыл глаза, уселся на подоконнике, утробно заурчал, радуясь теплому дню и солнечному свету.
  - Вот… последнее, что мне удалось найти по запросу на имя Шахол. 1981 год. Казахстан. Город Шымкент.
  Эля вздрогнула, и медленно поднялась со стула.
  - Короткая сводка из областной газеты, в то время они еще выходили на русском языке. В своей квартире обнаружена беременная женщина, Гульнара Шайкенова. Она находилась в тяжелом состоянии, значительная кровопотеря и болевой шок. Тело обезображено, на лице, груди и бедрах многочисленные раны. Скончалась в больнице, однако младенца девочку, врачам удалось спасти… Милицию вызвали соседи, услышав крики женщины.  Согласно опросу свидетелей  женщина жила уединенно, увлекалась оккультными науками, черной магией. Накануне трагической гибели из квартиры доносился собачий вой, хотя соседи утверждают, что собаки у Шайкеновой не было. При осмотре места преступления на стенах квартиры было многократно написано одно и то же слово «Шахол». На русском, казахском, вероятно иврите и прочих языках…  Все! – Кирилл резко захлопнул крышку. – На этом, все!
  Эля молча стояла, глядя в одну точку перед собой. Яркие лучи солнца затопили тесную кухню, по жестяному козырьку постукивал клювом жирный голубь. Сквозь распахнутую форточку с улицы донесся радостный детский смех. Старенькая машина выстрелила всполохом выхлопных газов, и с натужным ревом выехала со двора. Жизнь была повсюду, она окружала двух несчастных людей плотным кольцом, ее запахи, краски и звуки бесцеремонно вырвались в маленькую, пропахшую алкоголем, табаком и страхом квартирку, и приближающаяся смерть казалось фантасмагорической картинкой Дали, вымышленным образом, жутким пробуждением после обморока.
  - Я не хотел тебе этого читать… - смущенно пробормотал мужчина. Он подошел к ней обнял за плечи, прижал голову к себе. – Слишком много совпадений, ты права… ты родилась в Шымкенте, но ничего не говорила о своей матери.
  - Меня вырастили родственники, – глухо произнесла Эля. – Я много раз спрашивала про родителей, но они мало, что рассказывали. Отец был, кажется, приезжим, мать умерла при родах… в семнадцать лет я уехала из Казахстана, и больше туда не возвращалась.
  - А твои родные?
  - Не знаю… они тоже куда- то уехали, а новые жильцы их адреса не знали, – девушка подняла лицо, ее глаза были иссине-черными, мрачными и сухими. – Он все про нас знает… - прошептала она.
  - Кто?! – в тон ей, также шепотом спросил Кирилл.
  - Шахол! Эти письма по интернету, игра эта идиотская, все не случайно! И приснившийся мне сон, дома, похожие на огромные улья, голые люди, оживающие статуи, змеи, - все это часть страшного, загадочного мира, который находится прямо здесь, возможно в соседней квартире! – Эля высвободилась из его объятий, и нервно прошлась по кухне. – Мне кажется… я чувствую, что приближаюсь к разгадке, но не могу пока объяснить! – она в бессильной ярости ударила кулаком по столу, дробно задрожали пустые стаканы. – Собаки на лестнице, твоя рука, и наконец, смерть моей матери, все это как-то увязано в дьявольскую логическую связь… - она остановилась, резко повернулась к Кириллу, широко распахнула глаза, и медленно проговорила. – И если мы сумеем нарушить эту связь, чертов демиург окажется бессилен…
  Вторично загудел компьютер, настойчиво приглашая владельца принять онлайн сообщение.
  - Надо прочитать! – громким шепотом выкрикнула Эля. Ее смуглые щеки были покрыты смертельной бледностью, миндалевидные глаза горели яростным огнем. Кирилл сглотнул сухой ком, подошел к ноутбуку, нажал enter. На фоне черного экрана выплыл привычный дирижабль, только теперь он больше походил не старинную пиратскую бригантину. Серебристые борта покрылись коричневой ржой, гладкая палуба зияла прорехами, сквозь них полоскались куски рваной кроваво-красной материи. Вместо высокой антенны маячила деревянная мачта, на верхушке развевался ободранный флаг, на нем оскалил зубастую пасть лохматый пес. Острый киль судна был облеплен серыми водорослями и ракушками. Возле него высвечивалось сообщение – белый квадратик с желтой каймой, он нетерпеливо пульсировал, требуя ответа. Мужчина неуверенно протянул руку к мышке.
  - Давай! – яростно прошипела за спиной Эля. – Мы должны хотя бы попытаться, что- то изменить! Иначе через девяносто часов нас разорвут собаки…
  Кирилл глубоко вздохнул, и нажал на левую клавишу. Корабль мгновенно растаял в черном эфире, вместо него на экране объявилось чистое поле письма, на нем застыло входящее сообщение. Мужчина отшатнулся, его голова закружилась, в ушах нарастал громкий звон.
  - Что там?! – бросилась к нему девушка. Он вышел на кухню, было слышно, как в стакан льется жидкость. Через минуту Кирилл вернулся, пошатываясь подошел к столу, его лицо было покрыто алыми пятнами.
  - Это сообщение от него… - он опустил голову на сложенные руки.
  - От кого?!
  - Ты сама знаешь! – он поднял лицо, снял очки, протер пальцами воспаленные веки, и сказал необычно твердым спокойным тоном. – Шахол прислал нам сообщение!
  …Сизая туча заволокла горизонт, далеко на западе прогремели слабые раскаты грома. Голубь вспорхнул широкими крыльями, ударил когтями по гулкой жести, и умчался прочь в сторону гаснущего багрового диска. Небо быстро потемнело, словно чья-то гигантская рука, прикрыла солнце, и слабые лучи с трудом пробивались между плотно сжатых пальцев великана, окрасив ладонь томным пурпурным цветом. Зеленую листву покрыла зыбкая серая мгла, за стеной тоскливо завыла собака. Эля прижалась к любимому, и не отрываясь смотрела на светящийся в сумерках голубой экран. Мертвенно синие тени легли на лицо девушки. Прыгнула стрелка бесстрастных часов, они словно жадные вороны, выклевывали из сочной молодой жизни секунду, за секундой, минуту за минутой… оставалось восемьдесят девять часов…
  Кирилл помедлил пару мгновений, подвел курсор к сообщению, и нажал клавишу.
  - О, Господи! – прошептала девушка.
Яркая молния расколола надвое черный горизонт. Вновь завыла собака. Время неумолимо пожирало быстрые секунды. Близился вечер второго дня…


                ПОДЗЕМЕЛЬЕ.


   - Ты уверен, что Маттитъягу лично изъявил желание пообщаться с этим идуменом?
   - Он даже посылал своего сына Шимона, чтобы тот попросил о встрече…
   - Вот уж действительно чудеса! – воскликнул молодой светловолосый мужчина, с ранними залысинами на круглом черепе. – Что такого необычного он нашел в нищем бродяге?!
  - Он не бродяга, и как многие из идуменов, принял веру! – возразил его собеседник, немолодой человек, с густой черной бородой, иссеченной проседью.
  - Конечно! – усмехнулся молодой человек. – Насильно! Как и прочие не евреи…
  - Не тебе, язычнику о том судить! – тихо и убежденно проговорил пожилой.
  - Однако говорим-то мы с тобой на эллинике!
  - Убежден, это временно… ты забыл, что именно хашмонеи перебили гнусных селевкидов, в Змеиной пустоши, а не вы, кичливые эллины!
  - Хорошо, хорошо, Яннай! – мужчина примирительно поднял левую ладонь, - Ты уж слишком горячишься, когда речь заходит о ваших бесконечных распрях с соседями, сегодня и без того жаркий день! – он вытер струящийся пот с высокого лба. Молодой человек искоса поглядывал на своего насупленного спутника, в светлых глазах мелькали насмешливые искорки. Несколько минут они шагали молча по пустынной земле. Юркая изумрудная ящерица проскользнула в расщелину среди нагромождения кривых серых валунов. Эллин проследил за ней внимательным взглядом, начинался незаметный подъем в гору, идти стало труднее, он выдохнул горячий воздух.
  - Никак не могу привыкнуть к этой жаре! У меня дома в Сардах, в этой время года идут дожди…
Яннай презрительно скосил глаза на спутника. Глубокая вертикальная морщина прорезала его лоб, придавая лицу выражение надменности и скорби.
  - Ты не любишь нашу землю, Филопемен!
  - Не понимаю, за что мне ее любить?! – проворчал эллин. – однако Маттитьягу хорошо платит…
  - Любовь не купить за золото! – напыщенно заявил пожилой. Он остановился, перевел дыхание, достал из тряпичной сумки кожаную флягу, поднес ее к губам, капельки воды потекли по заросшему бородой кадыку.
  Филопемен приложил сложенную козырьком ладонь к глазам, и внимательно всматривался в прозрачную синь бесконечного неба. На фоне расплавленного горящего светила плыли две маленькие черные точки. Они медленно спускались, и вскоре превратились в черных облезлых стервятников. Птицы уверенно спланировали на землю, и скрылись за высокой скалой. Яннай также проследил за падальщиками, он простер руку в ту сторону, куда направились птицы.
  - Нам туда!
Эллин раздраженно пожал плечами, и молча зашагал по сухой земле. Его спутник задержался ненадолго, он нагнулся, поправляя кожаный ремешок стоптавшейся сандалии, в складках  истрепанной одежды мелькнуло острое лезвие. Мужчина быстро спрятал нож в рукаве, и поспешил вслед за товарищем.
  - Это правда, что он живет в пещере? – тяжело дыша, спросил Филопомен.
  - Правда…
  - И правда то, что никто не видел его лица?
  - Возможно…
  - А почему он хотел, чтобы именно я сопровождал его к Маттитьягу?
  - Он уважает и чтит эллинов за их образованность … к тому же ты – единственный из киников, кто сохранил верность учению…
 Молодой человек с удивлением оглянулся на Янная.
  - Не ожидал таких познаний от книжника! Однако, должен тебя разочаровать, я с большим уважением отношусь к учениям Антисфена, Керкида и даже Монима Сиракузского, но киники безнадежно устарели. Нынче в Элладе вновь входит в моду забытое учение малых софистов.
  - Софизмы Калликла например…
Филопемен восхищенно присвистнул.
  - Вот тебе и мрачный иудей!
Мужчина скромно улыбнулся, обнажив редкие желтые зубы.
  - Меня всегда привлекали древние истины. Весьма необычная идея о связи неживой материи с духом. Когда исчезает часть материи, то непременно где-то земле умирает человек. Таким образом, пытливый наблюдатель, наблюдая за пересыхающим руслом реки, извержением вулкана, или сгорающим на ночном небосклоне звездам, может предсказать сопутствующие смерти…
  - Именно так! Именно так! – восхищенно проговорил эллин. – Не ожидал от тебя… - повторил он. – А что, наш загадочный идумен настолько образован?
  - Более чем… в ином случае, зачем бы стал Матиттъягу наставать на встрече с ним, и даже посылать своего сына?!
  Филопемен опустил голову, осторожно ступая по острым, как лезвия кинжалов камням.
  - Я слышал, что Шимон так и не вернулся из пустыни.
  - Думаю, это праздные выдумки мстительных фарисеев. Они так и не могут простить расправы над их восемьюстами праведниками в день Благочинного огня.
  - Я слышал эту историю! – охотно кивнул эллин. – кажется коэн Ионатан, устав спорить о различиях в религиозных обрядах казнил этих людей, заставив присутствовать на при сем печальном событии их жен и детей!
  - Ты верно осведомлен! – Яннай склонил набок голову, вновь оскалился в ироничной ухмылке. Он внимательно осмотрелся по сторонам. – Мы почти пришли…
  - Здесь же ничего нет! – молодой человек изумленно оглядывался по сторонам. Все та же выжженная земля, и бестолковое нагромождение гладких, будто отшлифованных ветром каменей. Небольшой козырек над кривой скалой образовывал черное пятно густой тени, там толпилась кучка худых стервятников. Они теснили друг друга, вырывая куски розового мяса.
  - Что это такое…- Филопемен близоруко сощурился. – О, боги, это же… Это ведь!.. – он закашлялся.
В спину ему уткнулось острое лезвие, затылок обдало горячим смрадным дыханием.
  - Ты совершенно прав, о, мудрейший последователь эллинских философов! То, что ты видишь, - жалкие останки Шимона, сына Маттитъягу! Было бы странно, не узнать золотое украшение на толстой цепи… глупый мальчишка был весьма зависим от роскоши!
  - Что тебе от меня надо?! – эллин дернулся в сторону, но Яннай необычайно сильно, для своего почтенного возраста ударил мужчину рукоятью ножа на затылку, тот упал на землю, в кровь разбив о камень коленку.
 - Не вынуждай меня применять крайние меры! – старик оскалился, став похожим на жилистого седого шакала. Он быстро подскочил к упавшему человеку, и прижал широкое лезвие к его горлу. – Наш гость будет весьма огорчен, если ваша встреча не состоится…
  - Что тебе надо? – прохрипел Филопемен. – он скосил глаза на выщербленное лезвие. На его шее выступили маленькие шарики крови. Стервятники заверещали клокочущими голосами, словно острые полосы ледяного ветра ожгли горячий воздух.
  - Я искренне надеюсь на твое благоразумие… мы сейчас спустимся в пещеру, и ты предстанешь перед очами того, чье имя я не осмеливаюсь произнести вслух. Если все сложится благополучно, нынче к закату солнца получишь от Маттитъягу свои презренные деньги, и отправишься в грязную Сарду!
  - А Шимон…
  - Это не твое дело! – зарычал Яннай. – Выполняй то, что тебе говорят, или падальщикем достанется еще одна добыча!
  Эллин поспешно кивнул головой. Старик, похоже, сумасшедший, лучше ему не перечить!
  - Вот и хорошо! – иудей медленно отвел нож от горла человека, быстро достал из сумки прочную веревку, и умело оплел ему запястья. – Это на тот случай, если ты надумаешь меня обмануть. Я уже немолод, и бегать за ловким юношей по раскаленной пустыне не смогу. Вставай!
  Филопемен с трудом поднялся на ноги. По его лицу струились ручьи соленого пота, нещадно ныла разбитая коленка. Даже если бы у него не были связаны руки, он не смог бы далеко убежать от этого безумца! Недаром его учитель, мудрый Мирос отговаривал от этой поездки! Лучше потерять кошелек в Элладе, чем найти его в Самарии! Прав, тысячу раз прав!
  - Куда идти? – сипло проговорил он. Старик мрачно кивнул в сторону нагромождения черных камней.
  - Но там ничего нет!
  - Это потому, что ты слепой! – надменно произнес Яннай. – Ступай!
Эллин неловко прихрамывая зашагал по земле. За ним следом, ни отставая ни на шаг, шел иудей. Острие его ножа больно впивалось промеж лопаток. Точно – безумец!
   Два огромных валуна походили на сросшиеся шляпками грибы. Между их могучих столпов зияла черная прореха, похожая впалый беззубый рот нищего. Оттуда тянуло затхлым гнилостным запахом, и еще чем-то отдаленно напоминающим привкус свежего пепелища. Филопемен остановился.
  - В чем дело?! – острие ножа впилось в спину, понуждая человека двигаться дальше, внутрь пещеры.
  - Я не кошка! – огрызнулся мужчина. – В темноте не вижу…
  - Не тревожься на этот счет! – криво усмехнулся старик. – Там будет достаточно светло, для того, чтобы умереть! – он рассмеялся режущим, каркающим смехом. Эллин знал этого неприятного человека уже более месяца, но впервые услышал, как тот смеется, и от жутких, нечеловеческих звуков ему стало по настоящему страшно так, что несмотря на испепеляющий зной, по спине побежали острые мурашки.
  - Это шутка… Вы, эллины, тоже ведь любите пошутить, не так ли?!
Мужчина скрипнул зубами, и шагнул в густую, вязкую мглу.
 Несколько минут они шли почти в полной темноте по гладкой, чуть влажной земле. После слепящего солнца пустыни, мрак сырой пещеры казался непроницаемо черным, как небесное полотно безлунной зимней ночью, однако по мере того, как глаза привыкали к темноте, становились различимы серые тени, скользящие вдоль высоких стен. Они проносились с бесшумным шелестом, как огромные летучие мыши, едва касаясь конечностями земли.
  - Кто это?! – тихо прошептал Филопемен.
  - Духи…
  - Какие духи?! -  несмотря на прохладу, царящую в подземелье, по его щеке побежала струйка ледяного пота.
  - Духи людей, ждущих своего часа…
  - Я не понимаю… - эллин боялся и ненавидел этого иудея, но сейчас он оставался единственной ниточкой связывающей человека со светом, землей, и жизнью… Такой светлой и радостной жизнью, наполненной солнечным сиянием, плеском воды в голубых ручьях, рассыпающимся смехом девушек, и теплыми руками матери, оставшейся в далекой Сарде… милой Сарде, чьи белокаменные уютные дома, увитые стелющимся плющом и диким виноградом, отражаются в прозрачной синеве Великого моря. Мужчина сглотнул соленый ком.
  - Ты не поймешь! – ответил Яннан, но в голосе старика промелькнули нотки сомнения. Все таки он оставался человеком, и как и все люди, в детстве ловил робкими губами материнскую грудь, но уже тогда, в невинном младенчестве, чистое молоко изобиловало примесями ядовитых свищей.
 - Я постараюсь! – быстро ответил Филопемен. Одна из теней скользнула перед его лицом, едва не задев своим прозрачным крылом. На мгновение, из полумрака выплыли огромные светящиеся глаза, похожие на два блестящих серебряных диска, глаза живого существа, искаженные мукой и болью. Мужчина почти физически ощутил волну тоски и беспредельного страха и отчаяния, которые источала тень. Он испуганно вскрикнул и отшатнулся назад, едва не напоровшись спиной на острие ножа.
  - Они не опасны… - грубовато пробурчал старик, по голосу эллин понял, что тот сам побаивается. – Это – всего лишь духи. Их хозяева знают день и час своей смерти, и это знание высвобождает духов из заточения плоти. Они несут в себе все те эмоции, что испытывают люди, ждущие своего конца.
  - Никто не знает час своей смерти! – воскликнул эллин. – Иначе люди перестанут быть людьми! Им станут не нужны науки и созидания, они окажутся лишенными сострадания и раскаяния, все свои помыслы они сосредоточат на добывание примитивных благ любым путем! Да и нет таких людей на земле!
  - Ошибаешься! – сухо ответил иудей. – В глубине души каждый человек больше всего мечтает заглянуть в свое будущее. Этого люди жаждут пожалуй не меньше, чем вечности. Но а что касается смерти, то точную дату знают узники, приговоренные смерти, и некоторые избранные… - он несколько секунд помолчал, и добавил, - к примеру, я это знаю, и возможно скоро узнаешь ты…
  - Я не хочу! – воскликнул мужчина.
  - Боюсь, от твоего желания теперь мало что зависит! – ухмыльнулся старик, и грубо подтолкнул пленного в спину. – Ступай быстрее! ОН не любит ждать…
 Филопемен ускорил шаг. Тени метнулись к широкому проему, образующему горловину в высоком каменном своде острых скал. Оттуда струился призрачный алый свет, он окрасил тени бордовым отсветом, отчего их размытые силуэты выглядели как окровавленные фигуры мечущихся призраков.
  - Он там… - прошептал Яннан, его голос благоговейно дрожал. Мужчина замешкался, глубоко вздохнул холодный воздух, и решительно перешагнул квадратную ступеньку, ведущую к просторной зале. Помимо страха, он почему то испытывал острое любопытство. Как говорил мудрый Мирос, чаще других в силки попадает любопытная белка! О боги! Прав, тысячу раз прав был философ!
   Почему то перед глазами всплыло лицо старой цыганки-нищенки, она цеплялась к прохожим в день его отъезда из Сарды. Филопемен обнял старенькую мать, в последний раз поцеловал во влажные соленые глаза черноволосую девушку, сердце сжалось в болезненный комок, оно екнуло, и перевернулось в груди, как пойманная мышка, и в то же мгновение чьи то сильные сухие пальцы сжали его кисть. Он обернулся. Возле ног, на пыльной земле сидела старая цыганка. Ее коричневое лицо было изборождено глубокими морщинами, правый глаз закрывала черная повязка, сквозь прорехи длинной грязной ткани на плечах просвечивало высохшее тело. Брезгливые эллины, старательно обходили старуху стороной, она настойчиво притянула руку мужчины к своему единственному глазу и протяжным голосом гнусаво запела.
  - Красавец эллин, отбывает далеко, в чужую землю! Страх живет в его сердце, гордость и жадность сильнее страха!
  Филопемен вздрогнул.
  - Откуда ты знаешь, что я уезжаю?!
Мать раздраженно дернула его за рукав туники.
  - Любой осел догадается глядя на это! – она протянула руку в сторону повозки, груженной тугими тюками. Он надеялся отправиться в путь налегке, используя опыт Александра Великого, и не брать с собой в дорогу более одной пятой собственного веса, но пожилую женщину было трудно переубедить. Цыганка усмехнулась, обнажив беззубые десны.
  - На твоей поклаже ведь не написано, что ты отправляешься в Иудею и Самарию?!
  - Я хочу ее послушать! – настоял на своем мужчина. Мать нервно пожала плечами и отвернулась.
  - Говори! – он бросил серебряную драхму на землю.
  - Хватило бы и обола! – неприязненно поджала губы мать.
Цыганка не спеша взяла монету, и спрятала ее в грязной сумке, лежащей возле ног. Затем провела сухими пальцами по протянутой ладони, и прикрыла единственный глаз. На несколько секунд воцарилась мертвая тишина, было слышно, как пронзительно кричат погонщики овец – они выгоняли стада на пастбища, простирающиеся вдоль самой Сарды, до подножия высоких Северных гор, за которыми начинались земли варваров.
  - Страшная рука… - прошептала цыганка. – Она оттолкнула от себя кисть мужчины, словно это была ядовитая змея, открыла глаз и внимательно посмотрела ему в лицо. – Отмени поездку! – твердым голосом, без привычного кривлянья сказал старуха. Она достала монету из сумки, и положила ее на землю. – Я не возьму твоих денег! Отмени поездку, чтобы тебе этого не стоило!
  - Чудеса! – всплеснула руками мать. – Цыганка возвращает серебряный драхм! Это известная уловка, монета наверняка подменена на фальшивую!
Старуха скользнула равнодушным взглядом по женщине и повторила.
  - Немедленно отмени поездку, эллин! Я бы не стала предостерегать, кабы тебя ждала болезнь, или даже смерть… - она обернулась к матери Филопемена, и процедила сквозь зубы. – Хоть ты и надменная горделивая эллинка, но мне жаль твоего сына… у меня четверо таких как он, а двое уже давно пируют с богами, у тебя нет больше детей, советую отговорить единственного ребенка! – она быстро собрала свои нехитрые пожитки, и быстро пошла прочь. Отойдя на несколько метров, старуха быстро обернулась, подняла скрещенные пальцы левой руки над головой, и очертила ими в воздухе круг. После чего сплюнула на землю, растерла плевок босой ступней, и поспешно скрылась в оливковой роще. Мужчина растерянно смотрел ей вслед. «…я бы не стала предостерегать, кабы тебя ждала болезнь или смерть…» Что может быть хуже смерти?
  - Что может быть хуже смерти?! – он не заметил, что произнес эти слова вслух.
  - Ожидание самой смерти… - глухо ответил Яннай. Филопемен вздрогнул.
  - Ступай туда! – иудей протягивал руку в сторону большой пещеры, расположенной несколькими метрами ниже. К ней вели высокие, вытесанные в породе ступени. Осторожно ступая по ним, эллин спустился вниз. Вдоль стен пылали яркие факелы, они отбрасывали кривые тени на гладких черных стенах. В центре пещеры стоял каменный трон. На нем сидел некто похожий на человека, однако причудливая игра света от ликующих факелов, и загадочное алое свечение, исходящее с невидимого потолка пещеры, скрывали неясный силуэт в розовой тени. Вокруг трона ползали обнаженные женщины, их было несколько десятков, как заметил наблюдательный мужчина, некоторые были беременны. Женщины поражали своей красотой. Смуглые худощавые с берегов Нила экзотические жительницы Аксума, совсем черные, похожие на грациозных пантер, с кошачьей грацией, и длинными пальцами из глубин далеких малоизведанных южных земель. Высокие статные и белокурые, по виду гордые латинянки, терлись розовыми грудями о каменные плиты холодного пола. И совсем диковинные красавицы, тоненькие, грациозные, черноволосые, с раскосыми глазами, как у дикого вепря, их отличали удивительно миниатюрные руки и ноги. А также крупные рыжеволосые уроженки холодного севера. Филопемен зачарованно смотрел на обнаженных женщин. И хотя эллинки в отличии от самаритянок, иудеек или филистимлянок, не стеснялись своего тела, он видел голых женщин множество раз, но атмосфера дикой животной похоти, витающая над пурпурной пещерой, вынудила его растерянно остановиться на месте, и во все глаза смотреть, как сплетаются в клубки чернокожие, смуглые, светловолосые красавицы. Громко капала с потолка вода, и этот звук чудным образом ложился на издаваемые девушками стоны. Их алые рты были открыты, они жадно тянулись навстречу друг другу, извивающиеся тела покрывались капельками соленой влаги. Время от времени одна из женщин издавала протяжный долгий стон, ее тело содрогалось в конвульсиях страсти, и тотчас прочие устремлялись к ней, покрывали дивное тело долгими поцелуями, и отползали в сторону, чтобы в следующее мгновение устремиться к следующей красавице…
  Эллин растерянно оглянулся. Чуть не сбив его с ног к трону кинулся Яннай. В отличии от эллина он совсем не обращал внимания на голых женщин. Старик упал ничком перед высокой ступенькой, и простер руки к ступням сидящего человека.
  - Великий Шахол! Я привел его, как ты велел! Привел… привел…
Темная фигура шевельнулась.
  - Подойди! – услышав его голос, девушки мгновенно застыли, повернули свои восхитительные лица, и медленно поползли к трону.
  - Нет! Позже…
Женщины разочарованно отвернулись, они поднимались на ноги, словно застигнутые врасплох за непотребным делом, прикрывали грудь и бедра руками, пригнувшись, испуганно разбегались в затемненные углы пещеры. Вскоре в центре пещеры остались только Филопемен, застывший в униженной позе иудей, и сокрытый розовым сиянием, сидящий на троне человек.
  - Подойди! – повторил он. Теперь в сухом бесстрастном голосе прозвучало раздражение. Старик бросился к мужчине, и вцепился крючковатыми пальцами в локоть.
  - Ты, что оглох?! ОН приказывает тебе подойти ближе!
Вспышка гнева ожгла эллина сильнее, чем страх.
  - Пошел прочь, мерзкий шакал! – он сильно ударил Янная ногой в живот. Тот скорчился, тихо застонал и повалился на бок. Человек на троне неожиданно рассмеялся, словно это залаяла гиена.
  - Зря ты так его назвал! Это чересчур лестное прозвище, для обычного раба! Развяжи руки нашему гостю! – из дымчатого облака выплыла черная рука незнакомца. – А ты, эллин, подойди ближе, неудобно общаться не видя выражения глаз собеседника, не так ли?
  Старик встал на четвереньки, и быстро подполз к мужчине. Трясущимися руками он ловко распутал узлы, по грязным щекам, извилистыми ручейками текли слезы. Филопемен растер затекшие запястья, он испытывал острое желание еще раз ударить иудея в заросший седой бородой кадык, резко и коротко, как учили в юности в гимнасиях, но сдержался, скрипнул зубами и прошептал.
  - Убирайся отсюда!
 Яннай послушно отполз в сторону.
  - Горделивое, мстительно сердце! – удовлетворенно сказал человек. Он медленно повернулся на своем возвышении, из розового тумана четко объявилась затянутая во все черное фигура. – Ты можешь называть нас Шахол! – сказал незнакомец. Эллин наклонил голову, и подошел к каменному трону.
  Идумен оказался высоким и худым. В призрачном красном свете он выглядел как оживший мертвец. С ног до головы его тело было закутано черной материей, весьма дорогой, с искусно вытканными по краям ткани изречениями на арамейском, латыни и эллинике. Лицо и голову человека также покрывала ткань, оставляя открытыми лишь глаза. Они пристально изучали пришельца, черные, широко поставленные, лишенные ресниц и бровей глубокие мертвые глаза демона…
  - Хочешь узнать, когда ты умрешь, эллин?! – он нарушил долгое молчание. Филопемен вздрогнул.
  - Я видел призраков… там, наверху… Старик сказал, что это души людей, которым стало известна дата их кончины!
  - Правда? – равнодушно спросил идумен. – Вполне возможно! Мы никогда не обращали на них внимания… Итак, каким будет твой ответ?
  - Мне заплатил Матиттъягу за то, чтобы я сопровождал тебя к нему на аудиенцию… - уклончиво сказал мужчина.
  - Много?
  - Десять драхмов…
  - Мало… - усмехнулся Шахол. – всего лишь в десять раз против той суммы, что ты дал нищенке в Сардах.
  - Откуда ты об этом знаешь? – растерянно пробормотал Филопемен.
  Идумен промолчал. Он извлек из-под подножия своего трона ветхую, истлевшую от времени тряпичную сумку, и издал короткий пронзительный свист, наподобие тех, что оглашают своды пещер летучие мыши. Голые девушки кинулись к нему, расталкивая друг друга, они замерли в ожидании, нетерпеливо постанывая, и простирая к повелителю руки. Он неторопливо извлек из сумки кровоточащие куски сырого мяса, и величественным жестом протягивал их женщинам. Они, как голодные собаки, рвали дымящиеся куски, вгрызались в свежую плоть, жадно слизывали капельки сукровицы с шей и грудей своих подруг.
  - Лови! – Шахол быстро кинул кусок эллину. Тот автоматически поймал горячий шмат мяса, отдаленно напоминающий кусок свиного филе, вертел его в руках на зная, что делать дальше.
  - Откуда ты знаешь, про цыганку?! – выкрикнул он.
  - Ну допустим мы там были… или прочли твои мысли, когда ты спускался в подземелье… Какая разница?! Ты не ответил на вопрос, что дает нам право оставить твой без ответа! -  Он вторично свистнул. Из затемненного угла пещеры появился Яннан. Он жадно следил за тем, как девушки поглощают сырое мясо.
  - Можешь его покормить… - идумен указывал рукой на старика. Иудей послушно кивнул головой, и быстро подбежал к мужчине. Он смотрел на кусок мяса глазами больного шакала. Филопемен с отвращением отбросил мясо в сторону.  Яннан  мгновенно бросился к добыче, и вцепился в нее слабыми желтыми зубами. 
  - Нет! – решительно топнул ногой эллин. – Я не хочу знать, когда умру!
  - Странно… - задумчиво протянул Шахол. – Обычно, такое знание дает людям невиданные возможности! Можно начать планировать свою жизнь, то есть стать ее полновластным хозяином, а не зависеть от воли случая. Странно… За многие годы, я впервые встречаю такого человека! Ну что же! Мы не вправе насильно дарить то, что отвергают… Ты можешь идти! – он отвернулся, и нежно почесал за ухом высокую светловолосую женщину.
  – Ты готова? – обратился идумен к девушке на германском диалекте. Она восторженно кивнула, что то ответила, но Филопемен не сумел разобрать слов.
  - Хорошо! После принятия плоти, нынче же примешь семя, и понесешь…
Девушка широко улыбнулась, демонстрируя ровные белые зубы, скромно отошла в сторону, и встала на четвереньки в углу пещеры, повернувшись лицом к стене, медленно опустилась на согнутые в локтях руки. Пляшущие языки горящих факелов жадно лизали гладкие стены, черные тени облепили девичьи бедра широкими алчными руками. Женщина молча и покорно ждала.
  Шахол убрал остатки мяса в сумку, небрежно бросил ее на пол, поднялся на ноги.
  - Ты еще здесь?! – он удивленно посмотрел на мужчину.
  - Мне заплатил Маттитъягу! – неуверенно ответил эллин.
  - Можешь принести ему это! – он небрежно бросил на землю массивное золотое кольцо. Оно было покрыто бурыми пятнами запекшейся крови. – Старший сын высокомерного коэна чрезмерно любил роскошь! Только едва ли он даст тебе за это обещанные десять драхм… Лучше продай кольцо. Впрочем, можешь передать ему на словах. Мы придем к нему. Придем как раб, но царем воссядем на престоле иудейском. Трон его падет, и власть тщетна, ибо близится приход Сына Человеческого, зачат Он будет и нарожден в Иудейской земле, и с сего дня и коэны, и приспешники их будут гонимы и презренны во всем мире… Запомни, и передай дословно! И еще скажи, что наследников Шахола по всей земле скоро будет в половину всех живущих, и тогда власть Сына падет, а шакал возвысится! Запомнил?!
 Филопемен кивнул головой. Он поднял кольцо, оно было влажным и горячим, и быстро шевелил губами, повторяя непонятные слова.
  - А теперь, прощай! – идумен отвернулся, и направился к девушке, кинув на ходу старику.
  - Раб! Проводи гостя, и оказывай ему в пути почтение!
Мужчина хотел было окликнуть черного человека, но тот уже скрылся в мрачной тени. Яннай с величайшей вежливостью, но достаточно настойчиво подталкивал Филопемена к выходу. Он скороговоркой бормотал.
  - Этого лучше не видеть… на это нельзя смотреть никому, кроме избранных дев… даже мне нельзя, самому преданному рабу!
 Эллин быстро поднимался по крутым ступеням, подгоняемый суетливым иудеем. Когда они вышли на ровную площадку, из недр подземелья раздался страстный собачий рык, и тотчас вслед за ним долгий пронзительный женский крик. Мужчина резко оглянулся. Здесь их вновь окружили мечущиеся призраки с огромными несчастными глазами, Филопемен вторично ощутил приступ невыносимой тоски и скорби источаемый этими серыми тенями. Он обернулся к старику.
  - Твой призрак тоже среди них?
Яннан задрожал всем телом, и испуганно обернувшись на уходящую в черноту лестницу тихо прошептал.
  - Сейчас он не слышит… он все слышит, он никогда не спит, но в минуты зачатия ненадолго глохнет! – он горестно всхлипнул. – Если бы я мог все вернуть назад! Две тысячи пятьсот шестьдесят два дня, тридцать семь часов, сорок минут! О Господи! – его плечи сотрясались от рыданий. Старик быстро семенил, легонько подталкивая мужчину в спину. – Тридцать семь часов тридцать девять минут…
   …Когда они вышли на поверхность солнце медленно клонилось к закату. Гигантский багровый диск тонул в вечных песках. Черные камни отбрасывали длинные тени. Здесь все казалось вечным, незыблемым, безжизненным. Филопемен обернулся к своему спутнику. Тот стоял на коленях, глядя широко распахнутыми глазами на заходящее солнце, его губы беспрестанно шевелились.
 - Две тысячи пятьсот шестьдесят два дня, тридцать семь часов, девять минут…
  Эллин отвернулся от несчастного, и чуть прихрамывая, быстро зашагал на запад. К ночи он прибудет в Хиршолаим. Он точно знает, что Маттитъягу не будет спать, коэн напуган, он ожидает известий… Мужчина ускорил шаг. Он быстро поднялся на пологий холм, испытывая странное чувство, будто  не сделал что то очень важное, опоздал на самую неотложную в своей жизни встречу, не сказал нужных слов во время. Он даже тихонько, про себя выругался, и нервно оглянулся на восток. В лучах сгорающего солнца скалы выглядели как бессмысленно нагромождение огромных камней. Возле них застыла неподвижная фигурка старика, отсюда он казался маленькой букашкой, возле своей черной норы. Филопемен решительно отвернулся и перешел на легкий бег. 
  Далеко на востоке, укутанный сизыми облаками вечернего тумана свернулся в клубок Хиршолаим, древний город, похожий на старого дракона, теряющего силы, источающего последние запасы огня и яда. Ушибленная коленка почти не беспокоила мужчину, горячий воздух пустыни быстро остывал, из его рта вырывались облачка невесомого пара. Он глубоко дышал, бежал все быстрее, чувствуя, как вместе с движением из его нутра вырывается прочь тяжелая, вязкая нечисть. Эллин бежал легко и свободно, как в юности час рассвета бегал по побережью Великого Моря, и светлая радость распирала юную грудь, не было мгновений более прекрасных, чем эти утренние часы. Он бежал, мысленно повторяя странные слова.
  - Близится приход Сына Человеческого… близиться приход Сына Человеческого! Близится приход…
   


                THE  MESSAGE.
   


    ...Грозовые тучи лениво уползли далеко на север. Слабые раскаты грома, раскатисто урча, сотрясали вечерний воздух, нежное солнце приветливо гладило ласковыми лучами каменные груди домов и черные окна, сбрызнув их зеркальные глазницы прозрачным алым дождем. Возле подъезда остановился большой грузовик. Он тихо порыкивал мощным мотором, урчал как сердитый разбуженный пес.
  Кирилл щелкнул клавишей мыши, увеличил сообщение на весь экран. Заныла голая ладонь, будто обескровленную кожу терзали исчезнувшие линии и завитки. Эля прижалась к плечу любимого, она дрожала всем телом. Привкус горящих листьев витал в воздухе, он заполонил помещение, неприятно щекотал ноздри. Хотелось громко и сильно чихнуть, чтобы изгнать навеки из легких этот саднящий, сладковато-прелый запах. Девушка громко вздохнула, оглянувшись на стенные часы.
  - Мадлен умрет через сорок пять минут…
Кирилл сильно прикусил губу, рот наполнился медной солью.
  - Мы должны это прочесть!
  - Должны… слабо отозвалась Эля. – Именно этого он от нас и ждет! Мы продолжаем участвовать в этой компьютерной игре, понимаешь? Только теперь все стало по другому… Игра вышла на новый уровень!
  За стеной взвыла собака. Мужчина сглотнул кровавую слюну.
  - Через двери нам не выйти – там стая голодных псов, нас разорвут раньше положенного срока. Пятый этаж – это около двадцати метров высоты. Мы ударимся об асфальт, со скоростью… - он быстро прошептал что то вслух. – Где то в районе ста восьмидесяти километров в час. Все, что мы можем сделать, это начать звать на помощь. Во всяком случае, можно попробовать! – Кирилл горько усмехнулся. – хотя мне кажется, что наш новый друг предусмотрел и это…
  Девушка нахмурилась. Она задумчиво подошла к балкону, повернула пластиковую ручку, дернула на себя дверь. В комнату ворвался свежий ветер, он сорвал невесомые бумажки, со стола, закружил их в веселом хороводе. Эля судорожно стянула на груди ворот, шагнула на балкон, крепко зажмурила глаза, и отчаянно громко закричала. Звонкий девичий крик спугнул стаю томных голубей, воркующих на соседней крыше, злобно гавкнул пес за стеной. Тяжелое тело сильно ударило о входную дверь, с лестницы раздался яростный многоголосый собачий лай. Мужчина выскочил вслед за подругой. Он зацепился босой ступней об узкий порожек, и едва не упал на бетонный пол, вцепился руками в поржавевшую железную ограду, изумленно глядя вниз, на улицу.  Возле их дома быстро собиралась небольшая толпа. Полтора десятка мужчин и женщин. Все они протягивали руки наверх, указывая в сторону балкона, переговаривались, возбужденно смеялись. Полная женщина в синем платье и коралловым ожерельем на потной шее, негодующе сплюнула, и быстро ушла прочь, часто оборачиваясь назад. Пожилой мужчина, тянул за собой внука, упирающегося кудрявого мальчишку лет девяти. Все прочие хохотали, обритый наголо подросток прижал к себе подружку, и целовал ее взасос. Он вскинул наверх большой палец в знак одобрения.
  - Что происходит?! – растерянно пробормотала Эля. Кирилл быстро снял очки, и прищурив глаза, внимательно следил за странным поведением людей. Он медленно перевел взгляд на соседний балкон, и охнул.
  - Смотри! – мужчина указывал на глянцевую зеркальную поверхность большого окна. На нем выпукло отражались их обнаженные силуэты. Молодые люди исступленно занимались любовью прямо на балконе, высокий мужчина с каштановой копной волос, и худенькая узкоглазая девушка с русой челкой. – Эти люди нас не видят! – тихо прошептал Кирилл. – Они смотрят на соседский балкон, и видят голограмму… Необычайно похожую на нас с тобой…
  - О Господи! – Эля закрыла лицо ладонями. – Все происходит в точности также, как нынешним днем на кухне.
  - Точно! – он криво усмехнулся, не отрывая взгляда от выпуклого стекла. – С некоторыми огрехами!  - пристально посмотрел на окно. – Пойдем отсюда! – мужчина решительно втолкнул девушку в комнату, захлопнул за собой дверь. Разочарованный людской гомон убедительно продемонстрировал, что шоу закончилось.
  Не отрывая ладоней от горящего лица, женщина быстро прошла на кухню, и закурила сигарету.
  - Я не ханжа… но это безнравственней, чем детское порно! – она негодующе сплюнула.
Кирилл обнял ее за плечи.
  - Все изменилось за прошедшие сутки, пойми! Возможно, нас прежних уже и не существует вовсе…
  - Ты что имеешь в виду?!
 Он быстро провел ладонью по ее коротко стриженым волосам.
  - Есть такая детская игра. Найди девять отличий на двух идентичных картинках. Обычно, при первом наблюдении их трудно найти, но если сменить угол зрения… ребенком, я быстрее всех находил эти различия.
  - Ну и что?! – она раздраженно плеснула виски в стакан, критически осмотрев почти опустевшую бутылку.
  - На голограмме у меня нет серьги в ухе, - это раз! – он быстро поднес палец розовой мочке, и стукнул ногтем по маленькому золотому колечку. – Твоя замечательная родинка, находится с левой стороны шеи, то есть не там, где я ее сейчас целую, - он прикоснулся губами к ее коже. Эля смущенно повела острым плечом. – Это два!  Дальше… – Кирилл потер ладонью лоб. – Мы с тобой совершенно обнажены… однако, я отлично помню, что на мне был надет один носок! – он виновато улыбнулся. – И наконец, самое главное! – Твои глаза, любимая…
  - Что значит «мои глаза»?! – она отняла ладони от пылающих щек.
  - В том стекле они были черного цвета! – он пожал плечами. – Нечасто можно встретить синеглазую азиатку!
 - Расист! – беззлобно огрызнулась девушка. – Ну и что, по-твоему, все это значит?
 - Пока не могу сказать… быть может этот Шахол импровизирует, ну своего рода фантазия художника… однако в остальном сцена на кухне воссоздана чрезвычайно точно, вплоть до мельчайших интимных подробностей! Я понимаю… понимаю ликование людей под окнами!
 - Прекрати! – крикнула Эля.
 - Слушаюсь… Однако, иного выхода нет, кроме как прочесть его сообщение.
Девушка прикурила сигарету.
  - Курево и выпивка кончаются! – меланхолично констатировала она. – Почему- то сигареты и пойло всегда заканчиваются одновременно?! – Эля глубоко затянулась, и передала дымящийся окурок мужичине. – Хорошо! Читай! Но прежде ответь мне на вопрос. Про голограмму я все поняла, про несоответствия с оригиналом тоже ясно…  Для этого мифического израильтянина из прошлого не существует преград ни во времени ни в пространстве. Допустим. Но почему люди, собравшиеся внизу, не обращали на нас никакого внимания?! Словно нас и не было там вовсе? Живых и настоящих, а не каких-то фантомов в зеркале, совокупляющихся средь белого дня на балконе, как две озабоченных дворняжки!
 - Не знаю! – простодушно ответил Кирилл. – Но мне кажется, что это просто исключено. Не может одновременно находится друг с другом и субъект, и его отображение. Такое бывает лишь в зеркальных отражениях, и то, мы видим своего двойника с микроскопическим отставанием во времени. Все-таки господин Шахол вынужден считаться с законами физики! -  Он обернулся к ноутбуку. – Через несколько минут Мадлен начнет истекать кровью…
  - Читай! – крикнула женщина. Он молча кивнул, подвел курсор к строчке письма, и нажал enter.
 Экран покрылся густой рябью, словно по плазменной панели потекли горячие волны, от яркой огненной вспышки потемнело в глазах, молодые люди, прильнувшие к ноутбуку, испуганно вскрикнули и отшатнулись. Из мрака объявилась красочная заставка – сухая выжженная земля, и огромный белый диск, слепящее светило, отдаленно напоминающее солнце, каким оно бывает в разгар лета на южном полюсе – ледяное, блестящее, как слиток платины, безжизненное… По экрану потекли извилистые строчки.
  - Это его письмо! – прошептала Эля. – Письмо Шахола!
Кирилл судорожно кивнул головой. Он сжал в кулак обезображенную руку, вытер пот со лба, и начал читать.
   «…Мы рады, удивлены, если нас хоть чем еще можно удивить, мы недоумеваем! Мы задаем вопрос сами себе – отчего эти двое, мы называем их Лунный Кот, и Пустынная Дева, отчего они столь яростно противятся неизбежности?! Мы заинтересованы… Быть может это связано с тем, что в жилах Пустынной Девы есть крупицы изысканной крови? Быть может презренный шакал, поцеловал ее однажды, и тем самым позволил краем глаза прикоснуться к воротам в Страну Безмолвия?! Мы понимаем примитивную природу человека, но нам неясно, отчего находясь на пороге собственного бдения, эти двое пытаются спасти иных?! И что именно понимает под спасением Лунный Кот, будучи виновником зачавшегося бдения двух невинных?!! Он сам давно окован скорбью и железом! Это вопросы… Мы не любим задавать вопросы, на которые не находим ответа, а оттого негодуем. И все-таки мы рады! Нынче, к полуночи Пустынная Дева и Лунный Кот приглашены в покои Хадеса! Это – честь! К полуночи ветхая луна коснется затемненным краем жала скорпиона, псы покинут ворота, и тогда Лунному Коту и Пустынной Деве надлежит уподобиться животным. Вы оба снимите одежду, опуститесь на четвереньки, и пятясь задом, в образе черных скорпионов, войдете в одни из ворот Хадеса!
Мы ждем вас обоих в полночь! Не пытайтесь исказить время и события, до сего часа, пока мы рады, мы лишены гнева, мы заинтересованы… Полночь…»
  …Вновь яркая вспышка заставила людей испуганно зажмурить глаза, а когда они увидели экран, на нем покачивалось на волнах древнее судно. В отсеках корабля все также маялись одинокие голые фигурки. Эля схватила мужчину за плечо.
  - Мадлен!
  Он быстро нацепил очки, примкнул к экрану. Женщина пыталась открыть заклинившую дверь, отчаянно дергая стальную ручку. Добродушный лабрадор яростно оскалил острые клыки, шерсть на его загривке почернела, собака нервно лаяла, обернувшись в сторону темного коридора. В следующее мгновение черная тень закрыла экран, будто гигантская летучая мышь вздела к потолку перепончатое крыло, собака жалобно взвизгнула, Мадлен громко закричала, Кирилл тихо выругался. Таймер равнодушно проглотил новую минуту. Немке оставалось жить чуть менее ста восьмидесяти секунд. Эля бросилась к клавиатуре ноутбука, мужчина быстро схватил ее за плечо.
  - Стой! – его губы дрожали, на лбу выступили капельки пота. – Ты все равно уже ничего не сможешь изменить, а Шахол совершенно ясно написал, что если мы попытаемся исказить время и события, он прогневается! Пустая жертва…
  Девушка застонала, безвольно опустившись на стул.
  - Ненавижу эту беспомощность!
  - Тяжело признать… но тех двоих мы уже потеряли, мальчишку и немку. Но там, на борту еще сотни…быть может тысячи человек! Глупо и бессмысленно злить древнего демиурга, который знает всю нашу подноготную! Подождем полуночи…
  Мадлен отчаянно завизжала, взвыл лабрадор. Эля прижала к глазам ладони, сквозь плотно сомкнутые пальцы текли слезы. В комнате быстро сгущалась мгла, наступал теплый августовский вечер, до полуночи оставалось чуть более трех часов. Таймер уверенно поглощал резвые секунды, замолчала собака, немка устав кричать, хрипела сдавленно, приглушенно. В динамиках компа что то булькнуло, словно лопнул бычий пузырь, наполненный кровью. Кирилл заставил себя посмотреть на экран.
  Обнаженное тело женщины, было покрыто мускулистыми копошащимися тушками серых зверьков. Их широкие пергаментные крылья нетерпеливо стучали по некогда гладкой, ухоженной коже девушки. Ее тело содрогалось в конвульсиях боли, и предсмертной агонии, из коридора вылетали все новые зверьки, от их писка кружилась голова, ныли зубы. Преодолевая отвращение, мужчина протянул руку к клавиатуре ноутбука, и убрал звук. Эля рыдала, уронив лицо на сжатые кулачки. Через несколько секунд обглоданное тело немки дернулось последний раз, и затихло. На таймере победоносно высветились жирные нули, маленький экран дрогнул, изображение зарябило и исчезло. Строго и безмолвно застыл в черном эфире старинный корабль. В его каютах ждали своей очереди кукольные человеческие фигурки. Возле каждой из них, синим приветливым огоньком, моргал неумолимый таймер.
  Кирилл разлил остатки виски по стаканам, протянул девушке. Эля оторвала голову от сложенных рук, она была похожа на заплаканную школьницу, у мужчины сжалось сердце. Он быстро выпил обжигающую пахучую жидкость.
  - Я догадался, что Шахол имел в виду, под «зачавшимся бдением двух невинных…»!
Девушка вытерла слезы тыльной стороной ладони, и быстро, совсем по детски два раза чихнула.
  - Это два аборта… - продолжал мужчина. Он горько усмехнулся. – Я заставил бывшую жену дважды сделать аборт, один оказался неудачным… одним словом, она больше не может иметь
детей…
  - «…Окован скорбью и железом…» - грустно прошептала Эля. – Милый мой, сухарь! Я восемь лет кололась героином… ты даже представить себе не можешь, что такое жизнь наркоманки! Быть может – это расплата?! Мы жили ради собственного удовольствия, пили, совокуплялись, ходили по ресторанам, путешествовали, кутили на всю катушку, и вот теперь пришел такой Шахол, и нам страшно… страшно до смерти! Что мы вообще знаем о смерти?! Что чувствует умирающий человек на пороге того самого «бдения»… одни говорят, что там – чернота и небытие, другие пугают вечной гееной, третьи обещают райские кущи, и пение ангелов! Но истина состоит в том, что ни те не другие на знают, как это выглядит на самом деле… Может быть мы с тобой как раз и переживаем это переход, от жизни к смерти? Поэтому нас и не увидели люди, там, на балконе… Нас уже нет, понимаешь?!
  Кирилл задумчиво постучал пальцами по столу, внимательно оглядел левую ладонь.
  - Черт возьми! – он надел очки, и приблизил руку к глазам. – Они появляются…
  - Что?!
  - Проклятье! Я уверен в этом! Линии жизни… Смотри! – он протягивал ладонь к девушке. – Они вырастают прямо на глазах!
 Эля сжала пальцами его руку.
  - Он теплая… - неуверенно пробормотала девушка. – Действительно! Вот – линия жизни, ума… и на пальцах завитки прорезаются. 
  - Так! – мужчина уверенно махнул рукой, быстро расцеловал любимую во влажные глаза. – Я конечно, сухарь, компьютерщик и все такое, но я живу на той же планете, что и ты. Я хорошо представляю себе, какая может быть жизнь молодой симпатичной наркоманки, но мне все равно. Я люблю тебя, и твое прошлое не имеет значения! И я не верю в то, что мы с тобой умерли. Мы дышим, пьем, едим, занимаемся любовью, у нас стучат сердца, а это значит, мы пойдем в полночь в гости к господину Шахолу! И сделаем все, согласно его рекомендации. Голые, задом наперед поползем на карачках в берлогу Хадеса!
  - А там нас встретят друзья с видеокамерами! – сквозь слезы улыбнулась Эля. – Есть такой старый фильм, кажется с Майклом Дугласом. Там вот также убедительно разыгрывали главного героя…
  - Ну, если все это окажется розыгрышем, я первый станцую голышом на крыше нашего дома! – он прижался губами к ее родинке.
  - И я с тобой вместе! – срывающимся голосом прошептала девушка. Она лихорадочно сорвала халат, и впилась влажными губами в его рот.
  …На небе выплыла луна. Мутная, частично припорошенная прозрачными перистыми облаками, как-будто седыми хлопьями грязного снега, и бурыми пятнами рваных лишаев на округлом лице. Кривое облачко, похожее очертаниями на худого облезлого кота, прилипло к зубцу на верхушке планеты. Кот грациозно извивался, выгибал спину, с трудом удерживая равновесие на узком угольном острие. Резкий порыв ветра сорвал зверька с лунного диска, и Лунный Кот, дважды перевернувшись вокруг собственной оси, помчался к земле. Медленно загорались бледные звезды, нынешней ночью их было много меньше, чем накануне. Горизонт на востоке искрился сиреневыми зарницами, теплую землю окутала душная, немая тишина. Пришла ночь. До полуночи оставалось чуть менее часа. Лунный цикл вошел в стадию Черного Скорпиона. Наступила пауза…




                Ч А С Т Ь. 2.


                ГОД   ЗМЕЯ.


   Девушка скакала во весь опор, обняв смуглыми бедрами взмыленную холку гнедого коня. Свежий утренний ветер облепил простенькое тонкое платье, прижал невесомую ткань к ее маленькой груди, он слизывал капли соленого пота с раскрасневшегося лица, и уносил их прочь, на юг, к высоким заснеженным вершинам, чьи белоснежные шапки горделиво сверкают на солнце даже в сердцевине знойного лета. На прозрачном небе не было видно не облачка. Ничто не очерняло эту совершенную глубокую благодать, разве что несколько крохотных черных точек, медленно плывущих над землей.
  Девушка чуть натянула поводья, гнедой протестующе всхрапнул, но тотчас замедлил ход, и перешел на упругую рысь. Твердая земля едва слышно гудела под стуком его копыт. Маленький суслик настороженно вынырнул из своей норки, застыл, как игрушечный столбик, повел длинными тонкими усиками, недовольно чихнул, и мгновенно скрылся под землей. Конь сбавил аллюр. Он лучше своей  хозяйки знал дорогу, и уверенно спускался по кривой тропе в глинистую пойму широкой реки. Она несла прозрачные воды по извилистому, изобилующему крутыми поворотами, и коварными заносами широкому руслу полноводной реки, чтобы сорваться вниз с высоты полутора десятка метров, и с грохотом обрушиться на острые камни, торчащие среди закипающих бурунов, словно раззявленные пасти прожорливых крокодилов.
  Гнедой остановился. Он наклонил изящную голову к воде, вытянул черные губы, шумно втянул в себя прозрачную жидкость. Юная наездница легко соскочила на землю, ласково погладила скакуна по шее. Она быстро скинула на землю влажное, покрытое солью платье, и едва касаясь земли узкими ступнями, побежала к берегу. В этом месте река делала крутой поворот, образуя тихую заводь, в нескольких метрах от бурных масс пенной воды, яростно клокочущих, жадно протягивающих алчные водовороты навстречу человеку. Даже в разгар лета, вода сохраняла крутой нрав, и ледяную душу. Девушка опустилась на четвереньки, и прижала разгоряченные губы к гладкой холодной поверхности. Некоторое время она молча, жадно пила эту чистую, с примесями солей, девственно прозрачную воду. В нескольких шагах верный гнедой также шумно лакал, косил на хозяйку черным блестящим глазом. Такие мгновения нравились ей больше всего. Юная, как обнаженная весна, смуглая девчонка, такая же естественная и нагая, как река, небо, камни и воздух запросто пьет воду, опустившись на  четвереньки возле тихой заводи.
  Напившись, она вытерла губы тыльной стороной ладони, подошла к брошенному комком пропотевшему платью, быстро ополоснула его в воде, выжала стекающие капли, и аккуратно разложила  на большом черном камне. Сейчас начнется самая захватывающая часть ее ежедневной поездки в этот укромный уголок великой степи, где изредка по ранней весне останавливаются пастухи, перегоняя стада похудевших за зиму овец в плодородные предгорья, покрытые сочными зарослями молодого клевера.
  Гнедой недовольно всхрапнул, и отвернулся. Солнце играло на вспаренных влажных боках коня. Он с деланно равнодушным видом пощипывал чахлую желтую траву, пробивающуюся среди острых камней. Конь не любил смотреть, как ежедневно любимая хозяйка бесцельно рискует своей молодой жизнью, а потому старательно выискивал редкие побеги сухой травы.
  Девушка уверенно вскарабкалась на крутой овраг. Справа от нее застыла в таинственном молчании бездонная зеленая бездна. Она медленно, с величественной ленцой переваливалась через гладкий черный желоб, и устремлялась вниз, с грохотом, визгом, шипением, превращаясь в бурное кипящее ледяное месиво, из пены, брызг и дрожащей, расслаивающейся в перламутровом воздухе волнистой радуги.
  Девушка тронула ногой воду, восторженно взвизгнула, затем слегка нагнулась вперед, пристально вглядываясь в клубящиеся водовороты. Среди острых черных камней находится небольшой участок три на два метра, относительно спокойной гладкой поверхности. Там было достаточно глубоко и тихо. Смуглое обнаженное тело покрылось острыми мурашками, закаменели твердые девичьи груди, сладко заныл упругий живот. Она много раз слышала от подруг о соблазнительных и запретных тайнах. Прошлой осенью у нее впервые пришли специальные дни, а холодной зимней ночью, впервые проснулась от такой же ноющей сладости внизу живота. Все так… она была умной девочкой, и быстро поняла, как научиться доставлять себе наслаждение подобного рода, и слушая подруг, также заговорщически кивала головой и многозначительно подмигивала.
   С нынешней весны мать настрого запрещала ей ездить верхом без седла, и обнаженной. Не желая ссориться со сварливой, вечно недовольной женщиной, девушка послушно натягивала узкие плавки под платье, а на круп гнедого навьючивала тяжелое седло. Но проехав степенной рысью несколько километров по безлюдной степи, он срывала ненавистные трусики, освобождала друга от тяжелой, натирающей холку ноши, и пускалась галопом, чувствуя пьянящий восторг, и ноющую прелесть промеж молодых бедер.
  Капельки холодной воды покрыли живот и ноги дрожащей нежной росой. Девушка набрала полную грудь воздуха, и с пронзительным криком бросилась вниз. Гнедой вздрогнул и отвернулся. Черные точки на небе превратились в стайку падальщиков, они быстро спускались на землю в нескольких километрах от реки. Легкий порыв ветра промчался над рекой, солнце уверенно карабкалось по голубому небосклону.
   Тонкая коричневая фигурка разорвала бурную поверхность воды, звуки исчезли, солнце на мгновение померкло, вокруг плыл гудящий зеленый мутный мир, грудь распирало от нехватки воздуха, в голове стучал дробный колокол. Девушка отчаянно замахала руками, они налились свинцовой тяжестью, пальцы ног коснулись скользкого твердого дна, на мгновение ей показалось, как в щиколотки накрепко вцепились чьи- то железные пальцы. Она сильно ударила пяткой по дну, и устремилась наверх. И когда легкие казалось, готовы были разорваться от напряжения, и зеленый мир окрасился кровавым пурпуром, а жадная вода разрывает холодными пальцами сомкнутый рот, стремясь проникнуть в него своим смертельным поцелуем, перед глазами объявляется горячее слепящее солнце.
  Девушка открыла рот, воздух ворвался в легкие, она громко и радостно закричала. Вторя ей, нетерпеливо заржал гнедой. Несколько секунд она просто лежала на спине, вокруг неистово урчали лютые водовороты, она покоилась в тихой заводи, не чувствуя холода, а наслаждаясь своей наготой, солнцем, водой и покоем. И перед глазами плыло вечное синее небо…
  В этот раз она едва сумела выбраться на поверхность… еще несколько секунд и было бы поздно…
  Она раздраженно фыркнула, провела под водой ладонями по гладкому телу. Оно было словно пронизано электрическими нитями… Чушь! Такое уже было, в первый раз… она вошла в воду на полметра ближе к основному руслу, чем следовало, и властное течение едва не увлекло ее на острые камни. Ерунда! В следующий раз она будет внимательней, вот и все!
  Потом девушка легко проплыла между сердито урчащими бурунами, вышла на берег, и обошла водопад с внутренней стороны. Это было ее тайное место. Здесь, между несущейся с неба массой воды, и черными камнями, находился узкий проход, не более полуметра. Прижавшись спиной к липкому камню, она, как гибкая кошечка проскользнула в темную пещеру. Небольшая ровная площадка, в изнанке водопада, выглядела тепло и уютно. Сквозь глянцевую стену воды были едва различимы контуры высокого берега. Рокот воды здесь слышался приглушенно, будто через ватные затычки в ушах, какие часто запихивала ее мать, перед тем как улечься спать. За долгие годы, женщина так и не привыкла к шуму проносящихся мимо дома поездов.
   Девушка подошла к стене. Там, за большим камнем хранились ее сокровища – несколько золотых монет, судя по всему старинных, прошлым летом она нашла их на раскопках близ Шымкента, но никому об этом не сказала, только верному гнедому, но он умеет хранить тайну, он – единственный, верный друг. Гнедой знает все. Даже страшную историю появления загадочных монет. Со временем, она узнает их истинную стоимость, и навсегда покинет ненавистный дом, глупую, озлобленную на весь мир мать, вечно пьяного отца.
  Девочка отодвинула камень, ей навстречу выскочила верткая рыжая сороконожка, и скрылась в расщелине на стене. Это хорошо… значит сокровища под охраной… Как многие подростки девушка была мистиком, ей хотелось верить в необъяснимые связи параллельных миров, о которых она так много читала.
   Она погладила пальцами выщербленный аверс диковинных монет, на нем явственно отпечатался профиль уродливого человека, отдаленно напоминающего смесь собаки с человеком. Всякий раз, при прикосновении к холодному золоту, помимо радости обладания, на душе становилось тревожно, и хотелось срочно от них избавиться. Девушка глубоко вздохнула, и разложила монеты на земле. Их было пять штук. Ровно столько, сколько нужно для того, чтобы обозначить лучи перевернутой пентаграммы. Она быстро обвела точки кругом, положив одну из монет в сторону выхода из пещеры. Выдавила пальцем точки в линиях средостения. Разрушение Земли… Дух-Земля-Вода-Воздух-Огонь-Дух… Разрушение Земли… Он не хочет созидания, юным больше нравится разрушать! Осипшим голосом девочка торжественно прошептала.
   - Ве-гебура! – она приложила ладонь к груди. Маленькое сердце билось часто и тревожно. – Ве-гедула! – произнесла громче… ей показалось, что круг дрогнул, золото загадочно сверкало в полумраке.
  - Ле-олам! – выдохнула юная колдунья.
 Прошло время… Очерченный круг пришел в движение, девочке стало страшно. По пещере пронесся холодный ветерок, он принес запах горящей травы и сладкой крови. Неожиданно почудилось, что рядом с ней находится кто-то посторонний, жадное дыхание коснулось обнаженных плеч. Девушка вздрогнула, сгребла монеты в охапку, быстро спрятала их на прежнее место, за камень привычно нырнула сороконожка.
  Тревожно заржал гнедой, он чувствует время лучше, чем люди. Проскользнув в щель между стеной воды и камнями, она стремительно бежала по берегу.
  Платье почти высохло. Девочка быстро накинула его на плечи, вскарабкалась на спину коня, и легонько стукнула по бокам голыми пятками. Назад, она предпочитала ехать не спеша, раздумывая о своем прошлом, настоящем и будущем. Круг, опоясывающий пентаграмму, символизирует силу. Сегодня, он впервые пришел в движение… Сила, готовая выйти наружу. Она испугалась, не доведя обряд до конца, кажется, он остановился, коснувшись знака Огня… Девочка тяжело вздохнула, чуть сильнее ударила коня по ребрам, и поскакала умеренной рысью.

  Наездницу звали Гульнара, и прошлой осенью ей исполнилось четырнадцать лет. Их семья жила в нескольких километрах от Шымкента, в стареньком доме, возле узловой железнодорожной развязки. Железная дорога простиралась через всю страну, она связывала Шымкент с Москвой, и устремлялась дальше на восток, вплоть до самого Китая. Так говорил отец. Он был путевым обходчиком, но несколько лет назад напился и заснул на путях. Поезд отрезал ему ногу, гладко и без усилий, словно это был космический бластер. Она читала о таких бластерах в своих любимых сборниках фантастики. Руководство железной дороги, не желая раздувать скандал, замяло неприятное дело. Искалеченный мужчина получил приличную пенсию, новенький скрипящий протез и домик, стоящий возле самого железнодорожного полотна.
   У Гульнары было двое взрослых братьев. Самый старший бросил семью, и много лет назад уехал в Москву, с тех пор, от него не поступало никаких известий.  Другой уже шестой год сидел в тюрьме. Со слов матери он пострадал за справедливость, в тюрьме еще что-то натворил, в результате чего ему оставалось сидеть около четырех лет. Мать у девушки была казашка, а отец кореец. Мать часто повторяла, что все корейцы алкоголики и бездельники. Гульнара не понимала, какая связь между национальностью и алкоголизмом, девушке было все равно. До окончания школы оставался всего год, после чего, она заберет свои сокровища, и уедет из опостылевшего дома, куда глаза глядят. Школа, в которой училась девочка, находилась в Шымкенте, и ей приходилось каждый день преодолевать расстояние в шесть километров в один конец. Ранней весной и поздней осенью дорогу в степи размывали дожди, и если не удавалось поймать попутку, то путешествие превращалось в сплошную муку. За это она ненавидела своих родителей, особенно мать. До того как спиться, отец был веселым, добрым человеком, но это было очень давно… Мать всегда была злой, жадной и сварливой женщиной.
   Школу Гульнара любила. Ей плохо давались математика и геометрия, зато по истории не было ни одной «четверки», а сплошь одни «пятерки». Девочка зачитывалась древней историей и фантастикой. И в том, что она нашла такие загадочные монеты, Гульнара также усматривала тайный смысл. Втуне она надеялась, что при помощи изучения истории, сумеет доказать ценность своих сокровищ. Она даже перерисовала по памяти монету, и принесла рисунок учительнице – пожилой обрусевшей немке. Та, искренне желая помочь любимой ученице провела несколько вечеров в библиотеке, и торжествуя объявила, что монеты весьма редкие, есть единичные упоминания о них то ли в древнем Вавилоне, то ли еще раньше в государстве Урарту. Якобы, был период, когда жители этих стран поклонялись старинному демону, человеку, с головой волка… тогда- то и были отчеканены монеты… Учительница настойчиво пытала девочку, где та нашла рисунок, приходилось что-то врать, изворачиваться, в результате добрая немка надолго обиделась на свою любимицу, но продолжала исправно ставить ей «пятерки».
  Последнее время мать постоянно ворчала, что- то насчет грядущего года Змея. По рождению, она была мусульманкой, но ни разу не посещала мечеть, предпочитая раздраженно поругивать праведных имамов, утверждая, что они обогащаются за счет простых людей. Она искренне верила во всякую чертовщину, гороскопы, ведьм и целителей. Гульнара с раннего детства знала основы хиромантии, черной магии и умела составить любой гороскоп, но ее больше привлекала фантастика, космические приключения, таинственные, манящие миры малоизвестных в то время в Советском Союзе Рея Брэдбери, Роберта Шекли и Клиффорда Саймака. И тем не менее, грядущий год Змея заинтриговал девочку.
   Сидя в своей пещере, за непроницаемой стеной водопада, она выложила монеты в форме перевернутой пентаграммы, начертила пальцем круг на глинистой земле, и произнесла положенные заклинания. В тот раз ничего не изменилось… шумел водопад, призывно ржал гнедой, монеты загадочно поблескивали в полумраке пещеры. Однако пришло время, круг шевельнулся, и это было страшнее всего… Знак Огня... Навершеие перевернутой пентаграммы указывали на восток. Символ разрушения…
  История появления этих монет сама по себе была чуточку волшебной.
  В двух километрах от их дома, археологи раскопали остатки древнего поселения. С восхода солнца до заката они копошились среди куч набросанной земли, что то просеивали, фотографировали, мазали формочки из гипса и лепили восковые слепки. Все они были бородатые, мрачные и дочерна загорелые. На любопытную девочку со смышлеными раскосыми глазами никто не обращал внимания. Гульнару археологи разочаровали. О раскопках в школе ходили самые немыслимые легенды, начиная с того, что якобы найдены останки самого Александра Великого, заканчивая тем, будто это и есть исчезнувшее захоронение грозного Аттилы! Впервые девочка прибежала туда с подругами, но вместо таинственных саркофагов, или мумий грозного воина в доспехах, они увидели несколько грязных ям, и истлевшие кусочки старого дерева, к которым нелюдимые археологи никого не допускали.
  Тогда девочка впервые разуверилась в сказочном мире детства. Она поняла, что сказку может сотворить лишь сам человек, если этого захочет. В то лето, она впервые прыгнула со скалы в бурлящий водопад…
  Однако, было время летних каникул, и Гульнара крутилась возле археологов, по причине вынужденного безделья. Каждый вечер бородатые мужчины пили водку у костра, но в отличие от ее отца, никогда не опохмелялись, и наутро заново копошились в песке. Хмурые и неразговорчивые. К девочке привыкли, ее угощали пресными лепешками, мужчины запросто при ней матерились и справляли малую нужду. Ровно в двенадцать дня они бросали свои раскопки, и уходили обедать, а Гульнара слонялась по останкам города, пытаясь вообразить себе древних людей, закутанных в цветастые одежды, ржанье лошадей, шум телег, запах дымящихся костров, и вкус жаренного на вертеле мяса.
   Некто тронул ее за локоть. Девочка испуганно обернулась. Прямо перед ней стоял высокий, дочерна загорелый старик, с белыми, как соль волосами, зачесанными в две тугие косицы на затылке. На нем свободно болталась пестрая ткань, похожая на старое лоскутное одеяло, на котором обычно спал ее пьяненький отец. На груди незнакомца висел черный шнурок, на нем красовалось тяжелое золотое украшение в виде изготовившегося к прыжку скорпиона.
  - У тебя замечательная фантазия, девочка! – улыбнулся старик. Зубы у него были красные, словно  натертые толченой хной. Несмотря на то, что археологи расположились в двух десятках метров, до нее доносился их оживленный разговор, Гульнаре стало страшно, и вместе с тем ее обуревало ужасное любопытство. На исходе долгого жаркого лета, сказка готова была вернуться в ее скучную жизнь!
  - Вы… Вы кто такой?!
  - Я? Ну скажем так… я – твой новый друг, но по-настоящему мы познакомимся с тобой через несколько лет…
  - Я Вас не понимаю… - девочка испуганно обернулась.
  - Не спеши звать на помощь этих глупых приматов! Ты в безопасности… - говорил он странно, будто с трудом поворачивая языком во рту. – Тебе сейчас тринадцать лет?
Гульнара быстро кивнула головой. Откуда он знает?!
 - Вот и хорошо! Впереди долгая жизнь… - старик быстро прищелкнул пальцами, и неспешно проговорил. – Шестнадцать лет, четыре месяца, двенадцать дней, двадцать восемь часов и одиннадцать минут… - он одобряюще улыбнулся. – Вечность! Тебе ведь интересно знать, как жили здесь люди несколько тысяч лет тому назад.
  - Да! – тихо сказала девочка. – Я как раз сейчас об этом думала!
  - Великолепно! – он махнул рукой, и Гульнара увидела его ладонь. Гладкую белую ладонь, лишенную привычных линий и завитков. Она хотела испугаться, но не успела. Старик властно произнес. – Закрой глаза! – он протянул сухую руку и приложил к ее лбу.
  Девочка вздрогнула. Прикосновения его ладони было холодным и мертвым. Ей показалось, что на лицо легла змея. Гульнара тихонько вскрикнула, и зажмурила веки. Впервые в жизни она так беспрекословно подчинялась незнакомому человеку! Это было ново, странно, и вызывало непривычные ощущения.
  Перед закрытыми глазами возникло необычно красочное видение. Это было похоже на сон, однако для сна оно было чрезмерно натуралистично, в воздухе витали терпкие запахи огня, мускуса, пряностей, лошадиного пота и цветущей зелени. Звук обрушился неправдоподобно громко, словно невидимые динамики некто включил на полную мощность. Прямо на нее из рассеивающегося  мрака надвигался всадник на лошади. Богатая сбруя, украшенная россыпью ярких самоцветов, золоченые доспехи всадника полыхали свирепым огнем, на голове красовался шлем, его венчали пестрые павлиньи перья. Завидя девочку, всадник резко осадил своего коня, и гортанным голосом гневно прокричал.
  - Ешту ги?! Ешту!
Гульнара испугано попятилась.
  - Я Вас не понимаю…
У человека было надменное смуглое лицо, точеные черты лица, и густая черная борода. Он убрал ладонь с рукояти меча, покоящегося в ножнах, на левом бедре всадника, и несколько спокойнее произнес.
  - Ги туру узак? – левой рукой он указывал на ее грудь.
  - Не понимаю! – она готова была разрыдаться от отчаяния, страха и одиночества. По лицу всадника пробежала тень. Он легко соскочил со своего коня, подошел к девочке.
  - Ги туру, машь? – на властном челе промелькнуло нечто отдаленно напоминающее сочувствие. За его спиной, в мареве раскаленного воздуха застыло монументальное здание. В основании стояли огромные вытесанные камни, каждый в десяток метров в поперечнике. Высокие ворота, сверкали на солнце червонным золотом. Над ними победно сияла перевернутая пятиконечная звезда. Пять символов грозных стихий отмечены большими сияющими камнями. Воздух – прозрачный берилл, небо – изумруд, вода – дымчатый топаз, земля – черный агат, и наконец, огонь – кроваво-красный рубин. В центре пентаграммы зияла черным провалом оскаленная волчья пасть, зубы блестели, словно отполированные ножи. Гульнара задрожала от страха, в горле пересохло, ей показалось, что сейчас она описается, как маленькая девчонка.
  Земля загудел от топота коней. Всадник быстро обернулся, закрыв своим телом перепуганного ребенка. Тучный человек, с обритой наголо головой торопливо спешился, подбежал к бородатому мужчине, и прошипел как ядовитая змея.
  - Энлиль дентурь! Ги эду лугаш?!
Всадник прикрыл рукой Гульнару, словно толстяк пытался ее захватить в плен, и тронул свои ножны.
 - Ги лагашь, ахтамар!
Лысый отшатнулся так, словно ему плеснули в лицо кипятком.
 - Эно… - прошептал он, щеки покрылись багровыми пятнами. Толстяк попытался оттолкнуть всадника, и схватил Гульнару за плечо. – Эно машь гази!
  Девочка вырвалась, бросилась бежать, но ее тотчас сбили с ног, сильные руки мгновенно сорвали с нее одежду, руки оказались опутаны крепкими веревками. У нее закружилась голова, пряные ароматы специй, запах испражнений, горелого мяса, и затхлой воды все вместе нахлынуло на нее жарко, потно, тяжело. От смрадной вони, исходящей от потных тел мускулистых мужчин, тошнотворно-сладкий привкус горчичного масла, которыми были смазаны их жирные волосы, липкие касания их пальцев, невиданная жара, непривычная для этого времени года, все это спутало сознание несчастной, она громко закричала, понимая, что в следующее мгновение
лишится чувств. Сквозь подступающую дурноту, Гульнара услышала яростный крик своего нового знакомого. Преодолевая немыслимую слабость, усилием воли она заставила себя открыть глаза.
  …Всадник выхватил короткий меч, в левой руке он сжимал кривой кинжал. На него одновременно нападали трое – лысый толстяк, и двое его подручных. Высокий худой, на длинных как у богомола ногах, и маленький усатый крепыш, с длинными, выкрашенными в бурый цвет усами. Сама девочка, обнаженная, и со связанными за спиной руками, лежала на пыльной горячей земле, прислонясь спиной к кривому колесу, стоящей рядом телеги.
  Первым же ударом мужчина ранил неуклюжего верзилу в ногу. Тот охнул, и прихрамывая отошел в сторонку, грозно размахивал длинным копьем, целясь в противника. Всадник сражался храбро и умело. Точным выпадом он поразил коротышку в плечо, и тотчас отскочил в сторону, занял оборонительную позицию возле обвалившейся каменной стены. Коротышка вскрикнул, и зажал кровоточащую рану ладонью. Смуглое лицо посерело – удар воина разрезал лучевую артерию, и из ключицы била струйкой густая алая кровь, она мигом обагрила его полотняную рубашку, и капала на горячую землю. Верзила метнул копье, но в самое последнее мгновение мужчина успел отшатнуться в сторону, нацеленное в грудь острие пропороло ему левую руку. Всадник издал гортанный крик, и бросился на врага. Безоружный долговязый испуганно попятился, но раненная нога мешала ему двигаться, воин настиг его в считанные секунды, и всадил кривой кинжал во впалую грудь.
  Гульнара во все глаза смотрела за драматичной схваткой. Вокруг нее метались люди, с грохотом упала большая корзина, отвалилась тяжелая крышка, наружу медленно расползались огромные серые змея. Одна из них лениво подняла треугольную голову, и хватанула за оголенную икру пробегающего мимо человека. Он взвыл, как ужаленный, и упал на землю, прижимая ладонь к набухающей ранке. Воздух пропах запахами крови, страха и горящей травы. Девочка отчаянно дернула рукой, и высвободила кисть из веревочных пут. Она вскочила на ноги, дрожа от страха, и в то же мгновение, к ней навстречу  устремились разъяренные змеи. Гульнара взвизгнула, и отскочила, ударившись плечом о костлявую спину незнакомого человека. Он быстро обернулся, равнодушно-брезгливо оттолкнул босой ступней змею, и пристально взглянул в лицо девочки.
  Краем глаза девочка увидела, как благородный всадник отсек лысому толстяку правую кисть, тот завизжал, словно закалываемая свинья, и упал на землю, а мужчина, потный, окровавленный, с таким прекрасным смуглым лицом, быстро оборачивался по сторонам, и с меча его стекала горячая дымящаяся кровь…
  Незнакомец пристально смотрел девочке в лицо, и от его немигающего взора, у нее похолодело сердце, подкосились ноги, а во рту появился отвратительный медный привкус. Лицо и голова человека были закутаны черной материей, открытыми были лишь глаза. Черные, неподвижные, с расколотыми, как ящерицы зрачками, мертвые глаза демона пустыни, лишенные век и ресниц. Он медленно взял ее руку, разжал сведенные судорогой кулачки, и вложил в них горсть тяжелых монет. Гульнаре показалось, что ее ладонь обожгло сухим кусочком льда. Когда- то давно, в детстве, она нетерпеливо крутилась возле продавца мороженного. Он открывал крышку своего лотка, и извлекал оттуда сладкие, покрытые зимней изморозью шоколадные брикеты. Они лежали посреди белых дымящихся осколков, так похожих на кусочки льда в горах. Любопытная девочка протянула руку, и тотчас с плачем отдернула ее назад. Безобидные кусочки льда жалили, как дикие пчелы! Вот и сейчас, прикосновение монет вызвало острый укол кожи, будто туда вонзил черное острие свирепый шершень. Гульнара отдернула руку, но монеты оказались зажатыми в кулаке. 
   Расталкивая людей, к ней навстречу устремился всадник. Его лоб был покрыт каплями пота, из левого предплечья сочилась кровь. Незнакомец с закрытым лицом, скользнул по нему холодным взглядом, и быстро растворился в пестрой толпе. Вот он промелькнул на фоне камней-гигантов, и исчез за золотыми воротами. Волчья морда в центре пентаграммы зловеще ухмылялась…   
   Бородатый мужчина оттолкнул от девочки жирного беззубого старика, который прильнул к ее обнаженным ягодицам, шепча на ухо непонятные слова. Гульнару чуть не вытошнило от   старческого смрада, источаемого вонючим ртом толстяка. Он упал на землю, сильно ударившись затылком о тележную ось, и к нему тотчас устремились толстые змеи. Девочка отвернулась. Старик дико завопил, нервно шипели пресмыкающиеся.
   Всадник, не мешкая, сорвал с телеги кусок яркой алой ткани, и накинул пленнице на плечи. Затем он подхватил ее, теряющую сознание от жары и страха, усадил на круп своего огромного коня, и ожег ударом тяжелой плети. Конь сорвался в бешеном аллюре, жаркий воздух плотной стеной ударил девочке в лицо, терпкие запахи огня, крови, сладкой листвы, горелой травы навалились душной, тошнотворной сладостью. В голове раздался громкий звон, в глазах потемнело, сочные краски южного города растворились в накатывающей дурноте. Последнее, что Гульнара помнила, было чуть заметное жжение в плотно сомкнутом кулачке…
  …Она лежала на земле, вокруг суетились испуганные археологи. Чьи-то заботливые руки влили в рот несколько капель водки, она сморщилась и чихнула. Мужчины облегченно рассмеялись.
  - Ну ты и испугала нас, девочка! – из темноты выплыло широкое скуластое славянское лицо. – Как хоть тебя зовут?
  - Гульнара! – она тихо прошептала, и вновь чихнула. На глазах выступили слезы.
  - Красивое имя! – улыбнулся мужчина. Он протянул девочке стакан с холодной водой. Она жадно выпила ледяную жидкость, острые зубы дробно стучали о края стакана. – В переводе означает «Цветок ночи», кажется?
  - Кто позволил ребенку весь день торчать на таком солнцепеке! Ее надо срочно отправить в больницу! – за спиной раздался резкий неприятный голос.
  - Все будет хорошо! – светловолосый мужчина погладил девочку по волосам. – Ты далеко отсюда живешь?
  - Рядом… в доме, возле железной дороги…
  - Отлично! – он обернулся к обладателю неприятного голоса. – Вместо того чтобы искать виноватых, отвези ребенка домой. Ей уже лучше… Правда? – он по товарищески похлопал ее по руке.
  - Правда! Мне хорошо. – Гульнара быстро поднялась на ноги, и улыбнулась. – Не надо меня никуда везти... Я сама дойду! – Чувствовала она себя на удивление бодро, будто не было только что страшного сна, и глубокого обморока. Девочка еще раз улыбнулась скуластому, и подмигнула. – Гульнара в переводе на русский язык значит – «Цветок Ада»!
  Несколько секунд в палатке царила гробовая тишина, а затем грянул дружный хохот. Она выскочила наружу, и помчалась бегом по сухой земле. В кулачке девочка сжимала твердые монеты…
   …За прошедший год острота давешнего сна стерлась, многие события воспринимались ею как вымышленные, а найденное золото, Гульнара объясняла себе археологической находкой, которую почему-то прозевали бородатые ученые. Несколько месяцев она мучила себя одним и тем же вопросом. Если она действительно нашла монеты на дне ямы, а потом у нее случился солнечный удар, то как объяснить тот факт, что она совершенно не помнила, где и когда подобрала золото?! Но ей подвернулась занимательная книжка, где заграничный ученый описывал некоторое помрачение рассудка, минуты, или даже часы, когда каждый человек не осознает себя в реальном мире. Так, например, он обнаруживает себя на кухне, совершенно не помня, и не осознавая, зачем сюда пришел, и что он делал предшествующие десять минут! Таким образом, утверждал ученый, люди являются кем-то наподобие запрограммированных зомби. И их сознание время от времени нарочно выключают мудрые кукловоды. Ей так понравилась путаная теория этого ученого, что девочка приняла себя, как одного из таких зомби. Хотя больше ей конечно хотелось стать кукловодом… Это длилось до тех пор, пока каждое полнолуние, ей не начал сниться один и тот же сон…
   Все случилось зимой, в ту самую ночь, когда у нее впервые начались специальные дни. Накануне вечером, отец по обыкновению напился, и громко храпел на кровати, укутавшись своим любимым лоскутным одеялом. В доме царила стужа, мать экономила уголь, протапливала печь лишь в период лютых январских холодов. Гульнара спала одетой, под стареньким шерстяным одеялом. Ей приснился высокий смуглый красавец, в золоченых доспехах, и перьями павлина на остром шлеме. Он улыбнулся, обнажив ровные белые зубы, и предостерегающе произнес.
  - Ты в большой опасности, девочка! Будь осторожна!
  - Что может со мной случиться? – она не узнала своего голоса. Это был голос взрослой женщины, успевшей познать, боль и страсть, горе и радость.
  - ОН дал тебе золото…
  - Ну что?!
  - ОН ничего не дает просто так… ты должна будешь расплачиваться!
  - Но у меня ничего нет, кроме этих монет!
  - Ошибаешься! – мужчина грустно покачал головой. – У тебя есть молодость, красота, изворотливый ум, дерзкое сердце, и самое главное, что люди так и не научились ценить… у тебя есть право выбора! Ни ОН, ни кто другой, не в силах отобрать этот священный дар. Даже Создатель… Свободная воля! Жить или умереть. Наесться до отвала, либо остаться голодным. Предаться похоти, или привнести аскету. Убить, или быть убитым… вся жизнь соткана, из тончайшей паутины, из бесконечного числа выборов, и никто не вправе помешать сделать его!
 - Я не понимаю… - растерянно произнесла женщина Гульнара. Неожиданно она ощутила свое тело. Это была горячая плоть спелой самки. Ныла грудь, горели бедра, теплый огонь растекся по гладкому животу. Девочка протянула руку, и ощутила терпкую влагу на пальцах. – Что со мной происходит? – невнятно пробормотала она.
  - Ты готова! – тихо сказал мужчина. – С сего дня, ОН будет неотлучно рядом. Будь осторожна, и помни о праве выбора. Как бы тебя не запугивали, всегда можно сказать «нет»! Этого права у  тебя не в силах отнять самый могущественный демиург, до тех пор пока…
  - Что «пока»?!
  - Пока тебя не заберут они… - он протянул руку на восток. Гульнара обернулась. Странный сон… обычно, ей снились короткие черно-белые сюжеты, не имеющие не начала ни конца, бессвязная путаница. Нынче она чувствует жар солнца, слышит запах своего распаренного тела. Странный сон…
  Далеко на востоке, раскинулась черная бесплодная пустыня. На унылой голой земле стояли кривые строения, похожие на гигантские пчелиные соты. Их окружали белокаменные античные статуи на высоких квадратных консолях. Всего статуй было тринадцать штук. Каждая из них была по-своему прекрасна и отвратительна одновременно. Внимание девочки привлек монстр, с длинными козлиными ногами, покрытыми жесткой рыбьей чешуей. Его ступни, словно пористые присоски, розовые, с лопнувшей, обваренной нежной кожей впивались в гладкий мрамор консоли. Выше пояса статуя обладала совершенной девичьей грудью, с отточенными алыми сосками, по плечам рассыпались дивные черные локоны, и а лицо представляло собой сферическую бледную маску. Вместо носа и рта блестящая глянцевая кожа, из ее невидимых пор сочилась слюдянистая влага. А вот глаза оказались огромными, небесно голубыми, с нежной поволокой. Скорбящие, плачущие глаза Мадонны…
  Гульнара испуганно рассматривала остальные статуи. Высокий белокурый юноша, с безукоризненной фигурой молодого бога. Из его черного рта одна за другой выползали маленькие золотистые змейки, они соскальзывали по ребристым ступеням консолей, и устремлялись к отверстиям в ульях. Зеленая женщина, с кошачьими глазами, и змеиным хвостом, застыла в грациозной позе. Солнце зловеще играло нее плечах. Плешивый толстяк, с необычайно добрым мягким лицом, из его копчика торчал извивающийся хвост, воинственно поднятый к верху, как жало черного скорпиона.
  Гульнара отвернулась.
  - Я не могу на них смотреть! – простонала она. – Кто это такие?!
  - ЕГО нервы… ЕГО кровь… ЕГО дыхание…- статуи пришли в движение. – ЕГО семя… ЕГО кожа… ЕГО плоть… - они неторопливо спускались со своих постаментов, и устремлялись к девочке. – ЕГО волосы… - одна из них, бледная женщина с точеным лицом, и длинными черными ногтями, резко остановилась. Она протянула тонкий нос к девушке, и с едва сдерживаемой яростью прошептала.
  - Она невинна…
  - Невинна… невинна… - статуи медленно пятились к ульям. – Невинна…
Из черных ям больших ульев показались бледные человеческие лица. Люди мученически воздевали руки к пустому небу, по их плечам прокатилась волна боли и страха. Молодой парень, с обескровленным лицом взглянул на Гульнару. Его губы скривились в маску нечеловеческого страдания. Он, что есть сил, отчаянно закричал.
  - Беги! Беги отсюда!!!
Девочка бросилась бы бежать, но ноги словно приросли к земле. Она захотела позвать на помощь, но вместо крика изо рта вырвалось сдавленное хрипение.
  Перед ее вновь лицом объявился смуглый мужчина. Страшный город, с ульями и ужасными статуями остался у него за спиной. Мужчина ободряюще улыбался.
  - У тебя есть выбор, запомни это… у тебя есть выбор… есть выбор… выбор…
И тут Гульнара проснулась. Она лежала на мокрых простынях, ее сильно лихорадило, в маленькое окошко заглядывала огромная луна. В дверь коротко постучали. Девочка, сбилась в комочек, натянула одеяло до самых бровей. У тебя есть выбор…
  - Кто там?! – громко выкрикнула она, надеясь разбудить пьяного отца. Мать часто работала в ночную смену, так что дома кроме них двоих никого не было. И еще гнедой… верный гнедой! Но он далеко отсюда, в стойле с другими лошадьми, он не услышит…
  Вновь требовательный стук в дверь, и вслед за ним едва слышное шипение, будто рассерженная змея подает голос. Чушь! Сейчас декабрь! Все змеи давно спят в своих норах…
  - Кто это! – громче прежнего закричала девочка. Ее зубы выбивали дробный стук, по загривку поползла ледяная струйка пота. Гульнара сцепила указательный и безымянный палец крючком и быстро прошептала заговор от нечистой силы. За дверью раздался негромкий лающий смех, он резко оборвался, и вновь наступила тишина. Лишь мерный стук сочащейся воды из раковины и храп пьяного отца. В это момент девушка его возненавидела, и поклялась покинуть этот чертов дом, стоящий посреди страшной, продуваемой всеми ветрами степи, где четыре раза в сутки проносятся грохочущие поезда, от звука которых трясутся металлические кружки на столе.
  Некто за дверью тяжело вздохнул, и провел по обшивке ногтями. От страшного скрипа заложило уши. Звук слышался таким, будто когти у загадочного ночного гостя были из кованого железа!
  У нее есть выбор! Умереть от страха в это декабрьское полнолуние, или проявить храбрость!
Вновь зловещее шипение, и едва разборчивые слова… нет… это ветер гудит в трубе. Выбор!
 Гульнара поднялась с кровати,  дрожа от страха и холода, но еще больше злясь на себя саму, подошла к дверям. Ледяной воздух протянул по босым ступням. Девочка схватила со стола большой кухонный нож, вцепилась в дверную ручку, и приложила ухо к замочной скважине. Нечто острое, подвижное и горячее, вонзилось в ушную раковину. Она с криком отпрянула.
   Почему это происходит именно с ней?! Или такое случается с каждым человеком, просто люди не рассказывают, боятся… а быть может они забывают, как те механические зомби, из книжки ученого?! Значит, и она скоро все забудет?! Наступит утро, пригреет холодное декабрьское солнышко, и все страхи рассыплются как песочный замок!
  Вновь требовательный стук, и скрип железных когтей по дверному косяку. Нет! Она не забудет… Она – не зомби, она – кукловод! Гульнара набрала полную грудь воздуха, скинула тяжелый засов, и решительно распахнула дверь…




                ШАХОЛ. ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЕ.



   …Шла ночь. Долгая ночь, на исходящего месяца золотого Стрельца…
   Человек пытался молиться, но лишь щелкнул оголенными зубами – шакалы выели почти три четверти его лица, оставив нетронутыми глаза и лоб. Большой седой пес, играючи потянул за волосы, горячечной болью ожгло череп, шакал пятился назад, медленно снимая скальп с головы несчастного. Сколько это может длиться?! Ночь, сутки, неделю… Едва ли… Судя по застывшим над головой звездам, кровавое пиршество продолжается не более двух часов. Почему бы им не перерезать ему шейную вену, и тем самым покончить с муками?! Он задрал голову, но когда пес тронул влажным носом горло, нежно, словно целуя окровавленную кожу, мужчина резко прижал подбородок к груди. Пес обиженно тявкнул, и оторвал свисающий кусок мяса с груди, возле соска.
Почему он отвернул голову?! Страх смерти? Он и так уже больше, чем труп… после того, как старик привел его в пещеру, и оставил там одного, он внутренне переродился, сродни куколки, долгие годы жил в плену хитинового покрова, однако сорвал оболочку, и вырвался на свет в облике траурной ночной бабочки… Сразу же вслед за этим, мужчина впервые вкусил человеческую плоть…
  Что произошло там, в подземелье?! Ничего… пустота… мерные капли соленой воды, разрушающие вдребезги густую влажную тишину. И полная темнота, много чернее радужной пелены, перед закрытыми накрепко веками. Он шел наощупь, чувствуя, как дикий, неподвластный разуму ужас овладевает им. Он закричал, но вместо своего крика услышал тоскливый собачий вой. Он попытался вспомнить свое имя…
  - Я – Шахол… - прошептал мужчина, но непокорные губы и язык, привычные к родному наречию, издали звериный рев. Имя осталось жить в закоулках сознания, заброшенное, одинокое, скованное панцирем неповоротливого мозга.
  - Если бы твоему мозгу не нужна была телега, каким является тело, он бы тебя давно уже прикончил! – говорил ему старик, поглаживая гладкими коричневыми пальцами блестящую фигурку скорпиона.
  - Почему у тебя, нищего бродяги не отбирают столь ценную вещь?! – воскликнул в первый день их знакомства Шахол, указывая на золотой амулет. Старик тонко улыбнулся, обнажив красные зубы.
 - Кто осмелиться?
 - Ну хотя бы вот этот стражник! – он указывал на скучающего возле здания суда вооруженного хассита.
  - Для любого поступка, помимо решимости, нужно обладать благосклонностью высших сил, иначе все потуги окажутся тщетны!
Шахол не понимал старика. В то время, он был для мужчины всего лишь необычным человеком, вероятно могущественным колдуном, но никак не Хозяином. Как человек, он не мог обрести Повелителя, ибо сама вселенная создана по подобию человека, и истинной властью над ним обладают только Создатель и Смерть. Начало и Конец. Символ вечности, змея, кусающая свой собственный хвост.
   …Боль ушла. Луну окончательно затянули плотные облака, пустыня погрузилась в тяжелую вязкую дрему. Собаки деловито отрывали кусочки от его тела, громко чавкали, тревожно поскуливали. В наступившей темноте их контуры выглядели как живая, копошащаяся масса.  Сердце стучало быстро, четко, громко, как бы обещая своему хозяину долгую агонию. Время остановилось…
  Существо, именующее себя Шахол, наощупь продвигалось по подземелью. Его босые ступни холодила твердая скользкая поверхность. Вскоре оно обнаружило, что идти на четвереньках удобнее, оно опустилось на ладони, и продолжало двигаться дальше. Постепенно мгла рассеялась, и впереди показался слабый рассеянный свет. Существо ускорило шаг. Между высоких каменных стен маячила блестящая зеркальная ниша. Она выглядела выпуклой, как двояко выгнутая линза, и в ее переливающемся нутре играли оранжевые всполохи. Существо насторожилось. Измученный мозг рвался наружу. Он стенал в заточении равнодушной плоти. Он взывал к юноше Шахолу, призывая того подняться на ноги, и бежать прочь из этого страшного подземелья, наружу к свету, но существо уже привыкло ходить на четвереньках, а из этого положения смотреть себе под ноги много удобнее, чем задирать голову наверх, к солнцу. Оно угрюмо уставилось в зеркало, чувствуя, как некая непреодолимая сила влечет вовнутрь радужной стены. Оно увидело свое отражение – но вместо высокого черноволосого юноши, из глубины прозрачной глади неприязненно уставился большой лохматый пес. Его глаза горели как два расплавленных уголька, шерсть черной полосой покрывала горбатую холку. Пес оскалил желтые резцы и угрожающе зарычал. Шахол испуганно вскрикнул. Он попытался встать на ноги, и не смог. Тяжелая властная сила влекла его к земле. Не в силах противиться ей, он шагнул навстречу зеркалу. Из его глубины выплыло загадочное видение.
  …Пустынное место. Кругом красные камни, и серая выжженная земля. На горизонте видны очертания уродливого города – кривые башни, узенькие улочки, пыльные, с выбеленными стенами жмущиеся друг к другу домики. На небольшом возвышении стоят три креста. Кривые, грубо, наспех сколоченные страшные орудия боли и смерти. На них распяты трое обнаженных мужчин, с неба палит немилосердное жаркое солнце, над головами несчастных вьются черные космы жирных слепней. Коренастый, с обритым наголо черепом стражник, равнодушно подносит поочередно копье к выгнувшимся в немой муке грудям несчастных, и наносит короткие удары выщербленным острием. На землю текут струйки черной крови, с жадным клекотом слетаются огромные вороны. Шахол неожиданно чувствует сильную жажду. Он, словно во сне, двигается вперед к зеркалу, протягивает руку, и тягучая сила вовлекает его в свою жидкую массу…
  …Существо подползает на четвереньках к подножию крестов. Вороны возмущенно каркают, угрожающе расправив широкие крылья, пытаются теснить не званного пришельца, открывают острые клювы, в их красных зевах подрагивают острые розовые язычки. Существо не обращает на птиц внимания.  Сильная, горчичная жажда обжигает глотку. Оно протягивает пасть к земле, и жадно лакает теплую кровь…
  …Шахол открывает глаза. Он лежит на земле, его голова покоится на коленях старика. Но он уже не похож на безобидного нищего, с золотым амулетом на безволосой груди. Вместо загорелого  лица нищего, мужчина видит черную маску, изъеденную язвами и гноящимися проплешинами. На месте рта у него черная проваленная яма, глаза похожи на два бездонных высохших колодца, в их глубине, зияют сонмы корчащихся обнаженных фигурок людей. На голове полыхают стаи огненных змей, они изрыгают из пастей капли желтого яда. Одна из змеек срывается с головы старика, и вонзается в глазницу Шахола. Он кричит от страха, но тотчас успокаивается, и сердце его медленно наполняется мрачным восторгом. Он встает на колени, и припадает к ногам Хозяина. С восхищением он видит, что это и не ноги вовсе, а толстые стопы гигантской ящерицы. Мужчина тихо шепчет.
  - Я тот, кто обрел дыхание… я тот, кто обрел дыхание… я тот, кто обрел дыхание…
  - Я тот, кто обрел дыхание! – он пытается произнести эти слова вслух, но не слышит своего голоса.
  Псы уходят… Мужчина чувствует, что тугие путы ослабли. Он тянет изуродованную руку, легко, без сопротивления подносит к глазам кисть. Луна вновь вышла из-за туч, и в ее свете он видит обглоданную кость. На том месте, где недавно был локоть, торчат тугие желтые связки, они оказались не по зубам маленьким собакам. Шахол тихонько смеется. Ноги также свободны, псы перегрызли крепкие веревки. На тыльной стороне ладони болтается на лоскутке кожи кусок мяса.
  - Я тот, кто обрел дыхание! – свирепо шепчет человек. Из пустой челюсти вылетает свист. – Я ел человеческую плоть! – он впивается зубами в собственную руку, но не чувствует привычного вкуса сырого мяса – шакалы вырвали ему язык. Шахол проглатывает скользкий комочек плоти, не прожевывая его. Он медленно поднимается на ноги, и идет по пустынной земле.
  Хозяин ждет его… ОН обещал псу три возрождения… Это первое. Теперь Шахол обретет истинную власть демиургов. Второе возрождение грядет через тысячелетия, и спустя долго время придет и третье… Хозяин держит свое слово. Раб готов. Раб ждет. Раб идет на зов…
    

               
                ЦВЕТОК   АДА.
   

  …Гульнара стояла в дверном проеме, изо всех сил стискивая рукоять ножа. Так страшно ей еще никогда в жизни не было. Даже когда ледяное течение едва не увлекло ее в пучину кипящих водоворотов. Или когда пять лет назад, заносчивый жеребец понес ее, маленькую наездницу по степи. Или в раннем детстве, когда отец, в то время еще веселый пьющий человек, оставил одинокую девочку на людной площади в огромном Алмату. Из подъезда вышел странный человек с белой кожей альбиноса, и розовыми бегающими глазами. Он пытался увести ее за собой, в мрачную темень грязной подворотни. Гульнара испугалась, и закричала на всю площадь. Тотчас появился отец, он был пьяный и злой. Белолицый хотел смешаться с толпой,  но отец догнал его, к нему присоединились трое мужчин тоже выпивших, краснолицых и злых, и они начали бить альбиноса. Долго, жестоко, с непонятным остервенением… и это тоже было очень страшно… белый человек давно перестал шевелиться, но мужчины продолжали избивать его, лежащего на пыльной земле, возле пересохшего фонтана, с нелепой гипсовой статуей уродливого мальчика держащего в руках жирного голубя.
  Очень страшно… В открытую дверь ворвался холодный сырой ветер, он пронизывал кожу до костей, внизу живота было влажно и студено, а сердце билось в груди, как затравленный зверек. Возле дверей никого не было. Несмотря на лунную ночь, степь выглядела угрожающе черной, чужой опасной. Возле покосившегося забора промелькнула большая серая тень. Девочка стиснула зубы. У нее есть выбор…
  - Кто там?! – крикнула она тонким слабым голосом. Ветер играючи подхватил ее крик, сорвал его с занемевших губ, и увлек за собой. Гульнара поперхнулась и закашлялась. Ее взгляд упал на внешнюю обшивку двери, покрытую толстым коричневым дерматином. Дерматин испещрили длинные полосы, словно чьи-то острые длинные когти провели по обшивке, разрывая в клочья кожистую ткань. Белые куски поролона торчали наружу, как выпотрошенная мякоть. Девочка задрожала всем телом. Нож едва не выпал из слабеющих пальцев.
  - Кто там такой?! – отчаянно прокричала она. – Сейчас придет отец! – она попыталась произнести это угрожающе, но получилось испуганно, жалобно… - что вам от нас надо?! – взмолилась Гульнара. Легкий нож в тонкой руке показался ей безнадежно слабым орудием, по сравнению с ночным пришельцем, оставившим ужасные следы на входной двери! Степная земля гудела от пронизывающего ветра. Серая тень коснулась боковой стены дома. Задрожали оконные стекла, к полустанку приближался скоростной поезд. У нее нет выбора… Маленькая девочка наивно полагала, что она – кукловод! Она – слабая беззащитная марионетка! Тень уверенно вынырнула из-под поленницы, и стремительно приближалась к дверям. Сквозь грохот надвигающегося локомотива, Гульнара явственно услышала злобное змеиное шипение. Нож выпал из рук. Едва живая от страха, девочка вбежала в дом, захлопнула дверь, трясущимися пальцами накинула щеколду, и кинулась под одеяло. С гулким ревом мчался по путям скоростной экспресс. Лучи прожекторов скользили по окнам, как жадные, бесстыдные глаза великана. Назойливо звенела оставленная ложка в треснутом стакане. Медленно сполз с уютного шпингалета засов, дверь распахнулась с тягостным стоном, сырая, горькая ночь уверенно втекла в маленькую комнату.   Девочка лежала, съежившись в комочек, не дыша, накрывшись с головой тонким одеялом. По прежнему равнодушно храпел отец. Умчался в черное небытие сверкающий поезд, унося с собой горячее тепло распаренных тесных вагонов. Ложка замерла, прижавшись к стенке грязного стакана. Отец быстро проговорил, что то неразборчивое мутным со сна, нетрезвым голосом, обернулся к стене, и вновь захрапел. Чужая рука властно приподняла старенькое одеяло, сквозь плотно зажмуренные веки Гульнара ощутила горячий жар, исходящий от неведомого пришельца. Острый запах горелого дерева уверенно вполз в дом. Девочка закричала…

                ***
   
   
   …Солнце взошло над землей в половине шестого утра. Покрытая инеем земля постепенно отогревалась, задорно чирикали красавцы снегири, они вертели по сторонам  толстыми бордовыми шеями, подбирали с земли редкие зернышки. Нежные солнечные лепестки растопили изморозь на крыше старенького домика, приютившегося возле заброшенного полустанка. Одинокий луч бесцеремонно вонзил острие в лицо спящего мужчины, тот недовольно заворочался, будто разбуженный в разгар спячки шатун, наощупь пошарил рукой по табуретке,  стоящей возле изголовья кровати, едва не уронил на пол кружку с водой, прижался губами к ее краю, и несколько секунд долго и жадно пил холодную воду. Затем он разлепил слезящиеся глаза, и оглядел комнату. Что- то здесь было не так…
  - Гуля! Девочка… ты где?! – закричал мужчина, от напряжения принялись звонко пульсировать молоточки в висках. Он застонал,  поднял протез, валяющийся возле кровати на полу, с трудом пристегнул ремни к пунцовому обрубку бедра. Затем поднялся на ноги, и накинув ватник на плечи, и шатаясь вышел на улицу. Солнце ударило в глаза, мужчина зажмурился, раздраженно прикрыл лицо ладонью, и громко чихнул. Зайдя за угол дома, он долго, мучительно справлял нужду, трясущимися пальцами застегнул ширинку, и направился домой, когда взгляд его упал на исполосованную входную дверь.
  - Что за черт?! – он тоскливо оглянулся по сторонам. – Гуля! Ты где, дьявол тебя раздери?!
 Раздраженно бормоча себе под нос, мужчина обошел дом со всех сторон. На запорошенной тонким слоем снега земле явственно выделялись огромные собачьи следы. Человек мгновенно протрезвел. Он быстро опустился на здоровое колено, приложил ладонь к отчетливому следу, и тихонько присвистнул. Таких псов не бывает! Даже у медведя следы чуть меньше! Он медленно, не отрывая глаз от цепочки следов, пошел вдоль забора. У самого выхода, опустившись на четвереньки, сидела его дочь. Несмотря на холод, она было одета всего лишь в тонкую короткую рубашку, возле ее бедер снег окрасился алой кровью. Девочка, не отрываясь, смотрела на восходящее солнце, в черных глазах играли малиновые зарницы. Мужчина испуганно схватил дочку за плечо.
  - Гульнара! Что здесь произошло?!
Девочка равнодушно повернула лицо к испуганному отцу.
  - ОН приходил…
  - Кто?!
  - У НЕГО много имен… например Шахол…
  - Какой, к дьяволу, Шахол?! Ты ведь голая совсем…
  - Правильно! – она удовлетворенно кивнул головой, и повернулась назад к солнцу. – ОН любит наготу… ОН называет меня Цветок Ада!
  - Что за черт?! – мужчина схватился за пылающую голову, сильно хромая кинулся назад в дом, схватил ружье, дрожащими пальцами загнал в двустволку разрывную картечь. – Ублюдок… - его зубы стучали, все тело бил озноб, от ярости, страха и похмелья. – Прикончу гада! – он выскочил на улицу. Дочка сидела на прежнем месте. Она протягивала ладони навстречу восходящему светилу.
  - Где этот Шахол, мать его… - отец грязно выругался. Он угрожающе поднял ствол.
  - Ты думаешь, что сумеешь его так просто застрелить?! – ее бледные губы тронула насмешливая ухмылка.
  - Еще как!!! – взревел мужчина. – Скажи только, где его искать?!
  - ЕГО кожу, ЕГО плоть, ЕГО волосы, ЕГО слюну, ЕГО дыхание, ЕГО семя…
  - Замолчи! – отчаянно закричал человек. Он осекся, поскользнулся пластиковой ступней о наледь, схватился рукой за столб, погладил волосы девочки дрожащей ладонью. – Пойдем в дом! Я затоплю печку, заварю чай, ты мне все расскажешь!
  - Если ты боишься, что Шахол изнасиловал меня, то напрасно. – равнодушно сказала девочка, тоном взрослой женщины, – Еще не время… Пятнадцать лет, одиннадцать месяцев, девять дней, сорок минут, двадцать шесть секунд…
 - Что ты несешь, дочка?! – он приложил ладонь к ее лбу. Гульнара быстро схватила отца за руку, и повернула его ладошку на свет. – Интересно! Ты проживешь дольше, чем я!
 - Я тебя не понимаю…
 - Пятнадцать лет, одиннадцать месяцев, девять дней, сорок минут, восемь секунд…
 - О Господи! – мужчина взял девочку за руку, и насильно потянул в дом. – Пойдем со мной! Мы сейчас вызовем врача!
Дочка послушно встала с колен, и опустив голову шла следом за отцом.
  - Это я виноват! Господи, это я во всем виноват! – отец сокрушенно качал головой, он крепко сжимал заиндевевшими пальцами ствол охотничьего ружья.
  - Ничего не случилось… - тихо, не поднимая глаз, сказала девочка. – ОН придет позже…
  - Когда?! – человек скрипнул зубами, и оскалился, словно загнанный в угол хищник. – Скажи только, когда появится этот… Шахол… или как его там…
  - Скоро, – коротко ответила Гульнара. Она обернулась к солнцу, и склонила голову на бок, словно прислушиваясь к чему- то. – Этим летом… но это будет всего лишь обручение… Моя невинность  чрезвычайно важна для НЕГО. А приму его я много позже… Когда именно, ОН не сказал…
  - Проклятье! – процедил сквозь зубы мужчина. Он втолкнул дочку в комнату, захлопнул дверь, и принялся разводить остывшую печь. Про загадочные следы на земле, он вспомнил лишь к вечеру, когда начался снежный буран, он покрыл замерзшую почву ледяной коркой. К полудню вернулась мать с ночной смены. Почему то она была в добром расположении духа, что бывало крайне редко. Она поставила на стол бутылку водки, а путанный рассказ мужа приняла за симптомы белой горячки. Он пил рюмку за рюмкой, и самому мужчине вся утренняя история стала казаться частью бредового сна алкоголика.
  Гульнара тотчас легла в кровать, и мгновенно заснула. Ей снился чудной город, жуткие оживающие статуи, и приземистые дома, так схожие с огромными пчелиными ульями. И смуглый красавец, с гордым орлиным профилем, и черной бородкой. Он говорил, говорил… и речи его были пронзительно умными, но она не сумела запомнить ничего из услышанного, помимо постоянно повторяющейся фразы – « У тебя есть выбор…у тебя есть выбор… есть выбор…»
  Девочка проспала весь день, и всю ночь. Наутро мать хмуро объяснила дочке, что та стала женщиной, и подсказала, как следует себя вести в такие периоды времени. Гульнара равнодушно выслушала стареющую вздорную женщину. Ей было все равно. Она ждала предстоящего лета…
  …Месяцы тянулись мучительно долго. Долгий темный декабрь сменился холодным январем. Мать скрепя сердце, начала регулярно протапливать холодный дом. Январь оказался еще длиннее декабря. Небо было почти все время затянуто низкими серыми тучами, температура редко поднималась выше нулевой отметки, ветры яростно сотрясали стены старенького домика.
   Время от времени отец вспоминал те отпечатки звериных лап на снегу, и полуобнаженную девочку, молитвенно созерцающую восход солнца, но жена убедила его в том, что старому дурню все это причудилось, и выставляла на стол очередную бутылку водки. Иногда, девочке казалось, что та нарочно спаивает мужа. Женщина все чаще стала задерживаться в городе, возвращалась  далеко за полночь, веселая, с пунцовыми от дешевой помады губами, от нее пахло вином и сигаретным дымом. Гульнара считала мать безнадежной старухой. В ее понимании тетка в сорок пять лет обязана тихо умирать от старости, а не шляться по ночам с кем попало! Впрочем, ей было все равно. Она терпеливо ждала лета.
   В то время она хранила свои сокровища на конюшне. Часто бегала туда, кормила гнедого теплым рассыпающимся хлебом, он смешно трогал ее ладони мягкими черными губами. Между неплотно пригнанными досками, завернутые в тряпку хранились золотые монеты. Девочка извлекала их наружу, и гладила пальцами ребристую поверхность блестящих кружочков. 
  Пришел февраль. Он принес ледяное крошево, снег часто перемежевывался с дождем, воздух стал теплее, в редкие часы затишья выходило солнце, и тогда, порывы ветра приносили сладкий запах нарождающийся весенней прелести. Февраль – короткий месяц. Гульнара прилежно училась, и почти не заметила, как ворвался буйный март. Ветви деревьев жадно тянули к солнцу свои худые руки, набухали зрелые почки, в горах прокатывались раскаты грома, блеклые побеги степной травы робко пробивались свозь твердую глину. На исходе первого весеннего месяца девочка впервые оседлала гнедого, и помчалась к реке. Там она обнаружила свою тайную пещеру, спрятала за камнем сокровища, и в первую же фазу полной луны выложила на земле пентаграмму…
   Три месяца кряду, каждое полнолуние девочка исправно совершала обряд. Ничего не менялось. Монеты неподвижно лежали на своих местах, образовывая идеально ровный пентакль, круг силы  замыкал пентаграмму, выдавленные в мягкой глине символы воздуха-неба-огня-света-духа равнодушно смотрели в блестящий потолок сырой пещеры. Ничего не менялось…
  С середины мая Гульнара почти каждое утро отправлялась к водопаду, прыгала голышом с узкого утеса в воду, испытывая неповторимые сладостные ощущения, забиралась в пещеру, и стуча зубами от холода и нетерпения совершала обряд. Через два месяца эти действия стали казаться ей бессмысленной забавой. Монеты следует продать. Через год она получит паспорт, и покинет опостылевший дом, скучный провинциальный Шымкент, и уедет далеко отсюда… Возможно даже в Москву! Или еще дальше, за границу! Все происшедшее с ней нынешней зимой, девушка воспринимала теперь не иначе как сон. Она старательно перерисовала монету, и отнесла рисунок учительнице истории. Ее догадки подтвердились. Золото было древним, и судя по реакции старой немки немало стоило! Вырученных за продажу монет денег должно хватить не только на поездку в столицу, но и на проживание в чужом городе… Безусловно, ей повезло!
  …То жаркое июльское утро ничем не отличалось от всех предыдущих дней. Она мчалась по степи, чувствуя голыми бедрами маслянистый круп гнедого, ныряла в водопад, и скорее по привычке выложила на земле надоевшую пентаграмму. Гульнара невнятно пробубнила положенные заклинания, рассеянно глядя по сторонам. Верная сороконожка, прошмыгнула вдоль темной стены. Золото – оно и есть золото! Конечно, жаль будет покидать доброго коня, и водопад это стал настолько привычным и родным, что у девочки на глазах навернулись слезы. Она хотела было собрать монеты в кучку, как отчетливо дрогнул круг силы, медленно повернулся вокруг эллиптической оси в нижней точке средостения, и указав на знак «огня». Это выглядело так неправдоподобно, что вначале она не поверила собственным глазам. Эллипс упорно поворачивался вокруг пентаграммы, символ огня горел ярким фосфоресцирующим пламенем. Девушка быстро закончила обряд, спрятала монеты на прежнее место, быстро оделась, и отпустив поводья, пустила гнедого медленным шагом. Она думала…
   Солнце зависло высоко над землей. Дорогу перебежала большая изумрудная ящерица, она уставилась на лошадь выпуклыми прозрачными глазами, и исчезла среди пологих черных камней. Гнедой неожиданно остановился. На пути возникло нагромождение острых красно-медных скал. Их отполированные ветром пунцовые ребра разрывали жаркий воздух. От камней исходи едва заметный сладкий запах паленой травы. Возле подножия скал копошились полдюжины огромных хищных птиц. Она били тяжелыми крыльями по земле, наскакивали друг на дружку впалыми грудями, разевали мощные, загнутые книзу клювы, издавая отчаянный клекот.
  Гнедой настороженно захрапел, натягивая поводья, скосил желтый глаз на юную хозяйку. Гульнара растерянно огляделась по сторонам. Места ей были совершенно незнакомы. Она внимательно всматривалась в черную тень под скалой. Там мелькнула темная фигура человека,  ее почти полностью закрывали птицы. Девочка нервно сглотнула сухой ком. Она никогда раньше не видела таких больших орлов. Они вели себя неспокойно, пытаясь отнять у товарищей жирные куски. Конь топтался на месте, он взбил копытами пыльную взвесь, но категорически отказывался идти дальше, к страшным камням. Девушке и самой было жутко, но еще больше ее охватило жгучее любопытство, и предчувствие чего- то неведомого, страшного и едва осязаемого. Ей вспомнился давешний сон, живые статуи на консолях, чернобровый красавец. Это сновидение неизменно повторялось каждое полнолуние, а последний раз, Гульнаре причудился худощавый молодой мужчина, одетый в тунику. Она знала, что так выглядели в античности греки и римляне, лицо загадочного персонажа показалось девушке знакомым, будто он сошел с картинок учебника по истории. Грек улыбнулся ей, у него были голубые с лукавыми смешинками глаза, сеть ранних морщинок возле широкого рта.
  - Будь осторожна… - прошептал мужчина. – Мир вокруг тебя не такой, как это кажется! Не верь ЕМУ, в каком бы облике ОН не явился. Ты ЕГО без труда узнаешь по следам пса... и еще… подле НЕГО всегда вьются собаки, падальщики, и запах…
  - Какой запах?! – изумленно спросила Гульнара.
  - Ты нужна ЕМУ… - повторял грек, его туманный силуэт медленно растворялся в воздухе. – Птица не оставляет следа в небе, рыба в воде, саламандра в пламени… ОН хочет оставить след на земле. Ты нужна ЕМУ…
  Девочка проснулась. Она долго лежала на спине глядя в потолок. Воспоминания о сне быстро улетучивались из памяти. Но сейчас она вспомнила видение, из темноты выплыл образ грека. Гульнара совершенно точно вспомнила, где могла видеть этого светловолосого симпатичного парня. В учебнике по античной истории была отпечатана фотография мраморного бюста, и подпись. Филон Александрийский. Точно! Она осталась довольна своей памятью. Только вот, когда он жил, и чем прославился, девочка вспомнить не могла, но дала себе слово, что как только закончатся летние каникулы, она тотчас возьмет книгу в школьной библиотеке. Тем более появится повод помириться с учительницей истории! Та по сей день немного обижена на свою любимицу за то, что Гульнара ей так и поведала историю появления старинных монет.
   Она тронула босыми пятками взмыленные бока коня, он тихонько заржал, опустил голову, но не двинулся с места. Птицы, как по команде повернули головы к девочке, замолчали, и не мигая смотрели на путников прозрачными глазами. У самого большого орла из клюва свисал кусок не проглоченной добычи. Гульнара прищурилась, сердце ее похолодело. К большому куску свежего мяса прилипли кусочки пестрой материи, наподобие летних платьев, что носят девушки-казашки в селах. Орел проследил за взглядом девочки, и быстро заглотил свой трофей. Его жилистая глотка конвульсивно сжалась, птица нервно переступила с ноги на ногу, открыла клюв, и раздраженно закричала. Ее собратья отвернулись от пришельцев, и продолжили свое пиршество.
  Испытывая непонятное томление в груди, похожее на то, что всякий раз сопровождало прыжок в холодную воду, девочка спешилась. Она погладила гнедого по бархатистой коже – храброго скакуна бил сильный озноб. Он повернул к ней голову, и тревожно заржал.
  - Все хорошо! Не волнуйся… Это – всего лишь птицы! – девушка пыталась успокоить сама себя. Она набрала полную грудь воздуха, словно намереваясь броситься в зеленую пучину водопада, и шагнула к скалам. Гнедой возмущенно захрапел.
  - Я только… я только посмотрю… - не чуя босыми ступнями раскаленной земли, Гульнара шла к тенистой впадине под нависающим над скалой козырьком. Запах… ЕГО всегда преследует запах…
 От камней исходил тяжелый смрад, воздух будто пропах копченой щетиной. Птицы недоуменно разглядывали идущую девочку. Вожак расправил крылья, и угрожающе шагнул к ней навстречу, Гульнара остановилась. Сердце билось так быстро, что она не успевала словить промежутки между ударами. Из тени донеслось негромкое шипение, словно змея предупреждала об атаке. Орел недовольно отступил в сторону, прочие птицы разевали большие клювы, и расходились по сторонам, давая девочке возможность подойти к камням. Она споткнулась о торчащую из земли корягу, скрипнула зубами, и пошла дальше. Птицы нехотя расступились образовав живой коридор, они не отрываясь смотрели на нахальную малышку, дерзнувшую побеспокоить их во время трапезы. Гульнара старалась не глядеть на следы пиршества орлов, но взгляд поневоле коснулся растерзанной добычи. В крошеве из мяса, сухожилий и костей трудно было наверняка признать человеческие останки, но куски окровавленного тряпья, и простенькие металлические украшения живо свидетельствовали о том, что птичьим обедом являлась не безобидная овца, отбившаяся от стада. Девушка стиснула кулачки. Она не могла дать себе ответа, что именно заставило ее, четырнадцатилетнюю девочку-подростка отправиться в самое логово хищных орлов, каждый из которых был чуть меньше ее самой ростом! Вероятно те же причины, что понуждали ее каждый день, рискуя жизнью прыгать с утеса в клокочущие воды… вполне возможно… А может быть этот загадочный сон, с завидной регулярностью посещающей ее аккурат в полнолуние! Неизвестно… Она здесь, и страшные птицы уступают ей дорогу! Она – кукловод, а не зомби!
    Черная фигура, закутанная с ног до головы в кусок красной материи, вышла из тени. Гульнара почувствовала, что у нее пересохло в горле. Птицы за ее спиной торжествующе закричали, протяжно ржал оставленный на дороге гнедой. У нее подкосились ноги. Девочка смотрела на странного незнакомца, на полностью закрытом лице были видны лишь глаза. Черные, широко поставленные, с вертикальными змеиными зрачками, глаза демона…
  Яркое солнце опрокинулось навзничь. Последнее, что Гульнара помнила, это кисть его руки, выскользнувшая из широкой прорехи. Это была рука падали, обглоданная прожорливыми шакалами, с лоскутками кожи выклеванной птицами, изъеденная солеными ветрами, прожженная гноящимися ранами. Истлевшая кисть вечного мертвеца, равнодушного к заботам плоти, жаждущего плоти, пожирающего ее и ненавидящего свежую, полную крови и тепла нежную человеческую плоть. Он сжимал в руке кусок пульсирующего мяса размером с небольшое яблоко. Судя по обрывкам толстых рубцевидных артерий, и упругих переплетающихся синих вен, это было человеческое сердце. С него стекали капельки багровой жидкости. Сердце ритмично содрогалось в уродливой руке демиурга. Девочка ощутила вкус соленой крови на своих губах, нечто горячее, липкое обожгло язык. Она громко закричала и потеряла сознание…
  Птицы вспорхнули со своих мест, они редко, мощно взмахивали широкими крыльями, и вскоре скрылись на алеющем небосклоне. Опять заржал гнедой. Он топтался на месте, не решаясь подойти к страшным красным камням, оттуда исходил горячий запах степной травы и горькой соли. Резкий порыв ветра принес аромат свежей крови. Конь нервно фыркнул, и медленно пошел к реке. Солнце неспешно клонилось к западу, на землю опускались сумерки… Заканчивался жаркий июльский день… обычный день в знаке Рака, в час солнцестояния Марса, в исходе полной луны… Год Змея, Эра Водолея…
   На мгновение Гульнара открыла глаза. Она лежала обнаженная на гладком камне, над ней завис черный купол неба, оттуда мчались к земле десятки ярких звезд.
  - Пятнадцать лет, восемь месяцев, одиннадцать дней, три часа, девять минут… - прошептала девочка, и вновь лишилась чувств…


                ***
 

  - Сколько мне ждать?!
  - Время больше не имеет для тебя значения… ты обрел бессмертие, это мой дар!
  - Однако, я по прежнему чувствую ненависть… особенно к Нему! Вкус Его крови на моих губах, она сжигает плоть, как кипящая вода, она испепеляет внутренности… чем у могу унять этот жар?!
  - Обычная человеческая плоть. Она умерщвляет боль. Страдания уходят…
  - Мои легкие сожжены!
  - Съедая заживо людей, ты вновь можешь дышать.
  - Ты обещал мне третье возрождение!
  - Ждать осталось совсем недолго. Девочка пока еще слишком мала, чтобы принять твое семя, ей не хватит мужества выносить дитя шакала. Потерпи… ты ждал тысячелетия, и был смиренным рабом. Я рад… Потерпи…
  - Третье возрождение… Я боюсь Его власти! Часть Его крови во мне. Она меняет мою природу!
  - Он был возрожден в человеческом обличии, и сила Его ничто без людей. Поедая их заживо, ты усмиряешь огонь, сжигающий твои внутренности. Это пламя – маленькая частица Его крови, проглоченная тобой почти две тысячи лет тому назад. Очень скоро люди исчезнут с поверхности земли, и тогда власть перейдет к нам троим…
  - Троим?!
  - Я, ты, твое дитя…
  - Я зачал многих за прошедшие столетия…
  - Они оказались чрезмерно слабы, перед опаляющим огнем Его крови!
  - Я понял… я – раб… я смиренно жду своего часа…
  - Скоро… очень скоро… Пятнадцать лет, восемь месяцев, одиннадцать часов… Очень скоро!
   


                Ч А С Т Ь. 3.
 

                ПОЛНОЧЬ.


   …Лунный цикл вошел в стадию Черного Скорпиона. До полуночи оставались считанные минуты. Опорожненная бутылка из-под виски грустно поблескивала на столе круглым глянцевым оком. Эля стояла возле окна, прижавшись лбом к черному стеклу. Она нервно докуривала последнюю сигарету. За окном шуршала опавшей листвой тихая безмятежная ночь. Полная луна отражалась в голубых лужах. Большинство окон в соседних домах были черными, похожими на сомкнутые веки дремлющей старушки. Некоторые светились оранжевым огнем, как маленькие гаснущие звезды на небосклоне. Там, за неплотно пригнанными занавесками мелькали неясные тени, люди смотрели телевизор, шутили, смеялись, ссорились, плакали, рожали детей, разводились и умирали. Каждый в свой положенный час. Никто из них не думал о быстротечно сгорающих мгновениях, резвых секундах, торопливых минутах, размеренных часах, отделяющих от той черты, за которой все сущее становиться мелким, пустым, никчемным… Эля тяжело вздохнула и тихо пробормотала.
   - Мне все время кажется, что я сейчас проснусь!
Стекло покрылось матовой испариной от ее дыхания.
  Кирилл обнял девушку за плечи, тронул губами родинку на ее шее.
  - Пора! – произнес он совсем неслышно, но она быстро кивнула головой.
  - Я знаю… - Эля судорожно всхлипнула, протянула окурок. Он отрицательно покачал головой.
  - Всю жизнь хотел бросить курить…
  - Сейчас самое время! – грустно улыбнулась девушка. Она прижала рот к стеклу, жарко выдохнула, и быстро нарисовала пальцем смешную рожицу в очках. Эля обернулась к мужчине. Черные глаза влажно блестели в темноте. – Я хочу, чтобы ты знал… я всегда любила тебя, просто мне неловко об этом говорить вслух, слова кажутся фальшивыми, но…
  - Я знаю! – он прикрыл ее губы своей ладонью. – Не надо разговаривать так, словно мы с тобой прощаемся. Кажется, господин Шахол обещал нам еще немного времени, достопочтимая Пустынная Дева!
Эля не улыбнулась. Напротив, она нахмурила брови, решительно оторвав его ладонь от своих губ.
  - Это не смешно! Я сказала то, что должна была! Мы не знаем, что нас ждет за этой дверью. Во всяком случае, это едва ли будет похоже на увеселительный круиз по Средиземноморью!
  - Я всего лишь хотел разрядить обстановку! – он невесело усмехнулся. – Плохо получилось… извини!
 - Извинения приняты! – она поцеловала его ладонь. – Странно… рука теплая, живая…
 - Все линии на месте, – поддакнул Кирилл. – Более того… если верить хиромантии, то я доживу до Страшного Суда!
 - Да… Недолго ждать осталось! - сквозь зубы процедила девушка. – Она подняла крышку ноутбука. Письма неслись бесконечной чередой, припев из композиции Битлз звенел, как докучливый колокольчик. – Похоже, что все некрологи за прошедшие сутки, отсылают на этот адрес! – она недоуменно покачала головой. – Почтовый ящик еще вчера был заполнен на сто процентов. По идее ему давно следовало оказаться заблокированным…
  - По идее, и таких компьютерных игр еще не изобрели! – Кирилл сжал кулаки. Ему стало по- настоящему жутко. – Осталось семь минут! Пора раздеваться… – Он неловко опустился на табуретку, и стянул с пятки носок. Сквозь маленькую прореху зияла розовая кожа, и сам мужчина, и эта дырка на носке выглядели так беззащитно, что Эля разрыдалась. Он кинулся к девушке, обнял ее за судорожно вздымающиеся плечи, прижался губами к мокрым щекам.
  - Все будет хорошо! Я почти уверен! Если бы Шахол хотел нас с тобой убить, какой смысл устраивать эту чехарду с приглашением в гости?!
  Девушка глубоко вздохнула, пытаясь унять рыдания.
  - Он – мертвец, понимаешь?! У него свое время, и чужая, отличная от нашего разумения логика! Ты говорил про конец света… Так вот! – она быстро вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Я рассказывала тебе про тот сон… с чудовищами, в образе античных статуй! Помнишь?!
  Мужчина быстро кивнул.
  - Так вот! – повторила Эля, уже более спокойно. – Они говорили, что наша жизнь является сном, понимаешь?! То, что мы принимаем за реальность, на самом деле – сон. И еще… они сказали – пока не время, но скоро, очень скоро… - девушка глотала слова, кидая лихорадочные взгляды на часы. Стрелка неумолимо ползла к отметке «двенадцать».
  - Нам пора… - осторожно произнес Кирилл. – Он велел быть голыми… глупое условие, конечно, как у Булгакова, бал сатаны…
  - Знаю! Черт с ним с Булгаковым! Это все – сон! – она обвела рукой комнату, раздраженно ткнула пальцем в журчащий компьютер, кивнула в сторону окна. – Булгаков, Гоголь, Эдгар По, Майринк… Красивые мистерии! Шахол органично вписывает свои иллюзии в привычную бытность, с компьютерами, скайпом и беспроводной связью. Он гораздо современнее нашей косной церкви. Нынешнее поколение трудно убедить ветхозаветными легендами, во всяком случае, наяву… Мы просто в них не поверим! «Мастера и Маргариту» я прочла как красивую детскую сказку, и если бы в действительности по лестнице стали носится черные дьявольские псы, я сочла бы это скорее за свое помешательство, чем за вторжение потусторонних сил. Мы ни во что не верим, пойми! Эпоха убежденных агностиков, самодовольно бьющих поклоны на сусальные купола!
  - Я тебя не понимаю! Что же тогда с нами происходит?!
  - Ничего! Ни-че-го! – отчетливо, по слогам повторила Эля. – Страшный сон, чрезвычайно похожий на действительность! Ты читал не те источники… - она снисходительно улыбнулась. – Если поискать в интернете, наверняка найдется что-то похожее, когда- либо происходящее с людьми! Природа весьма скупа, что бы расточать на нас  фантасмагорические алогизмы. Подобные сны уже встречались в художественных произведениях. Вспомни хотя бы американский фильм про Фредди Крюгера! Однако сон чрезвычайно реальный… настолько правдоподобный, что он может нас убить! Также, как тех ребят из фильма… Я это чувствую… Но многое зависит от нас с тобой, понимаешь?! Если мы… ну не пробудимся, что ли, то действительно погибнем, как Стас или немка…
  - А эти люди? – мужчина кивнул на компьютер.
  - Они тоже умрут! Все погибнут…
  - Не понимаю! – он раздраженно пожал плечами. – Следуя твоей логики, никакого Шахола не существует?! Нам все это сниться?
  - Да нет… Шахол, или демиург конечно существует, но не в обличии черта с рогами, или огнедышащего дракона. Вполне возможно, он выглядит, как обычный человек, или не выглядит вовсе никак – сгусток зеленого облака, бесцветного тумана, капля росы на листве… неважно… Те страшные образы, что он преподносит, ориентированы на наше личное восприятие страшных картинок. Заставка на экране ноутбука. В средневековье, это был дьявол с хвостом, позже черный незнакомец с бледным лицом и горящими очами, сейчас – загадочный респондент в сети…
  Кирилл, задумчиво порылся в пепельнице, извлек маленький окурок, скептически на него посмотрел, чиркнул колесиком зажигалки.
  - Ну, хорошо! – он глубоко затянулся. – Допустим все так, как ты говоришь. Мы спим…  Но письма людей, поступающие на мой адрес – реальность?! И Стас, и немка… они действительно погибли, и это является продуктом нашего чрезвычайно натуралистичного сна! И все эти люди… - он махнул рукой в сторону компьютера, -они тоже вскоре умрут?!
  Девушка послушно кивнула.
 - Все так! Это трудно понять… вернее даже принять! Я просто чувствую…  Когда мы умираем, то вместе с нами исчезает весь мир… но это, конечно, своего рода софизм, красивая метафора… Что то случилось, той ночью, когда ты по ошибке заключил договор с таинственным незнакомцем. Дальше я запустила компьютерную игру… известная истина – проще всего поймать любопытную мышь! Любое оружие, кстати сказать, люди изобретают в основном  также из любопытства! Не исключено, что потом мы с тобой заснули… не знаю… или раньше… Это уже не важно! Ты сказал про Страшный Суд! Конечно, нам кажется, что для  такого грандиозного события должны гудеть золотые трубы, бить литавры, и некто, наподобие Президента ООН торжественно разрубит траурную ленточку! У каждого землянина  будут заветные сорок восемь часов для покаяния, запоя или сказочного разврата. Хотя в реальности, все случится гораздо прозаичнее. Заурядного туриста, например, укусит редкий комар, и он привезет на родину экзотический вирус, чихнет на сына, поцелует жену, и на следующий день проказа расползется по всему городу… через неделю она выйдет за пределы страны и так далее… Или по другому! Молодой и безвестный ученый нажмет не ту кнопку на панели компа, и запустит хитроумную программу, которая начнет Третью Мировую войну. Обрати внимание, что ни в том, не в ином случае, задним числом никто не вспомнит, кто оказался первым зачинателем истребления человечества! В конце концов, прыщавый хакер, где то в Небраске сочинит вот такую компьютерную игру… весьма интригующе! Только дурак, либо святой, не хочет узнать, когда он предстанет перед Создателем! Главное, что самые обычные люди запускают программу уничтожения человечества. Почему этими людьми не можем стать мы с тобой?!
  - Мы бы не посмели! – тихо прошептал Кирилл.
  - Конечно! – кивнула Эля. Ее глаза лихорадочно блестели, щеки горели нездоровым румянцем. – Безусловно! Но, во-первых мы ведь не могли предполагать, к чему приведет заурядная компьютерная забава. Мы всего лишь проявили любопытство! Нормальное человеческое качество. И во-вторых… Мы спим, понимаешь?! Сон слагает ответственность за наши поступки. Все позволено! Мы убиваем, насилуем, поджигаем. Дочери сожительствуют с отцами, а сыновья с матерями. Мы ходим голые, среди одетых, и испытываем сладкий, мучительный стыд… Мы как дети! Нагие, бесхитростные и жестокие! Вспомни, когда ты во сне совершал хоть один нравственный поступок,  противоречащий детскому эгоизму?!
  За стеной требовательно зарычал пес. Пол едва слышно задрожал, будто от далекого удара грома. Стрелка уверенно прыгнула на вертикальную точку в циферблате, где то далеко набатно забили старинные часы, отсчитывая мерные секунды. Двенадцать… одиннадцать… десять…
  Кирилл испуганно оглянулся на входную дверь.
  - В твоих словах нет места для Бога! – тихо сказал он. – А у меня нет для Него места в сердце… Думаю, пока мы должны слушаться этого Шахола, кем бы он ни был на самом деле! – он лихорадочно сорвал с себя футболку.
  - Ладно! – кивнула девушка. – Ты прав! Демон убедительней Господа, хотя бы потому, что он говорит с нами на одном языке…  Я буду голой, в наготе нет стыда… но я не опущусь перед этим ублюдком на колени! – она быстро освободилась от одежды, и стройно нагое тело забелело во мгле. Несмотря на страх, мужчина вдруг почувствовал сильнейшее возбуждение. Эля горько усмехнулась.
  - Ну, точно сон… разве могут нормальные люди наяву думать о сексе накануне встречи с сатаной?!
  Восемь… семь… шесть…
  - Откуда этот бой часов?! – Кирилл растерянно оглянулся. Входная дверь медленно распахнулась, в прихожую медленно втек голубой, пряно пахнущий дым. – Пусть ты права! – он взял Элю за руку, пальцы девушки были холодными, как лед. – Но если все это сон, как нам теперь очнуться?!
  - Не знаю! – дым обволакивал их ступни, они казались обложенные ватой. – Думаю, что ты, скорее всего, заснул перед монитором, когда состоялась встреча на балконе… как знать, может быть ты все еще там спишь… Я получила сообщение ночью. Пробудилась, будто от толчка… Едва помню, как наткнулась на компьютер, там было сообщение, а затем вновь рухнула в кровать. Впервые мысль о том, что мы спим, пришла в голову, когда я убедилась, что нас не видят другие люди. Такое возможно лишь во сне… Ладно! Потом! – Она крепко сжала его руку, и уверенно шагнула к двери.
  Три… два… один…
Они застыли на лестничной площадке, перед распахнутой дверью. Кирилл сглотнул нервный ком. Голова гудела как колокол, от резкого запаха жженых листьев, першило в носу. Полночь… Из распахнутой двери потянуло заурядными домашними запахами. Старая мебель, лежалая пыль, обычное человеческое тепло, едва уловимый привкус табака и пива.
  - Черт возьми… - пробормотал мужчина. – Неужели, и правда, розыгрыш?!
Он быстро оглянулся на подругу. Она напряженно смотрела в густую темень чужой квартиры.
  - Не верь своим глазам… - тихо шепнула Эля. – Так бывает… мир не такой, каким ты его видишь! – она потянула его за руку, и осторожно перешагнула дверной проем. Кирилл слегка запнулся на пороге, и пошел следом за женщиной. Дверь закрылась резко, с пушечным хлопком, и люди погрузились в темноту…
  …Несколько минут они бесшумно двигались в кромешной мгле, слыша лишь частое дыхание, и тревожные удары сердец. Кирилл вытянул вперед руку, его пальцы наткнулись на чье-то гладкое, влажное тело. Из темноты раздалось приглушенный смех, нечто бесшумно, проворно кинулось в сторону, воздух колыхнулся, будто живое существо, смех повторился, но уже далеко отсюда, за несколько десятков метров.
  - Мы идем уже чересчур долго… квартира не может быть такой большой! – прошептал он, и не узнал своего голоса. Девушка молчала. Он сжал ее пальцы, однако девичья рука без всякого сопротивления выскользнула  из его объятий. Эля обняла мужчину за плечи, и нежно поцеловала в шею.
  - Странное ощущение… - хрипло сказала она. – Мне никогда как раньше, хочется заняться с тобой любовью! – из мглы выскользнула ее пальцы, горячие, потные, они крепко сжали кисть возлюбленного, и прижали его ладонь к своему животу. – Ты чувствуешь это?! – гладкая кожа покрылась мурашками. Внутри девичьего тела пульсировала некая чужеродная сила.
  - Что это такое… - упавшим голосом проговорил Кирилл.
  - Наш маленький! Скоро ты избавишься от чувства вины за те аборты, что сделала твоя жена…
  - Это не вина… это совесть!
Девушка рассмеялась легко и свободно.
  - Ты слишком закомплексован, мой милый! – ее руки притянули его к себе, горячие губы прижались к сухому рту. – Не думай сейчас об этом… помнишь, что я тебе говорила? Это – всего лишь сон, а во сне нет места для совести или вины…
  - Это не правильно… - едва слышно пробормотал Кирилл. – Так не должно быть…
  - Правила создаются для слабых! – воскликнула Эля. Она упала навзничь, увлекая за собой мужчину. Он неловко споткнулся, и рухнул на пол. В короткое мгновение в голове промелькнула глупая мысль – она разобьет себе лоб, и инстинктивно выставил перед собой локти. Но вместо того, чтобы удариться о твердый пол, человек погрузился в вязкую теплую жидкость, она облепила его тело, и мягко баюкала, словно в первородном питательном иле. Вокруг по- прежнему царила непроницаемая мгла, но откуда то сверху доносились едва слышные звуки. Четкие, как метроном щелчки, разделенные одинаковыми промежутками времени, они стучали ритмично, словно удары сердца.
 Вначале Кирилл погрузился с головой в жидкость, и едва не захлебнулся. Он испуганно задержал дыхание, и медленно опускался на дно, до тех пор, пока ступни не коснулись твердой поверхности. Она походила на стандартный паркет, мужчина даже успел нащупать босой пяткой узкие щели между скверно подогнанными досками. Он открыл глаза. По непонятной загадочной причине, здесь на глубине было больше света, чем не поверхности. Кирилл всматривался в багровую расплывающуюся муть до тех пор, пока у него не сперло грудь от недостатка воздуха. Тогда он сильно оттолкнулся ногами от пола, и устремился к поверхности. Однако, в крохотную секунду перед всплытием, успел увидеть длинные черные тени, похожие на извивающихся змей. Они уверенно приближались.
  Вырвавшись на поверхность, он громко втянул в себя воздух. Несколько секунд он лежал на спине, вглядываясь в темноту, затем изо всех сил закричал.
 - Эля!!! Ты где?!
 В ответ донеслись слабые раскаты женского смеха, они медленно удалялись, рассыпаясь на осколки человеческого голоса. Мужчина растерянно оглядывался по сторонам. Повсюду была все та же непроницаемая мгла, и ровные щелчки, несущиеся из черного небытия.
  - Это - сон! – громко объявил он самому себе, взмахнул руками, и заскользил по вязкой горячей жиже, как водомерок по болотной ряске. Сквозь густую чернь, с невидимого потолка, в жидкость резво впивались четкие удары, похожие на  щелчки сильных пальцев. Один… два… три… на что это похоже?!
  - Эля! – прокричал Кирилл. Тишина… мгла… звонкие удары хлыста по воде. Пять… шесть…семь…
Как отличить сон от реальности? Один из простейших способов. Начать считать в обратном порядке, психологи утверждают, что в забытьи это невозможно сделать. Как- то связано с работой полушарий… неважно!  Продолжая плыть в никуда, человек сосредоточился на пульсирующих щелчках. Десять… девять… семь…четыре… сто двадцать шесть! – он яростно хлопнул ладонью по воде, соленые брызги клейким фонтанчиком ударили в лицо. Что за чертовщина?! Он потряс головой, словно намереваясь избавиться от вязких, чужих мыслей, насупил лоб, решил возобновить попытку.
  - Десять… девять… - его голос дрожал, расслаиваясь на составляющие. Каждая частица была отделена от следующей, отчего вместо привычного баритона, мужчина слышал разноголосый хор, разнесенный по длинной шкале звуков. От писклявого дисканта, до жирного, тяжелого баса.
  - Семь… - он запнулся. Что-то не так! После «восьмерки» следует цифра «девять», а не наоборот!
  - Семь! – отчаянно закричал Кирилл. Дьявольский хор загрохотал рассыпающимся эхом над горячей плазмой. Щелчки следовали один за другим,  неумолимой, принудительной цепочкой, как заключенные на прогулке. – Один… два… три…четыре… - шептал мужчина.
   Он совершенно отчетливо вспомнил, где мог слышать эти характерные металлические звуки, с легким присвистом выплевывающие быстрые секунды. В детстве отец часто ставил его в угол, назначая разные сроки наказания. В то время, молодой еще мужчина казался мальчику состарившимся, желчным и немногословным деспотом, с неприятным запахом изо рта, и водянистыми прозрачными глазами за выпуклыми линзами очков. Кирилл побаивался отца, и старался не попадаться тому на пути, но всякий раз оказывался в чем-то виноват, и покорно шел к месту отбытия наказания. Это место – пыльный угол, между дверным косяком и могучим шкафом, было самое темное место в квартире. Обычно мальчика оставляли одного, дверь запиралась на ключ, и пятна зловещей темноты окружали впечатлительного ребенка. Он стоял, уткнувшись лицом в пожелтевшие обои, вдыхал их сорный запах, и дрожал от страха. Самое ужасное наступало ближе к вечеру, когда ползущие по стенам тени начинали трансформироваться в чудовищные черные руки. Мертвые, сильные, лишенные хозяина, властные не знающие пощады пальцы… они тянулись к нему, готовые увлечь за собой, но в самый последний момент отступали, таясь между высокой тумбой, с мраморным медведем наверху, и пестрой картинкой, на которой были намалеваны уродливые попугаи.
   Здесь же наверху, висели большие настенные часы. Ажурная витая секундная стрелка с жестким щелчком перескакивала с одного деления на другое. Каждые полчаса в дубовом брюхе часов скрипела железная пружина, и они глухо били в набат. Также старинные часы безукоризненно отмечали каждый наступивший час определенным числом ударов. Отец самолично, раз в три дня, забирался на маленькую лесенку, заводил часы, протирал пыль с  черного резного корпуса, открывал круглое окошко, и бережно трогал пальцем тяжелый маятник. Кирилл ненавидел эти часы. Всякий раз, перед очередной экзекуцией мужчина подводил испуганного мальчика к стене, и воздевал крючковатый палец к страшному инструменту. Он указывал на положение стрелок, в циферблате, чтобы наказуемый знал, когда именно срок очередного взыскания закончится. Тогда,  время начинало ползти удивительно медленно, казалось, что минутная стрелка намертво прилипла центральному винту, и только секунды часто, с издевательским щелчком сменяли друг друга… Чем дольше был срок наказания, тем дольше шли часы, и опаснее становились черные руки…
  Однажды родители забыли про Кирилла. Был долгий осенний вечер. Ликующие тени ворвались в комнату, как только захлопнулась входная дверь. Мальчик вжался лицом в стену, и зажмурил глаза. Он умел считать почти до ста, и чтобы отвлечься от мысли о черных руках начал суммировать цифры. Он всегда любил считать, каждая сосчитанная единица казалось ему крохотным мгновением, исчезнувшим из его жизни…. Прошло время… Кирилл начинал считать до десяти, складывал их вместе, и так получалась сотня. На прошлой неделе, он увидел на земле голубя, задранного кошкой. Так в его жизнь властно вошла смерть. Чтобы как то разнообразить унылое перечисление сухих единиц и десяток, мальчик стал представлять себе очередного мертвого голубя. Часы тикали не уставая. Их механическое сердце могло работать почти вечно. Перед зажмуренными глазами ребенка вилась череда окровавленных мертвых птиц.
   Торжественный бой ударил десять раз, гулкий и раскатистый, в большой пустой комнате он звучал траурно и зловеще. По стене уверенно струились жирные черные пятна, они простирали к мальчику извилистые щупальца. Судорога свела мочевой пузырь. Кирилл не стесняясь громко рыдал. Он подозревал, что руки побиваются отца – всякий раз, когда они касались его шеи и плеч своими холодными пальцами, дверь распахивалась, шаркая по полу заношенными шлепанцами, мужчина входил в комнату, и пятна исчезали за шкафом.
  Как-то раз, ясным солнечным днем, мальчик набрался храбрости, и заглянул в узкий проем между стеной, и задней филенкой старого буфета. Сжав кулачки, и чувствуя, как сердце трепещет в груди, он просунул в щель бледное личико. Там было тихо, пахло пылью, лежалой грязью и старым деревом. Обрадованный своей смелостью, и чуть разочарованный, он хотел было уйти, как нечто быстрое и темное прошмыгнуло вдоль стены. Это было так неожиданно, что Кирилл не отпрянул. Наоборот. Он затаил дыхание, втиснулся еще глубже, качнув шкаф так, что в нем задрожали фарфоровые тарелки. Тишина… ему почудилось… Мальчик хотел было удалиться, как тотчас возле его лица возникла пара светящихся зеленых глаз. Кирилл остолбенело смотрел прямо перед собой. От ужаса он не мог шевельнуться с места, ноги словно вросли в пол. Нежный пушок на шее встал дыбом. Он открыл рот, чтобы позвать ненавистного отца, но вместо крика тихо прошептал что- то невнятное. Глаза быстро моргнули, и приблизились, мерцающие, размером с чайные блюдечки в диаметре, они внимательно наблюдали за ребенком. В центре блестящих фосфоресцирующих дисков зияли острые черные точки. Выражение глаз было пустым, бессмысленным, а потому особенно страшным. Если бы это были разъяренные зрачки тигра, пантеры или медведя, возможно было бы не так жутко, но эта холодная, бесчувственная нагота светящихся изумрудных плошек, в типичной городской квартире, за старым изъеденным жуками шкафом казалось настолько противоестественной, что у мальчика даже не было сил кричать. Он просто стоял, неловко согнувшись возле стены, смотрел в чудовищные глаза существа и молчал. Все закончилось опять- таки по вине старинных часов. Заскрипела железная пружина, молоточек ударил по арфовому гонгу, глаза дрогнули, моргнули, и исчезли…
  …Эта история случилась более месяца назад, и почему-то Кирилл про нее тотчас забыл. Уже много позже, став взрослым юношей, он вспомнил ее, но как это часто бывает с детскими впечатлениями, мозг вытеснил явление, не имеющее объяснений в пыльную яму подсознаний, чтобы сохранить свою целостность. Воспоминание было похоже на рассказанную кем-то сказочную историю. Но в тот раз, стоя в ночной комнате в углу, слушая бой часов, и чувствуя, как черные руки сжимаются на его шее, мальчик вспомнил ясно и отчетливо эти огромные светящиеся во мраке глаза. И тогда он закричал… громко, отчаянно, и взрослый страх и беспомощность обрушились на ребенка невыносимой ношей огромного бесконечного горя, какое только может испытывать одинокий шестилетний человек…
  Он кричал, стоя в злосчастном углу, руки всласть сжимали худенькое тельце, из под шкафа надвигались огромные, как блюдца глаза, они становились все больше и больше, мальчик описался, не думая о позоре, который ему суждено будет пережить. Все затмила волна страха, боли и одиночества…
  Скрипуче распахнулась дверь. Кирилл радостно обернулся, надеясь, что это пришел отец. В дверном проеме стоял большой жирный голубь. Огромный голубь, размером с английского бульдога. Сизое, с перламутровым отливом крыло неестественно волочилось по земле, голова свернута на бок, сквозь разорванные перья на пол сочилась густая кровь. Мертвые глаза птицы, затянутые бледной пленкой не отрываясь смотрели на ребенка. Совсем как зеленые глаза с острыми зрачками, пусто, холодно, отрешенно… Острые коготки цокнули по гладкому паркету – голубь приближался. Из сломанной шеи доносилось приглушенное урчание, похожее на то, что издают кошки.
  Ноги у ребенка подкосились, голову сдавили железные тиски, на лбу выступил ледяной пот, к горлу подкатил сладкий тошнотворный ком. И прежде упасть в обморок, он в который раз услышал щелчок секундной стрелки на часах. После этого пришла мгла… такая же черная, непроглядная, как и та в которой сейчас находился мужчина. Тот же маленький, описавшийся мальчик, но спустя двадцать восемь долгих лет неосознанного страха, боли и одиночества. Двадцать восемь лет жизни…
  - Двенадцать… тринадцать… четырнадцать… хрипло считал Кирилл цокающие секунды. Он понял, отчего не может считать их в обратом порядке. И дело вовсе не в полушариях мозга… Время… оно не может идти вспять. Любой счет наоборот – всего лишь математическая забава, иная система координат. Есть такой парадокс маятников. Если поставить два мятника с различной частотой друг возле друга, то через некоторое время они обязательно синхронизируются.
  - Двадцать семь… двадцать восемь… Эля!!! – пронзительно закричал Кирилл, и не услышал своего голоса. Нечто скользкое, похожее на огромного угря облепило  голую кожу на бедре. Острый укол пронзил коленку. Мужчина закричал от боли, хлопнул себя по ноге. Этого не может быть… во сне боль не чувствуется…
  - Этого не может быть! – громко сказал он. И тотчас жидкость забурлила десятками мелких водоворотов, новая вспышка боли ожгла щиколотку. Он быстро опустил руку в воду, и нащупал скользкое, извивающееся тело. Оно присосалось к его ноге, и жадно втягивало кровь. Пиявки! Огромные как питоны, жирные пиявки кружили вокруг, взбивая пену в густой жидкости. Конечно! Больше всего в детстве он боялся пиявок, их водилось несметное число в заросшем тиной грязном пруду в деревне, куда родители отвозили мальчика на лето. Он быстро поплыл наугад во мглу, тщетно пытаясь стряхнуть с ног присосавшихся липких чудовищ. Резко свело поясницу от сильного ожога. Упругий червь вонзил свою маленькую пасть в ягодицу человека. Кирилл закричал, он бил руками по воде, пытаясь отогнать гигантских паразитов. Он знает про нас все! Этот Шахол… он знает самые тайные, позабытые страхи нашего детства!
  - Чушь! – воскликнул мужчина. Очередной спазм от мучительного укола в тело. Пиявка вцепилась ему в ляжку. Ни черта он не знает! Это все в моей памяти! Страшный сон выдергивает из подсознания детские страхи, умножая их в проекции взрослого человека. Поэтому пиявки такие огромные! Я вырос! В детстве все кажется больше, чем есть на самом деле… Его тело облепили с полдюжины монстров, если бы такое случилось в реальности, он бы отключился из-за потери крови. Боль и страх – вот, что он испытывает, корчась в окружении омерзительных скользких тварей. Надо вспомнить, нечто схожее, произошедшее в детстве…
  Человек ударил кулаком по голове кольчатого червя, его рука погрузилась в теплое месиво, пиявка вздрогнула, и еще плотнее впилась в мясо.
  - Эля!!! – мужчина продолжал кричать, в глубине души понимая, что возлюбленная находится где- то бесконечно далеко отсюда. Быть может в других измерениях, в туманных закоулках человеческого сознания. – Эля… - Щелчки стали громче. Ему показалось, что издалека опять раздался сдавленный женский смех. Он вспомнил.
  …Мальчику семь лет. Он весь измазан болотной жижей – все утро копался на берегу пруда, извлекая из воды маленьких симпатичных тритонов. Они похожи на миниатюрных драконов, с желтыми пятнышками на плоских головах. Он не заметил, как сзади подкрался соседский мальчишка, чернявый коренастый десятилетний подросток. Он не по годам развит физически, и по детски безжалостен к слабым. Ходили слухи, что в прошлом году он сам вызвался топить слепых котят, унес корзинку с маленькими орущими мохнатыми комочками в лес, и там ее поджег. Кирилл боится маленького садиста, с ним не хотят связываться даже взрослые ребята, которые по вечерам бренчат на гитарах возле их дома. Кирилл обернулся, но было уже поздно. Парень сильно толкнул его в плечо, не удержав равновесие, мальчик упал в болото. В панике бросились в разные стороны ловкие жучки, прячущиеся, в высокой осоке лягушки зашлись заливистым кваканьем, ухнула серая птица, и качнула тяжелую ветку, зависшую над липкой зеленой ряской. Вначале Кирилл ничего не почувствовал, кроме страха, охватившего его при встрече с опасным мальчиком. Тот встал на берегу, уперши ладони в плотные бедра, и с интересом изучал барахтающегося в воде ребенка. Кирилл ухватился за свисающие над болотом ветки, но недруг с уверенной ленцой опередил его, и оттянул на себя тоненький ствол упругой березки. Мальчик не умел плавать, но он был уверен, что пруд не глубже большой лужи. Однако, он вдруг начал быстро погружаться на дно, и за пару секунд очутился с головой под водой. В нос и рот вонзилась теплая, мерзкая жижа, ребенок в панике забил руками, и неожиданно оказался на поверхности. С ужасом он осознал, что находится уже в нескольких метрах от берега. На пригорке маячила коренастая фигура подростка, Кирилл даже успел впервые разглядеть его заячью губу и пустые косящие глаза. Он улыбался… И здесь мальчик с пугающей ясностью понял, что тот ждет его смерти! Точно также, юный садист наблюдал за корчащимися в пламене котятами.
  Кроме них двоих возле болота никого не было, неподалеку равнодушно урчал трактор, но сейчас он находился в другой стране, в иной части света, на далекой планете, где угодно, но только не двухстах метрах от ужасной трясины! Свидетелем трагедии будут лишь лягушки, водяные жучки и глупая птица. И тогда ему стало по-настоящему страшно. Он закричал, и липкая жидкость бесцеремонно ворвалась в открытый рот. Парень криво усмехнулся, фальшиво просвистел какой- то мотивчик, повернулся, и зашагал по тропинке, ведущей в деревню. Кирилл увидел его исчезающую промеж редких деревьев спину, и опять закричал. Неведомо откуда у него взялись силы! Он отчаянно бил ладонями по воде, поднимая кучу мутных брызг, и коричневую пену со дна. Он боролся за свою жизнь с тем остервенением, что заставляет курицу носится по двору с оторванной головой, волка уже после смерти сжимать клыки на шее охотника, а выловленную и оглушенную рыбу содрогаться в конвульсиях.
   Мальчик наглотался вонючей жидкости, он кричал не переставая, но продолжал медленно продвигаться к берегу. И когда силы его были на исходе, он обреченно опустил ноги, они вязко утонули в илистом топком дне. До берега оставалось не более метра. Едва дыша, Кирилл выбрался на сухой холмик, его вырвало черной водой и липкими зелеными водорослями. Ему показалось, что в студенистой жиже копошатся маленькие белые червячки, и тогда его вырвало вторично…
   Несколько минут он лежал на спине, глядя в редкие просветы голубого неба, прячущегося меж крон высоких сосен, до тех пор, пока ноющая боль в голых ногах и руках не заставила ребенка подняться. Он взглянул на свои колени, и похолодел от ужаса. Повсюду, на бедрах и икрах висели жирные черные змеи. Они буквально облепили свободные от одежды участки туловища. И это было страшнее бездонной трясины, из которой ему чудом удалось выбраться! Не в силах прикоснуться рукой, к налитым кровью червям, мальчик вскочил на ноги, и побежал домой. Он мчался, что было сил, готовый на любое наказание от жестокого отца, моля его лишь о том, чтобы он избавил ребенка от страшных черных змей. В его сандалиях плескалась вода, он споткнулся о кривой корень ветвистого дерева, расшиб в кровь локоть, но тотчас поднялся на ноги, и бежал дальше…
  …Мужчина остановился. Пиявки исчезли без следа, вокруг была ровная гладкая жидкости. Здесь было значительно мельче, он встал на ноги, вода едва доставала человеку до бедер. Далеко впереди забрезжил слабый розовый свет. Кирилл тщательно обследовал свое тело – нигде не было следов от присосок прожорливых тварей. Он ускорил шаг, и вскоре оказался на ровном твердом полу. Воздух принес слабый запах пива и сигарет, человек растерянно остановился. Неясными контурами маячили очертания стен, и высокого потолка. Мужчина протянул руку, и дотронулся до шероховатого холодного камня.
  - Черт возьми! – пробурчал он себе под нос. – Это – пещера!
Он громко крикнул, и послушное эхо отозвалось далеко под сводами подземелья.
  - Любая пещера имеет выход на поверхность! – громко сказал он, желая себя тем самым подбодрить. – Эля! – позвал он без особой надежды. Эхо с удовольствием дважды продублировало его голос, и замолчало.
  - В пещерах не бывает эхо! – усмехнулся Кирилл. – Надо знать законы физики, господин Шахол! Для наличия истинной реверберации звука требуется открытая поверхность. Горы, высотные здания, например… в замкнутых помещениях возникает реверберация ложная, человеческое ухо не в состоянии ее расслышать!
 - Ты прав, дорогой гость! – раздалось протяжное шипение, отдаленно похожее на треск, издаваемый гремучей змеей. Человек испуганно оглянулся, и присел на корточки. Свозь рассеянный розовый свет были видны лишь черные тени, скользящие вдоль высоких стен.
  - Кто здесь?! – испуганно вскрикнул мужчина. Он прижался спиной к холодному камню, и изо всех сил всматривался в рассеянную мглу.
  - Гостеприимный хозяин! – словно шелуха орехов зашуршала в кулаке. – Ты задержался в пути, в отличие от Пустынной Девы. Она уже несколько часов наслаждается нашим приемом в покоях Хадеса.
  - Эля?! – Кирилл услышал, как зашлось в неровном бое его сердце.
  - Это ты так ее называешь! Прошу! – Обнаженные девичьи руки подхватили его с обеих сторон, и повлекли в сторону розового сияния. Гладкие стены пещеры раздвинулись, словно по мановению волшебства, горячий алый свет ослепил человека. Он испуганно зажмурился.
  - Что это такое?!
  - Некоторые вещи непросто объяснить  примату, который старается постичь тайну мироздания при помощи корявых законов физики, которые сам знает весьма посредственно! – голос сдержанно засмеялся. – Иногда знание истории бывает полезнее… - из полумрака выплыла каменная статуя обнаженной девушки. Ее открытый рот был сведен мучительно судорогой, острые маленькие груди выдавались вперед, она запрокинула тонкие руки за голову, как бы в трагической попытке разорвать оковы каменного плена.
  - Эхо… - прошептал Кирилл.
  - Эхо… хо… о… - страдальчески прокричала девушка.
  - Достойно восхищения! – усмехнулся невидимый голос. – Лунный Кот знает древнегреческую историю! Бедная девушка… - он фальшиво вздохнул. – Так влюбилась в этого повесу Нарцисса, что высохла и окаменела, и теперь ее удел вечно повторять услышанные звуки. Но это так называемая официальная версия… есть и иная… она попросила у нас об определенной услуге. Так сказать интим в обмен на всего одно маленькое наше желание! -  вновь затрещал змеиный хвост. – Глупая горная нимфа надеялась, что наше желание будет настолько же несерьезным, как ее сиюминутная страсть! Кстати! В обмен на твое любезное согласие посетить наш скромный приют, ты тоже можешь о чем-либо попросить…
  - Что угодно?! – мужчина судорожно сжал кулаки. Женские руки несли его так стремительно, что ступни едва касались земли. Краем глаза он заметил, что паркет как то неожиданно закончился, и теперь под его ногами мелькала гладкая отполированная порода, похожая на пористый голубой мрамор.
 - Безусловно! В нашей власти будет отказать в пожелании, либо сменить его на иную просьбу. Но за спрос денег не берут! – он опять тихо засмеялся.
  - Я подумаю… - после непродолжительной внутренней борьбы ответил Кирилл.
  - Как угодно! – хмыкнул голос. – У тебя немало скелетов в шкафу, Лунный Кот! Удивительная особенность приматов забывать пугающие истории из раннего детства. Мы позволили себе кое- что напомнить тебе! Было увлекательно, не так ли?!
  - Это был сон… - неуверенно сказал мужчина.
  - Неужели?! – голос быстро произнес короткую команду на древнем гортанном диалекте. Женские руки тотчас отпустили человека, и он упал на твердый мраморный пол, сильно ударившись коленкой.
  - Больно?! – сочувственно осведомился незнакомец.
  - Ничего… нормально! – морщась, и потирая коленку, Кирилл поднялся на ноги. Розовое свечение властно заливало высокую пещеру, с черными гладкими стенами, теряющимися высоко под потолком, в небесно голубой дымке. Сквозь неровный туман, сверху просвечивала огромная огненная луна, окруженная блистательной алой короной. Казалось, планета обагрена кровью. Подле нее медленно вращались прочие небесные тела. Мужчина узнал маленький красный Марс, голубую Венеру, гигантский Юпитер, окруженный дружным хороводом крохотных астероидов. Остальные планеты были ему незнакомы. Он забыл про коленку, и стоял, запрокинув голову наверх, восхищенно рассматривая чудовищный и прекрасный космический мир.
  - Красиво?! – скромно прошипел голос.
  - Да! – выдохнул человек. – Это так необычно! Все планеты, большие и маленькие вращаются подле луны! И она такая огромная, я даже могу разглядеть города на ее поверхности! Но ведь луна необитаема! – вырвалось у него.
  - Откуда тебе это известно?!
  - Не знаю… это – научный факт! Там были астронавты…
  - Эти клоуны?! Армстронг, Коллинз и Олдрин? – презрительно хмыкнул голос. – Ты очень доверчивый примат, Лунный Кот! Слишком охотно веришь в то, что тебе говорят другие… Присмотрись внимательнее…
  Кирилл сощурился, зрение его стало неожиданно острым и пронзительным. На изъеденной кривыми шрамами лунной поверхности, он увидел трех неуклюжих человек в белых скафандрах. Они старательно водружали звездно полосатый флаг, на плоском холме.
  - Ну да! – недоуменно сказал мужчина. – Все правильно… - и тотчас осекся. Из черной тени, образуемой нависающей скалой, вырвались несколько бесформенных силуэтов, они мгновенно облепили тела трех человек, и увлекли их за собой. Было слышно, как у самого высокого мужчины, судя по всему Коллинза, с ужасным треском лопнуло затемненное стекло на шлеме. После непродолжительной борьбы, неловкие белые фигурки сгинули в черноте. Высоко в небе загорелась желтая звездочка, она быстро росла, оставляя за собой белый светящийся шлейф, и неумолимо приближаясь к стоящему на лунном грунте шатлу. Раздался громкий взрыв, Кирилл невольно вскрикнул, и космический корабль вспыхнул, как праздничный факел.
  - Что там еще говорят твои законы физики? – высокомерно осведомился незнакомец. – Кажется то, что при отсутствии кислорода невозможно горение пламени?! – он негодующе зашипел. – Кислород – это всего лишь один из десятков тысяч презренных элементов, а огонь был вечно…
  - Их сто одиннадцать… - робко прошептал Кирилл. – Кажется, сто одиннадцать элементов… -  Он не мог прийти в себя, видя, как на его глазах легко вспыхнула и исчезла в кучке невесомого пепла маленькая часть человеческой истории. Его истории…
  - Какая проницательность и удивительная самонадеянность! – воскликнул голос. – Знаешь, что Лунный Кот! С тобой скучно… Ты настолько ограничен, что даже будучи погружен в иные измерения, продолжаешь цепляться за так называемую науку! Пустынная Дева гораздо свободнее тебя, она хотя бы придумала эту забавную версию, происходящих с вами обоими событий! Все это – сон! Правильно?! Впрочем, она уже поменяла свою точку зрения…
  - Где она?! – лицо мужчины исказила мучительная судорога.
  - Скоро вы встретитесь. Не торопи события! Мы решили сделать вам обоим небольшой подарок. То время, что вы проведете в покоях Хадеса не зачтется… Мы остановим часы летосчисления… Итак! Семьдесят шесть часов, тридцать девять минут, сорок две секунды! – ритмичные щелчки мгновенно стихли, Кирилл ощутил, как в груди конвульсивно сжалось, и замерло сердце, он испуганно прижал ладонь к груди, она была гладкой и холодной как мраморный пол. Перед глазами вспыхнуло золотое свечение, похожее на приглушенное мерцание свечей в храме. Человек испуганно набрал полную грудь воздуха, отчаянно пытаясь запустить остановившийся кусок фиброзно-мышечной ткани, сгусток крови, нервов, вен и артерий. Он широко открыл рот, как рыба, выброшенная на берег приливной волной, но пустые легкие обмякли, будто обвисшие паруса старенькой лодки, человек хотел закричать, позвать на помощь, но вместо этого изверг едва слышный свист, это грудная клетка освобождалась от запасов углекислоты. Кирилл протянул вперед руки, ему показалось, что он вцепился скрюченными пальцами в железные прутья решетки на своем балконе. В мозгу промелькнула короткая мысль. При чем тут балкон?! Он находится в покоях Хадеса! Что такое Хадес… Мужчина вспомнил про Элю, тихо застонал, но не услышал своего голоса. Пустынная Дева… Девушка утверждала, что они оба видят сон… необычайно реалистичный, настолько похожий на правду, способный убить, помиловать, возродить… и тем не менее сон! Продукт деятельности человеческого мозга. Он вновь увидел себя на балконе. В полной темноте, воссиял радужный огонек свечи. Кирилл ощутил необычайное тепло и радость, охватившее все его существо, будто он крохотный, беззащитный младенец, сладко дремлет на руках матери, он доверчиво тянется к ее груди, и весь мир вокруг сосредоточен в розовом ореоле горячего соска, ее сладко пахнущих ладонях, и огромных, немного грустных голубых глаз. Огонек свечи горит ровным ясным пламенем, и глядя на него мальчику становится настолько радостно, что он заливисто хохочет широко распахнув розовый беззубый рот. Пламя свечи дрогнуло, словно от порыва сквозняка, по полу пробежал ледяной воздух, он пахнет горящей листвой и гнилью. Огонек испуганно заплясал на ветру, отбрасывая змеистые черные тени на стене. Руки матери стали холодными и сухими, они будто покрылись змеиной кожей. И это уже вовсе не женщина, а огромная мраморная статуя, ее каменная грудь с точеным соском тверда и бесплодна, как выжженная вокруг земля. Новый порыв ветра сорвал со свечи горячий нагар, огонек захлебнулся и погас. И стало как- то очень темно… И тихо… И только мерные щелчки неумолимого метронома свидетельствовали о том, что вселенная жива, и в недрах ее бесконечного мрака высвобождается холодная, жестокая энергия…

               
                ***


   - Близиться приход Сына Человеческого! – упрямо повторял окровавленный мужчина. Его лицо было похоже на маску. Расплющенные сильными ударами нос и губы представляли собой кровавую кашицу, он шепеляво произносил странные слова, передние зубы были выбиты, во рту торчали ломкие белые осколки. За спиной человека жуткой безмолвной тенью застыл черный палач. Его обритый наголо череп блестел капельками пота. Он держал в руке конец веревки, она крепко стягивала предплечья несчастного.
  - Отпусти его! – напротив, на каменной скамье расположился грузный мужчина, одетый в парчовую, спадающую на пол тогу, пухлые пальцы унизаны золотыми перстнями. На указательном пальце красовалось тяжелое кольцо с мерцающим в полумраке кроваво-красным рубином. Точно такое же он держал перед собой, задумчиво вглядываясь в драгоценный металл, словно пытаясь прочесть его сокрытую тайну.
  Палач послушно отпустил свой конец веревки. Лишенный поддержки человек рухнул на пол.
  - Значит, ты продолжаешь утверждать, что это кольцо моего сына Шимона?! – мужчина перевел тяжелый взгляд с самоцвета на пленного.
  - Да! И близиться приход Сына Человеческого!
  - Что за чушь ты несешь?! – он гневно вскочил со скамьи. На мраморные плиты упал серебряный кубок с красным вином. Оно разлилось, смешавшись с пятнами крови, и не было между ними различия. Палач испуганно бросился к пленному, замахнулся короткой дубинкой, тот съежился, зажмурил глаза, но губы его продолжали шевелиться, повторяя непонятные слова.
  - Близиться приход… близиться…
  - Он говорит на эллинике! – медленно проговорил негр, с трудом проговаривая арамейские слоги. Огромной рукой он схватил избитого человека за шею.
Мужчина коротким жестом остановил ката, задумчиво шевелил полными губами, раздраженно отбросил кольцо в сторону, оно со звоном прокатилось по мраморным плитам, ударилось о стену, предсмертно звякнуло и остановилось.
  - Странно… очень странно! – как бы разговаривая сам с собой, он прошелся вдоль темной стены, подошел к маленькому оконцу в дальнем углу залы, посмотрел на розовеющий восток и повторил еще раз. – Очень странно! – он повернулся к избитому человеку. – Мне наплевать на Шимона, даже если он действительно погиб! Это был плохой сын, я не хотел, чтобы он унаследовал престол Хиршолаима. Лично мне по сердцу Иаков, и я рад, что он станет после моей смерти правителем нашего народа. Иаков решителен, умен, коварен и злопамятен. Исключительное сочетание для властителя! – он криво усмехнулся. – Тот, кто убил сластолюбивого Шимона, оказал  добрую услугу иудейскому народу. Меня удивляет иное! Почему ты, нищий философ, вернулся в Хиршолаим,  принес ценное золото, и несешь какую- то околесицу?! Неужели ты не мог предполагать, что тебя станут… станут допрашивать! Быть может, ты болен?!
  Человек быстро покачал головой. Он с трудом поднялся на ноги.
  - Можно мне попить… - у него изо рта вырывались кровавые сгустки.
Правитель лениво махнул рукой. Палач услужливо подскочил к эллину, и поднес к его губам чашу с водой. Тот болезненно сморщился от прикосновений твердой керамики к разбитому рту, и жадно выпил теплую, стоячую воду.
  - Развяжи его! – приказал мужчина. Кат кинул на властителя короткий взгляд, и быстро распутал тугой узел. Человек потряс в воздухе затекшими руками.
  - Говори! – правитель уселся на скамью. – Только быстро и по существу. Знаю вас эллинов… вы все любите усложнять!
 - Близиться приход Сына…
 - Я ведь сказал – коротко и по существу! – негодующе взревел мужчина. – Или отдать тебя кату?!
  - Нет! Нет… Я и говорю по существу! Мы были в пещере… я и Яннай, твой слуга…
  - Я знаю, кто такой Яннай! Дальше!
  - Дальше… - послушно кивнул человек. – Меня зовут Филопемен, я прибыл из Сарды. Это такой город, на северо-востоке Итаки…
  - Я знаю, где находятся Сарды! Короче! – на лбу правителя надулись багровые жилы. Истинно, он знал, за что ненавидел эллинов! Бесконечная болтовня! Но латинян он не любил еще больше…
  - Хорошо! Итак, мы шли по пустыне с Яннаем, и подле Красных скал, наткнулись на останки твоего сына Шимона, – он запнулся. – Его… его плоть пожирали стервятники.
  - Неплохая смерть! – усмехнулся мужчина. – Что было после?
  - Затем Яннай принудил меня спуститься в подземелье. Прямо между камней находится вход в глубокую пещеру. Это страшное место, непригодное для человека! Я видел летучие тени – то были призраки человеческих душ, им не было числа… Еще я увидел великое множество красивых нагих женщин, ими помыкал странный человек, с закрытым лицом. Однако, я не думаю, что это был обычный смертный! Нет… Он велел передать тебе на словах… он придет вскоре сам, и воссядет на престол иудейский! А все коэны, и приспешники их будут гонимы и порицаемы… Потом он отдал мне кольцо Шимона, и отпустил на волю. Я побежал в Хиршолаим, но по дороге мне было видение! На востоке зарождалась заря, она предшествовала рождению звезды Волопаса. Случится это через тридцать лет, и звезда Волопаса укажет место рождения Сына Человеческого…
  - Довольно! – хлопнул ладонью по скамье правитель. Он задумчиво посмотрел в окно. Восходящее солнце покрыло фиолетовое небо алыми брызгами зарождающейся зари. Тучный мужчина не отрываясь смотрел на восток.
  - Придет и воссядет на престол иудейский… - пробормотал он себе под нос, и старательно растянул пухлые губы в ухмылку, но получилось не убедительно. Властителю Иудеи и Самарии стало страшно…
 А вдруг он прав, это безумный эллин?! Слишком много предсказаний последнее время! Змеи до поры сбрасывают ветхую шкуру, ветви оливы на закате покрываются пахучей росой, молодое вино бродит вне всякой меры, от него хмелеют даже крепкие мужчины! И еще… сырое зерно! Каждое утро в амбарах отсыревает зерно! Такого не  помнят даже старожилы! Чересчур много предсказаний! Правитель поднялся на ноги.
  - Дай ему умыться, накорми и пусть отдыхает! – приказал он палачу. Тот вскинул на хозяина недоуменный взгляд, но послушно кивнул головой.
  - Слушай мой приказа, Филопемен! – он властно поднял густые брови. – Ты примешь нашу веру, если хочешь жить… имя тебе будет дано Филон. Будешь моим личным философом! – мужчина свирепо улыбнулся. – Отдыхай пока, а послезавтра на рассвете, я сам, отправлюсь в пустыню. Ты будешь меня сопровождать. Не беспокойся! – правитель решительным жестом прервал пытающегося возразить человека. – Нас будет сопровождать хорошая охрана! Я самолично желаю увидеть этого будущего правителя Хиршолаима! – он щелкнул пальцами. Кат быстро повторил ухмылку хозяина, оскалив острые белые зубы.
  Правитель утомленно махнул рукой, отпуская человека. Он действительно устал, допрос продолжался целую ночь. И еще… ему было страшно…
   Эллин медленно направился к выходу, подталкиваемый в спину палачом. Лишь на мгновение он остановился, повернулся к властителю и тихо сказал.
  - Мне кажется, что охрана не поможет, если тот человек… если он захочет причинить нам всем вред…
  - Это не твоя забота! – раздраженно крикнул мужчина. Филопемен послушно опустил голову, вышел наружу.
  Правитель прошелся вдоль стены, окликнул палача. Тот быстро подошел на зов. Мужчина извлек несколько золотых монет, и протянул кату.
  - Ты немного покалечил этого эллина! Передай ему на лечение… и еще… Скажи, что я сожалею… Все! Пошел прочь!
  Негр взял монеты, и быстро пошел к выходу. Его весьма удивляло поведение жестокого хозяина, но он не привык долго размышлять. От этого болела голова, и на душе становилось тревожно. По дороге он все-таки украдкой взглянул на золото, чтобы понять насколько важен для скаредного повелителя Хиршалаима загадочный чужеземец. В полумраке таинственно блестели тяжелые кругляки. От их прикосновений зудела широкая ладонь, и ныли зубы. На лицевой стороне монет явственно отображался профиль волосатого человека, с волчьими клыками. Палач вздрогнул, и быстро спрятал золото в сумку. Возможно, это очень дорогие монеты, но лучше он отдаст их эллину!
  Он быстро зашагал по узкому коридору. Висящие вдоль стены факелы, выплясывали замысловатый танец своими желтыми текущими языками. Негр быстро зашел в темницу, бросил золото на грязный пол, покрытый истлевшей соломой, и удалился.
  …На востоке уверенно поднималось солнце. Его рыжая корона была покрыта черными полосами. И это была самая страшная из примет. Горячие лучи тронули землю, робкие отблески проникли сквозь узенькое окно в темницу, они коснулись лежащих на земле монет, и испуганно отпрянули. Наступал новый день…


                ХАДЕС.


     Кирилл открыл глаза. Бедра и живот ныли, словно их ошпарили кипятком. За окном едва забрезжил рассвет, стены комнаты отражали розовое свечение восходящего солнца. Рядом лежала Эля. Русая челка прилипла ко лбу, смуглые щеки были влажными – девушка плакала во сне. Он тихонько прикоснулся губами к плечу, кожа казалась холодной и гладкой, как мрамор. Обычно женщина спала чутко, и открывала глаза при малейшем шуме, как шутила сама Эля – «сон наркомана, как порхающий мотылек. Тронь его и он исчезнет!» Но сейчас она спала очень крепко, и только по вздымающейся груди можно было догадаться, что девушка жива.
  Кирилл поднялся с кровати, отвратительно заскрипели пружины, и тотчас завыла собака за стеной. Он внимательно осмотрел бедра. Возле паха, и на ягодицах зрели сочные багровые синяки, похожие на огромные засосы. Он тяжело вздохнул, и морщась от боли натянул джинсы. В голове звенела пустая мертвая тишина. Мужчина ничего не помнил, кроме того, что по профессии он компьютерщик, ему тридцать четыре года. Родители умерли. Первым скончался отец, а ровно через год, день в день, у матери отказало сердце. И еще… у него уже несколько месяцев любовь с сумасшедшей восточной девушкой, которая безмятежно спит в его в кровати. Огромная любовь! Как это бывает лишь в красивых сказках. Во всяком случае, с его стороны, это – любовь!
  Он нежно посмотрел на спящую женщину. Черные тени легли под сомкнутыми веками, губы плотно сжаты, мертвенно-бледная рука покоится на груди, ногти покрыты ярко красным лаком.
  Собака за стеной угрожающе зарычала. Кирилл вздрогнул. Это с ним уже было…
   - Здесь кто то был… здесь  н е ч т о  было… - прошептал он вслух, и не узнал своего голоса. Мужчина быстро натянул футболку, подошел к ноутбуку, придавил пальцем кнопку Power. В блестящем черном экране смутно отражался его силуэт. Компьютер не подавал признаков жизни. Кирилл нагнулся под стол, дернул черный шнур, то уверенно вонзался раздвоенным жалом в розетку.
  - Здесь  н е ч т о  было! – громко объявил человек. От звука собственного голоса по спине побежали мурашки. Ему почудилось, что это шипит змея. Он боязливо свел лопатки, повинуясь неожиданному порыву сунул ноги в кроссовки, и вышел на лестницу.
  Дверь, ведущая в соседнюю квартиру, была распахнута настежь. Оттуда потянуло запахом горелых листьев, пива и иссохших окурков. Испытывая необъяснимое волнение, мужчина перешагнул порог квартиры.
  - Есть здесь кто-нибудь?! – выкрикнул он. Волосы зашевелились на голове. Из темного коридора вышла большая лохматая собака. Ее желтые когти цокали по паркету, она угрожающе наклонила голову, и оскалила длинные желтые клыки. Гноящиеся, желтые глаза пса неотрывно следили за человеком.
  - Привет! – робко сказал Кирилл. Собака недовольно заворчала, шагнула вперед. Вслед за псом, распахнулась дверь в комнату, и оттуда вышла женщина. Вначале мужчине показалось, что на ней одето белье телесного цвета, она подошла ближе, и оказалась совершенно обнаженной. Длинной узкой кистью она погладила собаку по холке, и уставилась на мужчину раскосыми глазами.
  - Извините, пожалуйста! – Кирилл стушевался, и опустил глаза. Где то в глубине сознания настойчиво пульсировала одна и та же мысль. Здесь кто то был… здесь кто то был… Откуда он ее знает?! Дерзкий взгляд, косая челка, скрывающая высокий лоб, пухлые, капризные губы. Он смотрел в пол, но краем глаза видел ее всю, с налитой тяжелой грудью упругими бедрами, смуглой кожей, и забранными в тугой узел на затылке вороненными волосами. – Я зашел по ошибке… было открыто, я подумал…
  - Хорошее утро! – она улыбнулась, обнажив ровные белые зубы. – Хороший день! В такой день не жалко умирать, не так ли?!
  - Что Вы говорите?! – он растерянно поднял глаза.
  - Хороший день! – повторила женщина. – Они все ушли на время… - она махнула рукой в сторону распахнутых дверей. – Я тоже скоро уйду… Они попросили меня прибраться. Вон здесь сколько всего!
  Кирилл проследил за ее рукой. Восходящее солнце залило яркими лучами пыльную комнату. Вначале ему показалось, что вдоль стены застыли в немом молчании фигуры нагих людей, но при ближайшем рассмотрении ими оказались большие скульптурные изваяния, выполненные либо из гипса или из мрамора. Лица некоторых были красивы и холодны, как у античных статуй, другие выглядели злобными, с искаженными ненавистью чертами. Все они казались чрезвычайно художественными, кабы не налет жуткой дьявольской одержимости в их чертах, какую и сумел  запечатлеть талантливый автор. Так, например, фигура женщины, с распущенными волосами выражала смирение и печаль и даже раскаяние, если бы не плотно сжатые скулы, и скрюченные длинные пальцы, которыми она пыталась разодрать кожу на высокой груди. Изваяние юного мужчины напротив, было расслаблено и безмятежно, только рот застыл в немом отчаянном вопле, и на мускулистой шее болезненно напряглись вздутые жилы. Другая скульптура изображала девушку-змею, из ее пухлых губ вылез раздвоенный язычок, он свисал на сторону, а из набухших грудей сочилась влага…
  Кирилл, стоял будто завороженный, разглядывая страшные изваяния.
  - Они словно живые! – вырвался у него удивленное восклицание. Ему даже почудилась, что сгорбленный старик повернул свое заросшее густой бородой лицо, и оскалил волчью пасть.
 Голая азиатка подошла к гостю почти вплотную, и тронула за локоть.
  - Они пока что спят… - от нее исходил странный запах. Чуть слышно потом, табаком и горькой полынью. – Они всегда спят, если им что-то не нравиться. Возможно, ты им не нравишься!
  Ее тяжелые груди настойчиво прижались к его плечу. Мужчина испуганно отпрянул. Собака ухватила человека за штанину, и угрожающе рыча, тянула к выходу.
  - Ты – скромный! – она весело рассмеялась. – Это так необычно! Очень скоро приматы исчезнут с лица земли, корабль уже почти что полон, и августовские персеиды на исходе. Жаль! Мне нравилась ваша чувственность... но ОН сказал свое слово, так тому и быть! В полдень на площади будет представление! Ты обязательно придешь, Лунный Кот! – человек вздрогнул. Странное имя показалось ему знакомым.
  - Как… как Вы меня назвали?!
  - Приходи на площадь! Ровно в полдень… они к тому моменту уже проснуться! Я знаю, почему ты им не понравился. Это ЕГО нервы, ЕГО плоть, ЕГО семя, ЕГО волосы… а в тебе есть что- то такое, что заставляет ЕГО быть настороже. Возможно, именно поэтому ОН приходил к тебе в ту ночь на балконе… А сейчас уходи. Сегодня особенный день, Лунный Кот! – она быстро поцеловала мужчину в мочку уха. Волна запаха разгоряченного тела накрыла его с головой. Он судорожно проглотил сухой ком, и неуверенно попятился к выходу.
  - О чем Вы говорите… Что значит «ЕГО волосы… семя… При чем здесь я?!
  - Скоро поймешь. – коротко ответила женщина. – А пока лучше уходи, иначе ОН рассердится… -
  Она отвернулась, зашла в комнату, взяла со стола тяжелый молоток, с чугунной ручкой, и сильно размахнувшись, ударила по бедру одной из статуй. Скульптура раскрыла зев, и извергла пронзительный крик, полный страдания и боли. Из отвалившегося куска гипса, хлынули алые потоки крови, в образовавшихся лужицах извивались маленькие черные змейки, они шустро скользили по паркету. Несколько капель угодили женщине на грудь, она обмакнула длинный палец в терпкую жидкость, и с наслаждением его облизала. Затем ударила еще раз, отбив кусочек выпуклой груди у девушки-змеи. Та в ответ закричала, из прорехи, в лицо восточной красавице ударила струя крови. Она с наслаждением подставила рот, обернулась к мужчине, и громко чавкая полными губами произнесла.
  - Они попросили меня прибраться… сегодня особенный день, не так ли?! – и страшно засмеялась. Пес устремился к горячей лужице, урча от нетерпения, принялся жадно лакать дымящуюсю жидкость.
  Кирилл повернулся, и опрометью кинулся бежать из страшной квартиры. Вдогонку ему неслись глухие удары молотка, страшные крики погибающих статуй, и восторженное урчание лохматого пса.
  Он быстро мчался по ступенькам вниз, к выходу. Больше всего человеку сейчас хотелось купить бутылку водки, пачку сигарет, и забыться тяжелым сном, а потом… потом все проясниться… потом… почему он ничего не помнит?! Откуда взялась странная голая азиатка, которая крушит диковинные скульптуры, а оттуда льет настоящая кровь… и еще эти змеи! Лунный Кот… Лунный Кот… Где он мог слышать это необычное имя?! Потом… сначала купить водки, вернуться домой, к сладко спящей возлюбленной, выпить и лечь в кровать… Эля откроет слипшиеся со сна, чудесные голубые монгольские глаза, он поцелует их, и они займутся любовью. Впрочем нет! Как только он вернется домой, она тотчас проснется, услышав его шаги… она всегда пробуждается от малейшего шума. Черт! Он остановился как вкопанный. Сегодня утром он хлопал дверью, спускал воду в унитазе, а когда пытался включить комп, случайно ударил ножкой стула по полу. Она даже не пошевелилась! Такого никогда не было, за то время, что они пробыли вместе… Эля даже шутила, что она спит, как сторожевой пес, чутко и бдительно! А сколько времени они уже встречаются?! Когда и где познакомились?! Кирилл потер ладонью потный затылок. Он ничего не помнит! Воспоминания начинаются с сегодняшнего утра… Какое сегодня число?!
  - Какое сегодня число?! – вслух сказал мужчина. Он гневно махнул рукой. Потом! Сначала купить водки, и домой… к маленькому узкоглазому чудовищу, как он изредка в шутку называл любимую.
  Подле выхода из подъезда мужчина не секунду остановился. Ему показалось, что в черной нише, под лестницей сверкает пара зеленых ярких глаз. Он задел носком высокий бордюр, споткнулся, и едва не упал. В темноте зиял мрачный провал. Вероятно открытая дверца в подвал. Возле нее угадывалось какая- то смутная возня, будто пара десятков больших крыс дрались за право на добычу. Его передернуло, богатое воображение нарисовало корчащегося на каменном полу, залитого кровью несчастного, но мужчина отмахнулся, и выскочил на улицу.
  Яркое солнце ударило в лицо, он на мгновение зажмурился, а когда открыл глаза, перед лицом поплыли черные пятна. Слишком много света! Чрезмерно яркое солнце, каким оно никогда не бывало в умеренных широтах. Он вытер кулаками слезящиеся глаза. Судя по всему было около девяти часов утра, однако улица выглядела на удивление пустынно. Припаркованные автомобили замерли возле обочин, судя по слою пыли на лобовых стеклах, ими не пользовались несколько месяцев. Кирилл растерянно оглянулся. Он подошел к мускулистому джипу, и безо всякой надежды дернул ручку двери. Она на удивление легко открылась, однако вместо привычного запаха мягкой кожи сидений, и неповторимого аромата пластика, присущего всем новым автомобилям, из кабины потянуло тухлым привкусом разлагающейся плоти. Кирилл прижал ладонь ко рту, сдерживая приступ рвоты, и захлопнул дверцу. Вероятнее всего в машине сдохла крыса, но он отчего- то подумал, что то был запах мертвечины самого джипа.
  - Ты бредишь, дружище! – желая себя подбодрить, он сказал это громко и вслух, однако голос прозвучал жалобно и одиноко.
  Сильный порыв ветра принес мятый лист пожелтевшей газеты, его прибило к мусорной урне. Странным было и то, что урна оказалось совершенно пустой, и блистательно чистой, будто ее нутро только что надарили добела. Мужчина неуверенно зашагал по улице. Звук его шагов дробным эхом отражался от каменных стен домов. Все окна были глухо зашторены. Он остановился, быстро вернулся к урне, и подобрал газету.
  - Скоро приматы исчезнут с лица земли, а жаль… - он вспомнил слова загадочной женщины. – Корабль почти полон… - прошептал мужчина. Газета была датирована восемнадцатым августа. Кирилл стиснул зубы. Он не помнил ни числа, не месяца, ни года… На титульной странице жирным шрифтом явственно читалось заглавие. «АПОКАЛИПСИС! ПРОРОК ИЗ ИЕРУСАЛИМА НАЗВАЛ ДАТУ КОНЦА СВЕТА!»
  - Что за черт! – выругался мужчина. Он тоскливо обернулся по сторонам. Из подворотни вышел худой, разбойничьего вида кот. Он мрачно уставился на человека.
  - Кис-кис! – Кирилл поманил животное. Кот мяукнул, робко подбежал, и потерся выгнутой спиной о ногу.
  - Тебе тоже одиноко… - улыбнулся мужчина. Он почесал нового знакомого за ушком, тот независимо отвернулся, давая всем своим видом понять, что ему неведома тоска, и присел возле урны. Лист газеты трепыхался на ветру. Он был желтым и высохшим, как древний манускрипт, бумага истлела от дождей и ветров, вероятно предсказанное событие было делом давно минувших дней. Кирилл перевернул заглавную страницу. На обороте чернела не менее угрожающая статья. «УЧЕНЫЕ ПОДТВЕРДИЛИ ПРЕДСКАЗАНИЯ ОРАКУЛА!» 
Дрожащими пальцами он листал газету. Каждый следующий заголовок был страшнее предыдущего. «БОЛГАРСКАЯ ПРОРОЧИЦА ВАНГА ПРЕДВЕЩАЛА ДЕНЬ СТРАШНОГО СУДА!»
Мужчина громко охнул, мозг озарила яркая вспышка. Он вспомнил… Ванга – слепая предсказательница из Болгарии. Конечно! Но она умерла… Несколько лет назад. Он обрадовался, оттого, что частично вернулась память, однако теперь ему стало по-настоящему страшно. А что если за время его вынужденного беспамятства мир канул в небытие?! Все изменилось! Какой-то вирус, или эпидемия… Он видел нечто подобное в фильмах ужасов. И на земле остались только два человека – он, и красавица Эля…
  - Эля… - выдохнул Кирилл. – Она чересчур крепко спала! – Кот тщательно обнюхал урну, подошел к человеку, и дружелюбно заурчал. – Извини! – горько усмехнулся мужчина. – Конечно! Нас трое!
  Он уселся на высокий парапет, и развернул страницу. Похоже, все статьи этого номера были посвящены одной и той же теме. 
«ЗВЕЗДОПАД НАД РОССИЕЙ». Мужчина прищурился. Несмотря на солнечный день, он с трудом читал мелкие буквы. Вероятно до того, как потерять память он пользовался очками.
  «…Удивительно явление можно было наблюдать всю прошедшую неделю, над европейской частью России. Ночное небо полыхало воистину сказочным звездопадом. Астрономы не могут дать вразумительного объяснения такому событию, однако многочисленные предсказатели и астрологи единодушны в своих пессимистичных прогнозах на будущее…»
  Следующая статья оказалась присланной телетайпом из Китая. Судя по всему у журналистов иссякла фантазия, статья называлась почти также, как ее российская версия - «ЗВЕЗДОПАД НАД ПОДНЕБЕСНОЙ».
  «…Прошлую ночь миллионы жителей Китая не спали. Они наблюдали небесный феномен – тысячи метеоритов пронизали черный небосклон…»
  Кот сунулся головой под руку человека, смял газету, потерся о джинсы. В его животе урчал маленький моторчик. Кирилл рассеянно погладил животное.
  - Пока мне ничего не ясно, кроме того, что случилось нечто необъяснимое! – он подмигнул мохнатому товарищу. – Не робей, приятель! Разберемся…
  Он перевернул страницу. Верстки честно разделили напополам тиражное пространство. Одна часть муссировала подробности метеоритного дождя, который затронул все страны и континенты. Его наблюдали в Европе, в обеих Америках, в северной части Африки, и даже в Гренландии, где в это время года должно бушевать северное сияние. Другая половина пугала читателя предстоящим апокалипсисом. Были известны даже даты сего трагического события – от восемнадцатого августа до тридцатого сентября.  Кирилл быстро просматривал статьи, сердце его билось часто и испуганно. В глаза бросилась жирно отпечатанная реклама. Она занимала почти целый лист.
  «ВЫ ХОТИТЕ УЗНАТЬ ДАТУ СВОЕЙ СМЕРТИ?!»
Мужчина вздрогнул. Спина покрылась колкими мурашками, он где-то уже это слышал…
  «ЭТО ВЕСЬМА ВЫГОДНО, ЗНАТЬ ДЕНЬ И ЧАС СВОЕЙ СМЕРТИ!»
Дальше было написано ровным шрифтом, текст располагался таким образом, что его без труда мог прочесть даже близорукий человек.
«Мы предлагаем Вам беспрецедентную услугу! Совершенно бесплатно Вы можете узнать точную дату своей кончины. Зачем это нужно?! Ответ очевиден! Обладая такой информацией, можно без хлопот распоряжаться своим временем и имуществом. Вы можете брать огромные ссуды и кредиты без опасения мести со стороны коллекторов. Вы можете вовремя избавиться от вредных привычек, или наоборот потакать своим слабостям. Вам не нужны будут услуги лицемерных служителей культа, ибо зная точную дату своей смерти, Вы сами становитесь Высшей Силой! Информация о Вашей смерти строго конфиденциальна. От Вас не требуется никакой личной информации. Причем повторяем, бесплатно!!! Заходите на наш сайт www.shahol.com и проходите по ссылке. Наш сайт прост и удобен, Вам необходимо будет всего лишь ответить на простой вопрос «ХОЧЕШЬ УЗНАТЬ ДАТУ СВОЕЙ СМЕРТИ?» И все!!! Вы ставите галочку в нужном варианте ответа, и незамедлительно получаете точную информацию о дате Вашей гибели, вплоть до секунд сего торжественного событий. Вы не являетесь пользователем персонального компьютера? Мы учли и это! Нужно всего лишь отправить короткое смс на адрес нашего сайта www.shahol.com c набором цифр 19.08. и все! Ответ придет незамедлительно. Но если Вас смущают смс сообщения, то и здесь не следует отчаиваться. Свяжитесь с нами по телефону, указанному в рекламе, и наш сотрудник доставит депешу с Вашими реквизитами по указанному адресу. От Вас требуется лишь изъявить желание, и фирма www.shahol.com в качестве дополнительного бонуса выполнит любое Ваше последнее желание! Мы можем порекомендовать широкий диапазон изысканных соблазнов. Разврат, пьянство, наркотики, чревоугодие, преступления на любой Ваш вкус! Мы ждем Ваших звонков и смс сообщений. Напоминаем, что бесплатная акция заканчивается в полночь девятнадцатого августа!»
  Кот мягко запрыгнул человеку на колени, и внимательно посмотрел в глаза.
  - Ты мог бы многое рассказать, дружище! – Кирилл погладил зверька по спине. Ему сильнее прежнего захотелось выпить. – Боюсь, магазины не работают… Все как будто вымерло! – он тоскливо оглядел пустынную улицу. Новая статья привлекла его внимание.
  «ЛИНИИ ЖИЗНИ».
  «…Последнее время, в связи с участившимися сообщениями в прессе о грядущем апокалипсисе, у многих людей наблюдаются странные явления. На коже ладоней исчезают привычные всем с детства линии жизни. Врачи объясняют загадочный феномен своеобразным проявлением истерии. Однако все пострадавшие как один, рассказывают, что недуг объявился после того, как они обратились в прославившуюсю за последнее время фирму «Шахол.ком» Фирма, якобы предоставляет всем желающим информацию о конце света. И любой желающий может узнать, точную дату своей смерти. Наша газета предприняла свое независимое расследование, и даже нанесла визит по адресу вышеуказанной фирмы, чей офис располагается в обычной московской квартире в центре города. Однако, нам не удалось встретиться с представителями таинственной фирмы. Из-за старенькой двери доносился лишь собачий лай. В связи с чем, наши журналисты обратились за помощью в правоохранительные органы…»
  Резкий порыв ветра вырвал газетный лист и рук, и помчал его вдоль пустынной дороги. Кирилл поднялся на ноги, кот протестующе мявкунл и соскочил на землю. Солнце закрыли кустистые облака, по пыльной земле заскользила широкая полоса черной тени. Издалека донесся едва слышный рев, словно на низких оборотах урчал могучий дизель.
  - Похоже, мы с тобой не одиноки! – Кирилл подмигнул коту, и быстро зашагал в ту сторону, откуда слышался звук машины. Кот побежал было следом за человеком, но по дороге шмыгнул в подворотню, и исчез в темноте. Человек перешел на легкий бег. Ему показалось, что в одном из зашторенных окон шевельнулась занавеска, он было остановился, и пристально вглядывался в черное стекло, но вероятно почудилось. Он раздраженно махнул рукой, и ускорил шаг.
  В этом месте улица выходила на небольшую площадь. Обычно, здесь бывало людно даже по ночам. Работали магазины, кафе, рестораны. В высоком стеклянном офисе за задернутыми жалюзи окнами сновали офисные работники. Сразу за углом в полуподвале находился уютный ночной клуб. Неоновая вывеска заманчиво моргала зеленым глазом, сейчас она выглядела покосившейся, блеклой – пустые колбы, лишенные жизни. Они с Элей пару раз там побывали, и оба раза сильно напивались… Во второй раз девушка устроила что- то наподобие народного стриптиза, вокруг нее, танцующей в центре освещенного танцпола, сгрудились раскрасневшиеся пьяные мужики, все едва не закончилось потасовкой. Тогда он единственный раз ударил возлюбленную…
   Кирилл резко остановился на месте. Он вспомнил! Память небрежно подкинула фрагмент из его жизни, как шулер крапленую карту на зеленое сукно. Сильно захотелось выпить, мужчина замешкался у входа в супермаркет. Гул машины резко стих. Вновь заурчал и опять оборвался. Казалось, кто- то пытается запустить двигатель мощной машины. Звук доносился из следующего переулка, он был слышен настолько явственно, что мужчина решил все-таки выполнить задуманное. Выпить водки… а уже потом отправиться дальше на разведку. Похоже, мир и вправду летит вверх тормашками, так к чему оставаться трезвым, в такие минуты?!
  Он толкнул стеклянную дверь, она легко подалась, и вошел вовнутрь. В холле магазина было уютно и прохладно. И ни одного посетителя. Он прошел мимо касс, продукты и напитки стояли на своих местах, подле них красовались красочные ярлыки, цены были смехотворно низкими.
  - Пред апокалиптическая распродажа! – мрачно пошутил Кирилл. Он взял с полки бутылку водки, пакет с соком, пачку сигарет, и подошел к кассе. – Ау! Есть кто живой?! Я поймал магазинного воришку, позовите секьюрити!
  Зловещая тишина… Мужчина пожал плечами, выгреб из кармана мелочь, бросил возле кассы, и остановился… ноги налились свинцом, сердце екнуло, лоб покрылся холодным потом. На маленьком столике возле кассового аппарата, стояла дымящаяся чашка кофе. Слыша сильные толчки своего сердца, он протянул руку, и прикоснулся к фаянсовому краю. Горячо…
  - Черт вас подери! – он сорвался на яростный крик. – Где вы там прячетесь?! Это что, розыгрыш такой дурацкий?! Ну хорошо… я попался… Кто не спрятался, я не виноват!
 Тишина… зловещая мертвая тишина… только прерывистый гул дизеля, доносится с улицы. Кирилл сорвал пробку, запрокинул голову, и сделал большой глоток. В груди разлилось жаркое тепло, он закашлялся, и запил водку соком. В голове зашумело, ладони вспотели, неожиданно он ощутил прилив злобы.
 - Идите вы к дьяволу! Я сейчас разобью прилавки в вашем магазине, и мне за это ничего не будет! – он схватил чашку, и метнул ее в лоток с бутылками. Чашка разбилась вдребезги, брызги черного кофе покрыли белоснежную стену, неловко упала на пол большая бутылка шампанского, но не разбилась. Пузырчатая жидкость вспенилась, зашипела, как разбуженная змея, бутыль, спокойно покачиваясь, лежала на зеленом боку.
  - Ладно… - мрачно произнес человек. – Я скоро вернусь, и если к тому моменту вы будете продолжать скрываться, я здесь все разрушу! – Он вторично приложился к горлышку, пил долго, жадно, взахлеб, его едва не вытошнило, и вышел из магазина. На глазах выступили слезы. Неожиданно нахлынуло острое чувство одиночества, и оно было сильнее злобы и страха. А если действительно - апокалипсис?! Пока он спал, все исчезли… Причем так быстро, что кофе не успело остыть…
  - Чушь! – громко сказал он. – Этого не может быть! Кофе налили в чашку три-пять минут назад, не более того… Они от меня прячутся.
  Мужчина решительно пересек площадь. Из проулка выскочил старый знакомец, бродячий кот.
  - Не верю я в такие совпадения… - Кирилл покачал головой. – Это все похоже на какой- то страшный сон! Ты кто?! – повернулся он к животному, присел на корточки, протянул руку. Тот потрогал розовым носиком пальцы человека, прижал уши, оскалился и громко зашипел. – Мы же с тобой друзья! – заплетающимся языком проговорил человек. За несколько глотков он выпил почти две трети полулитровой бутылки, и быстро окосел. Такое с ним впервые! Кирилл вспомнил. У него было железное правило – никогда не пить спиртного с утра. Включая легкие напитки. Он икнул, поднялся на ноги, и слегка шатаясь, пошел на шум дизеля.
  - Черт с тобой! – он отвернулся от кота. На душе было тяжело, кот возможно, оставался единственным живым существом в этом страшном безлюдном городе. Мужчина достал сигарету,  вспомнил, что забыл взять в супермаркете зажигалку, чертыхнулся, но возвращаться назад не рискнул. Шум дизеля захлебнулся и умолк, а в магазине витал призрак неведомого любителя кофе. Кирилл решительно пересек площадь, и вышел на кривую улочку, откуда и доносился звук мотора.
   Возле старенького грузовика копошились два человека. Один, пожилой, с забинтованной головой, держал в руках промасленную сумку с инструментами, другой согнулся под распахнутым капотом машины.
  - Эй! – севшим голосом закричал Кирилл. – Наконец-то живые люди, а не призраки в супермаркете! – он быстро подошел к грузовику.
  Пожилой мужчина настороженно на него взглянул, и дернул за рукав своего друга. На его бинтах выступали пятна свежей крови. Тот быстро вынырнул из под капота грузовичка, и исподлобья посмотрел на незнакомца.
   - Вы первые, кого я встретил за это утро! – стушевавшись такому приему, произнес Кирилл. – Я думал, апокалипсис случился, все куда- то исчезли! – он постарался усмехнуться. Пожилой покачал забинтованной головой.
  - Успокойся, Ринат! Он такой же, как и мы…
Мужчина, которого называли Ринат, легко спрыгнул с подножки грузовика, подошел к Кириллу, и протянул ему испачканную маслом широкую ладонь.
  - Добро пожаловать в ад, приятель! – у него было широкое скуластое лицо, прозрачные голубые глаза и заячья губа. – Извини за нерадушный прием… это все из-за «черных»…
 - Они повсюду… - вмешался пожилой. Он также протянул ладонь. – Моя фамилия Гоцман! Будем знакомы.
 - Гоцман – профессор! – с уважением в голосе сказал Ринат. – Он побывал в подвале у «черных», и выбрался оттуда с разбитой головой, но живым!
  - Я не профессор, я – доктор наук! – смущенно улыбнулся мужчина. – Это – Хадес! Вы слышали что-нибудь о Хадесе, молодой человек?! – обратился он к новому знакомому.
 - Я спал… - недоуменно пробормотал Кирилл. – Вышел на улицу, а там – пустота… Встретил лишь одного кота за все утро!
 Ринат с Гоцманом обменялись короткими многозначительными взглядами.
  - И еще я прочел старую газету, там речь шла о конце света!
  - Все точно! – вздохнул пожилой. Он осторожно тронул пальцами повязку. – Я писал об этом еще в прошлом году, но меня никто не слушал. Именно тогда были обнаружены первые случаи своеобразных стигматов. Исчезали линии на руках в канун августовских персеид… Так называют метеоритный дождь на исходе лета! – пояснил он. – Потом все восстанавливалось, стигматы исчезали, и все забыли об этом… Но не я! – он яростно закричал, и стукнул кулаком по ржавому бамперу.
  - Успокойся, старичок… все нормально… - Ринат похлопал товарища по спине, взял из рук растерянного Кирилла бутылку водки, и протянул Гоцману. – На! Глотни немного…
Старик послушно взял бутылку, сделал маленький глоток, закашлялся, на его глазах выступили слезы.
  - Я писал о грядущем апокалипсисе, но люди оказались глухи! – он театральным жестом воздел руки к небу. – Все думают, что конец света будет выглядеть, как театральная премьера. Поднимется занавес, вспыхнут софиты, выйдет красавец дирижер, взмахнет палочкой, и грянет музыка! Торжественный Шопен! Несколько часов до столкновения кометы с землей, сдвиг полюсов, исчезновение Гольфстрима, или на худой конец страшная эпидемия… Ничего подобного! Всего лишь повальный крепкий сон, вроде той редкой африканской болезни… Массовая летаргия! Сон разума рождает чудовищ! Вы читали Достоевского?! – он резко обернулся к Кириллу, и не дождавшись ответа, раздраженно махнул рукой. – Конечно! Чего я собственно хотел… эпоха интернета, массовые тупые телешоу, и бесконечные сериалы, которые размягчают мозг, превращая его в сырую вату! – он сердито замолчал, и вторично приложился к горлышку.
  - Вы можете мне объяснить, что происходит?! – взмолился Кирилл, обращаясь к Ринату.
Тот пожал широкими плечами.
  - Мы также спали, как и ты! Гоцман проснулся первым… - он тепло посмотрел на товарища. – Он то и встретился с «черными»… Мудрый старик! Видишь, что удумал! Специально себе разбил голову о стену. «Черные» сочли его мертвым, а они питаются только живой плотью... Короче они ушли, искать новую добычу, а он очнулся, выполз на улицу. Тут я его и подобрал…
  - А кто такие эти «черные»?
  - Обитатели Хадеса! – мрачно сказал пожилой мужчина. Он присел на землю, облокотившись спиной о грязное колесо грузовика.
  - Трудно сказать… - Ринат задумчиво посмотрел на небо. – Я не помню, как заснул… получил забавное письмо на ящик, ответил… дальше провал…  Ты сейчас тоже ничего не помнишь, словно новорожденный. Не тушуйся! Память вскоре вернется, профессор помнит уже почти все, что с ним было до этого… и я потихоньку начинаю возрождаться…
  - У меня нет компьютера! – высокомерно отозвался старик. – Я получаю корреспонденцию по обычной почте. Некие самонадеянные господа уведомляли о предстоящей дате моей смерти! Смешно!
  - Странно, что ты не встречал «черных», – подозрительно сказал татарин. – Они всегда объявляются при пробуждении. Им нужна наша кровь, или мясо свежее… Ты не видел обглоданных трупов в подъезде?!
Кирилл отрицательно покачал головой. Ему стало по-настоящему страшно. Дома осталась Эля! Он нервно переступил с ноги на ногу.
  - Не знаю… там, в подвале дома светились чьи-то огромные зеленые глаза…
  - Точно! – удовлетворенно кивнул Ринат. – Это – «черные»! Они преследовали тебя?
  - Нет… я не знаю… мне показалось, что они что- то ели…
  - Хадес! Это – жители Хадеса! – торжественно провозгласил Гоцман.  – Я предупреждал…
  Они увлекают свои жертвы в темные места. Боятся света, или что-то в этом роде. Иногда высылают на разведку кошек… Вы говорили, что видели кота?!
  - Да! Обычный домашний кот. И еще… в магазине дымилась чашка горячего кофе, словно только что оставленного.
Ринат со стариком переглянулись, и неожиданно дружно рассмеялись. Их смех был настолько противоестественным, что мужчина растерялся.
  - Что здесь смешного?!
  - Не сердитесь, молодой человек! – Гоцман вытер слезящиеся глаза. – Это нервное… меня
«черные» поймали на туже самую уловку. Я увидел кипятящийся чайник в офисе, простодушно туда зашел, и тотчас они набросились…
 - У меня дома осталась девушка! – Кирилл стиснул зубы. – Он слишком крепко спит… Это так непривычно…
  - Ты проснулся сегодня утром. Я позавчера… а старик бодрствует уже четвертый день. – добродушно сказал татарин. – У меня дома осталась большая семья… Я почти целые сутки ждал их пробуждения. Профессор сказал тебе, что это не тот апокалипсис, которого все ждали… Все гораздо проще и страшнее, одновременно.
  - А эти… «черные»… они не нападают на спящих?!
Ринат отрицательно покачал головой.
  - Они питаются не только нашей кровью. Возможно, им нужно, чтобы мы боялись… Поэтому, они и не тронули старика, сочтя его мертвым или бесчувственным.
 - Когда Вы боитесь, юноша, в крови вырабатывается гормон адреналин. Они жаждут именно его. Для «черных» это своего рода наркотик. У некоторых видов дичи совершенно несъедобное мясо, если ее поймать на охоте. Убитая жертва в покое имеет особенный нежный и сочный вкус. Аналогию улавливаете?! Виноградный сок – лекарство, перебродивший виноград в больших дозах может Вас убить! Что Вы чувствуете, когда липкие чудовища, с огромными немигающими глазами, начинают Вас пожирать заживо?! Мясо переполнено адреналином, а для них это чистейший героин! Вкусы у всех разные… - Гоцман с трудом поднялся на ноги.
  - Сынок, давай продолжим!
Ринат послушно вскарабкался на бампер грузовика, и погрузился в его масляное нутро.
  - А зачем вы чините эту машину?! – неуверенно спросил Кирилл. У него кружилась голова, отчаянно колотилось сердце, лоб покрылся липкой испариной. Конец света, всеобщая летаргия, голая азиатка, крушащая статуи, извергающие потоки крови и маленьких змей, наконец «черные», поглощающие заживо человеческую плоть, и некий загадочный Хадес! Этого было слишком много для одного утра. Он поднял бутылку с земли, и допил содержимое.
  - А вот пьешь ты напрасно! – укоризненно сказал татарин. – В путь лучше отправляться с трезвой головой. Мало ли что может произойти на дороге, а старик не умеет водить машину.
 - Зачем ремонтировать это старье?! – заплетающимся языком повторил мужчина. – Можно взять любую тачку! Хоть бы эту! – он стукнул кулаком по капоту стоящего рядом с грузовиком лощенного кадиллака.
 - А ты их понюхай! – серьезно произнес Ринат. – Моторы смердят как падаль, масло загустело, словно остановившаяся в жилах кровь… машины умерли, будто люди.
  - А грузовик?!
  - Старенький, но живой! Сейчас дизель переберем, будет как новенький…
  - Но почему так?!
  - Я думаю, дело в бортовых компьютерах! – вмешался Гоцман. – По какой-то причине компьютеры стали умирать, как живые люди. И это не удивительно! Электронный разум чрезвычайно близок по строению к человеческому. Господин Азимов несколько лет назад предположил, что роботы будут схожи с людьми. Не читали… А этот грузовичок настолько стар, что в нем нет даже элементарного компьютера! Вот он и выжил! Как тараканы после Третьей мировой войны. Только ее не понадобилось! – горько усмехнулся старик. Он быстро протянул татарину ключ. Тот глухо бормотал из под капота.
 - Сейчас заведем… сейчас… профессор говорит, что ось летаргии, или нечто похожее простирается в зоне звездопада. Я правильно сказал?!
 - Не совсем. – мягко улыбнулся старик. – Я меня есть версия, что мы все, люди, являемся жертвой собственной техногенной революции. Для обычного существования человеку не нужны чрезмерно сложные компьютеры, радиотелефоны, космическая связь и тому подобное. Постоянно пребывая в заботе об их обеспечении, мы забываем о Боге, душе, и совершенно простых вещах таких, как вкусная пища, голубое над головой, хорошая умная книга, шум ручья, пение птиц и так далее… Мы потеряли сами себя, и заснули, как сытые обожравшиеся животные, только звери много лучше и честнее нас. Природа, или Господь, как Вам угодно, не терпит таких вот трутней. Она от них безжалостно избавляется. Однако, Бог милостлив… Он дает нам шанс, погружая человечество в долгий сон, вместо погибели! Но я убежден, что не все зоны земли оказались во власти Хадеса. А только те, что в большей степени подвержены этой разлагающей заразы технической сытости. Например, над некоторыми зонами планеты не было отмечено звездопада. Но это самые отсталые регионы, там отсутствует электричество, радиосвязь, нет компьютеров. Другими словами, где-то в центральной Африке могут сохраниться бодрствующие племена, мы их найдем, начнем жить сначала!
  Кириллу вдруг стало смешно и обидно. Он с трудом сдерживался, чтобы не улыбнуться. Вероятно, профессор серьезно повредил голову при ударе!
  Ринат буркнул что-то неразборчивое. Гоцман быстро протянул тому сумку. Дизель взревел, как разбуженный лев. Татарин вынырнул из-под капота, его лицо, измазанное черными пятнами масла, сияло как у первоклассника.
  - Есть контакт! – радостно прокричал он.
  - Так вы собираетесь на этой машине доехать да Африки?! – мужчина не выдержал, и нервно хохотнул.
  - У нас нет другого выбора! – спокойно ответил старик. – Проедем сколько это будет возможно… пересядем на другую, поедем дальше… А Вы предпочитаете стать добычей «черных»?! Кстати сказать, Вы не привели сюда этого кота?
  - При чем здесь кот?
  - Сакральное животное! Вы знаете, что темные силы часто выбирали кошек в качестве приманки для неокрепших душ?
  - Гоцман  немного усложняет! – Ринат спрыгнул с подножки, достал из пачки сигарету, чиркнул колесиком зажигалки. – Сами «черные» боятся выходить на освещенное место. Они ждут наступления ночи. Нас бодрствующих единицы, и они это знают. Большинство людей не покидают своих домов, и прячутся в квартирах. Это и есть самая большая ошибка! Проще всего настичь жертву в тесном помещении.
  - Но как эти «черные» могут попасть в запертую квартиру?
  - Не знаю. У профессора есть своя версия, я простой водитель… Но я их видел… Они словно трансформируются из черных теней, облекаются плотью, или как там еще… Неважно! Одним словом на открытом пространстве безопаснее. Но они подсылают шпионов. Это – коты. Обычный серый котяра следит за тобой, ты его гладишь, потчуешь молочком, а к ночи, словно из-под земли возникают «черные».
  - Мы заметили, что там, где появляется кот, спустя некоторое время объявляются и «черные»! – серьезно кивнул Гоцман. – Итак, Вы не привели его сюда?
  - Нет! – солгал Кирилл. – Он тотчас куда- то убежал… возможно встретил кого- то другого пробудившегося!
  - Это на них не похоже! – недоверчиво покачал головой татарин. Он сплюнул на асфальт, и обернулся к товарищу. – Когда едем, дружище?
Старик задумчиво поглядел на безоблачное небо.
  - Скоро полдень... Пережидать еще одну ночь рискованно. Думаю, следует отправиться немедленно. Топлива достаточно?
  - Километров на триста.
  - Отлично! Загружай припасы…
Ринат легко поднял большой брезентовый мешок, и бросил его в кузов покрытый тентом.
  - Ты с нами?! – он повернулся к Кириллу.
  - Я не один… у меня дома спит невеста.
  - У нас всех дома кто- то спит! – взорвался татарин, но Гоцман быстро схватил его за рукав.
  - Успокойся, сынок! – он повернулся к мужчине. – Я понимаю Ваши чувства. Потребуется время, прежде чем Вы поймете, что все это, – он обвел рукой дома, улицу и примыкающую площадь, - не более чем иллюзия! «Солярис» тоже, конечно не читали… Подавляющее число Ваших, да и моих близких, спят непробудным сном, сном, похожим на маленькую смерть. Те, кто случайно пробудились, ничего не помнят из своей прошлой жизни и дрожат от страха. Таких – единицы. Очень быстро к Вам вернется память, а пока они Вас будут пугать, потому что страх в Вашей крови – их наркотик. Три тысячи шестьсот ворот у Хадеса, так было начертано в писаниях.  Вы уже видели странные явления, нечто похожее на ожившие статуи, или змеи с человеческими головами?
  - А еще огромные пауки, или чучела… - подхватил Ринат.
  - Неважно! – кивнул старик. – Хадес умеет формировать страхи, ибо он – их прародитель!
  - Кто такой это Хадес?! – если эта безумная парочка и хотела его напугать, им это почти удалось! Хотя проще считать их сумасшедшими…
  - Это невозможно объяснить за пять минут, а нам пора… Ну как?! Вы едите с нами?
Усилием воли Кирилл подавил приступ минутной слабости. А что если Эля все еще спит?! И эти оба не так уж безумны, как ему кажется! Что тогда… он вернется домой, там спящая возлюбленная, пустота, одиночество, и мертвые пыльные улицы города. Придет ночь, медленно подкрадется мгла, и из тенистых закоулков выползут «черные»… несмотря на жару и опьянение его заколотил озноб. Мужчина скрипнул зубами, и решительно махнул рукой.
  - Нет! Я должен остаться с ней!
  - Я Вас понимаю! – впервые старик улыбнулся. – Тогда послушайте моего совета. Не пейте больше алкоголь, и постарайтесь выспаться. К ночи не оставайтесь дома, Вашей спящей красавице «черные» не повредят, а защитить Вы все равно никого не сумеете. Выходите на площадь, и оставайтесь там, где меньше всего теней… они появляются именно из сгустившихся закоулков. Пойте, смейтесь, кричите, старайтесь не оставаться в тишине – больше всего они любят именно тишину… Если зайдете в магазин, не задерживайтесь там, вспомните про чашку кофе… В помещениях всегда найдутся мрачные закоулки. Вспомните – темнота и тишина – это то, что более всего страшило нас в детстве! И еще… попробуйте помолиться. Я знаю, Вам это покажется смешным, но люди охотнее всего смеются над истинно важными вещами. И храни Вас Господь! – он повернулся, и неловко вскарабкался в кабину грузовичка. Ринат хлопнул мужчину по плечу, забрался с другой стороны, повернул ключ зажигания, старенький автомобиль громко взревел,  выпустил струю вонючего дыма из выхлопной трубы, тронулся с места, и быстро скрылся за поворотом. Кирилл остался один на пустынной дороге. Он смотрел на удаляющуюсю машину, и не видел, как за его спиной, из темной подворотни бесшумно ступая мягкими лапками, вышел серый кот…

                ПРЕДСТАВЛЕНИЕ.


      …По пути домой он зашел в супермаркет, набрал алкоголя, сигарет и консервов. Не обязательно верить тому, что тебе рассказывают два психопата! Ворота Хадеса! Оно выпил за нынешнее утро почти четыреста грамм водки, и ничего не ел, но не чувствовал себя голодным и пьяным.  Адреналин уверенно сжег водочные пары, и подарил ощущение нервозной сытости.
  Когда мужчина ходил по пустынным залам супермаркета, ему явственно почудилось, что из распахнутой двери кладовки на него в упор смотрят чьи-то глаза. Он даже ощутил волну свирепой ярости источаемой взглядом незнакомца. Кирилл резко обернулся, чуть заметно колыхнулся черный воздух, словно вибрация пронизала маленький квадратик темноты за дверью. И тотчас солнце зашло за тучу, и в магазине стало очень холодно и неуютно. Он испугался, и быстро выскочил на улицу, продолжая чувствовать спиной лютый холодный взгляд невидимого ока.
  - Чушь! – громко сказал он сам себе, желая разогнать тягостную, вязкую тишину. – Мне рассказали страшные басни, и я дрожу, как испуганный мальчик! – Он громко просвистел разудалый мотивчик, и побежал домой. Забавный профессор Гоцман!
  «Вы конечно не читали «Солярис», молодой человек?!»
Какой нахальный сумасшедший! Конечно, читал! Что-то там про планету, которая воссоздавала человеческие фантазии и страхи. Один из героев, которого окончательно допекли эти иллюзии, произнес патетическую фразу – «Здесь что-то с совестью…» Эта фраза и лежит в основе идеологии романа. Люди боятся того, в чем чувствуют себя виноватыми. Он ни в чем не виноват! Он всего лишь проснулся возле любимой девушки, и потерял память… а она, наверное, уже поднялась, и ищет его повсюду.
  Кирилл перехватил пакет, внутри которого бодро звякнули бутылки. Сейчас они вместе выпьют, сделают сэндвичи с тунцом, он специально взял в магазине пару банок рыбных консервов, Эля любит рыбу… затем… после завтрака они будут курить одну сигарету на двоих, это сближает… А потом лягут в постель, и займутся любовью… как в тот раз, когда он получил страшное известие на электронный адрес.
  «Хочешь, я назову дату твоей смерти?!»
Мужчина резко остановился. По шее пробежала струйка ледяного пота. Слабый ветерок принес запах горелой листвы. Он вспомнил. Ясно и отчетливо. На почтовый ящик пришло сообщение. Необычная игра… нужно всего лишь выбрать вариант ответа. Эля нажала на кнопку мыши – «ДА».
Девятнадцатого августа, двадцать три часа, сорок шесть минут… и еще секунды… их он не помнит.
Какое сегодня число?! Перед глазами всплыл газетный лист. Восемнадцатое… Газета выглядела достаточно старой… впрочем, все в этом мире кажется несвежим, как утро после запоя. Что дальше?! Женщина казашка сказала ему…
  «Хороший день для смерти!»
Он умер?! Кирилл судорожно нажал пальцами на шейную вену. Сердце билось часто, торопливо, словно пытаясь быстрее сжечь отведенные ему мгновения. Знание пришло ясно и неотвратимо. Сегодня девятнадцатое августа! Это – факт! Около полудня... До назначенного срока оставалось менее двенадцати часов.
  Человек медленно опустился на асфальт, жалобно звякнули бутылки. Жара, алкоголь, странное состояние разреженного свечения перед глазами, все это навалилось на него, потно, валко, безжалостно. Где он видел эту азиатку?! Где он мог ее видеть… Жестокая память, словно издеваясь над своим хозяином, мгновенно выдернула из своих бесчисленных ячеек маленькую, пожелтевшую от времени фотокарточку. Скуластое восточное лицо, не лишенное дерзкой красоты. Порочный изгиб пухлых губ, насмешливые раскосые глаза, непокорная челка, закрывающая лоб…
  - Хороший день для смерти… - прошептал мужчина. Что еще она говорила?!
  - В полдень будет представление! Обязательно приходи, Лунный Кот! – где- то внутри него прозвучал женский голос.
  - Смешное имя – «Лунный Кот»… - он продолжал вспоминать. Именно так, и было написано в послании Шахола. Как только это имя отозвалось у человека в памяти, тело его скрутила непроизвольная судорога, и изо рта изверглась мутная водянистая рвота. Он вытер губы, и лег ничком на землю. По телу пробегали волны мучительно дрожи. Шахол… шахол… шахол… Если очень долго повторять одно и то же слово, его значение стирается, как меловая надпись на школьной доске. Остаются лишь размытые подтеки, и неуловимые следы молочных букв. Шахол…
  Ветер принес мерные удары старинных часов. Кирилл вцепился ногтями в ладони. Он уже слышал, причем много раз, этот хриплый бой, словно не прокашлявшийся голос бывалого курильщика. Один.. два… три… Когда это было?! В раннем детстве, он стоит в углу, и из темной ниши светятся большие зеленые глаза. Четыре… пять… шесть… Они пробьют ровно двенадцать раз. Солярис… Огромная планета-океан угадывала потаенные страхи людей, в которых они сами себе боялись признаться! Семь… восемь… Мужчина с трудом поднялся на ноги. Ровно в полдень начнется представление. Девять… десять… Он бросил пакет на землю, и быстро зашагал к площади. В спину ему торжественно несся торжественный бой курантов. Одиннадцать… Он сжался, будто ожидая удара в спину. Двенадцать! Кирилл проглотил сухую слюну. Ничего… несколько секунд он стоял неподвижно, чуть пригнувшись, слыша лишь завывание ветра, и шорох облетевшей листвы. Он хотел вернуться назад, к брошенному пакету, надеясь, что бой часов – всего лишь очередная бесплотная иллюзия, но в следующее мгновение рокочущая музыка обрушилась из небытия. Это было так неожиданно, что человек закричал, но слабый голос потонул в гамме сочных аккордов. Музыка текла из поднебесья, она давила, окружала, сбивала с толку, туманила сознание… Он прижал ладони к вискам, но дьявольская мелодия назойливо ворвалась в ушные раковины, сверлила мозг. От гула басовых нот дрожали стекла в окнах, и в ознобе вибрировала пушистая тополиная листва. Неожиданно все стихло. Только приглушенное шипение из невидимых динамиков, свидетельствовало о том, что грядет новая волна звука. В микрофон звонко прокричал женский голос.
  - Всем! Всем! Всем! Начинается представление! Спешите занять места в зрительном зале! Осталось двенадцать часов, и ворота Хадеса закроются на долгие столетия. Спешите! Мест на корабле почти не осталось! Те, кто бодрствуют! Ваши пригласительные билеты действительны до четверти первого… Срочно приходите на площадь. Представление начинается!
  Кирилл оглянулся. Из подъездов домов медленно выходили люди. Их бледные лица излучали страх и растерянность. Они зябко ежились, словно на улице стояла январская стужа. Они жались друг к другу, и медленно перемещались в сторону площади. Девичий голос, многократно усиленный динамиками продолжал вещать.
  - Поспешите, на площадь! С полудня минуло уже четыре минуты. Двести сорок драгоценных секунд. Вы сами потеряли эти секунды… Ворота Хадеса закроются в положенный срок. Спешите!!!
  Люди настороженно заглядывая в черные проемы дворов, и стараясь держаться от них подальше, семенили по улицам.
  - Вы видели «их» прошлой ночью? – спрашивала высокая бледная девушка у пожилого тучного мужчины с седой бородкой.
  - Нет! – тот достал из кармана большой носовой платок, и вытер пот со лба. – Я не видел… жена попалась. Она пошла на кухню, и закричала… я испугался, и выбежал на улицу.
  - А кот следил за Вами?!
  - Нет! – в голосе толстяка послышалось раздражение. – Мы с женой два дня не выходили из дома!
 - И Вы не знаете, как они выглядят?! – девушка насильно растянула в улыбке тонкие губы. – Говорят, большие зеленые глаза…
 - Чушь все это! – встрял в разговор худой нервный парень в очках. – Про «них» все только говорят, но никто не видел! Значит «их» и нет вовсе!
 - Я видела… - устало проговорила молодая белокурая женщина. Она держала за руку симпатичного русоволосого мальчика лет восьми. – И Артур видел… - Мальчик быстро кивнул. Ребенок без тени страха рассматривал взрослых людей. Ему льстило то, что он находится в центре внимания. Для него это была новая захватывающая игра.
  - И как они выглядят?! – девушка быстро подошла к матери с мальчиком.
  - Никак… - пожала плечами блондинка. – Большие светящиеся глаза… тела почти не видно, оно сливается с тенью. Они сами, как продолжение тени…
  - Ужас! – очкарик пытался сказать это насмешливо, но было видно, как у него дрожат губы. – Морлоки из книги Уэллса!
  - А почему «они» вас не схватили?! – девушка подалась вперед, машинально погладив Артура по голове.
  - Мы их не испугались! – гордо сказал мальчик. – Но никаких глаз не было! Мохнатые звери с огромными зубами!
  - Ребенок прав! – нехотя поддакнул мужчина. – «Им» нужен наш страх! Но лично я никаких «зубов» не видел…
  - Что за представление будет на площади? – попытался сменить тему парень.
  - Никто не знает… с того дня, как мы проснулись здесь все идет наперекосяк!
  - А Вы когда проснулись?
  - Третий день! – небрежно сказал толстяк, и шумно высморкался. – Два дня тихо сидели дома, ждали, что будет дальше, а вчера ночью… жена вышла на кухню… она так кричала! – он не выдержал и расплакался. Молодая мама сочувственно погладила мужчину по плечу.
  - Я Вас понимаю… мой муж до сих пор спит… Мы с Артуром проснулись почти одновременно. Вчера утром. Я пыталась его разбудить, но бесполезно. Иногда мне кажется, что проще будет его убить! – ее красивое лицо исказила судорога. – Зачем они с нами это делают?! – ее плечи задрожали, от сдерживаемых рыданий. Девушка обняла блондинку, и прижала ее к себе.
  - Нам не следует опаздывать!
Женщина быстро кивнула головой, вытерла слезы, и пошла вслед за остальными. Голос, несущийся из динамиков, продолжал зазывно кричать.
  - Вы потеряли еще три с половиной минуты! Представление уже началось! Двести десять секунд… Спешите!
  Кирилл быстро подошел к людям, никто из присутствующих не обратил не него внимания, только высокая девушка слабо улыбнулась, и едва заметно кивнула. Всего пробудившихся было человек двадцать.
  «Это все, кто проснулись?» - подумал мужчина, но промолчал. – «Два десятка мужчин и женщин из многомиллионного города?!» - Он тяжело вздохнул, и занял место рядом с худым парнем-скептиком. Все они выглядели немного смешно и жутко. Разношерстная кучка перепуганных взрослых людей и бесстрашный восьмилетний мальчик, покорно бредущие на центральную площадь. Асфальт под ногами стал пористым, неровным, похожим на сухую, выгоревшую землю. Кирилл недоуменно протер кулаками глазами. Он был здесь пол часа назад, но за это время архитектура города изменилась до неузнаваемости. Вместо высотного здания из стекла и бетона красовалось приземистое строение похожее на гигантский пчелиный улей. Прочие дома как будто съежились, словно фундамент ушел под землю, вместо привычных окон из серого камня торчали черные пустые окна, а на том месте где был ночной клуб, теперь возвышалась острая красная скала. Ее венчала оскаленная волчья пасть, судя по зловещему сиянию на солнце, выполненная из червонного золота.
  - «Они» все меняют на свой лад! – громко произнес толстяк.
  - Этого не может быть! – тоненьким голосом закричал очкарик. Он сжал потными пальцами руку Кирилла. – Я всего лишь ответил на письмо в «онлайне»!
  - Я тоже… - мрачно ответил мужчина. Он выдернул кисть из липких объятий парня, и повернулся к блондинке.
 - Как Вам удалось не испытывать страха, при встрече с «ними»?!
 - Не знаю! – простодушно улыбнулась она. – Я просто очень беспокоилась о сыне! – женщина бережно прижала к себе мальчика.
  Площадь теперь являла собой круглую арену, с амфитеатром посередине. По краям чернели старые динамики, наподобие тех, что полсотни лет назад использовали рок-группы на концертах. Стена выглядела, как огромный экран лазерной панели, на выпуклом матовом фоне задорно играли солнечные зайчики. На арене стояли наспех сколоченные, грубо вытесанные дощатые скамьи. На них уже сидело несколько человек. Люди испуганно застыли у входа.
  - Смотрите! – тихо прошептала высокая девушка. Она указывала на замершую в углу фигуру. Кирилл проследил за ее пальцем. Это был обгорелый труп подростка, или девушки. Одежда расплавилась, и прилипла к телу, выжженная огнем влага превратила человека в высохшую черную мумию. Он повернул голову, и обернулся к новым гостям. Страшно сверкнули белые зубы на закопченном, безглазом лице.
  - Мама! – закричал Артур, и уткнулся лицом в живот женщины.
  - Это – Стас! – громко и отчетливо сказал Кирилл. Сгоревшая фигурка обернула к нему черную маску, и приветливо помахала рукой. На скамье расположился респондент Stas952krymow, несколько часов, дней, лет или минут назад, погибший в пламени. Он сидел и ждал обещанного представления. У мужчины закружилась голова. Люди испуганно пятились назад. Будто из-под земли появилась обнаженная азиатка, она небрежно скользнула взглядом по замершим рядам, на мгновение остановилась на Кирилле, заговорщически ему подмигнула, как старому знакомому, и укоризненно покачала головой. 
  - Бедные и глупые приматы! Вы украли из своей жизни бесценные восемь минут! Ох, как вам всем будет не хватать этих минут, когда закроются ворота Хадеса!
  Она хлопнула в ладоши, и из динамиков грянула музыка. Люди столпились у входа на арену, не решаясь переступить брошенную наземь толстую веревку. Толстяк смотрел на нее, как на живую змею, подталкиваемый в спину остальными, он испуганно попятился.
  - Зачем эта веревка… - бормотал он ставшим вдруг тоненьким голосом. – И что это за страшные люди, сидящие в зале… я туда не хочу… Я боюсь!
 - Веревка лежит для вашей безопасности, – сладко улыбнулась казашка. Она вторично подмигнула Кириллу. – Она не пустит в зал того, кого вы, приматы, называете «черными». Для «них» вы сладкая добыча, общий страх усиливает эмоции каждого в отдельности индивидуума. Смотрите! – она простерла руку вперед. Люди послушно повернули головы. Черное крыло приземистого здания отбрасывало непроглядную тень, оттуда светилось несколько десятков пар зеленых глаз. Было слышно нетерпеливое шипение, словно это гудел взбудораженный змеиный клубок.
  - Мама! – разрыдался Артур. – Это – они! Мохнатые чудовища с клыками!
  - О Господи! – выдохнула девушка. Очкарик опять вцепился пальцами в плечо мужчины.
  - Может быть, мы тоже все еще спим?! Скажите! Как Вы думаете? Это ведь сон, такой… - из его рта летели капельки слюны.
  - Едва ли «они» смогут терпеть слишком долго! – безмятежно пожала обнаженными плечами азиатка. – Конечно, для «них» здесь чересчур светло, но тень все- таки присутствует… - она кивнула в сторону, черной полосы на земле от высокой скалы. – А соблазн столь велик… Советую занять свои места!
  Блондинка уверенно шагнула вперед, вслед за ней запнувшись о веревку, двинулась высокая девушка.
  - Молодцы! – голая женщина тотчас оказалась подле импровизированного входа в зал. Она проводила маму с сыном на удобные места, и быстро вернулась за девушкой. – Прошу Вас, милая девица! Вы невинны?!
 Девушка сильно покраснела, и отрицательно качнула головой.
  - Вот и прекрасно! Сядете рядом с этим господином, он нуждается в поддержке, после несчастья произошедшего с супругой! – Она сочувственно покачала головой. Толстяк настороженно переступил веревку, и уселся на дощатую скамью, которая жалобно скрипнула под его тяжестью.
Восточная женщина несколько не смущаясь своей наготы, запросто взяла под руку Кирилла.
  - Тебе лучше сесть подле сцены… - интимно шепнула она, нарочно коснувшись горячими губами мочки уха. – Мы ведь с тобой некоторым образом – родственники! – женщина возбужденно хохотнула, и пощекотала его за ухом.
  Стараясь не смотреть на обгорелого Стаса, он быстро прошел между рядами, и уселся на твердую скамью. За его спиной расположилась девушка в полупрозрачном пеньюаре. Ее холеное лицо было неестественно бледным, кожа покрыта множественными укусами-язвами. Мужчине не следовало оборачиваться, чтобы узнать Мадлен из Германии.
  - Солярис – жалкая выдумка польского еврея! – выдавил он из себя.
  - Вы что- то сказали? – повернулся к нему симпатичный парень, похожий на древнего грека, какими их увековечили современники. Он повернул к соседу широкое открытое лицо, и обезоруживающе улыбнулся.
  - Я говорю, что все это – сон! – Кирилл постарался улыбнуться в ответ, но лишь растянул пересохший рот в гримасе.
  - Ошибаетесь! Люди всегда охотнее верят в иллюзию, чем в реальность…
  - Я уже несколько раз слышал слово «Хадес». Может быть, Вы мне объясните, что это означает?!
  - Охотно! – мужчина вторично улыбнулся. Вокруг его глаз собрались веселые морщинки. При ближайшем рассмотрении, за сухой моложавостью угадывался зрелый возраст, глубокие знания, и критичный ум. – Вы верите в загробную жизнь?
  - Не знаю…
  - Я так и думал! Неверие – основа для страхов и эгоизма… Проще допустить, что вселенная мчится в небытие, чем принять существование Высшей Силы, неважно как ее называют. Обратите внимание! Даже находясь в чертогах демона, Вы продолжаете считать все происходящее всего лишь страшным сном! Детская позиция! ОН этим и пользуется!
  - Кто ОН?!
  - Вы так еще и не поняли?! – мужчина легко засмеялся. – Тот самый Шахол! Вы ведь по собственной воле заключили сделку?! Меня хотя бы принудили… - его голос дрогнул, по лицу пробежала быстрая тень. – И то, я не прошу снисхождения… Буду расплачиваться…
  - О какой сделке идет речь… - неуверенно пробормотал Кирилл. Он искоса посмотрел на сцену. Зал был почти заполнен. Несколько десятков человек сидели на жестких скамьях, и послушно смотрели на сцену. Их бледные лица излучали страх, растерянность и покорность. Если бы не эти, застывшие, как восковые маски лица, все они походили на обычных зрителей, ждущих начала премьеры.
  - Как это о «какой сделке»?! – передразнил его сосед. – Вы захотели узнать точную дату своей смерти? Неужели Вы не предполагали, что расплачиваться следует за любые услуги?! Будь то работа носильщика поклажи, скотовода, или ласки уличной девки! Разница только в цене… узнать свою судьбу! Что может быть дороже?! Но что именно Вы можете предложить Шахолу?! Деньги и власть ему не нужны. Этого добра он может получить столько, сколько захочет. Таким образом, он получает Вас, всего целиком… но не как раба, а как преданного слугу. Разницу понимаете?!
  - Не совсем… - честно признался Кирилл. Водочные пары улетучивались, и у него пульсировало в висках. – Но причем здесь какой- то «Хадес»?! Что это такое?
  - Смерть! – коротко сказал мужчина.
  - Что… что значит… - у человека закружилась голова. – Что Вы имели в виду?! Как это… смерть…- он неожиданно икнул, но сосед не улыбнулся. Лицо его продолжало оставаться серьезным.
  - Не та смерть, которой Вы так боитесь… чернота, пустота и прочее… Для кого- то гибель и есть черное небытие. Забвение. Но, как видите не для нас с Вами!
 - Вы хотите сказать, что мы… что я умер?!
 - Именно так! А Хадес – это такое место, где некоторые умершие продолжают свое существование. Не слишком веселое местечко, не так ли?! – он грустно усмехнулся.
 Новый взрыв музыки прервал беседу мужчин. На сцене показалась высокая фигура, закутанная во все черное. Азиатка бросилась перед пришедшим на четвереньки, униженно прогнулась, касаясь кончиками грудей шершавых досок. Она опустила лицо вниз, и прикрыла глаза. Незнакомец бесшумно подошел к женщине, и уселся на ее спину верхом. Она тихо застонала, смуглое лицо залила краска, музыка стихла. На площади воцарилась гробовая тишина. Боковым зрением Кирилл увидел, как толстяк побледнел и прижал к сердцу пухлую руку. Справа от него сидел полуистлевший труп. Между его ребер, едва прикрытых лохмотьями, торчало лезвие кривого ножа, однако лицо несчастного почти не затронули следы разложения. Оно было по-мужски красивым, дерзким, покрытое черной густой бородой. Он без тени страха взирал на арену.
  - Но как такое может быть?! – прошептал Кирилл. Несмотря на то, что агрессивные звуки музыки заполонили площадь, его новый знакомый живо обернулся к соседу.
  - Меня зовут Филон… но раньше звали по иному…
  - Кирилл…
  - Я также как и ты, мой друг, проснулся в своей постели. Только время было иное, страна и люди. Но как видишь, Хадес все уравнял, он существует вне времени и пространства, ибо смерть не предполагает систем координат.
  - А что будет дальше?!
Филон пожал плечами.
  - Я знаю, не более твоего. У Хадеса три тысячи шестьсот ворот…
Кирилл вздрогнул. Он уже слышал это раньше…
  - А это означает великое количество комбинаций! – продолжал грек. – Фантазия Хадеса беспредельна, от мрака забвения, о котором мы уже говорили, до вечных мук!
 - Он… этот Хадес… Ты говоришь о нем, как о живом существе!
 - В известном смысле все, что меняется, является живым. Дерево умирает и превращается в труху, ветер поднимает ее взвесь, уносит, и рассыпает над пшеничным полем. Колоски вбирают в себя частицы трупной материи, и приносят плоды, которые мы с тобой с удовольствием поедаем, и выделяем отбросы, в которых живут черви, и так далее…
  - Закон сохранения материи! – нетерпеливо перебил философа Кирилл. – Но как это связано с воротами Хадеса? И если я мертв, почему мне больно, страшно, и я чувствую удары сердца?! И что здесь делают они?! – он протянул руку в сторону обгорелого мальчика.
  - Ты произнес ключевое слово – материя. – невозмутимо кивнул Филон. – Сколько ворот у материального мира? Ответ прост. Всего два – вход и выход. Ты рождаешься и умираешь. Согласно писаниям, у Хадеса их три тысячи шестьсот… вот и поразмысли, по какому сценарию будет развиваться именно твоя история?! Для этого мира, истлевший труп или молодое, полное сил тело не имеют различия… И не пытайся уразуметь это с помощью знаний и логики. Мир, имеющий тысячи входов и выходов, не подвластен примитивной работе человеческого мозга. Поэтому, «они» и называют нас с тобой приматами!
  Мужчина хотел  что- то возразить, но с арены раздался громкий крик, музыка стихла. Поднялся сильный ветер, тяжелые черные тучи, похожие на сказочных животных заволокли небосклон, площадь погрузилась во мглу. Матовым серебристым цветом заблистал огромный экран. Змеиное шипение стало громче, огромные светящиеся глаза сгрудились возле протянутой веревки, не смея ее переступить, их длинные хвосты терялись в густой пелене резко наступивших сумерек. Закутанный в темные одежды человек повернул лицо к притихшим зрителям. Казашка тихо простонала.
  - Все было сделано, как ты и велел могущественный Шахол!
  - МОЯ кровь! – вздрогнули мощные динамики, извергая низкий голос. – МОИ волосы, МОЕ семя…. МОЯ плоть…
  - Они ждут… они смиренны… они вожделеют…
  - Хорошо! – на черном лице сверкнули широко поставленные глаза, с вертикальными змеиными зрачками. – Зови гостей!
Женщина тихонько свистнула, веревка мгновенно обернулась толстой гремучей змеей, она уверенно проскользнула между рядов, едва касаясь ног сидящих людей, и исчезла за сценой. В зал быстро устремились «черные». Они бесшумно огибали деревянные столбы, их огромные глаза источали жажду, ярость и нетерпение. «Черные» окружили каждого из присутствующих, и застыли в немом ожидании. Возле Кирилла и философа маячили полдюжины зеленых глаз. Они были похожи на гигантских разъяренных кобр, и источали тяжелый аромат свежей крови.
  - Что ты видишь?! – прошептал Филон.
  - То же, что и ты… - Кирилл инстинктивно поджал ноги, ему казалось, что бесплотные тела чудовищ касаются своей липкой кожей его ступней.
  - Не уверен! Каждый из нас, осязает наиболее сильный свой ужас. Я вижу перед собой несколько огромных собак с горящими глазами!
  - Глаза… - мужчина вцепился в руку соседа. – Страшные глаза! Я помню их в детстве, за буфетом!
  - Хадес ничего не придумывает. Все самое ужасное сокрыто в нас самих! 
Громко закричал толстяк. Он сорвался с места, и помчался к выходу. За ним следом устремились «черные». Они мгновенно опутали тело беглеца длинными хвостами, на невидимых лицах объявились круглые рты, усеянные маленькими острыми зубами, они впились в жирное тело несчастного, он неловко рухнул наземь, захлебываясь кровью и слезами катался по земле, пытаясь сбросить монстров.
  - Они поедают его! – закричала высокая девушка. Она вскочила со скамьи, и с ужасом смотрела на муки толстяка. – Это – крысы! Они поедают его заживо!
  - При чем здесь крысы… - недоуменно пробормотал Кирилл.
  - Вот именно! – грек насильно усадил соседа на место. – Какая разница?! Я вижу собак, девушка крыс, ты - змей… если не хочешь разделить его участь, не двигайся!
  «Черные» придвинулись к мужчине вплотную так, что его захлестнул металлический запах крови. Он стиснул зубы, и крепко зажмурил глаза. Крики толстяка постепенно стихли. Громко рыдал маленький Артур. Каждый из присутствующих на дьявольском представлении видел именно ту смерть, что страшила его больше всего. Люди молчали, они прижались друг к другу, и испуганно  взирали на арену. Жалобно всхлипывал мальчик. Когда Кирилл открыл глаза, тело мужчины уже исчезло, земля неторопливо впитывала бурые пятна крови. Подошел серый кот, он тронул розовым носиком густую жидкость, и проглотил кусочек плоти, напоминающий мочку уха.
  - Можно продолжать?! – ровным тоном спросила казашка.
  - Изволь! – грохнули динамики.
  - Слушаю! – женщина вторично свистнула. Из-за экрана появились Гоцман с перебинтованной головой и Ринат, измазанный черной копотью, словно трубочист. Он дико озирался по сторонам, сжимая тяжелые кулаки. Профессор твердо смотрел прямо перед собой, по его щекам текли слезы.
  - Беглецы?! – в голосе появилось нечто похожее на иронию.
  - Именно! – женщина с трудом повернула голову наверх.– Что прикажет Шахол?!
  - Небытие! – после недолго раздумья рявкнул динамик. – Приматы боятся этого больше всего!
  - Сделано! – откуда- то из мрачного неба на головы двух человек посыпалась седая невесомая пыль, похожая на сочный туман. Ринат вскрикнул. Пыль коснулась его макушки, и тотчас густая шапка волос растворилась в воздухе, будто ее и не было вовсе. Он кинулся бежать с арены, но пыль мгновенно настигла человека, и отсекала ему уши, и треть черепа. Он закричал громче толстяка, упал на четвереньки, расталкивая людей, забился под скамью. Похожая на сепию пыль быстрыми ручейками струилась вслед за беглецом. Гоцман стоял неподвижно, глядя перед собой невидящими глазами. Когда первые крупицы пыли тронули его плешивую голову, он вздрогнул, и начал быстро шевелить губами, повторяя слова молитвы. Из-под скамьи раздался страшный крик татарина. Он выскочил наружу, и рухнул на колени. От лица человека сохранился лишь большой, искаженной судорогой боли рот, правая рука исчезла до локтя, на месте левой ступни торчала культя. На чистом срезе мяса была видна короткая обрубленная артерия, с закипающей темной кровью, и белая твердая кость. Старик не шевелился, его тело сотрясали конвульсии, пыль поглотила его голову, и большую часть плеча, худые ноги, обутые в старомодные туфли с загнутыми носками выбивали частую дробь. Казалось, обрубок человека бьет чечетку. Сквозь мутную седую пыль явственно выделялся позвоночный столб человека. Это было настолько страшно и комично, что Кирилл нервно хохотнул, и отвернулся… Часто всхлипывая, навзрыд плакал ребенок. Обугленный Стас повернулся и махнул мужчине рукой, как старому знакомому.
Какая- то женщина закричала, и подскочила со своего места, словно ужаленная. К ней дружно кинулись «черные».
  - Я так больше не могу… - прошептал Кирилл.
  - Единственное, что пока не отобрал у нас Шахол, это возможность выбора! – до него издалека донесся голос Филона.
  - Что имеешь в виду?!
  - Ты можешь встать и уйти.
  - Тогда «они» набросятся на меня…
  - И тем не менее, у тебя есть выбор. Остаться и ждать развязки, или уйти!
  - А почему ты не уходишь?! – мужчина ощутил закипающее раздражение. – Боишься своих собак?!
  - Да! – просто ответил грек. – Боюсь. И не стыжусь в этом признаться.
  - Что же будет дальше?! – тяжело вздохнул Кирилл. Ринат исчез. На том месте, где он валялся в пыли, осталась маленькая кучка серой массы, похожая на птичий помет. В слоях тумана растворился и Гоцман. Человек сумевший обмануть «черных». А может быть в его понимании «они» выглядели совсем иначе… крысы, змеи, пауки… кто знает, чего именно страшился мальчик Гоцман?!   
  - Я должен был уехать с ними! – мужчина нервно потер вспотевшие  ладони.
  - Смотри! – Филон схватил его за руку. На черном экране засверкали оранжевые круги, потекли горчичные пятна, словно горела невидимая пленка, в зал уверенно вполз терпкий запах прелой листвы, и сквозь сумеречные всполохи четко объявилась пестрая картинка. Симпатичный худощавый парень, склонился над экраном монитора. На босых ногах обуты смешные шлепанцы, в виде плюшевых мишек, один из них соскользнул на пол, беззащитно обнажив голую пятку, и тонкое ахиллово сухожилие. На его носу уверенно сидят маленькие очки, в серебристой оправе. Человек привычным жестом взъерошил густую копну каштановых волос, и потянулся за сигаретой.
  Кирилл медленно поднялся со скамьи. За спиной угрожающе зашипели «черные».
  - О Господи! – он лихорадочно переступал на месте. – О, Господи! Это ведь… это ведь – я! – он быстро обернулся на грека. Тот тяжело дышал, по заросшим светлой щетиной скулам текли слезы.
  - Сарды… мать…- прошептал он. – Это – мой последний день на родине!
Человек на экране раздраженно опустил крышку ноутбука, и вышел на балкон. Он достал банку пива, дерную жестяное колесико, сделал большой глоток, и уставился на черное небо. Бесшумно прошелестела светящаяся звезда. Мужчина проводил ее задумчивым взглядом.
  Все происходящее на экране было чрезвычайно близким, родным, и в то же время чужим, страшным, непонятным. Кирилл усилием воли стряхнул наваждение, и оглянулся на соседей. Бородатый красавец гневно кривил тонкие губы. Он вцепился пальцами в торчащий из груди кинжал, будто силясь извлечь его наружу. По смуглому лицу пробегали волны гнева, скорби, отчаяния. Высокая девушка тихо плакала. Она прижала к лицу тонкие ладони, и смотрела на экран сквозь неплотно сжатые пальцы. Очкарик сжался в комочек, и выл словно безумный. «Черные» настороженно обступили парня, ожидая, когда он сорвется с места. По обожженному лицу Стаса трудно было понять, какие он испытывает эмоции. Мальчик просто сидел и смотрел на экран. Филон громко всхлипнул.
  - Вот и цыганка! Все именно с нее началось! – он тронул нового друга за руку. – А ты, что видишь?
  - Не знаю… не помню… Я стою на балконе и курю. Я был уверен, что все видят одно и то же!
  - Именно так происходило и на земле! Каждый человек искренне полагал, что окружающие видят мир таким, каким видит его он. Небо – синее, трава – зеленая. В этом и кроется основа человеческого эгоизма. Хотя у нас даже зрение разное, не говоря уж о личном восприятии.
  Мужчина на балконе обернулся. Из динамиков понеслась речь. Кирилл вздрогнул, он не узнал собственного голоса. Грек прав! Как он может судить о том, что видят другие, если даже не распознает на слух собственную речь!
  - Проклятье! – произнес его двойник. – Каждый раз, видя падающую звезду, не успеваю загадать желание! – голос казался хриплым и усталым. Невидимый собеседник что то ответил. Двойник засмеялся. Он тряхнул густой шевелюрой, и легкомысленно бросил в пустоту. – Валяйте!
  Кирилл нервно вскрикнул. Он вспомнил! Вспомнил все, что предшествовало этому разговору на балконе. Он хлопнул в ладоши. Точно! Черт побери! Сейчас… именно сейчас он окажется втянут в странную беседу, с загадочным соседом…. Что будет дальше?! Он заснет… точно! А наутро придет Эля, а у него начнут исчезать линии жизни с ладони. А затем девушка запустит ту самую игру…
«Хочешь, я угадаю, когда ты умрешь?» И три варианта ответа. «Да», «Нет», «Пропустить.»
  - Нет! – закричал он. – Нет! Черт тебя возьми! Надо было нажать кнопку «Нет»!!!
Он встретился взглядом с азиаткой. Она также стояла на карачках, на ее спине восседал безмолвный черный человек с закутанным лицом. Женщина подмигнула мужчине, как старому знакомому, и тотчас экран погас. И воцарилась тишина…
  Филон вытер слезы.
  - Это было очень давно… - прошептал он.
  - А для меня, будто вчера! – Кирилл быстро посмотрел на ладони. Они были гладкие, без следов линий, узелков, разводов. Ладони мертвеца… - Три тысячи шестьсот ворот Хадеса! – он оглянулся на сцену. По дощатым ступеням туда медленно поднималась высокая девушка. Ее заплаканное лицо было неестественно бледным.
  - Что будет угодно Шахолу? – спросила казашка.
  - Она страдала? – черный человек не шевельнулся, звук извергали большие динамики.
  - Нет… кажется нет. В основном получала удовольствия от жизни.
  - Будет страдать…
  - Исполнено!
Девушка вздрогнула, ее губы скривились в болезненной муке. Она закричала, с недоумением оглянулась по сторонам, из воспаленных глаз хлынули слезы. Новая вспышка боли вынудила ее согнуться вдвое, простенькое платье задралось, обнажив стройные ноги. Девушка упала на дощатый помост, и крутилась на одном месте, словно пытаясь сбить пламя с тонкой материи. Ее крик сотрясал воздух. Человек склонил голову на бок, словно любясь плодами своего труда, и коротко приказал.
 - Убрать!
Полотно экрана дрогнуло, от него оторвались длинные черные тени, они обхватили извивающееся тело девушки, и оно исчезло за невидимой завесой. По экрану прошла тугая рябь, и спустя мгновение, перед глазами зрителей возникла равнодушная матовая стена.
  Повинуясь неслышному приказу, на сцену поднялся бородатый мужчина. Рваные лохмотья свисали с тронутого гниением могучего тела, из груди торчал нож, с зазубренным лезвием, но черные глаза смотрели без страха и сожаления.
  - Он силен… - вымолвили динамики.
  - Что угодно всемогущему?
  - Он помог Пустынной Деве, пусть и по неведению, оказал НАМ услугу. Пусть идет прочь…
Мужчина повернулся, и тяжело ступая, вышел за пределы амфитеатра. За ним устремились «черные», но вскоре возвратились ни с чем. Шаги человека стихли, и вслед за ним на сцене оказались блондинка с сыном.
  - Они страдали?!
  - Да… особенно мать… - азиатка тяжело дышала, но смея шевельнуть затекшей спиной, чтобы не потревожить ношу.
  - Отдать Сюзему и Баге! – жидкая поверхность экрана разверзлась, и оттуда легко выпрыгнул обнаженный молодой человек, с анатомической мускулатурой. Вслед за ним появилась женщина необычайной красоты, с раскосыми зелеными глазами, и точеным лицом. Сюзем запросто взял хныкающего мальчика за руку, тот мгновенно затих, глядя на юношу восхищенными голубыми глазами. Изо рта мужчины выскользнула юркая змейка.
  - Я покажу тебе волшебный мир, дитя мое! – Сюзем улыбнулся, и увлек за собой ребенка. Мать кинулась следом за сыном, но ее обняла за талию красавица Бага.
  - Не спеши! – ее алый рот растянулся в хищной улыбке, и безмятежные черты лица исказились, обратив ангела в ведьму. – Одна ты не сумеешь пройти через эти ворота! – женщина с почтением отвесила поклон черному человеку, и вместе со своей пленницей скрылась за полотном экрана.
   Кирилл затаив дыхание, наблюдал за тем, как один за другим выходили на помост люди. Человек задавал короткий вопрос, казашка, распластавшаяся под его тяжестью, быстро отвечала, и несчастные исчезали за блестящей поверхностью твердого экрана. Филон медленно поднялся со своего места. Он сжал плечо соседа.
  - Прощай, друг! Едва ли меня ждет снисхождение! – грек постарался улыбнуться, но губы его дрожали. Он шагнул к постаменту, и вдруг неожиданно поднял голову, смело посмотрел в глаза черному человеку, и громко прокричал, - Близится приход Сына Человеческого!
Из экрана вылетели длинные щупальца, они скрутили мужчину, сорвали с него одежду, но он продолжал кричать.
  - Близится приход Сына Человеческого! Близится приход… близится…
Он исчез в черном зеве стены, а на ее глади засияло цветное изображение. Среди выжженной солнцем пустыни вкопан в твердую почву грубо склоченный крест. На нем вниз головой распят  обнаженный мужчина. Длинные светлые волосы закрывают лицо, тело испещрено кровавыми язвами, на безволосой груди вырезаны письмена на арамейском, латыни и греческом. Почему- то эти языки оказываются понятны Кириллу, он без труда читает.
  «…близится приход Сына Человеческого!»
  Кирилл накрепко зажмурил глаза, ему почудилось, что он падает в бездонную пропасть, вокруг свистит холодный ветер, вслед несется чей- то безумный смех, он узнает голос возлюбленной, и кричит, что есть мочи, а быстрая память услужливо мечет пасьянс из разноцветных картинок… 
  Эля листает картонные страницы альбома с фотографиями. Она – смешная маленькая девчонка, похожа на голубоглазого пацана-японца из мультфильма. На другой, она уже старше – девочка-подросток, в обтягивающей футболке, с красной надписью coca-cola. Он переворачивает страницу. На маленькой, пожелтевшей от проявителя фотокарточке дерзкое лицо молодой казашки. Фотография словно обрезана на треть. Судя по всему, женщина позировала обнаженной, мягкая подмышечная впадинка перетекает в упругую грудь, и в этом месте, проходит ломкий рваный край глянцевой бумаги. Эля выхватывает фото из рук мужчины.
  «Это – моя мать!» - коротко произносит она, и быстро убирает карточку. Ее лицо принимает жесткое выражение, девушка, захлопывает альбом, и уходит из комнаты…
 …Воздух свистит в ушах, как дьявольский визг. Из мрака выплывает каменистое дно, оно усеяно острыми камнями. Среди них неловко переваливаясь на мускулистых кожистых ногах, скачут огромные лысоголовые грифы. Они выклевывают кусочки пищи из истерзанных останков. Птицы задирают головы, раскрывают мощные клювы, и пронзительно кричат. Они быстро разбегаются в разные стороны, Кирилл видит, как с головокружительной скоростью надвигается земля. Он выставляет перед собой ладони, и сильный удар по темечку, вынуждает мужчину открыть глаза.
 
                ***
  …Несколько секунд он молча лежит глядя перед собой. Затекли руки, он трясет кистью, до тех пор, пока острые иголочки с жаром не впиваются в кожу. Над головой маячит белый потолок. В правом углу ржавые следы от протечек, между дверным косяком и притолокой дрожит на сквозняке невесомая паутина. Крохотная мушка оплетена клейкой белой нитью. К ней устремляется мохнатый паук, с рыжим крестом на круглой спине.
  Кирилл глубоко вздохнул. В квартире стоит тяжелый спертый воздух, пахнет пивом, табаком и потом. Он провел рукой по лбу – липкая соленая испарина. Справа от него лежит обнаженная девушка. Боясь ошибиться, дрожащими пальцами, мужчина гладит ее по коротким русым волосам. Девушка мгновенно просыпается, оборачивается к нему, недовольно хлопает слипшимися со сна, раскосыми глазами.
  - Ну вот! – она бурчит хриплым, не проспавшимся голосом. – Разбудил несчастную женщину, злодей!
  - Ты… это – ты… - человек закашлялся, из глаз потекли слезы.
  - Да что с тобой?! – Эля мгновенно пробуждается, быстрым заботливым жестом прикладывает ладонь к его лбу. – Милый мой! Да у тебя жар! Ты весь мокрый и горячий!
 - Точно! – человека душат слезы, он порывисто целует ее сладко пахнущую руку. – Конечно – жар! Господи! Я заболел… какое это счастье, быть тяжело больным! – он заливисто хохочет, слыша как звонкими молоточками пульсирует кровь в висках.
  - Конечно счастье! – она иронично ухмыляется. – Не смей только меня заражать! Ты отлежишься, а мне сейчас болеть нельзя. Понимать должен! – Девушка поднимается с кровати, накидывает халат на голое тело, принюхивается, неприязненно морщит носик.
  - Ты, что напился вчера?!
  - Н-н-ет… Я не помню… - сердце булькнуло в груди и замерло.
  - Перегар такой, что мог и не помнить! – категорично отрезала женщина, и ушла на кухню. Было слышно, как она включает газовую конфорку. Вода с шумом ударила в днище чайника, Эля громко зевнула, выключила воду. Мир казался настолько реальным, что в это трудно было поверить.
  - Сейчас напою тебя чаем с медом! – прокричала девушка. – И не думай сегодня вставать с постели! Нам нужен здоровый папа! – она тихо напевала какую- то мелодию.
  - Папа?! – волосы зашевелились на голове мужчины. Он судорожно сжал пальцами мятую простыню. – Включи, пожалуйста, телевизор! – громко сказал Кирилл обыденным тоном. Сердце опять перевернулось, и заколотилось быстро, испуганно, как зверек в силках. Он посмотрел в окно. Обычное раннее утро, солнце застенчиво укрылось за серыми тучами, сквозь закрытую фрамугу, с улицы не доносится ни звука. Утро… Или вечер?! Тишина… Почему такая тишина?! Он живет на людной улице, в центре огромного мегаполиса. Здесь даже среди ночи слышен шум машин!
  - Выходной сегодня! – словно отвечая на беззвучные вопросы, сказала Эля. – Воскресенье! Только ты меня поднял в такую рань! – Она аккуратно принесла кружку, наполненную крепким сладким чаем, поставила на тумбочку возле кровати, и бросила на одеяло пульт от телевизора. – Самообслуживание! Я в душ! – и удалилась в ванну, откуда раздалось утробное гудение труб, и плеск воды.
  Кирилл морщась глотнул обжигающе горячего чая, и нажал кнопку на пульте. Экран мгновенно замерцал цветными всполохами, и сквозь порывистую рябь появилось изображение. Интеллигентного вида седой диктор с траурным лицом зачитывал новости. Мужчина быстро нажал на регулятор звука.
  …- Нет никого достоверного объяснения данному феномену! Астрономы называют такое явление августовскими персеидами. Обычно в европейской части России в конце августа можно наблюдать красочный звездопад, но то, что происходило в последние, дни не имеет аналогов, за все время космических наблюдений. Некоторые панически настроенные граждане связывают обычное природное явление с предстоящим концом света. В связи с чем, выплыли на свет так называемые провидцы и предсказатели. Не лишним будет упомянуть хорошо известную фирму www.shahol.com , которая прославилась тем, что предлагала доверчивым горожанам ряд специфических услуг…»
 Кирилл вытер струящийся со лба пот, и переключил программу.
 Посреди бесплодной, потрескавшейся коричневой пустыни стоит на коленях пожилой человек. Его губы едва заметно шевелятся, он молится. Лицо мужчины показалось Кириллу настолько знакомым, что он застонал, прибавил звук до упора.
  …- Господи, будь милостив ко мне, грешному! Господи, будь милостив ко мне, грешному! – истово шептал старик. Его голова небрежно забинтована, на побуревшей марле выступили следы ржавой сукровицы. Из глаз человека текут медленные слезы.
  - Вероятно, какая- то постановка! – вслух сказал мужчина, его пальцы помимо воли стиснули пульт, объявив следующую программу. Где он мог видеть этого старика?!
  Перед камерой, на грубых досках сидели обнаженная женщина, и затянутый во все черное человек. На их фоне возвышалась красная скала, с золотой маской волка на пике. Человек не моргая смотрел прямо перед собой, черными бездонными глазами. Кирилл закричал, и трясущимися пальцами нажал кнопку на пульте, но изображение не исчезло. Напротив. Человек протянул руку, из- под упавшего широкого рукава, вылезла иссохшая желтая кисть трупа. Он согнул длинный палец, и поманил мужчину. Тот дико по-звериному взвыл, и рухнул с кровати на пол. Из ванной выскочила голая, мокрая Эля, она на ходу обернулась голубым махровым полотенцем, с вышитыми по краю толстыми медвежатами. Девушка бросилась к мужчине.
  - Что с тобой?! Что случилось, милый?!   
  - Смотри!!! Смотри! – кричал он, указывая пальцем на экран.
  - Ну и что здесь особенного?! – женщина пожала мокрыми плечами. С ее волос, на пол медленно стекали прозрачные капли, образуя на паркете маленькую лужицу. – Это – реклама новой фирмы! www.sahol.com . Я сегодня как раз собиралась зайти на их сайт. Говорят, там рекламируется интересная игра. Уже есть забавные отзывы! Чего ты испугался?!
  - Я видел их!!! Видел, понимаешь?!
  - Кого?! – девушка раздраженно пожала плечами. – Актеров, рекламирующих эту фирму?
  - Старика в пустыне…  и эту женщину! – Кирилл старался не смотреть на экран. – Она никого тебе не напоминает?!
   Эля нахмурилась, уставилась на телевизор.
  - Ну, вообще говоря, немного похожа на мою мать! – она нехотя пожала плечами. – Не знаю! Я ее ни разу не видела живьем, только на фото… с тобой что- то не в порядке, милый! Ты мне таким не нравишься! – она решительно выдернула шнур из розетки, цветное изображение прощально моргнуло, и погасло. – Живо в постель! – Эля подняла мужчину за плечи, и слабо упирающегося, насильно уложила в кровать. – Я вызову врача! – он приложила тыльную сторону ладони к его лбу. – Странно! Температуры нет! Наоборот… кожа холодная, как лед!
 - Какое сегодня число… - прошептал Кирилл.
 - Кажется девятнадцатое…
 - Девятнадцатое августа! – он зажмурил глаза, грудь и плечи затрясло в ознобе.
 - Ну да! Девятнадцатое августа! – девушка начала терять терпение. – Как хочешь, я вызываю доктора!
  - Подожди… открой окно, пожалуйста!
 - Зачем?! – она подозрительно скосила не него глаза.
 - Я прошу тебя!
 - Пожалуйста! – Эля нервно передернула плечами, что означало у нее крайнюю степень раздражения, и дернула на себя высокую балконную дверцу. С улицы принесло мертвый запах горелой листвы, тлеющего костра, и прелой затхлости. Не было слышно ни звука. Только холодный равнодушный ветер нес по земле невесомые кучи сухой пыли. Кирилл поднялся с кровати, и решительно шагнул к распахнутому окну. Свинцово серое небо, пустынные брошенные улицы, покрытые землистой патиной оставленные автомобили, наглухо задернутые на окнах шторы. И ветер… пустой вечный ветер гонит по асфальту пожелтевший лист старой газеты.
  - Так не бывает… - выдохнул Кирилл.
  - Закрой окно! – чужим голосом, наполненным лютой яростью прошипела женщина. Он быстро обернулся. Голубое полотенце, с трогательными медвежатами сложилось у ее ног кучкой безвольного тряпья. Стальное небо обесцветило нагую кожу девушки, оно казалось прозрачным, лишенным теплого розового свечения. Скулы обострились, Эля оскалила острые лисьи зубки, черные азиатские глаза сверкали недобрым огнем.
  - О, Господи! – прошептал мужчина. – Твои глаза… они… они – черного цвета!
  - Странно, что тебя это удивляет! – мрачно усмехнулась девушка. – Где ты видел голубоглазую азиатку?! Немедленно, ложись в кровать! Скоро приедет врач. Возможно, тебе потребуется лечение, милый!
  Он испуганно попятился.
  - Эля… МОЯ Эля, никогда не называла меня «милый!»
  - Все меняется… люди меняются… Даже мир изменился за несколько дней, но ты так и не хочешь этого признавать! Пора делать выбор, сладенький! – она хохотнула, и шагнула к нему навстречу. – Тебе ведь говорили, что жизнь приматов состоит из бесконечной череды выборов, а ты катишься как бильярдный шар в лузу! – Она сильно хлопнула в ладоши. – Живо в кровать!
 За окном полыхнула блестящая молния. Мертвый серебряный цвет отбросил черную тень на стену, в запавших черных глазах женщины отразилась его маленькая фигурка. Шумный раскат грома прокатился по безлюдной земле, Кирилл вздрогнул, и кинулся прочь, на улицу. Он выскочил голый и босой на лестничную площадку, вслед ему несся зловещий женский хохот, словно золотые монеты катились по каменному полу. Из распахнутой соседской двери высунула лохматую морду большая собака. Кирилл оглянулся. На лестничной площадке стояла обнаженная женщина, она высунула розовый язычок, и плотоядно провела им по влажным губам. К ней приблизилась Эля, не отводя черных глаз от любовника, она прижалась к незнакомке всем телом, и страстно прижала рот к ее губам. Обе женщины медленно опустились на пол. Эля поманила мужчину пальцем.
  - Иди к нам, милый! Ты ведь всегда этого хотел, но боялся признаться! – она провела острым язычком по животу женщины. Та возбужденно засмеялась, по-волчьи оскалив белые зубы.
  - Это не обычное распутство! Самая порочная и горячая страсть. Невинная дочь, соблазняет свою мать! – женщины зловеще улыбались.
 Шлепая босыми ступнями, Кирилл бросился вниз по высоким ступенькам, на мгновение он запнулся на выходе из подъезда. Под лестницей, у низкой дверцы, ведущей в подвал, среди чернильных разводах сгущающейся мглы, показались несколько пар светящихся фосфоресцирующих глаз. Мужчина сжал кулаки, и высочил на улицу…
  …Небо быстро затянули плотные тучи. Их пронизывали угловатые золотистые молнии. Далеко на востоке тревожно мерцали пунцовые зарницы, отчего земля казалась покрытой кровавым отблеском. Черные громады домов застыли как безмолвные великаны, их каменные стены горели в алом свете умирающей зари. Призрачный красный туман поглотил землю, насытив воздух траурным пурпурным горением. Стало как- то необычно жарко, человек вытер пот с лица. Его охватило непреодолимое чувство отчаяния, пустоты и одиночества. Он медленно опустился на колени, и завыл, как раненный пес. Его крик равнодушно поглотила красная мгла, сухой ветер подхватил ломкие, слабые звуковые волны, и унес их далеко на север. Мужчина прижал ладонь к обнаженной груди – сердце упорно билось, перекачивая в сутки тонны горячей жидкости. Он – жив… он спит… Все это – страшный бесконечный сон! Кирилл поднялся на ноги и пошатываясь зашагал в сторону площади. Из подворотни выскочил серый кот, он коротко мяукнул и скрылся в темном подъезде. Молния ударила в высокий тополь, раздался пронзительный треск, сухое дерево мгновенно занялось дьявольским огнем. Человек равнодушно посмотрел на пламя. Он устал удивляться… он просто идет вперед, последний, оставшийся на земле живой человек… и он идет в никуда…
  Он вышел на площадь. Всю ее территорию занимал огромный корабль, похожий на фантастический макет древнего пиратского судна. На высокой мачте уныло замер истерзанный ветрами пустыни стяг, с изображением головы шакала. Корабль висел в воздухе, в нескольких метрах над землей. К нему вели ветхие деревянные сходни, по которым немой вереницей поднимались фигурки людей. К корме судна были прикручены толстыми канатами гигантские песочные часы. Серый пепел быстро стекал из стеклянной колбы, его почти не оставалось, последние крохи ускользали в микроскопическую прорезь на дне стекла. И с каждой новой песчинкой, по трухлявым сходням на борт прыгал очередной пассажир. Ноев ковчег, созданный руками сатаны… Не было видно ни капитана, ни членов команды, лишь бесконечная вереница согбенных людей, безропотно бредущих по узкой деревянной лестнице, золотые молнии, разрывающие черное небо, и неуклонно ползущая с востока, жирная полоса кроваво-красной зарницы.
  Кирилл остановился. У него за спиной раздалось зловещее шипение. Зеленые глаза сверкали неумолимой злобой, они настойчиво гнали мужчину в сторону судна. Человек опустился на колени.
  - Нет! – тихо прошептал он сам себе. Молния ударила в землю в десятке метров от него. Твердая почва задрожала в лютом ознобе, в золотистом всполохе на том месте, где только- что раскололась земная твердь, маячила высокая фигура. Неслышно ступая, она приблизилась к стоящему на коленях мужчине. Кирилл поднял голову. Закутанный в черные одежды человек в упор смотрел на него безбровыми темными, как ночь глазами.
  - У тебя есть выбор! – прозвучал голос.
  - Нет! – повторил Кирилл. Ему было страшно, так, что зубы выбивали бешеную дробь, но сильнее страха было ощущение неведомой тоски, горя и одиночества. – Нет! – устало выдохнул он, набрал полную грудь воздуха, и крикнул, что было сил.
  - Близится приход Сына Человеческого!
Яростный удар молнии выбил сноп искр из земли. Черный человек вздрогнул, и медленно снял покрывало со своего лица. Алая зарница стремительно надвигалась, она поглотила весь небосклон, жадно проглотив остатки рваных туч, выплюнула лохмотья в виде горсти пестрых молний, и землю накрыла властным опахалом пурпурная мгла. Последняя крупица пепла упала на дно колбы, сходни медленно, со скрипом поднялись наверх, корабль плавно оторвался от земли, и скрылся в пунцовых разводах ночного неба. Щелкнула невидимая стрелка часов, на мерцающем небосклоне змеились огненные цифры. Девятнадцатое августа, двадцать три часа, сорок восемь минут, тридцать одна секунда…
  Кирилл охнул, и закрыл глаза. Черные полосы, жадно чавкая, облепили его тело, они походили на огромных прожорливых пиявок. Туловище несчастного содрогалось в конвульсиях боли и страха, каждая клеточка молила о пощаде, но где- то очень глубоко, в потаенном уголке мятущейся души, слабым голосом звенела песня радости и покоя. Тело человека несколько раз судорожно дернулось и затихло. Красная пелена нехотя уползала на восток, на ночном небе загорались крохотные звезды, выплыла ущербная платиновая луна, в ее хмуром свете отражалось лицо молодого человека, лежащего на голой земле. Открытые глаза спокойно глядели в черное небо, чело было спокойным и безмятежным, бледные губы тронула легкая улыбка…
  Свежий ветер принес запахи дубовых листьев и увядающих садов. Нервно залаяла собака, протяжно завыла сигнализация, громко выругался загулявший нетрезвый мужчина. Большие часы на центральной площади задорно подмигивали красным глазом. На них застыли большие круглые нули. Полночь… бесконечно долго тянулась полоса безвременья, наконец, крайний правый ноль сменился на сухопарую единицу. Электронный календарь уверенно объявил новый день – двадцатое августа. Громко взревел черный блестящий джип, сорвался с места, и умчался вдаль по  пустынной дороге. Из опущенного окна машины рассыпался хрустальным дождем звонкий девичий смех, громко играла мелодия «Битлз». Let it be. Музыка на все времена… Ветер стих, звуки померкли, большой город засыпал. Пришла очередная августовская ночь. Долгая ночь на излете короткого северного лета…


                20.08.
 
  …Резкий запах нашатыря заставил мужчину открыть глаза. Он тихо простонал, бессмысленно хлопая ресницами, как новорожденный. Сквозь мутный туман забвения, явственно проступили женские черты. Смуглое заостренное лицо, белокурая пушистая челка, похожая на беличий хвост, раскосые голубые глаза…
  - Ох, черт… - выдохнул мужчина. Пальцы рук дрожали отвратительным мелким тремором, который часто наступает вслед за глубоким обмороком. В горле застыл сухой наждачный комок, в ушах стоял громкий звон.
  - Ну, наконец- то! – воскликнула девушка. Она прижала холодные пальцы к его шее. – Пульс слабый, редкий, но это нормально! Так бывает после отключки… - она еще раз поднесла ватку смоченную нашатырем к его носу. Человек сморщился, оттолкнул руку.
  - Нормально… все в порядке… дай попить, пожалуйста!
Женщина бросилась на кухню, на мгновение остановилась в дверях.
  - Может быть пива?! – она с сомнением глядела на бледное лицо парня. – Или все-таки, воды…
  - Пива! – он постарался улыбнуться. – А еще лучше – водки!
  - Точно – живой! – смуглые щеки покрылись румянцем. Девушка выбежала на кухню, там спешно гремела бокалами. Человек осторожно огляделся по сторонам. Он в своей комнате, развалился на любимом кресле, здесь точка его силы. Это – факт! Сквозь распахнутые окна безудержно льется ослепительный солнечный свет, кривые зайчики весело пляшут на выцветшем старом паркете, невесомо колышется прозрачная занавеска. С улицы доносится шумный людской гомон, дурманно пахнет отцветающая акация, прогорклый запах автомобильных выхлопов, тонкий привкус зрелого шиповника. Все это уже было… На столе лежит распахнутый ноутбук, у человека сжалось сердце, сквозь призму голубого экрана призывно моргает жирная синяя строчка – непрочитанное сообщение. Сердце забилось быстро и тревожно. Из кухни вернулась Эля. Она принесла маленький поднос, на нем дружно звенят пара высоких стаканов, и четыре серебристых пивных банки.
  - Я думаю, с водкой лучше обождать! А пиво не повредит! – девушка умело наполнила бокал, протянула к его губам. – Сам удержишь? – в ее голосе звучала искренняя забота.
  - Спасибо… - он жадно проглотил содержимое, не ощутив вкуса напитка. Мужчина не сводил глаз с экрана компьютера.
  - Ты меня напугал… - женщина покачала головой, чуть коснулась губами взбитой пены. – Я конечно видела передозировки, но там все понятно… а здесь, на ровном месте… взял и отключился! У тебя такое раньше бывало?!
  - Нет… - Кирилл закашлялся. – Эля… на почту пришло сообщение! – он сжал скулы. – Ты его не проверяла?!
  - Нет! – она равнодушно пожала плечами. – Спам какой-нибудь! Почему тебя это беспокоит?
  - Долго объяснять… - он процедил сквозь зубы. – А мы не получали какого-нибудь необычного письма за последние дни?!
  - Вроде нет… ты что имеешь в виду?!
  - Нет. Уже все в порядке! – мужчина поднялся с кресла, плеснул себе еще пива в бокал, и как бы невзначай подошел к ноутбуку. Обычное письмо… превозмогая все нарастающий ужас, он щелкнул левой кнопкой по синей строчке, и зажмурил глаза. Эля с недоумением следила за ним широко распахнутыми голубыми глазами.
  - Ты уверен, что с тобой все в порядке? Может быть, врача вызовем?!
Кирилл отрицательно качнул головой, набрал полную грудь воздуха, и открыл глаза. Большой экран ноутбука уверенно закрыла рекламная вставка. На фоне голубого моря, и неестественно золотого песка сладострастно улыбалась загорелая грудастая блондинка. Некая фирма мажорным тоном убеждала всех желающих  срочно посетить курорты Греции, по смехотворно низким ценам. В нижнем углу экрана белыми цифрами светился равнодушный таймер. Он сухо свидетельствовал, что мир отмечает двадцатое августа. Кирилл нервно хохотнул. Эля не отрываясь смотрела на мужчину. Она нервно глотнула из бокала.
  - Сегодня двадцатое?! – глупо улыбаясь, спросил он.
  - Ну да!
  - Двадцатое августа?!
  - Именно так.
  - Не восемнадцатое, не девятнадцатое, а совершенно точно, двадцатое августа?! Ты в этом уверена?!
  - Ну конечно… - девушка раздраженно пожала плечами. – Утром звонила Ксения, приглашала на свой день рождения!  Двадцатого августа. Она вечно не может определиться со своим знаком зодиака… То она «лев», то «дева»! В зависимости от настроения…
  - Ура!!! – сдавленным шепотом произнес мужчина, и бросился к возлюбленной. Дрожащими пальцами он сорвал с нее халат, покрывал горячее тело страстными поцелуями. – Ура!!! – закричал во весь голос, и впился ртом в ее соленые губы.
  - Сумасшедший! – задыхалась девушка. – Так на тебя обморок подействовал?!
  - Ура! – шептал Кирилл, растворяясь в податливом нежном теле возлюбленной, вдыхая ее естество, слыша чутким сердцем аромат ее дыхания, и слившись воедино в нежный клубок звериной страсти, кричал как сумасшедший, и задыхался от радости. Горячее солнце растопило обнаженные тела, и они, текли как медовый воск по коже друг друга, и не было между ними больше воздуха, и была одна сплошная раскаленная нагота, сотканная из оголенных нервов и пульсирующих сердец…
  Резкий порыв теплого ветра принес запах сладких роз. Он приласкал молодые тела, раскинувшиеся на полу, в объятиях друг друга, и не имеющие сил их разомкнуть.
  - Ненормальный! – громко выдохнула Эля. Она тронула влажными губами мочку уха возлюбленного. – Как ты себя чувствуешь?
  - Пре-вос-хо-дно! – четко, по слогам продекламировал Кирилл. Он подул на ее челку, русые волосы негодующе трепетали. – Я долго был без сознания?
  - Да… - она поднялась на локте, провела пальчиком по его груди. – Минут пять… шесть… Я уже хотела «скорую» вызывать.
  - Поехали в Грецию?! – он легко вскочил на ноги, едва сдерживая распирающие чувства громко засмеялся. – Нет! Ну, правда! Поедем в Грецию, и там обвенчаемся! Хорошая идея…
  - Ты точно свихнулся! – Эля широко улыбнулась, обнажив острые зубки. Она сладко потянулась, хрустнули тонкие косточки. – Говорят, что в обмороке мозг голодает, или что-то в таком роде… твой, похоже, сильно изголодался! Но мне нравится! Поедем! – женщина дерзко тряхнула челкой.
  - А сейчас в душ, и в ресторан! Гуляем!
  - Не узнаю своего сухаря! – смеялась девушка. – А как же наша жесткая экономия!
   Она шутливо отпихнула его от входа ванну, и быстро нырнула вовнутрь. Сквозь неплотно закрытую дверь раздался шум льющейся воды.
  - Так, что насчет дня рождения?! – прокричала Эля.
  - Поглядим! -  Кирилл прикурил сигарету, и глубоко затянулся. В голове зашумело, он накинул халат на плечи, и вышел на балкон. На соседнем балконе, повернувшись к нему спиной, стоял незнакомый мужчина. Он скрестил руки на груди, и вглядывался в горизонт. В правой мочке ухе незнакомца сверкало золотое колечко.
  - Привет, сосед! – радостно гаркнул Кирилл. Мужчина не пошевелился, лишь едва заметно наклонил голову, и скрылся в квартире. Оттуда раздалось нетерпеливое собачье урчание. Что-то было в облике незнакомца такое, отчего стало не по себе, но мужчина стукнул кулаком по подоконнику, и весело засвистел. Снизу подняла хорошенькую голову стройная белокурая женщина, и помахала рукой, как старому знакомому. Кирилл ее не помнил, но на всякий случай послал блондинке воздушный поцелуй и рассмеялся. Сегодня ничего не могло испортить ему настроения.
  Из ванной вышла Эля. Она на ходу улыбалась.
  - Ну что?! Идем в кабак по случаю твоего чудесного преображения?!
  - Обязательно! – он быстро чмокнул красавицу в ухо, и поскакал в ванную.
  …Через полчаса они сидели в открытом кафе и разгонялись пивом.  День рождения взбалмошной Ксении дружно решили саботировать. Пусть вначале определиться со своим знаком зодиака, решила Эля! Ресторан был намечен на вечер, а ночью планировалось посещение ночного клуба. С самой развратной программой в городе! Девушка не переставала удивляться своему сухарю компьютерщику.
  - Почаще тебе надо сознание терять! - В шутку заметила она.
 Перед выходом из квартиры, настойчиво заголосил компьютер, требуя от легкомысленных хозяев инспектировать почтовый ящик, но мужчина отмахнулся от ноутбука, как от назойливой мухи. Сразу же после того, как захлопнулась дверь, экран самостоятельно моргнул голубым оком, и вместо рекламной заставки обнажилось широкое поле письма, с синей дрожащей строчкой…
   У входа в кафе они столкнулись с высоким неуклюжим парнем в круглых, как у Гарри Поттера очках. Он неловко топтался в проходе, собирая выпавшие из кармана на пол ключи, сигареты, и прочую дребедень. Кирилл великодушно помог человеку подобрать раскиданную мелочь, на мгновение они встретились взглядами, парень стушевался, опустив голову, и быстро вышел на улицу. На полу осталась лежать пачка сигарет «Парламент». Кирилл подобрал сигареты, и растерянно стоял в дверях, пока его не окликнула Эля. Где он мог видеть этого нелепого парня?! На душе стало тягостно, и неспокойно, как это бывает накануне грозы, но девушка радостно ворковала, голубые глаза потомка Чингисхана светились такой радостью, что он тряхнул головой, и постарался как можно быстрее выкинуть из головы никчемный вздор. Двадцатое августа! Это похоже на пробуждение вслед за долгим ночным кошмаром! Двадцатое августа…
  Подошла официантка, высокая бледная девушка, с собранными в чахлый узел тонкими волосами. И опять неприятное ощущение дежа вю, пронзило сердце.
  - Черт возьми! Я ее где-то видел! – Кирилл тоскливо оглянулся.
  - Но, но! – хмельная подруга легонько шлепнула мужчину по скуле. – Ты на мне жениться обещал!
 - Дежа вю! –  воскликнул он, стараясь казаться беззаботным. Тем не менее, ликующее настроение было подпорчено. Он быстро пил пиво, разглядывая прохожих. Между столиков независимо прошелся облезлый серый кот. Эля потянулась к животному.
 - Кис-кис!
Кот равнодушно посмотрел на девушку холодными оранжевыми глазами, и в упор уставился на ее спутника.
  - Ты права… - обреченно проговорил мужчина. – Голодание мозга! Теперь мне кажется, что кота этого я тоже знаю!
  - Это не удивительно! – раздался сочный мужской голос. Кирилл обернулся. За соседним столиком расположился высокий худощавый мужчина. Несмотря на жаркий день, он был одет в дорогой черный костюм тройку из плотной материи, плотно застегнутый воротничок обнимал умело повязанный бордовый галстук. Гладкий череп и лицо незнакомца были дочерна загорелые, словно он всю жизнь проводил на тропических пляжах, кожа изобиловала множеством мелких белых шрамов. Лицо и голова загадочного человека казались вылепленными из воска. Каждый сегмент плоти подогнан к соседнему, как при неумелой кройке платья, отчего мимика выглядела мертвой, будто у воссозданного чудовища Франкенштейна. На неподвижной маске лица застыли черные глаза мужчины. Глубоко посаженные, чуть ассиметричные, с едва различимыми вертикальными зрачками. Глаза хищника, смотрящие только вперед, оценивая расстояние до жертвы. В кривой мочке правого уха сверкала золотая шестиконечная звезда. Подле него, на полу, скромно опустив голову, сидела на корточках молодая голая женщина. Не ее шее был крепко застегнутый ошейник, от него шла толстая золотая цепочка, намотанная на руку мужчины. Он улыбнулся, почти не шевельнув плоскими, как у ящерицы губами, и чуть наклонил голову.
  – Я сожалею, что вмешался в вашу беседу! Случайно услышал… Вы говорили про котов!
  Эля одарила незнакомца ослепительной улыбкой, однако он даже не посмотрел в ее сторону. Взгляд змеиных зрачков был прикован к Кириллу.
  - Мне наплевать на котов! – от гипнотического взора мужчины человеку стало не по себе. Кирилл с недоумением оглядел странную пару. Нестерпимо зачесалась ладонь, словно кожу буравили  микроскопические жучки. Несмотря на жаркий день, кафе было пустынно, кроме четверых посетителей в зале никого не было, возле пыльной стойки маялась высокая девушка официантка. Она смотрела на чудовищную парочку покорными кроличьими глазами, а у его милой Эли, жуткие посетители вызывали тихое восхищение.
  - Однако, Вы про него говорили!
  - Ерунда! – буркнул Кирилл. – Мне всего лишь показалось… показалось, что я видел эту кошку раньше!
 Женщина на поводке совсем по-собачьи подняла на хозяина преданные раскосые глаза, он небрежно почесал ее за ухом.
  - Не удивительно! Коты – мистические животные. В прежние времена, они являлись проводниками в потусторонний мир!
  - Что Вы говорите?! – Эля смотрела на черного незнакомца, как мышка на удава. Она протянула ладонь к его странной спутнице, та быстро лизнула руку большим розовым языком.
  - Когда Вы родились? – мужчина холодно отвернулся от девушки, он сверлил взглядом Кирилла.
  - Какое это имеет значение?! Ну, двадцать девятого февраля! – человек быстро глотнул пива из бокала, и нервно почесал руку. Кожа горела, бугристые холмы Венеры распухли и покраснели. Возле кафе собралась небольшая толпа зевак. Они молча топтались на улице, растерянно глядя по сторонам, льющийся с неба солнечный свет отбрасывал от людской толпы густую черную тень. В ее сердцевине струились извивающиеся полосы, будто каждый человек был прикован невидимыми нитями, а из жирного пятна к их спинам тянулись скрюченные пальцы кукловода.
  - Я так и знал! Конечно… високосный год! Именно благодаря тому, что день Вашего зачатия не соответствует дню рождения, Вам и удалось избежать ворот Хадеса!
 - Что Вы… как Вы сказали?! – Кирилл поперхнулся, его чуть не вытошнило. Эля опустилась на четвереньки и поцеловала женщину в шею. Безумие! Грядет безумие! Все это повторяется, как один и тот же надоедливый сон! Двадцатое августа!!! Этого не может быть!
 - Вы слышали… – мужчина опустил широкие ладони на головы женщин. - Но это неважно. Через три года грядет новый високосный цикл, и я надеюсь, что будущая встреча не разочарует нас обоих!
  - Кто Вы… кто ты такой?! – человек медленно поднялся из-за стола. Он вцепился пальцами в дребезжащий столик. Эля, будто во сне поднялась вслед за ним, с жалобным стуком на дощатый пол опрокинулся хрупкий стул. Она шагнула навстречу незнакомцу, простерла к нему руки,  безвольно подогнулись ее колени. Голубые глаза наполнились черными слезами, они окрасили бирюзовую роговицу палевым окрасом ночного неба. Женщина на поводке кинулась целовать ее ноги.
  - Ахтамар скарут! – едва слышно прошептала девушка белыми губами.
  - Почти половина всех приматов живущих на земле – мои потомки! – из чрева незнакомца вырвался всполох раскаленного жара. Голос грохотал так, что на столе дребезжали стаканы. – Тебя, сухого агностика надоумил этот своевольный грек, ты сделал свой выбор, но ее я заберу с собой! МОЕ семя в ней…МОЯ кровь… МОИ волосы… МОЯ плоть…
  - Нет! – закричал Кирилл, и не узнал своего голоса. Он звучал, как звон медных орудий, яркий свет озарил помещение, его слепящая вспышка отразилась в черных глазах возлюбленной, она сожгла мрачную пелену очей, и сквозь туман мерцающих слез, заиграли золотые искры на небесной глазури. Он вспомнил…
  «Хочешь узнать, как именно ты будешь умирать?»
  Парень с девушкой сидят в прокуренной комнате, прижавшись бледными лицами к компьютеру. Им страшно… в правом верхнем углу щелкает зеленый таймер, он жадно поглощает отведенные им секунды жизни. Экран ноутбука воссоздает южный пейзаж. Прозрачное синее море, голубое небо, выцветшая на солнце желтая листва. Две маленькие загорелые фигурки карабкаются по кривой узкой тропинке, за ними следом мчаться черные лохматые собаки…
 Конечно… он сам нажал клавишу в варианте ответа «да». Компьютерное время отлично от человеческого, потому, что ноутбук не думает о смерти… час, неделя, месяц, год… процессору все равно. Он механически отражает факты, либо происходящего события, либо канувшего в небытие, либо будущего… Ноутбук не боится смерти. Он не ошибается.
  «Хочешь узнать, когда ты умрешь…?»
 Мужчина поднес ладонь к глазам. Линии жизни разрывали кожу, будто ломкие траншеи на поле брани. На том месте, где еще недавно была ровная белая кожа, покрытая едва различимой сетью узких папилляров, теперь явственно отпечатался жирный алый крест, как на мохнатой спине ядовитого паука.
 – Нет!!! – страшно прокричал человек. Он схватил со стола маленький фруктовый нож, и сильным ударом полоснул себя по ладони. Горячечная боль захлестнула воспаленный мозг. Кирилл взвыл, и услышал свой громкий рев, и в нем не было прежнего страха. Ярость… Отчаяние древнего самца, защищающего свою самку. На пол хлынула темная кровь.
   – Я не отдам ее тебе! – Превозмогая боль, твердо сказал человек. Он в упор посмотрел в глаза демона. На дне вороненных зрачков, похожих на два бездонных мертвые колодца бурлила огненная магма лютой ненависти, неподвластной человеческому пониманию.
  «Что ты можешь противопоставить ему?!»
Услышал Кирилл слабый голос Филона.
 Тонкие губы черного человека растянулись в надменную усмешку. Из пасти демона выскользнул черный язычок.
  - Ты намереваешься испугать нас своей чахлой злобой?! Или у тебя есть нечто особенное?
  - Да!!! – громко и отчетливо сказал мужчина. – Любовь! Это единственное, что у меня есть…
  Белая пленка на мгновение прикрыла зрачки чудовища, а когда она сползла, на изуродованном лице сверкали обычные человеческие глаза… глаза древние, как сама планета, наполненные вековой болью, злобой и отчаянием.
  Лопнул ошейник, сковывающий шею пленницы, она рухнула на землю, лишенная поддержки, мышцы безвольно сократились, обвисла дряблая кожа, из широких пор хлынула бурая жидкость, пахнущая горелой листвой и тлением. Серая плоть медленно сползла с костей, жесткими комьями отвалились густые волосы, на дощатом полу покоился желтый скелет. Проваленные черные глазницы взирали на людей с бессильной горечью, стукнули истершиеся челюсти, лишенные сочной мякоти. В воздух поднялось невесомое облачко голубой пыли, в нем дрожала миниатюрная картинка, похожая игрушечный стереофильм. По сухой степи, мчится верхом на гнедом скакуне юная и прекрасная девчонка. Свежая как новорожденная весна, она пришпоривает коня нагими бедрами, она несется так стремительно, что за ней не поспевает неумолимая вечность… Девочка вскарабкивается на каменистый утес, и прыгает в клокочущие буруны ледяного водопада. Каждый такой прыжок сопровождает смерть, она как равнодушная гостья следит за подростком холодными глазами. Смерть не мигая смотрит из глубин зеленой заводи, ее ледяные пальцы стискивают щиколотки отчаянной прыгуньи, но всякий раз отпускает беглянку на волю… еще не время… еще не срок… Смерть умеет ждать… Холодный порыв ветра разметал бирюзовое облачко, кости скелета рассыпались в прах, осталось лишь горстка коричневого пепла… Смерть медленно поворачивается и уходит. Она всегда рядом…
  Кирилл бросился к любимой, поднял ее на руки, выскочил из кафе, и побежал по залитому солнцем проспекту. Ладонь кровоточила, горячие капельки брызнули на сухой асфальт. Из кафе вышел серый кот, он жадно облизал темное пятно, и исчез в подворотне. Стоящие на улице люди, дружно проводили странную пару пустыми взглядами, они неловко потоптались на месте, и покорно разошлись с озадаченным видом, будто силясь вспомнить, что с ними происходило несколько минут тому назад.
  Мужчина задыхаясь бежал по улице, сердце колотилось как отбойный молоток, веки разъедал соленый пот, рана на ладони отчаянно дергала и горела. Голова женщины безвольно свисала с его плеча, как у погибшей куклы. Из приоткрытого рта со свистом вылетало зловонное дыхание, оно пахло прелыми листьями, и трупным смрадом.
  - Шахол! – хрипло выкрикнула Эля.
  - Нет!!! – закричал Кирилл. – Все это уже было… много раз… так не бывает, чтобы события повторялись одно за другим! День закончился! Сегодня двадцатое августа!
  Мужчина с трудом поднялся по лестнице, прижимая к груди свою бесценную ношу. Уже дома, он бережно опустил девушку на кровать, и без сил упал рядом. Эля глубоко дышала, сквозь сомкнутые ресницы, по бледным щекам бежали слезы. Он поцеловал ее в краешек соленого века, и подошел к ноутбуку. Жирная синяя надпись требовательно моргала в разделе почтового ящика. Держа на весу раненую кисть, Кирилл уверенно щелкнул клавишей. Страх ушел. На его месте была непостижимая разумом ярость и готовность к борьбе. Тотчас на экране объявилось письмо.

  «Мы поздравляем Лунного Кота с обретением отчаяния.  Так иногда бывает, когда злоба подавляет боязнь. Но это состояние не может длиться долго… Эмоции приматов, как и само их существование недолговечны, а без поддержки Высших Сил оно и вовсе превращается в ничто… Наслаждайся общением с нашей дочерью, надеемся, что у вас будут красивые дети. Мы благоволим красивым и сильным приматам. Мы не прощаемся… до следующего високосного цикла, осталось всего три года…»

 Кирилл хмуро перечитал письмо дважды, и уверенно отправил его в корзину. Затем он открыл рекламу турфирмы, и набрал короткий номер. После недолгого разговора, сходил в ванну, достал пузырек с перекисью водорода, небрежно плеснул шипящую жидкость на рану. На месте креста властно обрывающего линию жизни пузырился рваный порез. Сама линия раздваивалась, как перекресток на военной карте. Несколько капель крови упали на клавиатуру ноутбука, они быстро просочились в промежутки между кнопок, компьютер вздрогнул, по экрану потекли волнистые полосы. Сквозь черную рябь, из виртуального небытия медленно и величаво выплыл серебристый дирижабль.
  - Нет! – качнул мужчина головой. – Ты – всего лишь сотня микросхем и пол кило пластика! У тебя ничего не выйдет!
 Он включил ноутбук в режим переустановки системы. Компьютер издал предсмертный крик, экран часто заморгал, по плазменной панели прошли волны судорог. 
  Эля открыла глаза, и жалобно простонала.
  - Что произошло?! Я ничего не помню…
Кирилл быстро подошел к любимой, прижался губами к этим подернутым влагой синим глазам и тихо прошептал.
  - Собирайся!
  - Куда?!
  - В Грецию. Самолет через три часа…
  Он выдернул шнур из розетки, отнес ноутбук на балкон, с силой размахнулся и швырнул его на асфальт. Похожий на мертвую птицу, черный компьютер дважды перевернулся в воздухе, и пролетев двадцать с лишним метров, с грохотом разбился о каменный парапет. Экран отскочил от клавиатуры, с жалобным криком, как оторванная рука по газону скакала блестящая «мышка». Дружно брызнули в разные стороны  изящные цветные микросхемы, они походили на изуродованные потроха трупа. Плазма треснула, и сквозь искаженный, расколотый надвое экран замерло плоское изображение дирижабля. В его иллюминаторе светились зеленые цифры. Они равнодушно отсчитывали время в обратной проекции.
  «Одна тысяча сто двадцать шесть дней, одиннадцать часов, сорок семь минут, четырнадцать секунд… тринадцать секунд… двенадцать секунд… десять… девять…»
 
               
                ***


   …Катер причалил к этому затерянному в Эгейском море островку. Общительный усатый толстяк помог разгрузить вещи, помахал рукой, завел мотор, смешной кораблик зарылся носом в урчащие пенные барашки, и неторопливо покатил на север. Кирилл глубоко вздохнул соленый йодистый запах моря. Он обнял девушку за плечи, взвалил на спину тяжелый походный рюкзак, и зашагал по узкой каменистой дорожке, вьющейся среди кустов чертополоха и масленичных деревьев. Эля с трудом поспевала за мужчиной.
  - А здесь еще живет кто-нибудь?! – она вытерла капли пота со лба.
  - А как же! – Кирилл махнул рукой в сторону зеленых пастбищ. Там, среди желтых камней белели спины овец. – Вон! На горе часовня. Значит, есть священник… помнишь, мы собирались обвенчаться в Греции?
 - Я думала в Афинах… или на Крите…
Мужчина ненадолго задумался, и после паузы тихо ответил.
  - Один старик говорил, что люди должны жить в окружении простых вещей. Хлеб, молоко, вино и фрукты. Море… Здесь живут самые обычные люди. Они зарабатывают на жизнь обычным трудом. Не смотрят телевизор, не пользуются компьютерами, для этого у них нет не времени ни желания.
Мне кажется, что здесь не бывает сумасшедших звездопадов, и даже смерть эти люди встречают с чувством достоинства и веры в Господа.
 - Давай передохнем! – Эля присела на каменистый пригорок, сорвала сухую травинку, задумчиво посмотрела на горизонт. Морская гладь играла золотыми бликами заходящего солнца. – Значит никакого интернета, полное отсутствие телешоу и ночных клубов.
  - Примерно так! – он прижался губами к черной мушке на ее шее. – Иначе через три года… или раньше… история с забавной компьютерной игрой повторится заново.
  - А где гарантия, что ОН не найдет нас здесь?! – по ее лицу пробежала хмурая тень.
  - Я не знаю… - честно ответил Кирилл, - но мне кажется, что многое зависит от нас самих. У нас есть выбор…
Заходящее солнце позолотило крест на часовне. Из ворот вышел старик в длинной черной рясе. Он приложил сложенную козырьком ладонь ко лбу, посмотрел на людей, и радушно махнул рукой.
  - Нас зовут… - тихо сказала Эля. Они поднялись на ноги, и зашагали по выложенной белыми камнями дорожке. – Ничего… - отдуваясь, проговорила девушка. – Я всегда мечтала научиться доить козу!
  Близился вечер. На небе появлялись яркие звезды, стих ветер, притихшее море дышало как ласковое спящее чудовище. Полная луна разрезала маслянистую кожу гладкой воды широким серебряным лезвием, оно простиралась вдоль до бесконечного горизонта, и еще дальше в черное загадочное небытие. Но эта темнота не пугала больше людей, страхи исчезли, на их месте царил лишь покой, свобода, и ощущение величия такого огромного и прекрасного мира. В полосе лунной дорожки объявился маленький кораблик. Он был похож на смешного жука водомерка. По небу пронеслась и исчезла падающая звезда. Кирилл вздрогнул и улыбнулся.
  - Время остановилось… - тихо прошептал он…
Новая звезда промчалась по черному небу. Высоко над головой простирался Млечный Путь, его туманный шлейф терялся в бесконечных глубинах вселенной. Стих ветер. Воздух наполнился звонкой прозрачной тишиной, было слышно лишь прерывистое дыхание людей, и ровные удары юных сердец. Они стучали размеренно и спокойно, четко совпадая в такт.
  - Как маятники… - улыбнулась сквозь слезы девушка… - знаешь, я впервые чувствую себя проснувшейся!
  Далеко на севере в небе плыл невидимый самолет. Он моргал проблесковыми красными маячками, будто подмигивал серебряным звездам.
  - Пойдем спать! – Кирилл обнял Элю за плечи. – Завтра будет новый день… и в наших силах сделать его чуточку лучше…